Первые яблони на острове были посажены при настоятеле игумене Назарии примерно в 1782-1801годах. В конце XVIII века митрополит Новгородский и Санкт-Петербургский Гавриил запросил из Саровской пустыни иеромонаха Назария. Когда ему возразили, что тот «слаб умом и неопытен», в своём решении был твёрд: у меня, мол, много своих умников, пришлите мне вашего глупца.Иеромонах Назарий – уроженец Тамбовской губернии, наш земляк. В общем тоже наш. За двадцать лет своего правления положил прочное начало монастырскому комплексу.За двадцать лет прошёл всю валаамскую иерархию тверской крестьянин Дамиан Кононов – от послушника до игумена. Безропотно перенёс самые тяжкие послушания в труде (был и конюхом, и сапожником, месил тесто в пекарне) и на 42 года стал наместником Дамаскиным, прославил (как впрочем и отец Назарий) обитель суровостью нравов и небывалыми творениями рук человеческих. Ежегодный доход монастыря в те годы достигал ста тысяч рублей – не путать с нашими нынешними тысячами. В институте мне показали выписки из газет того времени. Вот одна из них. «Надо видеть, чего могут достигнуть в тяжелейших условиях твёрдая воля человека и его мудрые дела. Облагорожены дикие леса, проложены дороги, осушены болота, возделаны обширные поля и хорошие покосы, прекрасные сады и огороды. Все строения красивы, прочны и удобны. Здесь есть на что посмотреть, на что удивляться». Отец Назарий привёз туда первую яблоньку, крыжовник, смородину. На голые скалы бросали мелкие камушки, сверху настилали хворост, лесной перегной, солому, присыпали всё щебнем, золой с добавками извести. Получившуюся подушку покрывали слоем земли от полуметра до двух метров. Привозили её с материка, лодками, баржами, а нередко и прихожане приносили в мешочках. В особых случаях обкладывали такой участочек с торцов диабазовыми плитами, которые, нагреваясь на солнце, долго держали тепло для корней растений. Удалось в таких условиях вырастить небывалые для севера сады, заложить огороды не только у монастыря, но и около всех тринадцати скитов, разбросанных по архипелагу. В садах урожаи доходили до двух тысяч четвериков в год – около пятидесяти тонн. Здесь плодоносили более 500 яблонь 80 сортов, вишня, груша, смородина, крыжовник, которого с куста брали до пуда, малина… Всего более двух тысяч ягодных кустарников. За свои труды валаамские садовники и огородники не раз получали медали и награды на выставках в Петербурге, в Париже…
Без земли на Валааме не обойтись и сегодня. Только она способна вдохнуть жизнь в холодные камни памятников, в сады, что поднимают сегодня, наши земляки, в остывшие наши души. Возродятся сады Валаама и им подобные творения рук человеческих – состоится и наше нравственное возрождение, сделавшее сегодня возможным, и возрождение политическое. Ведь извечное правило: политическая крепость прочна только тогда, когда держится на силе нравственной… Воскрешая сегодня сады на Ладоге, наши учёные (а вместе с ними и мы, их земляки) пересматриваем свой нравственный запас. Лампады в Валааме (теперь уж говорю с уверенностью) погаснут только в том случае, если мы растратим этот запас без остатка, не пополняя его…
Основные посадки садов на Валааме учёные относят к середине прошлого века. Периодически погибающие деревья заменялись из ближайших питомников. Привозили и сеянцы, и саженцы. Тридцать лет назад возрастной состав трёхсот плодовых деревьев был от 20 до 100 лет. Пять лет назад сады находились на грани гибели: старые деревья имели массовое отмирание скелетных сучьев, коры штамба, образовались дупла, однолетний прирост не превышал 1-2см. Лишайник способствовал выпреванию коры на молодых растениях.
Доцент Н.С.Самигуллина, ассистент К.В.Кондрашова (моя мама - теперь профессор, заслуженный работник селького хозяйства РФ - И.К.) и научный сотрудник А.В.Верзилин всё же за работу взялись. Осень серьёзным испытанием подвергался все эти пять минувших лет их научный авторитет, их садоводческий опыт. Скажу больше: на карту был поставлен не только авторитет кафедры селекции, но и всего института…Для работы в этих садах мы подбирали энтузиастов. Тех, кого может захватить работа.
Что сделали наши на Валааме? Во-первых, разработали комплекс агротехнических мероприятий, обеспечивающих восстановление и сохранение реликтовых насаждений, т.е. позволяющих вернуть к жизни старые деревья и кустарники. Во-вторых, выявили сортовой состав, биологические особенности каждого и выделили среди них наиболее ценные по комплексу признаков для дальнейшего их сохранения и размножения. В-третьих, провели реконструкцию, сохранив при этом старинную архитектуру садов. Кстати, есть и такое понятие у наших учёных – плодоводов, как архитектура садов. Итак, выявлена научная и производственная значимость плодовых насаждений архипелага.
Вековой давности деревья и кустарники ожили. Впервые за последние 30 лет получен промышленный урожай. Стотридцатилетний Анис дал в прошлом году центнер яблок. Полторы тонны плодов реализовано местному населению, даже экскурсантам что-то перепало. А плоды поздних сроков созревания продавали людям даже в зимние месяцы. По ведру собрали ягод с каждого куста красной смородины и крыжовника. Сильный однолетний прирост вышел у вишни, сливы, а некоторые деревья были с урожаем.
Сады архипелага наряду с их научной значимостью очень сегодня полезны и как фактический материал по долговечности плодовых деревьев, их необыкновенной адаптации в суровых условиях дальше 61 –го градуса северной широты. Это же заповедник ценного генофонда старинных сортов, некоторые вообще сохранились лишь на Валааме. Учёные утверждают, что восстановленные сады могут иметь и хозяйственное значение, обеспечивая свежими плодами местное население острова, а также паломников монастыря и приезжающих на экскурсии. Именно к этому утверждению я ещё вернусь, когда познакомлю наших читателей с позицией сегодняшнего наместника монастыря отца Андроника.
Валаам – «волшебная земля», «жемчужина Севера», «сказочная сторона», «дивный край» - есть сегодня историко-архитектурный и природный музей-заповедник. Очень сложно сегодня складываются отношения между местным лесхозом, местным Советом народных депутатов и церковью, которой передано часть острова. Меня тревожит то обстоятельство, что гигантская работа, проведённая учёными Плодоовощного института имени Мичурина, может просто оборваться на достигнутом. А ведь её необходимо продолжать. Потому что сделано немало. Природа островов, как замкнутых экологических систем, менее устойчива в сравнении с материком. Это же касается и садов на Валааме. Вот почему их охрана, восстановление является сегодня первоочередной задачей. Сады- исторический памятник всей отрасли. Необыкновенны адаптивность деревьев, их реликтовость: аркады, мироны, кальвили, ренеты, анисовки, титовки – большинства из них не встретишь даже в коллекционных садах.
Изучены на сегодня не только три главных сада, но и скитские сады. Выводы таковы: на острове возможно дальнейшее развитие садоводства, направленное на сохранение ценного старинного генофонда, а также на интродукцию новых культур, ранее не произраставших в монашеских посадках – лимонника, облепихи, жимолости съедобной, актинидии. Ещё –изучение на острове новых сортов. Всё это позволит сделать остров центром развития садоводства Карелии в целом.
Всё выше сказанное – не бендеровские Нью-Васюки. Расширение насаждений плодовых и ягодных культур потребует производства посадочного материала. Такая возможность уже изучена и доказана. Только в прошлом году в организованном на острове питомнике выращено около тысячи саженцев яблони, две тысячи ягодных культур (смородины, облепихи, крыжовника), но спрос на них не удовлетворён даже на 2%. Ограниченность площадей заставила наших учёных решать задачу организации филиалов появившегося питомника и тепличного хозяйства на материке – в городах Сортавала, Петрозаводске.
А.Верзилин. Отчасти читатели с ним уже знакомы. После окончания плодоовощного института работал по специальности в плодовых хозяйствах области, главным агрономом ОПХ ВНИИС имени Мичурина. К 1985 году стал страховым агентом.
- Саша, как же попал работать на такой ответственный участок, как остров Валаам?
- Знаешь, создавалось такое впечатление, словно стою на тротуаре и наблюдаю, как жизнь проходит мимо. Перестройка.
Когда приехали на Валаам…картина всеобщего запустения. Могучий комар. Парниковый эффект в садах. Вода по колено. Словом, пришли мы после обхода и надолго задумались. Состояние было угнетённое. Порой очень остро думалось: осилим, не осилим? Бог его знает. Самое главное, что делать, мы знали. А вот с кем делать? Работа большая. Вчетвером приехали. А работники местного лесхоза так и думали: вот этим количеством людей мы всё и сделаем. Местные даже не представляли, что такое сад, и какие там работы. Они думали, что мы приедем, воткнём в почву полтысячи деревьев, и работа закончена. Но на самом деле даже сейчас работы там много. Хотя помощь уже организована.
-Ты свою работу начал с лома: стал искать дренажную систему, чтобы спустить воду…
- Начали с питомника. Для этого надо было сделать новые сбросовые каналы. Пришлось и топором, и ломом… Мы там с Кларисом ходили, били, слушали, как стучит лом по скале: нашли, вскрыли, прочистили. Прочистили и пруды. Восстановили.
-Сад-то необычный – на скалах, на террасах, на насыпном грунте. Это-то вызвало тревогу?
- Если говорить о садах Валаама вообще, то это очень много. Конструкция очень сложная. О каждом - отдельно надо говорить. Сформированы своеобразно, да так, что в каждом свой микроклимат. В верхнем саду заложили шурфов триста. До скалы. Поэтому мы довольно полно сейчас судим о почве. Она искусственная. Составили подробную карту. Средний сад. Правая сторона – крутая, хоть прокладывай трассы горнолыжников. В некоторых случаях нам пришлось полностью очистить корневую систему яблони. Слой почвы- 60-70 сантиметров. А возраст дерева далеко за сто лет. Разве это не уникально?! Этот сад очень тонко рассчитан. У него есть искусственная защита: склон, высокая зимняя гостиница, которая с северо-запада закрывает его территорию, лиственничный микропарк защищает от холодных ветров. Сток холодного воздуха идёт над садом в низину и дальше – в монастырскую бухту. Очень грамотно заложен сад.
-Есть интересный вариант и у нижнего сада, который с севера предохраняет высокая скала…
- Эта высокая скала (около 30 метров) – голая. Мы её сейчас уже почти очистили. Она накапливала тепло солнца, а в холодное время суток отдавала его всей территории сада. Сглаживаются резкие перепады температур. А внизу залив, Монастырская бухта. Большой объём воды. Вспомни, с северо-запада – высокая лиственничная аллея. Там была деревянная часовня. После пожара сгорела и часть аллеи. Деревья Скрижапеля стали сильно угнетаться. Мы это увидели и высадили подлесок. В этом году строили пока сплошной забор.
- Что же главное вы сделали, чтобы люди сегодня увидели уже кудрявые плодовые деревья?
- Трудно сказать, что главное. Какой-то единой операции не существует. Существует целый комплекс агротехнических мероприятий, чтобы остановить процессы, губительно влияющие на дерево, а затем – возродить его к жизни. Индивидуальный подход к каждому дереву. Пришлось очень осторожно подходить к «причёсыванию» каждого, потому что и возраст надо было учесть, и своеобразие кроны. Долго работали: подбирали литературу, консультировались у наших асов обрезки А.С.Ульянищева, Н.П.Гладышева. Работал я несколько раз по обрезке и с В.Г.Муханиным. Кое-чего набрался. А когда туда приехал, то не решился полностью «резать» дерево. Пошёл на компромисс: все деревья обрезали на полкроны. Вышло удачно.
- Констатирую: разница поразительная…
- Ты имеешь в виду Грушовку, что я показал? – Да.
- Тебя это сейчас полностью удовлетворяет или заставляет над чем-то задуматься, подталкивает к чему-то?
- Если сказать откровенно, то удовлетворение я получаю. А вот до радости далеко. Очень большие объёмы работы там. Их нужно сделать. Это чисто профессиональные вопросы. Только тогда мой коллега скажет, что это сад. Ещё не полностью всё прочеканено. Не закончен набор культур, которые можно выращивать. Сейчас закладываем плантации лимонника, испытываем несколько сортов малины, земляники, облепиху интродуцировали, завезли смородину. Ведём поисковую работу, чтобы в дальнейшем точно сказать, что ещё можно выращивать на Валааме. Будем и расширяться, искать другие площади, чтобы остров занимал не последнее место в садоводстве.
- Ты так говоришь, как будто там (в Карелии) вообще когда-то сады были. Извини. Но ты же не один там всё это делал. Удалось найти помощников. По-моему, они стали фанатами садоводства. Некоторые поступили в ваш институт на плодфак.
- Знаешь, это отдельный разговор. Когда мы приехали туда, на нас внимания не обратили. Делают что-то, ну и делают. Там таких – море: реставраторы, художники, скульпторы, кузнецы, плотники. Стучат, пилят, красят, снимают, ставят…Но ты знаешь, все, кто там живёт и работает, любят свободный труд…
Да, познакомившись с этими людьми, я понял, что им надо. Это те люди, которые не хотят делать пустую работу. Не хотят лишаться творчества.
Как Александру Верзилину удалось собрать вокруг себя единомышленников, Кто они – об этом рассказ в следующей главе. Главное, что он сам сегодня свободен и самостоятелен в выборе своих деяний. Впрочем, есть у него самый большой начальник – наука. Ей он подчиняется безоговорочно.
Когда приехали наши на Валаам, то из местных на них никто не обратил внимание: что-то делают в садах, копошатся – и ладно. Деньги, мол, уплачены на два года вперёд. Поначалу было очень трудно. Из островитян – только один, практический помощник – Мария Васильевна Порфоева.
Много было и случайных людей. С горечью говорит Александр Верзилин: обучишь человека работам в питомнике, а он уходит. Опять сначала.
Но мир не без добрых людей. И с сегодняшним составом работников повезло. Пришли люди, которые стали серьёзно интересоваться садом. Сейчас они преданы делу. Очень ревниво относятся к тому, что лесхоз порой привлекает их к другой работе.
Повезло с Соловьёвой Людмилой Алиевной. Помните Милу? Энтузиаст. Когда впервые она увидела, как проводится искусственное опыление, то сказала себе: всё, кончаю путешествовать по стране – теперь я садовод.
Людмила – бригадир среднего сада. М.В.Порфоева – бригадир верхнего. Соловьёва горит на работе. Человек очень коммуникабельный. Может организовать всё, что нужно для дела.
Кларис. Ну что есть в этом человеке?! С виду – маленький, тщедушный, небольшие, как-то неестесственно вывернутые руки. Первое впечатление – больной человек. Шесть лет он в группе. Отношение к труду – добросовестное, осмысленное. Его называют «маленький Кулибин сада». Опрыскивание в садах с помощью электронасоса он придумал. Сейчас опрыскивают все сады за день-полтора. А если представить, что на террасах не может работать техника!
Кларис Гаврилович Кузьмин попал на остров вместе с домом инвалидов. Нашёл себе пару и прижился.
А.Верзилин:
- Еду туда и вижу светлое-светлое: предстоит встреча с Кларисом. Появляется уверенность, какой-то комфорт… Он излучает человеческое. С ним легче становится трудности преодолевать. Объяснишь, что надо сделать, приезжаешь в следующий раз – сделано.
А у людей воистину творческих завязывается дружба. Они везде найдут друг друга. На острове – тем более. Так случилось, что за ночным чаем после работы в саду встретились почти все. Получился «круглый стол». Не воспользоваться случаем было бы грешно и непрофессионально. Я спросил разрешения и включил диктофон. Да, ещё предложил, что, если напишу о них, о всех, то назову рабами свободы. Они согласились. Только попросили учесть, что каждый имеет своё понимание этого «рабства».
«РАБЫСВОБОДЫ» О СЕБЕ И СВОЁМ ВЫБОРЕ
Иван Петрович Миронов, директор Валаамского лесхоза. На острове пять лет после окончания Петрозаводского университета. 27 лет. Женат. Двое детей.
- До моего приезда сюда здесь было лесничество, единственная забота которого – заготавливать кубы древесины. План был в пять-шесть раз выше предельно допустимого. Сегодня заготавливаем только дрова, но они – продукт работы. Основная цель - уход за лесом.
- Нас насильно заставили работать в садах. Не было в лесхозе садоводов, опыта. Это волевое решение пришло из Совмина Карелии. Тогда всё так делалось. Но это, одно из таких волевых решений, которое попало в точку. Благодаря сотрудничеству с Мичуринским плодоовощным институтом сады к будущему году будут восстановлены полностью.
- Специалисты Карельского филиала Академии наук ССР впервые заключили договор с мичуринцами на два года. Потом все финансовые вопросы передали нам. Большая заслуга в организации дела по возрождению садов Валаама принадлежит учёному Александру Александровичу Кучко. Сейчас он заведует лабораторией охраны природы института леса Карельского филиала Академии наук СССР и является председателем комиссии охраны природы Верховного Совета Карелии.
- На сегодняшний день работа по договору на пять лет уже окончена. Теперь работаем на перспективу. Я уже не представляю архипелаг и себя без садов. Мы поначалу и не верили, что что-то получится. Заложена база на десятилетия вперёд. Мы хотим, чтобы Валаам стал центром садоводства автономной республики.
- На Валааме масса нерешённых проблем. Но сегодня главное – снять социальную напряжённость в посёлке, урегулировать наши отношения с монастырём. Если не найдём общего языка, этого не решить.Но это – особый разговор. Это может сказаться и на работе в садах. Жаль будет, если она прервётся.Я, лично, и коллектив, который удалось создать, хотим сегодня работать свободно, творчески. Саду цвесть только в том случае, если нам будут помогать, но не мешать. Я не вижу смысла когда-то прекращать сотрудничество с учёными из Мичуринска. Жизнь, конечно, может меняться, но здравый смысл должен возобладать.