— Что это такое? — Она показывает на первую попавшуюся коробку.
Продавец смотрит на нее, потом на коробку, потом снова на нее.
— Набор для трепанации черепа работы Еванса Лондонского, сделанный в 1780 году, в оригинальном футляре из акульей кожи.
— А вот это?
— Французский набор с лучковой дрелью для удаления камней из почек. Начало девятнадцатого века, мастер Гранжере. Футляр красного дерева, с бронзовыми заклепками.
Глубоко посаженные воспаленные глазки ощупывают Кейс, словно прикидывая, не пройтись ли по ней хитроумным изделием мастера Гранжере, которое в разобранном виде блестит в углублениях побитого молью бархата.
— Спасибо, — благодарит Кейс, коря себя за неудачный выбор отвлекающего предлога.
Повернувшись к Войтеку, она машет рукой:
— Пойдем на воздух.
Тот обрадованно встает, поправляет сумку на плече и следует за ней к выходу.
К этому часу на улице полно народу. Любители старины и просто туристы — в основном соотечественники Кейс либо японцы. Толпа, как на стадионе во время концерта. Люди лениво ползут вдоль Портобелло в обоих направлениях, прямо по проезжей части, а тротуары заняты пестрыми лотками мелких торговцев. Тучи разошлись, солнце сияет в полную силу. У Кейс кружится голова — от яркого света, медлительной толпы и внутренней суматохи, вызванной прибытием отставшей души.
— Сейчас уже плохо, ничего не найдешь, — бормочет Войтек, озираясь и прижимая сумку к животу. — Мне надо пойти, надо работать.
— Кем ты работаешь? — спрашивает Кейс, чтобы разогнать головокружение.
В ответ Войтек кивает на свою сумку:
— Надо проверить исправность. Рад был встретиться! Покопавшись в кармане, он достает белый картонный прямоугольничек с чернильным штампом. Его электронный адрес.
Кейс не признает визитных карточек. Ни к чему давать значимую информацию малознакомым людям.
— У меня нет визитки, — говорит она, но все же сообщает ему свой имэйл: все равно не запомнит.
Войтек расцветает. Торжествующая улыбка зажигается под геометрически правильными славянскими скулами. Повернувшись, он растворяется в толпе.
Кейс отпивает кофе. Все еще горячий, обжигает язык. Она осторожно выкидывает стаканчик в переполненную урну. Ей хочется пешком вернуться на Ноттинг-Хилл, зайти в «Старбакс» и заказать нормальный кофе с зазеркальным молоком. А оттуда на метро доехать до Камдена.
Прилетевшая душа угомонилась, головокружение прошло. Кейс чувствует себя комфортно.
— Он получил утку в лицо на скорости двести пятьдесят узлов, — тихонько повторяет она, чтобы закрепить приятное ощущение, и направляется в сторону Ноттинг-Хилла.
ПО ЗАСЛУГАМ
«Крестовый поход детей» за несколько лет почти не изменился.
Этим термином Дэмиен называет подростковую тусовку в Камден-тауне. Каждую субботу толпы тинейджеров наводняют Хай-стрит от станции метро до Камден-лока.
Кейс оказывается в этой толпе, поднявшись из гулких громыхающих глубин подземки; ее вывозит на свет трясучий эскалатор, ступени которого обиты запачканной и очень прочной на вид деревянной рейкой.
Запруженная тинейджерами улица похожа на средневековую гравюру, где изображена публичная казнь.
Фасады домов по обеим сторонам украшены искаженными барельефами: макеты старых самолетов, ковбойских сапог и шнурованных ботинок «Доктор Мартенс». Объемные фигуры выглядят коряво, словно их вылепили из пластилина великанские детишки.
В свое время Кейс провела здесь много часов — иногда в компании ведущих дизайнеров обувных гигантов, сколотивших миллионы на кроссовках для бесчисленных молодых ног, а иногда одна, в поисках случайных самородков уличной моды.
Это бурливое скопление совсем не похоже на вялую толпу в Портобелло. Работают другие движущие пружины, летают другие запахи. Феромоны, ароматизированные сигареты, гашиш.
Кейс прокладывает курс в толчее, ориентируясь на вывеску «Вирджин Мегастор», господствующую над местностью. По пути она могла бы немного задержаться, поработать, повертеться в толпе. В Нью-Йорке есть заказчики, которые заплатят хорошие деньги за отчет с подписью «Кейс Поллард» о том, что сегодня делают, носят и слушают эти юные крестоносцы. Но сейчас она просто не в настроении. К тому же формально у нее контракт с «Синим муравьем». Так что лучше провести тихий вечер в уютной квартире Дэмиена — тем более что добраться туда можно буквально за пару минут, если пройти через овощные ряды на Инвернес-стрит. Заодно и запасы пополнить.
Продукты здесь посвежее, чем в супермаркете. Кейс покупает апельсины, очевидно, привезенные из Марокко или Испании, и несет их домой в розовом прозрачном пакете.
Хорошо, что у Дэмиена нет сигнализации. Кейс уже не раз попадала в дурацкие ситуации, ночуя у друзей, чьи квартиры были поставлены на охрану. Она нащупывает в кармане ключи — большие, увесистые, как фунтовые монеты. Один от подъезда и два от квартиры.
Войдя внутрь, она прислушивается к своим ощущениям. Квартира уже не вызывает дискомфорта: отставшая душа возвратилась, и давешние предрассветные страхи испарились без следа. Сейчас это просто жилище старого друга, недавно отремонтированное. Кейс скучает по Дэмиену. Жалко, что он сейчас на съемках в России. Побродили бы вместе в камденской толпе или поднялись на Примроуз-Хилл.
События сегодняшнего утра кажутся сном: встреча с Войтеком, серолицый математик, черные калькуляторы из Бухенвальда.
Кейс запирает дверь и усаживается перед компьютером. «Кубик» дремлет, помаргивая огоньками. У Дэмиена выделенная линия, интернет всегда под рукой. Пора зайти на Ф:Ф:Ф, посмотреть, что думают о поцелуе Капюшончик, Кинщик, Мама Анархия и прочие братья-фрагментщики. Форум наверняка запружен свежими теориями.
Капюшончик из них самый интересный. Они постоянно обмениваются имэйлами, даже когда на Ф:Ф:Ф затишье. Кейс знает о нем очень мало: живет где-то в Чикаго; судя по всему, гомосексуалист. Ни имени, ни фамилии. Но когда доходит до фрагментов, они понимают друг друга с полуслова, как никто в мире. Разделяют сомнения, комплексы, интуитивные догадки.
Чтобы не набивать заново адрес форума, Кейс кликает на историю браузера. Открывается окошко журнала.
АЗИАТСКИЕ ШЛЮХИ ПОЛУЧАЮТ ПО ЗАСЛУГАМ.
ФЕТИШ:ФРАГМЕНТЫ:ФОРУМ.
Рука замирает на мыши, глаза — на первой строчке.
Кейс чувствует, как волосы в буквальном смысле шевелятся на затылке.
Она сознает, что это уже непоправимо, что простым умственным усилием не удастся поменять местами азиатских шлюх и Ф:Ф:Ф, тем не менее отчаянно желает, чтобы азиатские шлюхи перескочили на вторую строчку. Однако шлюхи ей не подчиняются. Кейс неподвижно смотрит на экран, словно это не экран, а маленький коричневый паучок из цветника в Портленде. Тогда она тоже застыла в ужасе, а паучок неторопливо полз по цветку, и подошедший хозяин сообщил, что в этом невзрачном насекомом достаточно нейротоксина, чтобы гарантированно и мучительно лишить жизни их обоих.
Квартира Дэмиена уже не кажется надежным убежищем; она превратилась в незнакомое и опасное место. В безвоздушное замкнутое пространство, в котором происходят странные, нехорошие вещи. Кейс вспоминает, что в квартире есть еще второй этаж, куда она в этот приезд так и не поднималась.
Она смотрит на потолок.
И почему-то вспоминает, как однажды лежала на спине, чувствуя легкую радость или скорее приятное полузабвение, а сверху ритмично двигался бывший эпизодический дружок по имени Донни.
У Донни по жизни было больше проблем, чем у других парней, и в конце концов Кейс пришлось признать, что это как-то связано с его именем. Ее подруга с самого начала так и заявила: никто в здравом уме не станет встречаться с парнем по имени Донни. Это был нищий пропойца из Ист-Лансинга, полуирландец-полуитальянец с исключительно красивым лицом и мягким чувством юмора. Очевидно, благодаря этому последнему качеству Кейс неожиданно для себя несколько раз оказывалась на несвежей постели в тесной квартире на Клинтон-стрит между Ривингтоном и Делэнси, созерцая ритмично двигающуюся на фоне облезлого потолка ухмылку Донни.
История закончилась, когда однажды, лежа на спине и наблюдая на лице Донни приметы фазового перехода к неизбежному оргазму, Кейс решила роскошным движением закинуть руки за голову. Ее левая ладонь попала в щель между грязной стеной и спинкой кровати и наткнулась там на что-то твердое, холодное и геометрически правильное. Это был ствол автоматического пистолета, приклеенного, должно быть, при помощи изоленты той же марки, которой она сегодня утром залепила дыру на «Баз Риксоне».
Донни был левша, и пистолет прилепил соответственно — чтобы можно было легко дотянуться, лежа на спине.
Это был конец романа. В голове у Кейс с легким треском замкнулась простая логическая цепочка: если парень спит с пистолетом — значит, Кейс не спит с парнем. Осталось только подождать, положив пальцы на ребристую рукоять пистолета, пока Донни завершит свой последний конкур на этой лошадке…
Но здесь, в Камден-тауне, в квартире Дэмиена на втором этаже есть комната. Та самая, где Кейс обычно спала во время прошлых визитов. Насколько ей известно, эта комната сейчас переоборудована в монтажную студию.
Может, там кто-нибудь прячется? А в ее отсутствие сходит вниз и от нечего делать смотрит на азиатских шлюх?.. Дико, невозможно! И все же какая-то доля вероятности существует. Страшная мысль.
Кейс заставляет себя внимательно осмотреться. Моток изоленты лежит на ковре — вернее, стоит на боку, как будто он упал и откатился. А ведь она ясно помнит, что положила моток на журнальный столик, откуда он самостоятельно спрыгнуть не мог.
Паническая пружина подбрасывает ее и влечет на кухню, где она начинает рыться в поисках оружия. Ножи в ящике. Новые, неиспользованные, острые как бритва. Но Кейс не уверена, что сможет с ними управиться, а присутствие режущих объектов только обострит ситуацию. Она выдвигает другой ящик; там коробка с какими-то деталями. Тяжелые блестящие железки, очевидно, запасные органы для киберманекенов. Короткий увесистый цилиндр плотно ложится в руку, плоские торцы едва выступают из кулака. Столбик монет — весьма неплохое оружие, вспоминает она. Хоть какая-то польза от общения с Донни.
Сжимая железку, она осторожно поднимается по ступенькам и осматривает монтажную студию на втором этаже. Никого. И спрятаться негде. Из старой мебели остался только узкий диван — ее привычное спальное место, когда Дэмиен дома.
Кейс спускается и методично обыскивает квартиру, с замиранием сердца открывая двери кладовок. Но обе кладовки тоже пусты: Дэмиен не любит аккумулировать хлам.
В кухне она проверяет нижние шкафы, потом заглядывает в отсек под раковиной. Притаившегося злодея там нет, зато есть желтая измерительная рулетка, забытая рабочими.
Кейс закрывает входную дверь на латунную цепочку, весьма хлипкую по нью-йоркским стандартам. Да и вообще, в Нью-Йорке дверным цепочкам доверять не привыкли. Но пусть будет хоть какая-то преграда.
Все окна, кроме одного, герметично заперты и закрашены белой эмалью поверх щелей. Доброму плотнику с добрым инструментом потребуется добрых три часа, чтобы какое-то из них открыть. Единственное незапечатанное окно, вскрытое, надо полагать, все тем же добрым плотником, притянуто к раме внушительными зазеркальными болтами с хитрыми головками. Для таких болтов нужен специальный ключ. Интересно, есть ли он у Дэмиена? Так или иначе, это окно можно открыть только изнутри, а стекло цело, и значит, отсюда никто не мог проникнуть.
Кейс снова оглядывается на входную дверь.
У кого-то есть ключи. От обоих замков, плюс еще ключ от подъезда.
Может, Дэмиен завел новую подружку и забыл об этом сообщить? Или, может, старая подружка сохранила ключи. Или уборщица что-то оставила в квартире, а потом вернулась, пока Кейс не было дома.
И тут она вспоминает, что замки поменяли в процессе ремонта. Новые ключи она получила по «Федексу», накануне отъезда. Их выслала ассистентка Дэмиена, та самая, что сразу после ремонта прибрала квартиру. Эта женщина специально звонила в Нью-Йорк, спрашивала, дошли ли ключи, потому что дубликатов у нее не было. И в разговоре, кстати, упомянула, что уборщицу Дэмиен недавно уволил.
Кейс идет в спальню и внимательно осматривает свои вещи. Непохоже, чтобы кто-нибудь в них рылся. Она вспоминает первого «Джеймса Бонда» с чудовищно юным Шоном Коннери. Перед походом в казино тот имел привычку запечатывать дверь гостиничного номера при помощи благородного шотландского плевка и глянцевой черной волосинки.
Теперь уже поздно запечатывать.
Она возвращается в гостиную, где беззаботно дремлет «Кубик» и лежит на ковре рулон изоленты. Комната обставлена просто и семиотически нейтрально. Дэмиен под страхом увольнения запретил декораторам привносить в дизайн стандартные элементы журнальной роскоши.
Где еще могут остаться следы вторжения?
Телефон.
На столе, рядом с компьютером.
Примитивный зазеркальный аппарат без обычных наворотов, даже без индикатора вызовов. Дэмиен считает, что эти штучки только похищают время и создают лишние проблемы.
По крайней мере есть кнопка повторного набора.
Кейс снимает трубку и вопросительно смотрит на нее, словно ожидая ответа. Но слышит лишь равнодушное гудение.
Она нажимает повторный набор. Пищат зазеркальные звоночки. Трубку наверняка поднимет автоответчик «Синего муравья» или дежурный секретарь. Именно туда она звонила последний раз в пятницу утром, чтобы узнать, выехала ли машина.
— Lasciate un messagio, rispondero appena possible.
Быстрый, напряженный женский голос.
Гудок.
Кейс яростно бросает трубку, едва сдерживая крик.
«Оставьте сообщение, я перезвоню».
Проклятая Доротея.
СПИЧЕЧНАЯ ФАБРИКА
Оглядывая квартиру, Кейс вспоминает голос отца. И повторяет вслух:
— Задача номер один: обеспечить безопасность периметра.
Уин Поллард в течение двадцати пяти лет обеспечивал безопасность зданий американского посольства в различных странах. Выйдя на пенсию, он изобрел и запатентовал особо гуманное ограждение для сдерживания толпы во время рок-концертов.
Любимой детской сказкой Кейс был обстоятельный и подробный рассказ отца о том, как ему удалось обеспечить безопасность канализационных шахт на территории американского посольства в Москве.
Кейс простукивает входную дверь, покрашенную белой краской. Скорее всего это цельный дуб. Причем сработано, подобно многим старым вещам, гораздо крепче, чем требуется. Петли, разумеется, с внутренней стороны, то есть дверь открывается вовнутрь и упирается вот в эту стену. Кейс прикидывает расстояние до стены, потом критически оглядывается на письменный стол.
Достав из-под раковины рулетку, она замеряет сначала длину стола, потом расстояние между дверью и стеной. Получается зазор в восемь сантиметров. Если подпереть дверь столом, то злодеям потребуется либо топор, либо динамит, чтобы вломиться в квартиру.
Она снимает со стола аппаратуру и аккуратно, не отсоединяя проводов, переносит ее на ковер. Телефон, клавиатура, «Студио-дисплей», колонки. Потревоженный «Кубик» просыпается, и на экране снова возникают азиатские шлюхи. Первой строчкой. Кейс берется за «Кубик», пальцы случайно задевают выключатель. Компьютер вырубается. Она ставит его на пол, включает питание и подходит к опустевшему столу. Верхняя часть легко снимается с боковых подножек. Тяжеленная доска. Но Кейс принадлежит к типу женщин, которые при кажущейся хрупкости фигуры обладают поразительной физической силой. В университете она была гораздо лучшим скалолазом, чем ее тогдашний мускулистый дружок с факультета психологии. Дружок злился и не раз пытался доказать обратное, но Кейс неизменно добиралась до вершины первой, причем по более сложному маршруту.
Кейс подносит доску к стене, ставит ее на попа и возвращается за остальными частями. Подтащив боковины к двери, она раздвигает их на нужное расстояние и осторожно, стараясь не поцарапать свежеокрашенную стену, опускает на них верхнюю доску. Баррикада готова, можно проверять. Кейс отпирает замки. Дверь открывается на положенные восемь сантиметров и натыкается на стол. Снаружи в образовавшуюся щель нельзя даже заглянуть. Безопасность периметра обеспечена. Она запирает дверь и накидывает цепочку.
«Кубик» выдает на экран предупреждение, что его выключили неожиданно. Кейс подходит, садится на ковер и нажимает «О'кей». Компьютер загружается; она открывает браузер и еще раз убеждается, что азиатские шлюхи никуда не делись. Подавив волну брезгливости, Кейс решительно тычет в них курсором.
К ее немалому облегчению, на сайте нет ни пыток, ни убийств, ни даже грубых извращений. По заслугам азиатские шлюхи получают не что иное, как толстые «болты» во все дыры. Причем эти «болты», в соответствии с канонами сугубо мужской порнографии, показаны абстрактно, вне привязки к мужским телам, словно это не человеческие органы, а наконечники механических манипуляторов.
Закрыв страницу, Кейс вынуждена еще какое-то время сражаться с оппортунистическими рекламными окошками; некоторые из них на быстрый взгляд содержат гораздо худшие вещи, чем азиатские шлюхи.
Теперь в истории браузера эти шлюхи представлены дважды, перед Ф:Ф:Ф и после. Типа, чтоб не сомневалась.
Кейс пытается вспомнить, какой этап в рассказах отца следовал за обеспечением безопасности периметра. Наверное, поддержание нормального жизненного цикла. Психологическая профилактика. Да, именно так он это называл. Займись обычными делами. Сохраняй присутствие духа. Сколько раз за последний год ей приходилось прибегать к этому приему?
Она прикидывает, чем сейчас можно отвлечься, — и вспоминает о форуме и десятках непрочитанных постов, в которых обсуждается новый фрагмент. Вот этим она и займется: вскипятит чаю, почистит апельсин и начнет штудировать набежавшие посты, сидя по-турецки на ковре. А потом спокойно подумает, как поступить с азиатскими шлюхами и Доротеей Бенедитти.
Кейс не впервой использовать форум в качестве защитного фильтра. Пожалуй, только в этом качестве она его и использует. Инструмент для отсечки. Все, что не связано с фрагментами, отсекается. Проблемы, новости, весь окружающий мир.
Наливая в чайник воду, она снова вспоминает голос отца, перипетии его московской миссии.
В глубине души Кейс всегда болела за агентов КГБ. Ей хотелось, чтобы они обошли хитроумную отцовскую защиту и проникли в посольство. Она представляла, как маленькие заводные субмарины, изящные, словно яйца Фаберже, поднимаются по канализационным трубам и всплывают в посольских унитазах, жужжа заводными моторчиками. Иногда ей делалось стыдно: ведь работа отца, которой он так гордился, заключалась как раз в том, чтобы не пускать их в унитазы. Но стыд быстро проходил. Было неясно, почему послы должны бояться забавных плавающих игрушек, и вся миссия воспринималась как некая взрослая игра.
На кухне свистит чайник.
Устроившись перед «Кубиком», будто на пикнике, Кейс заходит на Ф:Ф:Ф. Новых постов действительно много, причем многие из них далеко не безобидны. Страсти уже начали накаляться.
Мама Анархия опять сцепилась с Капюшончиком.
Капюшончик фактически является спикером фракции «сборщиков». Эти ребята уверены, что найденные фрагменты представляют собой части еще не снятого фильма, которые автор выкладывает в сеть по мере их завершения.
Их противники — фракция «разбивщиков», составляющая крикливое меньшинство. «Разбивщики» придерживаются иного мнения. Они убеждены, что фильм уже отснят и смонтирован, а фрагменты вырезаются из готовой ленты и подбрасываются в произвольном порядке. Мама Анархия — законченный «разбивщик».
На форуме не утихают теософские споры по этому вопросу, но Кейс смотрит на дело проще. Если фрагменты нарезаны из уже отснятого фильма, значит, все фрагментщики стали жертвами одного из самых изощренных издевательств, когда-либо придуманных человеком.
Фрагментщики-основатели, которые нашли и связали друг с другом первые кусочки, были безусловными «разбивщиками». Им казалось очевидным, что за всем стоит какой-нибудь вредный талантливый студент, выбросивший в интернет куски своей дипломной короткометражки. Однако число фрагментов продолжало расти, а их неизменное качество все убедительнее свидетельствовало против авторского дилетантизма, и постепенно большинство фрагментщиков начало склоняться к мысли, что им показывают свежие монтажные куски нового, еще не снятого полнометражного фильма. Выдающаяся, ни на что не похожая красота операторской работы говорила о том, что в распоряжении таинственного автора находятся весьма серьезные ресурсы, даже если большая часть видеоряда смоделирована на компьютере. В то же время ни в сети, ни в рекламных анонсах не было никаких упоминаний о кинопроекте такого масштаба.
Капюшончик был первым, кто высказал идею о «Кубрике-самоучке». Это произошло вскоре после того, как Айви создала и запустила сайт Ф:Ф:Ф, сидя в своей сеульской квартире. Идея Капюшончика пришлась по душе как «сборщикам», так и «разбивщикам», и даже Мама Анархия скрепя сердце взяла на вооружение термин «Кубрик-самоучка», несмотря на идеологическую неприязнь к его автору. Представим себе, говорил Капюшончик, что фрагменты создает в ночи непризнанный гений-одиночка, имеющий доступ к студийным мощностям. Представим, что в силу каких-то причин он держит свою работу в тайне, а декорации и героев моделирует на компьютере, от начала и до конца… Обе партии фрагментщиков считают, что такая гипотеза имеет право на жизнь. Только «разбивщики» добавляют, что фильм, разумеется, уже создан, а «сборщики» возражают, что «Кубрик-самоучка» просто выкладывает в сеть свежеиспеченные куски.
Впрочем, сейчас предмет конфликта в другом. Капюшончик опять наорал на Маму Анархию за ее склонность к цитированию Бодриярда и других французских философов, которых он так люто ненавидит. Вздохнув, Кейс нажимает «ответ» и делает Капюшончику стандартный выговор.
Не стоит забывать, что наш сайт существует только благодаря безграничному терпению и энтузиазму Айви, которая, как и большинство из нас, не одобряет грубых ссор на Ф:Ф:Ф. Айви наша хозяйка, а мы у нее в гостях, поэтому давайте вести себя прилично — если не хотим, чтобы нас всех выставили за дверь.
Она отправляет пост и видит, как его заголовок появляется в списке:
Не надо рвать рубаху. КейсП.
Капюшончик ее друг, он не станет обижаться. На форуме у Кейс такая негласная обязанность: одергивать Капюшончика, когда тот начинает задираться, что случается довольно часто. Айви и сама могла бы с ним управиться, но она занятая женщина, работает в сеульской полиции и не всегда находит время заниматься модерацией сайта. Кейс перегружает страницу. Ответ уже появился.
Ты где? (-)
В Лондоне, работаю. (-)
Все это очень успокаивает; лучшей психологической профилактики не придумаешь.
Звонит телефон. Дурацкие зазеркальные звонки, которые и в хорошие минуты ее пугали. После минутного колебания она берет трубку.
— Алло?
— Кейс, здравствуйте, это Бернард. — Голос Стоунстрита. — Мы с Еленой приглашаем вас на ужин.
— Спасибо, Бернард, — она смотрит на стол, подпирающий дверь, — но я что-то неважно себя чувствую.
— Что, временная разница? Ну вот, как раз попробуете таблетки Елены.
— Бернард, спасибо, я…
— Хьюберт тоже будет. Он хотел с вами поговорить. Расстроится, если вы не придете.
— У нас же встреча в понедельник.
— Завтра он улетает в Нью-Йорк, в понедельник его не будет.
Это одна из тех ситуаций, в которых британцы, поднявшиеся в искусстве пассивного давления почти так же высоко, как в искусстве иронии, всегда добиваются своего. Если она сейчас покинет квартиру, то безопасность периметра будет нарушена. С другой стороны, контракт с «Синим муравьем» составляет добрую четверть ее годового заработка.
— Критические дни, Бернард. Извините за прямоту.
— Тогда вы тем более должны прийти! У Елены есть отличные таблетки — как раз для этого.
— Вы что, сами пробовали?
— Что пробовал?
Кейс сдается. Любое общение с людьми сейчас пойдет на пользу.
— Где мы встречаемся?
— Моя квартира в Докланде, в семь часов. Форма одежды обычная. Я закажу вам машину. Рад, что вы согласились! До свидания.
Стоунстрит отключается. Такой внезапной манере вешать трубку он, без сомнения, научился в Нью-Йорке. В Зазеркалье существует очень тонкий ритуал окончания телефонного разговора, сложная последовательность вопросов и пожеланий, которую Кейс так и не смогла освоить.
Психологическая профилактика пошла насмарку.
Десять минут спустя, набрав в поисковике «металлоремонт, север Лондона», она звонит в контору под названием «Замки и двери как в тюрьме».
— Вы, случайно, в субботу не работаете? — спрашивает она с надеждой.
— Семь дней в неделю, двадцать четыре часа в сутки, — отвечает мужской голос.
— Но вы, наверное, не сможете приехать прямо сейчас?
— Где вы живете? Она говорит ему адрес.
— Буду через пятнадцать минут.
— А карточку «Виза» принимаете?
— Принимаем.
Кейс вешает трубку и осознает, что этим звонком затерла номер Доротеи. Правда, непонятно, как извлечь его из телефона, но это была единственная улика, не считая азиатских шлюх. Для проверки она нажимает повторный набор и попадает на человека из «Замков и дверей как в тюрьме».
— Извините, случайно нажала повтор.
— Ровно через четырнадцать минут, — говорит он, словно оправдываясь.
Его фургон приезжает через десять.
Еще через час Дэмиенова дверь обзаводится двумя новыми, очень дорогими немецкими замками. Ключи скорее напоминают детали суперсовременного автоматического пистолета. «Кубик» снова водружен на стол, на привычное место. Замок на подъезде она менять не стала: некоторые из соседей Дэмиена с ней даже не знакомы.
Так. Ужин с Бигендом. Кейс вздыхает и идет переодеваться.
Машина «Синего муравья» поджидает у дверей. Кейс выходит; новые ключи висят на шее на черном шнурке. Второй комплект она спрятала за микшерным пультом на втором этаже.
Уже стемнело, начинает моросить.
Садясь в машину, Кейс думает, что дождик приостановит «крестовый поход детей», заставит их искать укрытия под гигантскими пластилиновыми сапогами и самолетами, а снаружи останется лишь мокрая шеренга уличных фонарей, оснащенных камерами наблюдения.
Кейс устраивается на заднем сиденье и спрашивает у водителя, худенького опрятного африканца, есть ли станция метро там, куда они едут.
— Да, метро «Бау-роуд», — отвечает тот.
Такой станции она не знает.
Затылок водителя аккуратно подстрижен, в верхнем полукружье правого уха торчит ниобиевая серьга. Снаружи проплывают вывески магазинов, обесцвеченные сумерками и дождем.
То, что Стоунстрит называет обычной формой одежды, для Кейс скорее попадает в категорию парадной, поэтому в состав ПК включена «типа юбка», как говорит Дэмиен. Длинный узкий цилиндр из черного джерси, подшитый с обоих концов. Тесновато, но достаточно удобно. Подчеркивает линию бедер, подворачивается на любую длину. А также: черные чулки, черная вязаная кофта, с которой маникюрными ножницами спорот ярлык «Ди-Кей-Эн-Уай», и старомодные черные лодочки, купленные в антикварном магазинчике в Париже.
Кейс вдруг испытывает острое желание проехаться на парижском метро — и вспоминает неподражаемое изящество, с каким француженки умеют повязывать шарфик. Мечты о дальних странах — признак нормализации уровня серотонина. А может, стремление унестись подальше от азиатских шлюх, без спроса забравшихся в браузер?
Непонятно, как подступиться к этой внезапно вспухшей проблеме по имени Доротея, о существовании которой она еще вчера не имела понятия. Кейс в который раз безуспешно пытается вспомнить, чем и когда могла насолить этой женщине.
У Кейс практически нет врагов, хотя определенные аспекты ее профессии чреваты конфликтными ситуациями. Например, консультации, подобные вчерашней, когда ее задача сводится к приговору типа «да-нет». «Нет» может привести к расторжению крупных контрактов, люди могут потерять работу. Один из ее клиентов даже вынужден был распустить целый отдел. Но такое случается крайне редко. Большую часть рабочего времени она проводит на улице, разведывая новые тенденции. Иногда ее приглашают выступить с лекцией перед прилежным отрядом администраторов-новобранцев. Все это достаточно безобидно и вряд ли способно породить конфликты.
Мимо с рычанием проплывает красный двухэтажный автобус. Скорее, не зазеркальный объект, а реквизит диснеевского Лондонленда. На боку приклеен плакатик — стоп-кадр из последнего фрагмента. Поцелуй. Уже успели.
Кейс вспоминает: нью-йоркское метро, час пик, апогей истории с сибирской язвой. Она как раз прошептала утиное заклинание — и вдруг заметила маленький квадратик, приколотый к лацкану изможденной негритянки. Стоп-кадр из нового фрагмента, который Кейс еще не видела. Утка потребовалась, чтобы отогнать навязчивую фантазию: террорист бросает на рельсы стеклянную колбу с концентрированным носителем сибирской язвы. Отец рассказывал про секретные испытания, проведенные в 1960 году. Они показали, что зараза дойдет по туннелям от Четырнадцатой до Пятьдесят девятой улицы всего за пару часов.