– Я сделала больше для своей расы, чем кто-либо… И я – человек!
В следующий момент она молниеносно бросилась с места на Девору, с силой ударив стоящую на пути осветительную мачту и переломив ее пополам. Лампы, освещавшие операционную, вспыхнули искрами и потухли.
Не отсутствие света делает слепым, но отсутствие самообладания. От Деворы не укрылись реакции Сиф, её порывистость и даже, как ни странно это звучало, некоторая обида, или слабый отзвук её. Слепой бой в понимании Деворы ничем не отличался от того, где среди прочих чувств используется зрение. Подчас оно наоборот мешает, не даёт сосредоточиться.
– Человек? – спросила она, непонятно как оказавшись позади Сиф. – Я удивлена.
Вслед за последним слогом послышался шелест лезвия.
В темноте за несколько секунд сверкнули пять вспышек от соприкосновения мечей. Затем раздался тихий стон.
Еще через миг включилось аварийное освещение, и полумрак лег на неподвижных подопытных и на замерших сражавшихся. Сиф, из уголка рта которой протянулась струйка крови, без движения стояла напротив Деворы. Она смотрела в узкие Деворины глаза и все еще сжимала в руке свое оружие.
Потом, позволив лицу скривиться от боли, Сиф перехватила свободной рукой клинок капитана, вошедший ей в область сердца. Они сжала его и почувствовала, как холодное лезвие беспрепятственно вспарывает ладонь, а потом сделала резкий шаг вперед, позволяя мечу пройти сквозь свое тело.
В этот момент она впервые за долгое время почувствовала смесь восхищения соперницей и едва уловимый призрак свободы – но он исчез так же быстро, как появился.
Теперь Сиф стояла лицом к лицу с Нокомис. Ее меч она держала железной и кровавой хваткой, а свой собственный клинок нацелила в Деворино горло.
– Зачем ты… живешь?.. Ради чего? – прошептала Сиф.
– …Была бы давно мертва без надежды, – едва слышно, но бесстрастно ответила Девора.
Слова ее были холоднее клинка, который был словно обернут багряным платком крови. Она не делала попыток высвободиться, просто ждала – с расчетом по секундам – пока соперница ослабнет.
– У меня была возможность все исправить. Я могла все исправить… Вернуть его из забвения и избавить от влияния Осквернителя. – Сиф опустила свой клинок. – Нужно просто было немного времени...
По ее щеке скатилась одинокая слеза, и она отвела взгляд. Девора тоже опустила глаза.
– Этот меч не убивал Холидея... Не убьет он и меня.
С этими словами Сиф отшатнулась, сделала несколько неуверенных шагов назад, рухнула на колени.
Для любого человека подобная рана была бы смертельной, но не для нее. Кровь уже почти свернулась, имплантанты начали восстанавливать структуру генетически улучшенных тканей и мышц.
Откинув клинок, который со звоном отлетел на несколько метров, Сиф отключила блокировку помещений. В тот же момент из соседнего зала появились лучи прицелов и фонарей.
– Девора? Где ты?!
– Проваливайте. Все вы, – подняв последний взгляд на Девору, прошептала Сиф. – Иначе и твоя надежда скоро погибнет.
– Вы хотите сказать, что Хиони… то есть Холидей погиб иначе… или что он жив? – спросила Девора, которая знала все события того страшного боя на “Хранителе” лишь по рассказам свидетелей.
В это время в зал ворвалась Омела и застыла, глядя на препарированное тело на столе и на другие столы, не менее ужасные. Девора мотнула головой в ее сторону, приказывая выйти и увести остальных. Рысь в ужасе посмотрела на окровавленный клинок в руке Высшей и попятилась.
– Его воля была подавлена, а разум заперт в безумии, навеянным Осквернителем, – прошипела Сиф. – Сначала в своем теле. Потом в теле твоего инженера. Он мертв. В обоих телах и в целом тоже.
Ее организм работал на максимуме возможностей, чтобы излечить рану, и оставаться в сознании было все труднее.
– Мертв, – повторила Девора странным тоном, а потом добавила: – Спасибо за бой и информацию, Сиф. Если вы захотите когда-либо продолжить поединок, дайте мне знать.
И она стремительно вышла из лаборатории и жестом поторопила застывшую от удивления команду следовать за ней.
Файф и Уоррен еще некоторое время пялились на разгром в лаборатории и на замершую над кровавыми обломками Сиф. Омела сначала молча шла рядом с Деворой, а потом, во время подъема на платформе, вцепилась в ее рукав и мяукающее заплакала от облегчения.
***
Коул, прижимая к груди свой ремонтный пистолет, бежал без оглядки. Капитан, при всем своем занудстве, был парнем деловым и вел барса четко, отчеканивая, где повернуть и куда подниматься. Коул несся обходным маршрутом, через инженерную и грузовую палубу. Все чувства были обострены, и пару раз ему казалось, что он видел чью-то тень в боковых проходах.
За последним поворотом барс чуть не споткнулся о разорванное пополам тело Возвышенного.
– Чуть не блеванул, – сказал он капитану и пнул заблокированную дверь в оружейные отсеки. – И тут все нахрен закрыто.
– Я понял тебя, Коул. Жди.
– Пакетик принесешь?
– Система безопасности в настоящий момент, как я и сказал, была отключена вторгшимся неприятелем, однако оружейные отсеки никак не связаны с основной системой контроля, – сказал терпеливый Торн. – Доступа нет ни у кого. Техники обходят защиту прямо сейчас.
– Рад за них, – Коул сплюнул, кривясь от запаха – труп вонял как трехдневный.
– Есть и хорошие новости: система безопасности вернулась под частичный контроль, заработали все биометрические датчики, – продолжил капитан. – Исходя из полученных данных, на борт проникло пока что пять неизвестных биологических организмов, трое из которых уже уничтожены службой безопасности.
– Вот молодцы, жаль аплодировать не могу, лапы заняты! – взвился барс. – Еще двое, значит, тут шляются? А я их ждать тут должен, что ли?
Не успел он это сказать, как из коридора позади донеслись размеренные удары, пока что тихие, но что-то определенно двигалось в его сторону.
– Кэп, а я их дождался.
– Это один из них. Он движется за тобой по следу, медленно. Как только найдем вторую тварь, я вышлю команду зачистки. Не паникуй, открываем отсек.
– Сам не обоср…сь, – рыкнул Коул.
Тут щелкнули замки, и барс нырнул в открывающуюся щель. Не успели створки разъехаться до конца, как он снова соединил их, уже изнутри, и заблокировал дверь.
На десятках стеллажей среди лент автоматических податчиков лежали пятиметровые торпеды. Это было действительно безопасное, полностью изолированное место – сюда никто не смог проникнуть с самого начала атаки.
– Теперь пивка бы.
– Что ты сказал?
– Тебе послышалось, – усмехнулся Коул, озирая полки с оружием.
– Хорошо, боец, шлюз на противоположной стороне разблокирован, за ним ангар. Поторопись.
***
Гарм, сверяясь с Коуловой таблицей на датападе, набрал код разблокировки двери и первым выбрался наружу. Вмятина за их спинами вибрировала, кто-то скребся туда, и они поспешно закрыли за собой тяжелые створы. Еще одно препятствие между нами и ужасом, подумала Рейн, но сколько неизвестного впереди.
– Туда, – пробасил Гарм. – Потом налево… ой, это право. Туда, в общем. Я проверю щас…
– Да-да, все верно! – пропыхтел Летчер. – Это технический проход к первой палубе, там еще пятьдесят метров, и мы на мостике…
Спецназовец сунул лису датапад и быстро двинулся вперед, держа винтовку наготове. Что-то происходило с крейсером: за последние пять минут незаметный гул реактора стал громче.
– Может, это связано с повреждениями корабля, – предположил Летчер. – Правда, это тоже не хорошо.
Тут Гарм исчез, завернув за угол, и через секунду уши барсы и лиса заложило от стрельбы. Послышались крики и рычание, а потом доберман выкатился из прохода, ударил назад очередью и крикнул:
– Валите, сэр, мэм, я их задержу! Закрывайте за собой двери, я уйду другим путем.
– Бежим! Быстро! – Летчер чуть не упал, но Рейн его поддержала.
Неловко, словно бегуны в мешках, обнявшиеся барса и лис миновали отстреливающегося Гарма и потащились по коридору дальше. Когда бежали мимо поворота, Рейн успела посмотреть, в кого стреляет их охранник – это были два больших, странных сгустка темноты. Они ворочались и рычали под пулями, но не собирались останавливаться.
Летчер застонал, Рейн подхватила его еще крепче.
Достигнув конца коридора, они оказались на полутемной первой палубе. Рядом были двери на мостик, а по правую сторону начинался узкий проход в ходовую и боевую рубку.
Рейн открыла дверь на мостик. Было ясно, что его покидали в панике: на полу валялись какие-то обрывки и обломки приборов, чей-то кофе смешался с кровью и страшным загустевшим месивом блестел рядом с креслом второго штурмана; некоторые консоли из-за спешки не были отключены и работали, выбрасывая данные на мониторы. Рейн заблокировала дверь на мостик и усадила лиса в кресло капитана.
– Арон, потерпи еще немного. Я сейчас поищу аптечку. А потом вместе найдем бортовой журнал и данные аварийных…
– Рейн… смотри, – лис вглядывался в проекцию состояния корабля, где отображался крейсер и пристыкованный к нему фрегат. – “Рокуэлл”… Переходной шлюз на наш корабль открыт! Эти твари могли туда переползти, Рейн!
– О нет, – Рейн тут же оказалась рядом и хлестнула воздух хвостом. – Сейчас скажу Торну, вот же рация. Капитан Торн, прием!
Ответом была тишина: или оборудование было неисправно, или отвечать было уже некому.
– Может, попробуем… – начал Летчер, но тут внезапно погасли сначала все консоли и экраны, а потом и верхний свет.
Со всех сторон раздался тихий шелест, потом проекции вновь вспыхнули всеми цветами – и Летчеру с Рейн предстал настоящий ужас. Единственный вход на мостик – массивные створки – все так же были заблокированы, но на мостике неизвестно откуда взялось двухметровое, почти что бесформенное существо. Оно тупо и странно стояло, покачиваясь, как дерево, и смотрело множеством глаз, а из открытой пасти свисали отростки. Руки были словно сшиты из еле подогнанных друг к другу кусков, шкура на них не налезала – или слезла – и сквозь разрывы торчало темно-малиновое мясо, переплетенное белыми жилами и проводами. Наверху головы тоже были провода, и теперь они словно бы сами по себе тянулись вверх, к силовым кабелям, и вплетались в них.
Рейн рванулась вперед, выхватила пистолет и нацелилась в голову существа – в то, что могло показаться головой. Она посылала туда пулю за пулей, заставляя себя смотреть и не закрывать глаз. И она рычала, как рычали воины ее племени еще там, на Танисе.
Все выстрелы достигали цели, но раны от них на существе затягивались в мгновение ока. Существо между тем разрасталось, обволакивая все большее пространство мостика, проникая в каждый интерфейс, впитывая каждую частичку информации, заставляя барсу отступать. Она споткнулась о кресло и увидела, что лис лишился чувств.
И в этот момент на мостике раздался голос, пришедший словно бы сразу отовсюду.
Мы должны… узнать.
Множественные глаза чудовища загорелись ослепительным пламенем.
Вы. Далеко прошли. Интересно.
Голос был хором: он состоял из множества слившихся воедино голосов с различными интонациями, исковерканными механическим оттенком. И среди них явно выделялся голос человека, который вонзает нож в Ливирию.
Что-то с высокомерным любопытством дотронулось до пылающего разума Рейн и спящего разума Летчера, нечто темное и старое, как древние звезды галактики. Вслед за этим пришла ослепляющая боль.
***
Коул приблизился к открытому шлюзу. Там валялись тела охранников, которых двадцать минут назад убили на его глазах. Обойдя их по дуге, барс посмотрел в пустой стыковочный рукав.
– Нету никого.
– Закрывай шлюз немедленно, техники наблюдают очередную попытку перехвата управления нашим кораблем вирусной атакой со стороны бортового компьютера “Ультора”! – сказал капитан. – Если не улетим сейчас – не улетим никогда.
– Охренел ты что ли! Там на “Ульторе” твои бойцы остались и Рейн со стариканом! Если я щас закрою, они же там…
– Связи до сих пор нет, и я предполагаю наихудший сценарий, – отозвался капитан Торн, и на этот раз его голос был менее железным, чем обычно. – Сынок, моя задача – не допустить гибели моего корабля.
– Иди ты в жопу со своим…
– А биосканеры говорят, что сюда, ко входу на “Рокуэлл”, уже приближается кто-то с “Ультора”. Размеры объекта превышают нормальные, скорость тоже, и вероятнее всего это враг. Я приказываю тебе – Коул! – слышишь! – приказываю! – закрыть шлюз и направляться на мостик.
– А, приближается, значит, – барс нагнулся к мертвецам, забрал связку гранат. – Ну, так щас поручкаемся с ним.
Он услышал металлический шорох и словно бы вздох, а потом абордажный рукав заполнило собою существо – большое, несущееся на множестве лап, с клыками, торчащими вперед как у зверя-мамонта из детских книжек.
– Давай!!! Сюда иди, падаль!
Несколько пуль попали в тварь, но та, яростно взвыв, лишь удвоила скорость. Не медля ни секунды, барс нырнул в шлюз.
– Коул, что ты творишь, черт бы тебя побрал?! – закричал Торн.
– Свою работу! Как всегда! Что же еще!!! – проревел Коул и поставил таймер запала гранаты на семь секунд.
Он пробежал по рукаву, ловко увернулся от протянувшихся лап, выронил на бегу гранаты и вынырнул со стороны “Ультора”. Не успел он как следует закрыть шлюз, как из круглого рукава вырвался огонь и предсмертный рев мутанта. Стыковочный рукав развалился от взрыва пополам, опоры захвата раскололись так легко, как будто были из пластика.
Торн понял задумку барса: “Рокуэлл” включил маневровые двигатели и, слабо пыхая кислородом, начал удаляться от зараженного, проклятого “Ультора”.
Коул сунул замолчавший коммуникатор в карман и, подняв свой верный ремонтный пистолет, перебежками двинулся к огромному ангару. На полу валялась винтовка, барс подцепил ее на бегу и проверил счетчик патронов.
А из дальнего прохода уже толпились, спешили, ползли и бежали к нему бывшие наемники – с развороченными мордами, вылезшими щупальцами и рогами.
Среди них он, на миг похолодев, разглядел и пару охранников из отряда Гарма.
– Зря вы так, ублюдки, – сказал Коул врагам и, открыв огонь, бросился в ближайший проход.
Он начал игру по своим правилам, потому что знал этот крейсер наизусть – даже недокументированные проходы и коммуникации.
А еще он знал, где стоят списанные, но вполне себе рабочие спасательные шлюпки.
***
И тогда, швырнув во врага сначала бесполезным пистолетом, а потом стулом, и совсем отчаявшись от боли и бессилия, Рейн сделала то, чего не делала никогда и даже не думала, что может это.
Неожиданно для себя самой она дала мысленный отпор – воздвигла стену. Этой стеной она прикрыла не себя, а Летчера, мешком лежащего на полу.
Рейн знала, что делать. Откуда к ней пришло это знание? Кажется, сильнее всего на нее подействовал голос того Высшего, который пытался убить Ливирию в песках. Она вспомнила свой гнев, и этот гнев встал перед ней слепяще-огненной стеной. Она пульсировала, меняя цвет – от белого и золотого до медно-рыжего, меняя толщину – то тонкая, как весенний лед, то мощная, как боевой доспех.
Барса прятала за эту стену лиса, а сама была с краю, с самого угла, чтобы видеть, чтобы не закрывать глаз и держать оборону. Она слышала каждое слово врага, так же как видела каждую его черту, чувствовала каждый оттенок ужаса, исходящий от него, наполнявший помещение.
Потом, если мы выберемся, если мы победим, обещала себе Рейн, я выпью столько витаминной воды, что силы сразу вернутся. Сейчас помощи нет и воды тоже нет, нужно просто держаться, сколько возможно, брать силы изнутри, снаружи, из памяти, отовсюду, – только бы не падала эта стена, только бы выстояла эта неожиданно созданная ею защита.
Глаза существа вспыхнули с новой силой, и барса почувствовала незримое присутствие другой силы. Боль немного отступила, словно ее защиту прощупывали со всех сторон перед ударом.
Сильная. Слышит. Защищается.
Голоса, звучавшие в голове Рейн, изменились: сначала они были наполнены ужасом, а теперь на передний план вышел новый – страшный и одновременно успокаивающий тихий шепот.
Рейн Янсен
Через молчащего многоглазого монстра с ней разговаривал кто-то более могущественный.
“Это не я”, – хотела сказать она. А потом: “Меня нет здесь!” И еще хотелось умолять, чтобы оно ушло.
Но ничего этого Рейн не сделала. Она лишь вздохнула, из-за чего, как ей показалось, стена чуть выросла и тотчас уменьшилась обратно, и сказала с долей нахальства:
– Ну, это я. И что?...
До сих пор жива. Человек Гаррисон. Не может справиться.
Со всех сторон послышались усиливающиеся панические голоса.
Зачем ты пришла, Рейн Янсен?
– За знанием, – сказала Рейн и вспомнила своего друга волка Ллойда, который мог забраться на край света ради одной-единственной линии, которую он нанесет на карту земель. Он помечал рифы, льды, места обитания опасных морских хищников, и другие корабли могли спастись. Разве она пришла сюда не за тем же самым?
Барса почувствовала, что чужой разум без труда увидел всю ее жизнь от рождения до этого момента, прикоснувшись к ее воспоминаниям.
Многие эпохи были заперты в своей обители. Слушали шелест ваших миров. Видели восхождение предков. Знания безграничны.
Шепот голосов стал тише.
Что ты хочешь знать?
– Я пришла узнать, кто вы и зачем вы здесь, – сказала Рейн напрямую. – Я видела угрозу, сопровождающую ваше появление. Я видела страх. Это не то, как видеть падения и взлеты империй и планет. Это – земное, длиной в одну жизнь. Но она для нас драгоценна, хоть и коротка.
Мы – будущее. Не разрушаем. Делаем лучше, исправляем ошибки предков. Человек Гаррисон – ошибка. Использовали. Твой Летчер – ошибка… Ты – другая. Иди к нам. Знания Вселенной будут твои.
Рейн нахмурилась.
– Гаррисона я не знаю, но Летчер… разве он ошибка? – переспросила она. – А другие? Гарм, к примеру? Или… ты все равно видел – Барта?.. Они – тоже ошибки?
Даже Древние – лишь ошибки. Сейчас не поймешь. Но потом увидишь.
Потом голос добавил:
Достаточно знаний. Барта может вернуться.
– Но если Барта – ошибка, то какой смысл возвращать ошибки? – воскликнула Рейн. – Я готова поверить, что ты можешь воскрешать мертвых. Но я никогда не поверю, что тебе это нужно. Ты просто испытываешь меня, искушаешь... Неужели тебе так нужна барса Рейн Янсен?
Не воскрешать. Есть множество путей. Ты прошла через один. Здесь он мертв. В другом – он жив.
Шепот вновь стал нарастать и голос повторил:
Ты – другая. Сама не знаешь. Не ты нужна. Мы нужны другим.
– Что в другом он жив, это я и сама знаю, – вспомнив свои сны, дрогнувшим голосом сказала Рейн. – Почему, когда вы идете, вокруг все гибнет? Гарм наверно не выжил… и прочие, тут, на корабле… И еще – все те, о ком велись наши расследования.
Теперь она понимала: все, что касалось этих древних сил, или существ, или кто это были – все несло на себе один и тот же отпечаток. И кончалось всегда одним и тем же – смертью.
Не понимать сути. Низшие расы. Смерть это только начало.
Створки дверей разошлись в сторону, и многоглазое существо шатнулось, пропуская на мостик спецназовца Гарма. Его боевой скафандр был прорван в многих местах, и из разрывов торчала плоть и белесые клубки внутренностей. Он не должен был жить с такими ранами – но был жив и стоял, как обычно, твердо.
– Агент Янсен, – пробасил Гарм, освещенный огнем ее мысленной стены. – Прислушайтесь к его словам. Они пришли вовремя, чтобы показать нам истинный взгляд на Вселенную.
– Прости меня, Гарм, – отозвалась Рейн. – Что я оставила тебя там, с врагами. Мне все равно, какая Вселенная. Но тебя мне жалко…
Хочешь, чтобы погиб еще один твой друг?
Голос стал звучать вкрадчиво, более уверенно, и пауз в нем уже почти не было.
Летчер. Ты не хотела бы его спасти? Вокруг тебя, а не вокруг нас пляшет смерть, Рейн Янсен. Ты виновата в смерти Гарма. В смерти Джона – Барты – отца – Мэдокса – матери… Теперь Летчер… Хочешь жить еще и с этой виной?
– Не хочу! – Рейн сама не заметила, как заплакала от отчаяния. – Хочу спасти!
Тогда ты должна понять, что такое Вселенная. На самом деле. Посмотреть истинным взглядом. Ибо в нем – могущество.
Тогда Рейн медленно, неуверенно повернулась к существу.
– Ладно, покажите этот ваш истинный взгляд, – сказала она. – Но в мозги не пущу. Вот экран, его будет достаточно?
– Недостаточно!
Этот ответ был радостным ревом, он донесся одновременно и от Гарма, и от многоглазого, и даже от Летчера – но звучал он лишь в голове у Рейн.
Барьер рухнул, распыленный невероятно сильной мысленной атакой. Под напором, почти разрывающим разум на части, перед Рейн пронеслись обрывки чужих мыслей. В те несколько секунд, за которые пала ее огненная стена, она увидела яркие нити, тянувшиеся от Гарма и многоглазого куда-то вглубь крейсера. Какая-то ее часть с ужасом поняла, что, дав согласие, она подписала себе приговор.
Но все резко закончилось. Что-то протяжно загудело по периметру мостика, и голоса тотчас исчезли, а боль утихла.
Многоглазое существо издало протяжный вой и тотчас замолкло, потому что его прервали три выстрела. Четвертый выстрел откинул Гарма и впечатал его тело в пульт управления кораблем.
– Ну, че расселись?
В проходе, тяжело дыша, стоял Коул.
– На выход живо!
Он отбросил винтовку, снял с плеча огнемет и направил сжигающую, воняющую топливом струю в сторону многоглазого.
Рейн вцепилась в плащ Летчера и дернула лиса вперед и вверх, не зная, жив ли он – и не стал ли он чудовищем, если жив – и рванулась на голос Коула.
Этот голос казался полновесным, как старинные монеты, весомым – настоящим! Шепот существа исчезал из сознания, как морок. И пришел запоздалый страх…
Барса поднырнула под обугленные, дергающиеся и извивающиеся останки существа и выбралась в коридор. Летчера она и не думала отпускать.
Коул щелкнул предохранительным клапаном и вновь залил все вокруг ослепительным пламенем. Его прищуренные глаза почти ничего не видели, а шерсть на морде начала тлеть, но барс не отпускал курок, пока пламя само не погасло. Откинув пустой огнемет, Коул поднял винтовку, деловито вышел в коридор и заблокировал дверь на мостик.
– Нихрена не вижу, один огонь перед мордой, – прохрипел он. – Цела, голуба ты глазая?
– Да, – выдохнула Рейн. – Он до меня не успел добраться… благодаря тебе. Но тот монстр быстро восстановится. И Гарм тоже. Они бессмертные…
– Не бывает бессмертных, – буркнул Коул, яростно протирая глаза. – Только плохо убитые. Ладно, смотри чего.
Он расстегнул бронежилет и показал на круглую подвеску, вроде амулета.
– Забежал по пути в оружейную. Гаррисону брательник с Меркурия притащил хреновину. Подавляет мысли, кстати – реально, потому что на этих уродах сработало. Да и твари, которые за мной тащились, как-то сразу поотстали, когда я включил.
– И моя защита рухнула, – заметила Рейн. – Но так лучше получилось... А что теперь, Коул? Куда мы?
– Ну, шлюз я взорвал, так что “Рокуэлл” и этот зануда Торн теперь отдельно болтаются, а мы со всеми этими страшенями тоже отдельно. Но я знаю, где шлюпки, так что будь спокойна. Улетим. Я тащу старикана, ты тащишь винтовку. Пошли…
Рейн облегченно кивнула, взяла у барса оружие и собралась было идти, но ее настиг окрик.
– Эй, эй, куда собралась, не через основной же проход! Вот сюда нам!
Коул тотчас оказался рядом и, усмехнувшись, с деланной галантностью распахнул аварийный выход, однако вперед Рейн не пропустил – полез сам.
И, последовав за широкой спиной барса, она впервые за много лет ощутила это забытое чувство – защищенности среди сотен затаившихся врагов. Так было на Танисе, подумала она, когда мы пробирались через тот страшный лес, когда мы шли с Бартой след в след, а наверху сияла звезда.
***
Взъерошенный гепард неторопливо рассматривал заходящий в шлюз экипаж.
– Ну что там было?..
– Лучше не вдаваться в подробности, – буркнул Уоррен, на ходу разряжая свое оружие.
В этот момент дракончик с громким писком бросился к Файфу и принялся летать вокруг. Он то возмущенно верещал, то начинал мурлыкать, то опять принимался ругаться.
– Ну не мог я тебя взять, – оправдывался Файф.
– Фрай, поднимай корабль, – приказала Девора.
– Слушаюсь, капитан Нокомис! Но почему такая спешка?
– Оставшийся на орбите корабль в опасности, – быстро ответила Девора. – Помнишь “Вестингауз”? Кто-то пошел еще дальше этого.
Тигрица без слов метнулась на мостик следом за Омелой и Файфом.
– Предполетную по ускоренной! – крикнул профессор.
– Начинаю! – отозвалась Омела.
Загорелись экраны и проекции, откуда-то снизу донесся низкий гул включаемых посадочных двигателей.
– “Рокуэлл”, слышите меня, прием?.. – Фрай вновь попробовала связаться с фрегатом, но он все так же молчал.
Тогда она переключила канал связи:
– “Бенгал” – “Шпилю”. Взлетаем через минуту, как у вас готовность?..
– …И чтоб я еще раз сунулась в такую мерзлую задницу, – донеслось из переговорного устройства. Видимо, Нейлор делилась с Шандарис впечатлениями о высадке.
– Я тоже сюда больше не хочу, тут театров нет, – поддакнула Омела.
"Шпиль" поднялся в небо следом за "Бенгалом". Два темных провала обозначили места, где приземлялись корабли. На эти раны, нанесенные белизне, уже начал падать новый снег; он ложился на темную землю, укрывая ее, как укрывал здесь все от начала времен.
Снеговым саваном был окутан покореженный разбитый корабль, полный погибших, белые колонны нарастали возле того утеса, где осталась Сиф, чистым серебром затягивало небо, и свет жемчужной звезды пробивался через метель.
***
Удар молнии разорвал задние конечности одного из бывших охранников с “Рокуэлла”. За ним последовал еще один, и еще. Запах озона мешался с запахом горелого мяса, а Коул казался безумным в пляске энергетических лучей из пушки.
Десять минут пути до спасательных шлюпок были кошмаром. По пути им встретились два наемника, и хуже всего было то, что Рейн прекрасно представляла, какими эти существа были прежде – обычными Возвышенными, которые вполне могли бы, например, учиться с ней в одной Академии или ходить по одним и тем же палубам станции.
Коул стрелял по ним из энергетической пушки. Если Рейн и Летчер были бы в боевой броне – он не задумываясь бы применил тяжелое оружие и будь что будет, пусть даже и стену пробьет, выжили бы...
Но приходилось пукать из нелетальной пукалки, которая больше опаляла стены, чем вредила мутантам. Хотя – это смотря как долго стрелять. Бывают лишь плохо убитые…
Он снял коготь со спуска лишь после того, как оружие издало сигнал о низком заряде аккумуляторов. Коул пинком убрал с дороги останки, поднял с пола Летчера и показал Рейн на небольшие шлюзы по левой стороне. За каждым из них была капсула. Коул проверил, пустые ли они, и махнул Рейн:
– Выбирай какая нравится.
Дважды повторять не требовалось. Рейн быстро пробежала вдоль первых трех капсул и, найдя свободную (в двух на полу валялись какие-то обломки), подскочила к пульту и запустила разогрев движка. Барс пристегнул бесчувственного лиса к сиденью.
Шкала готовности к взлету становилась "красной" на глазах, будто раскалялась – и Рейн доложила:
– Отстыковка через сорок секунд, Коул!
– Понял… погоди, щас.
Коул напряженно вслушивался во что-то – но, как оказалось, вслушиваться было и не надо. Чудище о двух головах буквально влетело в шлюпку и вгрызлось сначала в пол, а потом в подлокотник кресла, на котором лежал Летчер. При этом оно било по воздуху одной – непропорционально большой – лапой.
И еще оно будто бы смеялось, поняла Рейн.
Коул же подумал: они обречены, и осталось продать свою жизнь подороже. Он схватил винтовку и выстрелил: повредит обшивку, и фиг с ней, все равно помирать.
Одна из голов чудовища дернулась назад, из глазницы хлестнула жидкость бурого цвета. Оно попятилось в шлюз, и тогда барс прыгнул вперед, со всей силы приложил врага прикладом, выпихнул в коридор и с размаху шмякнул по кнопке блокировки дверей. Оружие Коула с грохотом ударилось о палубу.
Рейн облегченно вздохнула и бросилась к пульту управления. Мягко зарокотал двигатель, из шлюза послышалось шипение воздуха, шлюпка чуть дрогнула. Барса, кивнув, повернулась к Коулу и Летчеру, распростертому на кресле.
– Нужно доставить его в ваш кибермед. – Коул уже обрабатывал раны, оставленные монстром. – С первого взгляда ничего серьезного. Но это уж пусть врачи детальней смотрят.
– Да, да… – на автомате согласилась Рейн, скрывая стремительно растущую тревогу. Нельзя пять лет дружить с доктором и не научиться хотя бы немного разбираться в ранениях. И она видела то, что видела: рваные края и глубина – не страшно, да. Но крови – ее слишком мало. Ее подозрительно мало…
Это же хорошо наверно, попыталась успокоить себя Рейн, но на сердце у нее было неспокойно. Она снова отошла к пульту и направила шлюпку по короткой траектории к дрейфующему "Рокуэллу".