Затем он подождал еще немного.
Затем он подождал гораздо больше, чем немного.
Наконец он увидел, как погас свет, струившийся сквозь витражи старого здания, и через пять минут Гейнс вышел с молодой девушкой. Хорошенькой. Высокой. Тонкой. С темными, длинными волосами, блестевшими в свете фонарей на парковке. Лейн догадывался, что ей уже шестнадцать, так как она имела права, может семнадцать. Но у нее не было уверенности старшеклассницы, она не несла свое тело с намеком на женщину, которой стала. В ней все еще жила девчонка.
Их прощание перевернуло желудок Лейна.
Они были прямо под фонарем, но она все равно положила руку на грудь Гейнса и привстала на цыпочки, он наклонил голову, положил руку ей на талию и поцеловал в шею.
— Сукин сын, — прошипел Лейн в лобовое стекло.
В этой игре слишком много дерьма, Лейн был не в себе. Он должен был запастись камерой, потому что обещал Рокки, что передаст фотографию Гейнса Мерри, но, если бы Лейн сделал снимки, этот поцелуй заставил бы пастора по делам молодежи отвечать на неудобные вопросы. У него былакамера в бардачке, но он не стал ее вынимать.
Он никогда бы не подумал, что Гейнс будет вот так открыто стоять на стоянке чертовой церкви и целовать подростка в шею, любой водитель в проезжающей машине мог бы его увидеть.
Этот парень бы слишком смел, а это означало, что он считал себя неприкасаемым.
Для этого должна была быть причина. Должен быть какой-то рычаг воздействия. У него должен был быть козырь в рукаве.
Лейн достал фотоаппарат, сделал снимки, сквозь объектив, видел, как Гейнс улыбался ей все время, пока она махала рукой, направляясь к своей машине. Она села в машину и уехала, а Гейнс залез в свою «Хонду» и уехал со стоянки. Лейн подождал, пока Гейнс повернет направо на зеленый свет, затем бросил камеру на пассажирское сиденье, выехал из уединенной, укрытой деревьями, неосвещенной задней части стоянки,не теряя из вида «Хонды», включил фары и повернул направо, их разделяло три машины.
Гейнс снова повернул направо на 56-ю, как и одна из трех машин между ними. Лейн последовал за ним.
И он приехал за ним прямо к «Бренделю», где Гейнс свернул направо к въезду в ворота, и Лейну ничего не оставалось, как повернуть направо за ним.
Господи. Либо он проживал в «Бренделе», либо решил кого-то навестить в десять вечера.
Лейн проскользнул в ворота, которые открыл Гейнс, затем свернул направо, в то время как Лейн свернул налево, к дому Рокки. Он припарковался на одном из ее мест, достал сигареты из бардачка, маленькую цифровую камеру с сиденья и вышел из машины. Он вышел на дорогу, сунул камеру во внутренний карман куртки и посмотрел в ту сторону, куда повернул Гейнс.
«Хонды» не видно.
Лейн воспользовался этим моментом, чтобы осмотреться. Приглушенное освещение, но оно было ему только на руку. Он не хотел глаз незнакомцев. Темных углов было не так уж много. Улицы были хорошо освещены.Если бы кто-то забрел сюда на закрытую территорию этого комплекса с грязными целями, то ему пришлось бы дважды подумать, потому что спрятаться здесь было почти негде, его легко бы смогли увидеть.
Это было отлично для живущих здесь, но плохо для Лейна.
Он вытряхнул сигарету из пачки и вышел на проезжую часть перед домом Рокки. Затем закурил и отправился на прогулку. Мужчина, вышедший на улицу покурить и прогуляться, не привлекал повышенного внимания, Лейн прошел мимо соседнего дома с Рокки и трусцой пересек широкую подъездную дорогу к комплексу. Затем перешел на тротуарс другой стороны. Через четыре квартала, сразу за поворотом, он обнаружил «Хонду», припаркованную рядом со спортивной красной «Маздой».
Строение К.
Квартира номер один, свет в окнах не горел. Квартира номер два, свет в окнах горелиз жалюзи. В третьей квартире, вверх по лестнице, тоже горел свет, окно выходило на небольшое поле, отделяющее «Брендель» от соседней постройки, широкие окна и длинный балкон, вдвое больше, чем у Рокки, но без двухэтажных окон. Шторы и жалюзи не были задернуты, но у Лейна не было причин стоять там и пялиться на эти окна.
— Черт, — прошептал он, выпуская вверх дым, затягиваясь и опять выдыхая, опустив руку с сигаретой, посмотрел на номера машин, запомнив. Чтобы сэкономить время, и не делать этого утром, он подумывал быстро пробежаться по парковочным местам, сверив их номерас номерами квартир, надеясь, что его никто не заметит, но оглянулся на окно и увидел его.
Гейнс подходил к окну, чтобы закрыть жалюзи. Без куртки. Рубашка расстегнута. Бутылка пива в руке. Он был дома или, по крайней мере, приехал сюда переночевать.
Он жил в «Бренделе».
Ни один пастор по делам молодежи не мог позволить себе жить в «Бренделе».
Жалюзи начали закрываться, и Лейн отправился к дому Рокки.
Завтра, блок К, третья квартира официально появится на радаре.
Лейн бросил окурок в решетку сточных вод на улице в десяти футах от лестницы Рокки. Взбегая по ступенькам, вытащил ключи. Он уже надел ключ Рокки на связку своих ключей.
Вошел внутрь. У дивана зажегся свет. На кухне зажглись лампы под шкафчиками. Мягкий свет, гостеприимный. В воздухе слышался еле уловимый запах фруктов, похожего на ягоды. Она затушила одну из своих свечей, но запах еще остался.
Он снял пиджак и бросил его на кресло. Затем подошел к холодильнику, увидел бутылки «Бада» и улыбнулся. Достал одну, открутил крышку, сделал глоток, затем открыл дверцу духовки. Домашние макароны с сыром и кусочками хот-дога.
При виде этой еды его улыбка стала еще шире. Когда они жили вместе, она поставила перед собой цель приготовить лучшие домашние макароны с сыром на планете, и в основном справилась, потому что ему понравилась ее первая попытка и он сообщил ей об этом, поэтому она скрутила себя в узлы, усовершенствую свой рецепт. И к тому времени, когда она ушла от него, она усовершенствовала свой рецепт до максимума. Наверное, на тарелке его ждал рай, если бы Эстли проявил или хотя бы попытался больше любви и внимания к ней, он мог бы есть эти макароны с сыром и нарезанными хот-догами, каждый день.
Лейн стоял на кухне, прислонившись бедрами к стойке, ел, запивая пивом. Он уже собирался подойти к холодильнику, заглянуть туда в поисках добавки, когда раздался громкий стук в дверь.
— Рокки, открой эту чертову дверь!— Услышал Лейн крик Джеррода Эстли.
Лейн стоял на кухне с пустой тарелкой в одной руке, вилкой, лежащей сверху на пустой тарелке, бутылкой пива в другой руке, уставившись на дверь, пытаясь сосчитать до десяти.
Он досчитал до трех, когда раздался стук в дверь и услышал:
— Я знаю, что он тоже у тебя, глупая шлюха! Открой эту чертову дверь!
Бутылка с пивом с глухим стуком стукнулась о стойку, тарелка разбилась, он оказался у двери быстрее, чем сосчитал до трех.
Он открыл дверь, заполниввходной проем.
— Бл*дь, какого хрена? — спросил он откровенно разъяренного Джеррода Эстли.
Эстли рванул вперед, ударив Лейна плечом в грудь, оттолкнувтого в сторону, громко воскликнув:
— Убирайся с моего пути, придурок.
Лейн отступил, захлопнул дверь, развернулся, увидел Эстли посреди открытого пространства между кухней и гостиной, оглядывающегося по сторонам. Затем Эстли крикнул в сторону лестницы:
— Рокки! Тащи свою задницу сюда!
Лейн двинулся, направляясь прямо к нему, схватив его за плечо, резко развернул к себе лицом.
— У тебя есть две секунды, чтобы уйти, иначе я тебя выставляю, — тихо отрезал Лейн.
— Пошел ты! — взревел Эстли.
— У Рок болит голова, — выдавил Лейн. — Тебе есть что ей сказать, подожди, пока ей не будет лучше или передай через своих адвокатов. Ты не врываешься в ее дом с чертовым криком.
Эстли резко дернул его за руку, требуя.
— Убери от меня руку!
Лейн с силой толкнул его в направлении двери, Эстли споткнулся, но выпрямился, Лейн приказал:
— Убирайся.
— Убери от меня свою чертову руку! — взревел Эстли, выкручивая Лейну руку и толкая своей рукой Лейна в грудь.
Лейн напрягся, толчок Эстли только отбросил его назад, а затем он двинулся вперед, чтобы толкнуть Эстли к двери, когда они услышали с лестницы:
— Джеррод?
Оба замерли и посмотрели вверх на лестницу.
Рокки стояла посередине, волосы распущены и рассыпаны по плечам, виднелась ночная рубашка из-под халата, глухие перила скрывали все остальное. Ее лицо было бледным, взгляд затуманенный, но не от удивления или расстройства.
Это была не головная боль. Это была одна из ее ужасных головных болей.
Бл*дь.
— Детка, иди в постель. Я разберусь, — крикнул ей Лейн.
— К черту это и к черту тебя!—Закричал Эстли и выдернул руку, обогнул Лейна и сделал два шага к Рокки, но Лейн оказался проворнее, он опередил его, преградив ему путь, резко остановив Эстли.
— Убирайся, — приказал Лейн.
Эстли проигнорировал Лейна, не сводя глаз с Рок.
— Тащи свою задницу сюда, сука!— При этих словах Лейн приложил руку к груди, жалея, что не может двинуть этому ублюдку, и глаза Эстли впились в него. — Не прикасайся ко мне! — крикнул он. — Я знаю, на что она, — он ткнул пальцем в Рокки, — тебя подговорила. Знаю!
Дэвин явно начал действовать.
— Тебе нужно уйти и успокоиться, черт возьми, — тихо предупредил Лейн.
— А тебе нужно пойти нах*й! — крикнул Эстли, затем посмотрел на Рокки. — Ты с ним уже месяц. Месяц, а со мной будто провела десять минут. Ты вернулась в ничто. Кусок дерьма.
Во рту у Лейна пересохло, ладони покалывало, он сделал два быстрых шага вперед, оттеснив Эстли к двери рукой и телом.
— Лейн, — позвала Рокки, и Лейн остановился, оттолкнув Эстли еще на шаг рукой, но сам не сдвинулся с места.
Эстли впился в него взглядом, достаточно сердитым, оставаясь на месте всего в пару шагах от Лейна, который почувствовал, как Рокки обхватила его за бицепс.
— О чем ты говоришь? — тихо спросила она голосом таким же затуманенным, как и лицо, искаженноеот боли.
Терпение Лейна и без того, лопнуло.
— Шантаж, — выплюнул Эстли.
— Шантаж?!— прошептала Рокки, судорожно сжимая руку Лейн.
— Да, Рокки, шантаж. Не притворяйся, что не знаешь, — ответил Эстли.
— Она не знает, — вставил Лейн, и глаза Эстли метнулись к нему, когда он почувствовал, как Рокки судорожно сжала ему бицепс. — Это я.
— Чушь собачья, — огрызнулся Эстли.
— Это правда. Она ни черта не знает, — ответил Лейн. — Теперь, понимая, что ты врач и все такое, учитывая, что ты провел с ней последние десять лет, думаю, ты можешь взглянуть на ее состояние и понять, что она не в лучшем виде, поэтому я скажу тебе еще раз, убирайся... нах*й... вон отсюда.
— А я скажу тебе еще раз… пошел нах*й ты! — взревел Эстли.
А потом Рокки не оказалось рядом с ним. Лейн повернул голову, она бежала вверх по лестнице, зажимая рот рукой.
Черт, ее сейчас стошнит. Боль была такой сильной, что ее даже тошнило.
А ее бывший придурок стоял здесь и орал.
Лейн встретился взглядом с Эстли, затем последовал за ней, перепрыгивая через три ступеньки.
Он обнаружил ее в ванной комнате по коридору, на коленях перед унитазом, руку она положила на сиденье, другой — держала волосы, опустив голову в унитаз, ее рвало.
Он схватил салфетку, сложенную треугольником поверх полотенца на вешалке, и бросил ее в раковину. Включил холодную воду, присел на корточки рядом с ней.
Он накрутил ее волосы на руку, осторожно освободив ее руку, затем положил прохладную ткань ей на шею и пробормотал:
— Детка.
Она передвинулась, чтобы положить голову на руку, ее спина согнулась от усилия сдержать рвотные позывы, Лейн протянул руку и спустил воду в туалете.
— Ненавижу это, — прошептала она с тяжелым вздохом.
— Я знаю, дорогая, — Лейн держал ее волосы,положив руку на ткань на шее, затем она снова наклонилась над унитазом и снова вздохнула.
Она снова опустила голову на руку, ее спина сгибалась и выгибалась от глубоких вдохов, которые она делала, Лейн услышал голос Эстли.
— Она приняла таблетку?
Лейн посмотрел на дверь и увидел его, он стоял в дверном проеме, глядя на них сверху вниз, его лицо не было разъяренным,на нем появилось другое выражение, но Лейн так и не понял, какое.
Рок не пошевелилась.
— Таблетку? — спросил Лейн.
— Не приняла, — прошептала Рокки в унитаз.
— Почему? — спросил Эстли.
— Не слишком... — глубокий вдох, — не так давно началась мигрень, — ответила она. — Мне казалось, что я смогу справиться.
Эстли громко вздохнул, прежде чем сказать:
— Я всегда говорю тебе, Рокки...
— Знаю, — прошептала она.
— Где они? — спросил Эстли.
— В ванной комнате в моей спальне, — ответила она, и Эстли исчез.
Лейн посмотрел вниз на Ракель.
— Детка, что за таблетки?
Она сделала глубокий вдох и села задницей на согнутые в коленях ноги. Он отпустил ее волосы, снова спустил воду в туалете, она посмотрела на него снизу вверх.
— У меня есть таблетки. Джеррод знает о них. Они помогают, если я приму их вовремя. Иногда даже принимаю не вовремя, тогда не оказываюсь в туалете, как сейчас.
Лейн выслушал и переместил салфетку с ее шеи на лицо, вытер лоб, потом скулы, в последнюю очередь губы.
— Спасибо, — прошептала она, ее глаза все еще были затуманены, но смотрели точно на него.
— В любое время, свитчикс, — усмехнулся он ей, — ты это знаешь.
Ее губы стали мягкими, приоткрылись прямо перед тем, как она отвела от него взгляд, и он оглянулся через плечо, Эстли стоял в дверях, наблюдая за ними. В одной руке он держал стакан с водой, другую сжал в кулак. Он сделал один шаг в ванную, поставил стакан на раковину и положил рядом светло-голубую таблетку.
— Дай ей это, через час ей станет лучше, — заявил он и вышел из ванной.
Лейн прислушивался, помогая Рокки подняться на ноги, но так и не услышал, как хлопнула входная дверь внизу. Он продолжал прислушиваться, давая Рокки таблетку, протягивая ей стакан. Она залпом выпила, он забрал у нее стакан, поставил его на раковину и повел ее в спальню, понимая, что Эстли все еще не ушел.
Она направилась прямо в хозяйскую ванную из своей спальни, а он прислонился к дверному косяку, наблюдая, как она быстро почистила зубы. Затем отступил в сторону, когда она,пошатываясь в затуманенном болью состоянии побрела к кровати, осторожно легла, так же медленно перевернулась на бок, подтянула колени к животу, прижала голову к подушке.
Он подошел, накрыл ее одеялом. Затем наклонился, убрал волосы с ее шеи. Он хотел поцеловать, но все было так плохо, он подумал, что она бы этого не хотела, поэтому оставил ее в спальне, закрыв за собой дверь.
Он обнаружил Эстли, стоящим у ее огромных окон и невидящим взглядом, смотрящимвдаль.
— Эстли... — начал он.
Эстли оборвал его.
— Передай ей, пусть скажет своим адвокатам, чего хочет. Я подумаю над ее предложением, соглашусь, если оно будет уместно.
Черт, он сдавался.
— Ты собираешься все уладить? — спросил Лейн, Эстли повернулся и пристально посмотрел на него.
Лейн выдержал его пристальный взгляд, выжидая. Затем Эстли отвернулся и направился к входной двери.
Взявшись за ручку, он повернул голову к Лейну.
— Я хочу, чтобы ты знал, я готов пойти на уступки, но не из-за твоих выходок. — Его взгляд скользнул к лестнице, затем вернулся к Лейну. — Из-за нее. — Он пялился на Лейна целых пять ударов сердца. Затем прошептал: — Ты не единственный, кто может любить ее, знаешь ли.
Лейн почувствовал, как его тело напряглось, гнев вернулся, терпение иссякло.
— Чертовски странный способ показывать свою любовь, чувак.
— Ты думаешь, ты единственный, кто никогда никого так сильно не любил, так сильно не хотел чьего-то внимания, что сделал бы все, чтобы заполучить ее, — парировал Эстли. — Ты думаешь, что я придурок. Она изменяла мне все двенадцать лет с нашего первого свидания, сидя за столом напротив меня и представляя в этот момент тебя.
Его грудь сжалась от слов Эстли, но он все равно ответил:
— Ты ошибаешься. Она пыталась тебя полюбить.
Эстли отрицательно покачал головой и оглянулся на лестницу.
Глядя на лестницу, он прошептал:
— У меня не было ни единого шанса.
Затем он открыл дверь, шагнул за порог и тихо ее закрыл.
Лейн, не колеблясь, подошел к двери, повернул замок и щелкнул задвижку.
Стоя перед дверью, с рукой на задвижке, он думал не о последних словах Эстли. Он не собирался оправдывать этого засранца. Вместо этого он думал об одном, что у него осталось еще полдюжины дел, которые нужно уладить.
Затем он подошел к холодильнику, пытаясь найти добавку макарон с сыром.
* * *
Сорок пять минут спустя Лейн тихо вошел в спальню Рокки.
— Я поспала и мне лучше, — тихо сказала она с кровати.
Лейн подошел к ней и сел рядом. Она все еще лежала, свернувшись в клубок, спиной к нему, не двигаясь. В этом не было ничего необычного. Он вспомнил, что после того, как у нее случались такие приступы, она была сама не своя, уже не в тумане, но не совсем с ясным сознанием.
Он наклонился над ней, положив руку на кровать.
— Тебе что-нибудь нужно?
— Нет, все нормально, — ответила она.
— Эта таблетка, очевидно, творит чудеса, сладкие щечки, помню, что иногда твои боли длились часами, и только сон приносил тебе покой.
— Да, это чудо-таблетка, — прошептала она.
— Так чего же ты выжидаешь, не принимаешь ее?
— Потому что я идиотка?
Она шутила, и он тихо рассмеялся, наклонился и поцеловал ее в лоб. Затем отодвинулся, обогнул кровать, задернул шторы, которые она оставила открытыми, разделся и залез под одеяло.
Он протянул руку, обнял ее, она прижалась ближе.
— Ладно, Рок, без шуток, почему ты сразу не принимаешь ее?— Лейн повторил свой вопрос, и она вздохнула.
Затем ответила:
— Вечно надеюсь. Я ненавижу эти головные боли, они приходят не очень часто, поэтому в промежутках я говорю себе, что с ними покончено, эта была последняя. Затем, когда они начинаются, говорю, что это обычная головная боль, не хочу верить, что они вернулись. Ну, что ж… они возвращаются
— Тебе нужно принимать таблетку, Рокки.
— Принять таблетку — значит признать свое поражение, Лейн.
Он перекатился на нее, уложив на спину, приподнялся и посмотрел ей в лицо в полумраке.
— Любая битва на победу, стоит того, чтобы использовать все доступныесредства, — сообщил он ей.
— Верно, например, шантажировать Джеррода?—вставила она, Лейн замолчал. Когда он ничего не ответил, она спросила: — Ты шантажировал его?
— Не я, — честно ответил Лейн.
Она помолчала. Затем прошептала:
— Дэв.
Лейн не ответил.
— Что у тебя на него есть? — спросила она.
— Грязные взносы в предвыборную кампанию, — частично ответил Лейн.
— В это я могу поверить, — тихо произнесла она. — Особенно учитывая, что он был так зол. Ему нравится быть одним из хороших «старых» мальчиков. Он может разозлиться, но это было сверх всего.
Лейн полагал, что Джеррод Эстли не любил проигрывать, особенно в таком важном деле, как Рокки. И он также полагал, что этому человеку не нравилось, когда он не мог делать то, что ему чертовски нравилось.
Но он сомневался, что гнев Эстли был вызван взносами на предвыборную кампанию.
Такой гнев был вызван любовью или деньгами, не деньгами, потраченными на политику.
Дэвин вытащил карточку Мариссы, и Эстли предстояло заплатить дважды и потерять контроль над Рокки.
Так что это было и то, и другое. Любовь и деньги.
— Он успокоился, — объявил Лейн и почувствовал, как тело Рокки застыло.
— Прости?
— Он успокоился, детка, — повторил Лейн. — Говорит, чтобы ты можешь через адвокатов выдвинуть ему требования, и, если они его устроят, он возражать не будет.
— Серьезно? — выдохнула она.
— Вполне.
Она замолчала, не двигаясь, на пару минут, потом подняла руку, обвила вокруг его шеи, приподняла голову и прикоснулась губами к его губам.
Затем сказала:
— Спасибо, малыш.
Слава Богу, она не разозлилась, а благодарила.
Поэтому он воспользовался этим.
— Значит, ты мне должна, и ты мне должна пообещать, что будешь принимать таблетку, как только у тебя начнется головная боль.
— Лейн...
— Не подлежит обсуждению.
— Лейн...
— Мне нравятся твои волосы, сладкие щечки, когда я перебираю их пальцами, но не мое любимое занятие — придерживать их, пока тебя тошнит.
Рокки молчала.
— Ты со мной в этом вопросе? — подсказал Лейн.
— Да, — тихо сдалась она.
— Обещаешь, — настаивал он.
— Обещаю, — заявила она.
Вот тогда он усмехнулся, наклонил голову, коснувшись ее губ.
Когда он поднял голову, она спросила:
— Ты узнал, где живет Гейнс?
— У тебя есть пять попыток, — ответил Лейн. —И, если ни одна из них не будет включать «Брендель», ты проиграешь.
Рокки ахнула, а затем спросила:
— «Брендель»?!
— Да, — Лейн перевернулся на бок, она перекатилась на него, прижимая его к кровати своим телом, а затем подняла голову и плечи, но ее рука все еще была на его шеи.
— Не могу в это поверить.
— Поверь. Он либо живет здесь, либо навещает свою подружку, у которой есть бабло. Он поехал прямиком сюда, знает код от ворот, я прогулялся, нашел его машину, видел, как он закрывает жалюзи с пивом в руке.
Она помолчала мгновение, прежде чем сказала:
— У него нет девушки. Женщины могут быть довольно слепы, Лейн, особенно когда мужчина настолько привлекателен, но если она придет в церковь и увидит, как он ведет себя с теми девушками...
Лейн прервал ее:
— Ты думаешь, он привлекательный?
— Ну... ага, — ответила она.
— Рок, все улики указывают на то, что этот парень вляпался в какое-то больное дерьмо. Я видел своими глазами, как он целовал шестнадцатилетнюю девочку в шеюпри прощании. — Он почувствовал, как ее тело напряглось, когда продолжил. — Это плохое, неправильное дерьмо.
— Я не говорю, что он привлекателен, если бы я не претендовала на самого горячего парня в Бурге, я говорю не в этом смысле. Просто ты тоже знаешь, что технически он привлекателен, и ужасно мерзко, что он увлекается больным дерьмом, это очень плохо, потому что он симпатичный.
Лейн расхохотался, обняв ее, снова перевернул ее на спину, на этот раз он накрыл ее торс своим, уткнулся лицом ей в шею, спросив:
— Ты претендуешь на самого горячего парня в Бурге? И кто же он?
Она легонько шлепнула его по руке и прошептала:
— Заткнись.
Он поднял голову и улыбнулся ее лицу в темноте.
— Нет, правда, я хочу знать.
— Перестань напрашиваться на комплименты.
Он наклонил голову и потерся носом о ее нос, прошептав:
— Ты думаешь, что я самый горячий парень в Бурге.
— Ты знаешь, что сексуальный, всегда знал, — заявила она, и он поднял голову.
— Да, и ты всегда знала, вот почему расхаживалатуда-сюда в «Фулшэме» пять раз, пока я сидел и ел свой рожок в первый раз, когда тебя увидел, потому что ты хотелапривлечь мое внимание, вертя своей задницей перед моим носом.
Она снова ахнула.
— Я этого не делала!
— Сладкая попка, именно так ты и делала.
— Если я правильно помню, мне нужна была салфетка, — парировала она.
— Что пять штук?
— День был жаркий! Рожок слишком быстро таял, пока я его ела.
— Детка, когда ты не важничала, ты не торопилась лизать рожок, потому что это действие тоже привлекло мое внимание.
— Я забыла, каким самодовольным ты можешь быть, — огрызнулась Рокки.
— А я не забыл, как ты облизывала тот рожок, — ответил Лейн. — Мы пойдем в «Фулшем» завтра после ужина.
— Он закрыт на зиму, — возразила она.
— Тогда я куплю рожки у «Крогера».
— Ясогласна, чтобы меня кормили мороженым до конца моих дней.
Лейн снова расхохотался и перекатился на спину, увлекая Рокки за собой, так что она оказалась сверху. Он знал, что она не всерьез разозлилась, они играли в пререкания, когда она подвинулась и прижалась щекой к его груди, обняв одной рукой. Он поднял руку и провел по ее волосам, затем еще раз, не в состоянии оторваться от ее волос.
— Детка, — позвал он, и она пробормотала:
— Мм?
— Ты сказала, что тебе нужен Аттикус, — заявил он, и ее голова и рука поднялись, но только для того, чтобы она положила подбородок на руку на его груди и посмотрела на него.
— Что?
— Сегодня на уроке ты сказала, что в третий раз перечитывая«Убить пересмешника», тебе нужен был Аттикус, — он почувствовал, как напряглось ее тело, продолжив: — Когда это было?
— Лейн...
— Когда это было?
— Я не...
Его рука запуталась в ее волосах, другой рукой он обнял ее, подтянув ее у себя на груди так, что они оказались лицом к лицу.
— Когда это было? — повторил он.
Она молчала, и это молчание затянулось.
Затем прошептала:
— Когда я потеряла его реального.
— Господи, — мгновенно прошептал Лейн в ответ.
Она сказала, что «он хороший отец и делает все правильно, а не то, что было бы безопасно и популярно. Что правильно. Он нежный. Умный. Сильный. Решительный, всегда следует своим решениям, несмотря ни на что.»
— Господи, — повторил он все еще шепотом.
Рокки воспользовалась его неподвижностью и передвинулась, решив подчеркнуть свою точку зрения, слегка коснувшись губами шрама под его плечом, затем положила туда щеку, руку ему пресс.
— Ты, конечно, не такой, как он, Аттикус не был крутым, а если и был, то тихим. Но Аттикус поступал правильно, и ты тоже был и остаешься таким. И я так скучала по тебе, когда снова читала книгу, и читала, потому что скучала по тебе, поняла, что у меня никогда больше не будет ничего подобного, всего того, что было связано с Аттикусом, и поскольку я лишилась этого в реальной жизни, и никогда больше у меня этого не будет, я поняла, что хорошо было бы провести время с ним, читая эту книгу.
Она замолчала, Лейн уставился в темный потолок, рука Рокки крепче обняла его.
— У тебя он появился снова.
Это произнес Лейн хриплым голосом.
— Странно, — прошептала она. — Тогда мне казалось, что все было идеально, но почему-то в этот раз все еще лучше.
Лейн закончил обсуждения, сообщив об этом, перевернув ее на спину, накрыв своим телом и поцеловав крепко и глубоко.
Рокки поцеловала его в ответ. Затем проделала с ним другие вещи, потом он проделал с ней другие вещи, в конце она выскользнула из постели, нашла свою ночную рубашку, пошла в ванную, привела себя в порядок, вернулась в постель, где навалилась на него телом, прижав к матрасу, и мгновенно заснула.
Лейн не заснул. Ему хотелось верить ее словам, но он не мог. Он верил тогда восемнадцать лет назад, но его прекрасная жизнь рухнула в одно мгновение.
Так что завтра он поговорит с Гарретом Мерриком, даже если ему придется выследить этого парня.
Хорошая девочка
— Дейв, я говорю серьезно, если ему потребуется гораздо больше времени, чтобы мне перезвонить, то для него это кончится не очень хорошо, — Лейн, сидевший в кресле за своим столом, повернулся, глядя в окно на Мейн стрит, рыча в телефон.
— Я слышу, что ты говоришь, Таннер, но могу сказать тебе единственное— разберись сам с Рок, — ответил отец Рокки.
— Чушь собачья, — прошипел Лейн. — И это та же самая чушь, которой меня кормил Мерри.
— Разве у вас все не хорошо? — спросил Дейв.
— Чертовски классно,— ответил Лейн.
— Так, может ты объяснишь мне, в чем твоя чертовая проблема, — предложил Дейв, теряя терпение, как и Лейн.
— Раньше тоже было чертовски хорошо, — напомнил ему Лейн.
— Она больше не девочка, Таннер.
— Да, Дейв, я жил и старел за эти восемнадцать лет вместе с Рокки. И неделю назад я также держал ее в своих объятиях в темноте, когда она умоляла меня открыть шторы, я почувствовал такой ужасный страх от нее, клянусь Богом, я все еще чувствую его на своей коже.
Дейв молчал, и это молчание было напряженным.
Лейн прервал молчание.
— Я хочу выяснить, что это за дерьмо.
Дейв не ответил.
— И хочу выяснить, почему оба твоих ребенка завели отношения, с которыми, как они сами говорили, хотели бы провести остаток своей жизни, а затем бросили свою половину, не сказав ни слова, без причины, без оглядки,— продолжил Лейн.
— Рок оглянулась, сынок, ты и она вместе, — возразил Дейв.
— Думаю, ты понял мою мысль, — парировал Лейн.
— Тебе нужно выяснить все у Рок, — повторил Дейв.
— Господи Иисусе, это что, бл*дь, большой секрет? — взорвался Лейн.
Дейв сменил тему, переложив вину на другого.
— В прошлый раз ты сам позволил ей уйти.
— Бред, — отрезал Лейн, его гнев, уже готовый взорваться, был готов вспыхнуть.
— Ты позволил ей уйти, — повторил Дейв.
— Подожди-ка, разве не ты запирал дверь пятьдесят гребаных раз, когда я приходил, чтобы с ней поговорить? — В голосе Лейна звучал сарказм.
— Почему мы говорим сейчас об этом? Это уже в прошлом, как прошлогодняя вода под мостом, вы оба пошли вперед, снова нашли друг друга, — сообщил ему Дейв, снова меняя тактику.
Но Лейна не так легко было увести от темы.
— Что бы это ни было, то, что я чувствовал, исходящее от Рок, не прошлое. А реальность, и она случилась сейчас, и она чертовски пугает ее. Она твоя дочь, мужик, неужели тебя это ни хрена не волнует?