НАШИ НА ВАЛААМЕ.
Очерк.
Мичуринская правда. 28 декабря 1990г.- 5 января1991г.
Давно уже со всех трибун раздаётся призыв: хватит дебатов, дискуссий, митингов – давайте работать. В конце концов, это хотя бы для того надо, чтобы выжить. Чтобы делом достичь благополучия и им же себя возвысить, как и подобает человеку. К сожалению, плохо слышен этот призыв в море суеты и разногласий, охвативших нашу страну.
Но есть в этом море островки, где несмотря ни на что идёт работа, где люди делают Дело (да, даже с большой буквы). О них и последует рассказ журналиста В.Чувахова. Мы обещали его 3 октября в заметке «Наши на Валааме», поведавшей о мичуринских учёных, восстанавливающих на этом острове реликтовые сады.
… «Шесть месяцев здесь суровая зима. Ветер, разгулявшись по обширным льдам Ладоги, свистит и гудит с ужасной силою в окна келий, и серенькое утро, едва заступив ночь, снова сменяется темнотою. Тогда здесь завидное место уединения и молитвы. Вдали от всякого мирского жилья молящихся не тревожит чуждый молитве мир страстей и суеты». Так писала газета «Московский листок» 17 июня 1887года о Валаамской обители.
Веточку валаамской ели я приколол булавкой к карте как раз в том самом месте, где голубенькое пятнышко обозначает Ладогу. Ближе к Сортавальскому берегу на фоне голубого – тёмная точка. Это и есть священный Валаам, жемчужина Карелии. Нежно-зелёную лапку я срезал с поваленного сильным ветром столетнего дерева. Здесь трудно порой устоять под их напором всему живому. Директор местного лесхоза Иван Петрович Миронов тогда сказал, что вся его организация и создана на острове для того, чтобы вычистить весь пятидесятилетний мусор забвения и захламления святыни России (так и сказал потомственный карел «святыни России» - не только одной Карелии), восстановить порушенное и ухаживать. Беречь. Хранить…Цель моей поездки на Валаамский архипелаг за полторы тысячи вёрст от научного центра садоводства – рассказать о возрождении садов на скалах Карелии, к чему учёные Мичуринска приложили не только свои знания и опыт, но и руки. У Андрея Туровцева и Александра Верзилина, научных сотрудников Плодоовощного института имени И.В.Мичурина, они мозолистые, с потрескавшейся кожей на ладонях и пальцах, шершавые и тёплые…
Встретились на вокзале. Решили общаться запросто. Обменялись репликами насчёт харчей – там, на Валааме, разжиться ими непросто, есть только один обед в местной столовке, а всё остальное – сам соображай. В продмаге острова тоже не разбежишься – хуже, чем у нас, и только по местной прописке. Почему я о харчах так подробно? Да потому что хочу, чтобы все поняли, в каких условиях работают наши на Валааме. И дальше будет понятно, из чего складываются отношения, чего люди хотят. Хотят-то все одного: чтобы сады цвели не только на Валааме, но и по всей Карелии. Там, где их практически не было никогда. А вот как это делается со всех сторон – об этом речь.
…Добираться до конечного пункта нелегко. (Поездами с Мичуринска до Питера, с Питера до Сортавалы или Приозерска, дальше по Ладоге на корабле – И.К.)Хорошо раз попробовать. А если ежемесячно, как у Верзилина с Туровцевым?
ВСортавала пришлось помёрзнуть: поутру с вокзала, после проверки документов пограничниками, отправились на пристань. Холодный пронизывающий ветер на длинном мосту подгонял. Мост – через большой залив озера. «Омик» (есть такие теплоходики на местных линиях) стал ходить не по тем дням, в один из которых мы приехали. Летний туристический сезон закончился. На острове к этому времени остаётся немногим более полутысячи местных жителей. Зимой только вертолётом можно долететь.
Наш путь на рыбацком судне «Свирь» до Валаама был долгим. ОтСортавала, правда, всего ничего – 40 км. Но «Свирь» не нас доставляла, а шла по маршруту, встречая рыболовецкие суда и принимая на свой борт улов той или иной бригады. Верзилину скучать не пришлось. Команда задержала его в кают-компании и с пристрастием каждый допрашивал о саженцах плодовых и ягодных культур, об агротехнике: как растить, как ухаживать, как сохранить…Откуда такой садовый бум в Карелии, где яблоки, сливы, вишня всегда до недавнего времени были заморским чудом? Да оттуда же, откуда и у нас: правительство автономной республики выделило участки, и люди с живым интересом возвращаются к земле. Ещё и местная печать, радио рассказывают подробно о работах наших учёных на Валааме по восстановлению садов и о поразительных результатах.
Я слушал беседу рыбаков с Александром Верзилиным. Но то и дело выскакивал на палубу и, не задумываясь ни о чём, шалел от бесподобной красоты. Небо очистилось от облаков. Вечернее солнце в синем куполе было необыкновенно ярким. Длинная ладожская волна покачивала на полном ходу нашу «Свирь» и словно радостно улыбалась этому слепящему глаза октябрьскому свету. «Свирь» долго шла между островами. У каждого из них есть своё имя. Их сотни на Ладоге – больших и малых. Каждый заслуживает не то, что отдельного кадра на фотоплёнке, но и отдельного полотна художника. Картины этих мест надо называть не пейзажами, а портретами.Потому что места эти живые и чувствительные, как люди. Чуть что не так – рана долго будет кровоточить, гнить, саднить, да так и останется болячкой, которую трудно вывести даже с помощью тончайшей хирургической операции.
Вот это и случилось с садами Валаамского архипелага. Пять лет проводят тончайшие операции на этих ранах учёные плодоовощного института под руководством заведующей кафедры селекции и ботаники Н.С. Самигуллиной.
Все они, к счастью, прошли удачно. И я тоже сегодня готов разделить оптимистическую уверенность в том, что яблок в Карелии скоро станет много, и они не будут там столь дорогими, как сейчас. Потому что три крупных сада практически уже возрождены.
… Лунной ночью нас встретил Валаам. Мы перешагиваем через невысокие борта рыбацкого судна, ступаем на твёрдый причал и попадаем в атмосферу реликтовой священности. Вещи помогли перенести на берег наши благодетели и кормильцы – рыбаки со «Свири». Где-то наверху, за острыми макушками деревьев светится электрический фонарь. Верзилин показывает в темноту: вот тут часовня, чуть правее – нижний сад… Мы тяжело поднимаемся по довольно крутому склону. Услышав моё дыхание, Александр говорит: а тут так – то вверх, то вниз, ровных мест нет, всё на скалах… Вот средний сад справа – он тоже на крутой скале. Монахи сделали террасы, завезли с материка грунт и высадили деревья…
В летние месяцы собирается на жительство около двух тысяч человек: строители, реставраторы, «воопики» (охрана памятников истории и культуры), студотряды и прочий народ. А когда был здесь интернат для инвалидов, то постоянно проживало до тысячи двухсот человек. И при монахах также было. До 1940 года.
Всё, что построено и создано на острове, - результат труда крестьян в монашеской рясе. Здесь трудились паломники, богомольцы из ближайших земель. Чаще всего бесплатно. За похлёбку из общего котла…
Войдя в комнату зимней гостиницы, сразу затопили печь. Андрей – к электрочайнику. Верзилин, на ходу жуя бутерброд, отправился в средний сад.И откуда знал, что завтра с «Омиком» Мила – бригадир повезёт саженцы в Сортавала? Надо помочь доупаковать их, перенести к причалу. Видно, переписываются. Верзилин – с корабля на бал, и мы за ним. Андрей – в помощниках у него.
Средний сад. Яркая луна. Три электролампочки освещают стол, пакеты саженцев. Рулоны полиэтилена и упаковочной верёвки, корыто с глиняным раствором. Различаю старые-престарые деревья. И молодых много. Вижу и несколько тепличек под плёнкой. Саженцы из них.
Ни возгласов по поводу приезда. Ни удивления. Верзилин и Туровцев включились в дело. Этикетки, корни, обвязка, перевязка…… Работа завершилась ближе к полуночи. - Мороз будет, - говорит Мила. Есть ещё Володя, Ольга, Кларис, ещё Володя – муж Милы…Мила приглашает к чаю. В щитовом домике перекладывают печь. Володя просит печника вставить изразец в кладку со словом «Валаам». Опытный образец. Хотят наладить выпуск. Пока как сувенир для туристов.Чай. Скорее чай и бутерброды! Спать легли в третьем часу. А в семь уже на ногах. Надо в сад. - Так каторжно,- замечаю Верзилину. Он засмеялся в ответ: - Тут с весны до осени ночей не бывает. Хочешь, фотографии, сделанные в два ночи, покажу.
***
- Как появились наши на Валааме? – заведующая кафедрой селекции плодовых и ягодных культур и ботаники Н.С. Самигуллина немного призадумалась. Всего лишь на секунду. А потом увлеклась рассказом. Потому что, хоть и прошло пять лет, а воспоминания живы, все в лицах и действиях – такое не забывается.
Пять лет назад в наш институт обратились представители правительства Карелии с просьбой взяться за восстановление садов на острове. Известно было, что от этой работы отказались и сотрудники Петрозаводского университета, и Ленинградского сельскохозяйственного института. Они там поближе находятся, и всё видели. Мне же показалось, что это высокая честь. Да и роль проповедуемой нами науки хотелось крепче утвердить. Недаром поэт вставил в песню слова, что и на Марсе будут яблони цвести. Не знаю, когда до Марса доберёмся, но до Валаама…
Словом, предварительно договорились. Поехали посмотреть.
Лет двадцать пять – тридцать в сады не ступала нога человека. Разве что мальчишки по осени бегали туда сорвать десяток – другой поражённых паршой и изъеденных молью плодов. По среднему саду текла канализация, разливаясь почти под все деревья гигантской вонючей лужей. Мощный травостой в рост человека закрывал подходы к ним. Космы лишайника свисали до земли с сухих ветвей. Ну, думаю, согласились, в каторгу себя загнали. Но отступать не хотелось. Садов на Валааме много: три больших – верхний, средний и нижний. Лучше всех сохранился, конечно, средний и те, что у каждого скита, что разбросаны по архипелагу,- небольшие садики на два – три десятка корней. Некоторым деревьям по сто и более лет. Это уж потом мы узнали, что закладывались сады в конце восемнадцатого века. И пока жили на архипелаге монахи, процветали, и монастырь, и сады. Это до 1940 года. Правда, после войны на островах размещался дом инвалидов. Что-то ещё делалось в садах. Но…
Итак, надеваем сапоги, берём косы и буквально прорываемся к каждому дереву. Посмотрели, пощупали. Возмущались только про себя: где их искать виновных-то? Но, честно скажу, мурашки по спине бежали, когда подписывали мы договор. Почти не надеялась, что какие-то яблоньки или корни смородины удастся восстановить. Думалось о новых саженцах, что можем привезти на остров из своих питомников. И в то же время где-то подсознательно ощущался мощный потенциал сил садоводов Мичуринска. В первую очередь, конечно, наших, институтских. Потом уж и ВНИИС, и ЦГЛ – все вместе мы что-то сумеем поправить.Помню, в самом начале работ свалилась яблоня, не выдержала ураганного ветра. Верзилин сделал спил, отшлифовал и насчитал 136 колец. Правда, это быстро рассказывается, но подсчёт провести было крайне сложно: там, на Валааме, год на год не приходится – в один сезон прирост заметный, в другой…дай Бог, выжить растению. Сами мы выкашивали сорняки, сами выкорчёвывали их, перелопачивая землю, сами искали каналы дренажной системы, выстукивая ломом буквально каждый метр сада. А когда удалось найти и расчистить заторы, то жидкость (я боюсь говорить, что это была просто вода) с таким мощным гулом ринулась в них, что мне показалось: все деревья в саду свободно вздохнули. И это не сентиментальность. Ведь мы всегда радуемся даже малому успеху. А это была маленькая победа. Потом вели обрезку сухих сучьев, чеканку, подкормку… Да, после сброса воды открылись какие-то обломки железобетонных конструкций, ржавые искарёженные железяки…Словом, пришли мы не в сад, а на свалку. Вывезли мы всё это. Вернее, вынесли, потому как в сады ни на чём не въедешь. Потом очистили штамбы, установили ловушки для вредителей, омолодили кустарники и ягодники, высадили взамен выпавших новые виды яблонь, саженцы которых привезли с собой из Мичуринска. Но возить за полторы тысячи километров саженцы – не дело. Надо на месте ремонтный материал выращивать. Так сказать, сразу районированный. Да и тех сортов, что были в садах: цель-то наша восстановить, а не новый сад разбить.Когда весной увидели бурное распускание почек, когда зацвели вековые яблони и ягодники, вздохнули свободнее. Но на чём всё это растёт? Каков состав почвы? Какова мощность пласта? Ведь мы же знали, что всё это завезено с материка. Привлекли учёных и специалистов других кафедр института – силами одной продолжать работы было очень и очень рискованно. Брали пробы, провели сотни анализов, совместили заключения многих специалистов. На остров выезжали фитопатолог Людмила Михайловна Измайловна, почвовед Алексей Игнатьевич Трощий и другие. Первую тепличку под плёнкой построили в первый же год. Подобрали свободное место. Удобрили. Компосты готовили сами. На острове нашли залежи и конского навоза, и коровяка. Всё это смешивалось с растительными остатками, сдабривалось в компостных ямах. Так что слой почвы в садах Валаама растёт.Словом, сад сейчас цветёт. Даёт плоды. Я, честно скажу, горжусь тем, что нам удалось пробудить его к жизни. И было бы несправедливым, если бы мой рассказ не продолжил сотрудник нашей кафедры Александр Васильевич Верзилин, который с первых дней приступил к практической работе на Валааме.
ИЗ РАССКАЗА АЛЕКСАНДРА ВЕРЗИЛИНА
- Нам надо было многое понять, во многом разобраться, ответить на многие почему, зачем, как и что. Надо было убрать лишнее, вредное, добавить необходимое, не вторгаясь в естество биологической системы химическими препаратами. Как ты это любишь говорить, напряг мозги так, что чуть не задымился. Мы же в этом случае, наверное, искрились: только экологически чистые средства борьбы с вредителями, только естественные подкормки и т.д. Без некоторых химических препаратов не обошлось, но это в минимуме и по строжайше выверенным рекомендациям. Покопались в архивах Ленинграда, других городов. Посчастливилось найти скурпулёзный отчёт дотошного игумена Дамаскина, в котором очень детально со всех точек зрения (хозяйственной и даже научной) описываются сады. Произвели свои замеры, анализы. Словом, взвешивали каждый свой шаг, каждое мало-мальское решение. Что получилось? Ну ты видел своими глазами, что получилось. Взгляни на отчёт о нашей работе за пять лет.