Прежде чем Диана сумела найти достойный ответ, Элизабет, к которой вернулся дар речи, захлебываясь от восторга, вскричала:
- Мистер Торрес, какое чудесное предложение! Я так польщена и ошеломлена вашим…
- Мистер Торрес, - перебила Диана, - моя мать хочет сказать, что, действительно, ваше предложение, на первый взгляд, выглядит грандиозным. Но, насколько мне известно, вы связаны с моим отцом договором о партнерстве. И, как я помню, в своих письмах он упоминал о десяти процентах дохода.
Глаза Сегуина сверкнули от злости. Но в их полуночных глубинах Диана прочла и замешательство.
Игнорируя слова Элизабет о том, что дела ему следует обсуждать с Дианой, Сегуин обратился к сеньоре Мак-Фарленд.
- Сеньора, должен ли я понимать, что вы желаете настаивать на партнерстве?
Элизабет нервно заерзала, взглядом прося у Дианы поддержки. Диана заметила смущение в серых глазах матери и крепко сжала ее руку.
- Мистер Торрес, как я вижу, моя дочь считает это важным моментом. А разве вы не готовы придерживаться договора, которого достигли с моим мужем?
Торрес откашлялся и посмотрел в окно. Ему явно не хотелось отвечать. И все же, глядя на него, Диана не могла понять, действительно ли он настолько бесчестен, что пытается выманить у них то, что принадлежит им по праву? Впрочем, в этом не было бы ничего удивительного, отец не в первый раз ошибался в людях.
Молчание затянулось. Наконец, повернувшись к ним, Сегуин пробормотал:
- Со всем должным уважением, сеньора и сеньорита, я думал, вы захотите получить наличные, чтобы вернуться домой.
- А если не захотим? - спросила Диана. - Если решим осесть здесь, в Мехико? Если захотим остаться партнерами вашей компании?
От изумления Элизабет открыла рот. Такой дерзости она от дочери не ожидала. Элизабет Мак-Фарленд родилась и воспитывалась на Юге, а потому считала, что для женщины заниматься коммерцией немыслимо, - попросту неприлично.
Но у Дианы понятия о приличиях были совсем другими. Отец, полагая, что дочь, возможно, так и не найдет себе мужа, растил ее с тем расчетом, чтобы девушка сама могла о себе позаботиться. Конечно, Диана не собиралась идти по стопам отца и заниматься горным делом, - у нее в голове был другой план. Но как и отец, она надеялась, что доходы от добычи серебра обеспечат им с матерью безбедное существование.
Торрес явно чувствовал себя не в своей тарелке. Он заерзал, потер руки и, поднявшись, отступил к окну.
- Заранее приношу свои извинения, дамы, но женщин-компаньонов у меня не будет. В Мехико женщины… - он замолчал и тряхнул головой в знак того, что вновь обдумывает свои доводы. Наконец, повернувшись к ним лицом, он заявил: - Это невозможно. Серебряные разработки слишком опасны для прекрасного пола. Я не допущу этого.
Неожиданно и ценность отцовского изобретения, и мысли о финансовой обеспеченности для Дианы отошли на второй план. Отец учил ее не подчиняться ограничениям, которые бытовали в обществе, взращенным на предубеждении против возможностей и способностей женщин. И Диана не могла допустить, чтобы какой-то самодовольный тип отказался сотрудничать с нею только потому, что она женщина. Диана не сомневалась, что в деловом отношении женщины ни в чем не уступают мужчинам, и готова была доказать это.
- Мистер Торрес, а разве мой отец собирался работать рудокопом? - любезно поинтересовалась она, с трудом удерживаясь от сарказма.
- Конечно нет!
- Ну, тогда, стало быть, и нам не придется опускаться в шахту. Так что я не понимаю, в чем вы видите проблему?
- Ваш отец взял на себя обязательство начать усовершенствование технической части процесса добычи серебра. Так указывается в договоре, составленном между нами.
Диана поднялась:
- Ну что же, я готова выполнить это обязательство.
- Надо полагать, у вас, сеньорита, тоже есть диплом инженера, как и у вашего отца? - Сегуин не мог удержаться от сарказма.
- Боюсь, что нет. Но мой отец научил меня всему, что знал сам. Так что я готова заменить отца. Что вас не устраивает?
По лицу Сегуина Диана поняла, что он едва сдерживает ярость. Когда он заговорил, голос у него дрожал:
- Вы не можете работать на рудниках, сеньорита. Я не хочу отвечать за вашу безопасность.
- Я сама отвечаю за себя, мистер Торрес.
- Дети, дети, - вмешалась Элизабет, становясь между ними. - Так мы ни к чему не придем! Так вы только недоверие посеете. - Она повернулась к Диане: - Но твои слова, Диана, удивляют меня. Я, конечно, не разбираюсь в делах, но ты ведь сможешь объяснить мне? - И она снова обратилась к Сегуину: - Пожалуйста, извините нас. Ваше предложение нас ошеломило. Но, как вы понимаете, нам нужно обсудить ваше предложение наедине. Я надеюсь, вы проявите понимание, и тогда мы через некоторое время продолжим наш разговор.
Торрес почтительно поклонился:
- Конечно, сеньора Мак-Фарленд. Пожалуйста, обсудите мое предложение.
Диане в его голосе почудился триумф. Похоже, он уверен, что мать убедит ее.
Раздосадованная таким поворотом дела, она хотела снова возразить, но мать остановила ее, умоляя не торопиться и все спокойно обсудить.
Из уважения к матери Диане пришлось сдержаться.
- Я оставлю хозяину гостиницы свой адрес, - пообещал Торрес, - а также имя и адрес своего поверенного.
Он снова бросил взгляд в сторону Дианы, и девушка расценила его как вызов. Упоминание о стряпчем показалось ей очередной уловкой. Он, видимо, все еще надеялся запугать их и заставить сдаться. Но ничего, они тоже могут обратиться к стряпчему.
- Благодарю вас за терпение, - Элизабет протянула ему руку, Сегуин почтительно пожал ее и снова поклонился.
- Buenas tardes[10], леди. - сказал он на прощание, вышел и закрыл за собой дверь.
Диана начала было говорить, но Элизабет снова остановила ее:
- Пожалуйста, Диана, не сейчас. Мне нужно лечь. От усталости ужасно кружится голова.
Диана сдалась. Но только на время. Сжав кулаки, она тоже почувствовала головокружение, но не от усталости, а от ярости и бессилия. Кто дал право этому человеку подвергать сомнению ее способности, откупаться от них пусть и значительной, но несоразмерной с возможными доходами суммой, пытаться отделаться от них только потому, что они «слабый» пол? А ведь отец, кажется, отдал жизнь за это изобретение…
И даже если ей придется пойти наперекор матери и схлестнуться с Сегуином, она готова была отстоять то, что принадлежало им по праву.
Диана помогла матери раздеться, расшнуровала корсет, помогла лечь, зашторила окна. Поцеловав Элизабет в щеку, она села на постель и тоже стала раздеваться. Но расстегнув корсаж до половины, остановилась.
Чтобы серьезно оценить предложение Торреса, ей придется во всем разобраться. Кроме того, понадобятся доказательства, подтверждающие участие отца в этом деле, и доказательства эти правильнее всего поискать в его комнате, среди бумаг. Диане не хотелось заходить в комнату отца, но другого выхода у нее не было. Поэтому она поднялась, привела в порядок одежду, расправила плечи и направилась к соседней двери.
Хозяин гостиницы строго придерживался буквы закона. Когда Джеми Мак-Фарленда убили, он опечатал комнату до приезда семьи, а потом отдал ключ вдове. Элизабет же доверила ключ Диане. Только девушка никак не предполагала, что воспользуется им так скоро. Горе все еще не улеглось.
Решительно войдя в комнату отца и прикрыв за собой дверь, Диана вдруг отчетливо осознала, что совершенно не готова к такому испытанию. Всплеск чувств, целая лавина ощущений накрыла ее с головой. Джеми никогда не отличался аккуратностью, но сейчас все вещи были разбросаны по комнате в каком-то немыслимом беспорядке. Глубоко вздохнув, Диана ощутила знакомый запах. Ну конечно - лавровый ром, который отец всегда носил с собой.
У Дианы защемило сердце и закружилась голова. Чтобы удержаться на ногах, она прислонилась к дверному косяку.
Глядя на знакомые вещи, она ощутила запах отцовского одеколона… Девушка закрыла глаза, и ей на мгновение почудилось, что отец вернется с минуты на минуту. Но в тот же миг перед ее мысленным взором предстала скромная могила, и чудовищная пустота, образовавшаяся в душе со смертью дорогого сердцу человека, поглотила все ее существо.
Только через несколько минут Диане удалось снова взять себя в руки. Она вновь обрела решительность, вытерла слезы и подошла к столу, стоявшему в углу комнаты. Ее взгляд привлек сложенный вчетверо тонкий листок пергаментной бумаги, лежавший на середине стола. Знакомый почерк… Боже, да это же ее последнее письмо отцу! Не вполне отдавая себе отчет в своих действиях, Диана, как в болезненном бреду, развернула листок. Последнее письмо… Больше отцу не напишешь… Господи, помоги перенести все это! Усилием воли девушка подавила мучительный приступ горя, но со слезами, катившимися по щекам, справиться не смогла. А ведь утром у могилы отца она не проронила ни слезинки.
То и дело вытирая глаза, Диана отложила письмо и начала разбирать царивший на столе беспорядок. В самом низу бесформенной стопки бумаг нашлось то, ради чего она пришла сюда, - формула изобретения. Отец много раз писал ей о своей работе, так что Диана, бывшая в курсе его идей, легко сумела разобраться в схеме процесса.
Сев на стул, она долго изучала записи. Открытие отца без преувеличения можно было назвать блестящим. Он придумал, как усовершенствовать производство серебра: сократил время, необходимое для смешивания измельченной серебряной руды с солями и ртутью, сумел чуть ли не на наполовину уменьшить затраты на приобретение дорогостоящей ртути и, наконец, нашел способ получать серебро более высокой степени очистки.
Внимательно просмотрев бумаги, Диана нашла заметки и наброски, касавшиеся всех этапов подготовительных работ и промежуточных экспериментов.
Снова вздохнув, она насухо вытерла глаза и задумалась. Бумаги отца стоят целое состояние. Но как сохранить их? Как не допустить, чтобы они попали в чужие руки? Диане показалось, что она нашла выход. Она обладает очень цепкой памятью и достаточными знаниями, чтобы, сосредоточившись, запомнить всю последовательность химического процесса и каждое необходимое в нем химическое соединение.
Прошло немало времени, прежде чем Диана убедилась, что все крепко-накрепко заучила. Тогда она собрала все бумаги, нашла в жестяной коробке серную спичку и развела огонь в камине. Когда пламя разгорелось, Диана скормила огню листок за листком, наблюдая, как бумага закручивается, темнеет и рассыпается в пыль.
Отряхнув руки, довольная собой Диана вернулась к столу. Изобретение отца от жадных и нечестных людей она защитила. Но нужно было найти и другие бумаги, и в первую очередь те, которые подтверждали бы партнерство отца с Сегуином Торресом. Если она собирается сражаться, придется представить доказательства, а значит необходимо найти тот самый договор, и хорошо бы, чтобы он оказался подписан и отцом, и Сегуином. Впрочем, на случай, если ничего не найдется, у нее останутся письма отца. Хотя, конечно, Диана понимала, что в настоящей схватке с Торресом письма будут значить немного.
Еще раз обведя взглядом царивший в комнате беспорядок, она решительно встала и, наклонившись, подняла с пола панталоны. В кармане обнаружился увесистый мешочек. Диана подбросила его на ладони, пытаясь определить, что в нем, а потом из любопытства развязала шнурок и вытряхнула содержимое на постель. Перед ней засверкали золотые и серебряные песеты. Диана насчитала почти тысячу.
Пришлось признать, что Сегуин не лгал относительно займа отцу, - вот доказательство его правоты. От этой мысли Диана резко выпрямилась. Впрочем, она и не думала, что Торрес лжет. И, положа руку на сердце, ни коим образом не считала его бесчестным человеком. Пожалуй, он просто высокомерен и, как многие другие мужчины, презирает женщин, а потому старается при всяком удобном случае поставить их на место.
Диана усмехнулась. Не на ту напал! Она не позволит запугать себя только потому, что она женщина. Чтобы достигнуть соглашения, ему придется пойти на компромисс. Впрочем, Диане тоже придется кое-чем поступиться. Обладая практической сметкой, она прекрасно понимала, что работать на серебряном руднике в Мехико женщине опасно и даже немыслимо.
Снова бросив взгляд на поблескивающие монеты, Диана встревожилась. Что-то тут не так! Даже с ее слабым знанием испанского она прекрасно поняла слова сеньора Гутьерреса, что отца убили с целью ограбления. Но тогда почему же убийца не тронул такую значительную сумму денег? Не нашел? Задумавшись, девушка сгребла монеты обратно в мешочек. Где бы их спрятать? Впрочем, если отца убили в его собственной комнате, где ни спрячь, в полной безопасности деньги не будут.
Послышался шум - кто-то стучал в соседнюю дверь, где спала Элизабет. Вздрогнув от неожиданности, Диана поспешно спрятала мешочек в складках нижней юбки.
Через минуту раздался голос матери, приглушенный закрытой дверью:
- Диана, ты здесь?
- Да, мама. Входи.
Повисла пауза.
- Я не хочу входить. Лучше выйди ты. Пожалуйста. Я хочу поговорить с тобой.
- Хорошо, я буду через минуту, мама.
Ответа не последовало. Диана показалось, что Элизабет возвращается в комнату.
Девушка вернулась к своему занятию: снова ощупала панталоны, но нашла только расческу и носовой платок.
Неожиданно дверь распахнулась, и Диана увидела полные страдания широко раскрытые глаза матери. Элизабет в изнеможении прижала руки к груди и прислонилась к дверному косяку, совсем как Диана часом раньше. Бросив панталоны, девушка ринулась к матери и едва успела поддержать ее, потому что Элизабет уже начала оседать на пол.
- Идем, мама. Закроем дверь. Ты еще не готова.
Мать с трудом произнесла:
- Да, это ужасно.
Вместе с матерью Диана вернулась в свою комнату. Усадив Элизабет на стул, девушка спросила:
- Ну как, тебе лучше?
Элизабет вздохнула и, взяв себя в руки, заметила, что лицо дочери припухло, а веки покраснели. Печально качая головой, мать нежно сказала:
- Ты тоже не каменная, хоть и сильнее меня.
- Да, это… тяжело. Но, мама, очень важно проверить слова мистера Торреса. Я пыталась найти…
Но Элизабет прервала ее:
- Ладно, ладно. Об этом после. А сейчас… У меня для тебя замечательная новость, - в голосе матери впервые с тех пор как они приехали в Мехико, звучала радость. - Помнишь, отец писал нам, что Йорки здесь? Они прислали записку и приглашают нас завтра к обеду. Их приглашение - такое счастье. Я сразу почувствовала себя не так одиноко. Мистер Йорк позаботится о нас.
Диана крепко обняла мать и почувствовала, что приятная новость развеяла мрак страдания. Йорки здесь! Смерть отца заставила Диану позабыть обо всем, даже об этом. А Йорки здесь, в Мехико.
Герберт Йорк нажил свое состояние, открыв фабрику по производству оборудования для горнорудной промышленности. Герберт долгие годы дружил с Джеми Мак-Фарлендом, и именно он предложил отцу Дианы перебраться в Мехико. Герберт больше других поддерживал отца Дианы, искренно веря в его исключительность.
А Сара Йорк так и осталась едва ли не единственной и бесспорно лучшей подругой Дианы. Когда-то они вместе играли, и со временем их связала прочная дружба. Диана давно мечтала снова увидеть свою дорогую Сару. Да и мистера Йорка тоже. Если попросить, он обязательно поможет решить все вопросы с компанией Торреса. Не то чтобы Диана сомневалась в собственных способностях или боялась спасовать перед Сегуином, но помощь мистера Йорка, проницательного и влиятельного человека, в любом случае оказалась бы кстати.
Из задумчивости Диану вывел голос матери:
- Иди и ляг, Диана.
- Но, мама, мне еще надо закончить…
- Закончишь позже, - перебила Элизабет. - Я же вижу, как ты утомлена. Пожалуйста, ради меня, полежи немного перед ужином.
- Хорошо, - неохотно согласилась Диана, хотя действительно чувствовала, что устала. Она прилегла и очень скоро задремала со сладкой и успокаивающей мыслью о том, что завтра увидит Йорков.
Экипаж, везший Диану и Элизабет, остановился у дома Йорков. В перенаселенном, плотно застроенном городе особняк Йорков выглядел как-то подчеркнуто внушительно. Трехэтажный дом в колониальном испанском стиле - оштукатуренный фасад, покрытая красной черепицей крыша, - занимал целый квартал. Подъездная дорожка к дому вымощена кирпичом. Сбоку к фасаду примыкал изящный портик.
Диану и Элизабет под крытым парадным входом ожидали Сара и Мэри Йорк. Ожидая встречи, Диана представляла себе, как бросится в объятия Сары, но роскошный дом своим внушительным видом сковал ее искренний порыв. Сара, видимо ощутив неуверенность подруги, тоже сдержалась.
А вот Мэри Йорк была само гостеприимство. Диана помнила ее совсем другой, а теперь это была очень изящная элегантная дама, приветливая и уверенная в себе. Волосы ее сделалась серебристо-пепельными, но высокая замысловатая прическа только подчеркивала изящество лица. Глаза Мэри излучали неподдельную теплоту, а на устах сияла искренняя улыбка. Диана перевела взгляд на Сару и поняла - девушка так похожа на мать, что казалась бы ее копией, не будь она моложе и не украшай ее головки темно-каштановые локоны.
Красота Сары потрясла Диану и поселила в ней почти благоговение. Какие совершенные черты, какие волосы, глаза, какой превосходный цвет лица! Да к тому же одета по последней моде. Конечно, в детстве они играли вместе, а потом переписывались и знали все друг о друге, но Диана почему-то совсем не ожидала увидеть перед собой такую красавицу.
Не дожидаясь, пока Диана придет в себя, Сара подошла к подруге и обняла ее за талию. И в ответ Диана дрожащими руками обняла Сару. От нахлынувших чувств у нее закружилась голова - вне себя от восторга Диана поверить не могла, что снова будет рядом со своей подругой, и предвкушала, как прекрасно они будут вместе проводить время. Сколько бы не разделяли их огромные расстояния, теперь, после долгих лет переписки, в которой они открывали друг другу сердца, они снова будут вместе!
Мэри пригласила всех в дом. Они прошли через широкую, облицованную мрамором прихожую, окаймленную по бокам двумя изогнутыми лестницами. Мэри шла впереди и без умолку болтала, стоически пытаясь навести мосты между двумя семьями, разделенными на долгие годы. Они вошли во внутренний дворик, или иначе патио, и остановились в тени тропических деревьев, вдыхая благоухание прекрасных цветов и слушая серебряный голосок фонтана.
Острый кисловатый запах апельсиновых и лимонных деревьев, смешанный со сладковатым запахом жасмина и гардений, обволакивал Диану. Ярко-зеленые перышки колибри мелькали среди цветов, но так быстро, что Диана не могла уследить за птичкой. Ротанговая мебель прекрасно смотрелась на фоне банановых деревьев; из корзинок, подвешенных на ветвях дерева мимозы, свисали декоративные папоротники. На жердочке сидел голубой королевский попугай, привязанный за лапку.
Диана зачарованно смотрела по сторонам. Ее блуждающий взор чуть дольше задержался на попугае, строившем странные и смешные гримасы. И вдруг он бросил вышагивать по жердочке, остановился, повернул голову и, уставившись на Диану немигающим взглядом, визгливо выкрикнул:
- Хорошенькая леди, хорошенькая леди!
Диана вспыхнула - птица смотрела прямо на нее, но потом, спохватившись, девушка поняла, что и Сара стоит тут же рядом.
- Это Сэм, - тихонько засмеялась Сара. - Ужасно надоедливый, просто житья от него нет. Но мы его любим, - и она снова засмеялась. Попугай, казалось, прекрасно понимал, что оказался в центре внимания. Он гордо выпятил грудку и стал чистить перышки.
Улыбаясь, Сара сказала:
- Видишь, какой негодник? Может быть, побудем здесь, мама?
- Если хотите, можем остаться здесь. Сэм нас развлечет. Видите, как он доволен всеобщим вниманием, но я умираю от голода, - объявила Мэри.
Еда, которую им предложили в столовой, оказалась изысканной и необычной. Нежный цветочный суп-пюре, грудки цыплят с пряным соусом, а к ним - рис, бобы со специями и кукурузные лепешки, которые в Мексике заменяют хлеб. На десерт подали кофе и пирог с фруктовой начинкой.
После еды оживленная беседа постепенно стихла. Все наслаждались, потягивая кофе. Мэри воспользовалась моментом и, наклонившись к Элизабет, взяла ее за руки и пробормотала:
- Я не могу поверить, что Джеми… больше нет. Он так ждал вашего приезда… - она печально покачала головой. - Просто не понимаю, как такое могло случиться. Такая респектабельная гостиница. Грабители обычно не вламываются в гостиницы.
Диана тоже подумала об этом. Может быть, кто-нибудь узнал, что у отца появилась крупная сумма денег. Но как? Кому мог довериться отец? Да и деньги остались в целости и сейчас спрятаны в складках ее нижней юбки.
- Я тоже не могу поверить, - вздохнула Элизабет, вертя в руках чашечку с кофе. Повисло было неловкое молчание, но Элизабет заговорила вновь: - Я привыкла, что его часто нет рядом, мы подолгу жили врозь… Может быть, поэтому у меня такое чувство, будто он вернется завтра? - слова Элизабет сменились всхлипываниями, и Мэри обняла ее.
Глаза Дианы заволокло слезами, девушка содрогнулась от боли, пронзившей ее в сотый раз. Глубоко вздохнув, она переборола себя, отогнала мучительные мысли и, повернувшись к Саре, выдавила из себя вопрос:
- Как тебе нравится в Мексике?
Голубые глаза Сары были полны сочувствия, но ей удалось приветливо ответить:
- Конечно, это не Франция, но Мексика тоже интересная страна, - и девушка снова тихонько засмеялась. Правда, на этот раз хрипло и прерывисто, и Диана тоже попыталась улыбнуться, понимая, что подруга хочет утешить ее, просто не знает, как это сделать.
- Все думают, что Максимилиану удастся успокоить Мексику, - сказала она, - а я считаю, что ему не хватает характера, чтобы управлять. К тому же он слишком слушается своих советников и жену Карлотту.
- Да, Карлотта - сильная женщина. По крайней мере, она кажется решительной, а вот Максимилиан постоянно меняет свои убеждения. Ты слышала последние новости? Он издал указ, объявив всех Juaristas[11],которые выступают против его правления, вне закона. Причем всех, кто попался, следует казнить в двадцать четыре часа без права на помилование.
Диану передернуло - такие методы борьбы с недовольством казались ей чрезмерно жестокими.
- Но самое главное, ходят слухи, будто идея о смертных казнях принадлежит не ему, а…
- Сара, пожалуйста, давай поговорим о чем-нибудь другом. У Элизабет и Дианы еще будет время познакомиться со здешним политическим устройством, - мягко упрекнула дочь Мэри. - Они только что приехали, их постигло несчастье, которое может разрушить все их планы. - И она снова обратилась к Элизабет: - Вы уже думали о том, что будете делать дальше?
- Нет. Это… Вы правы. Но у нас еще не было времени. Есть некоторые дела, которые требуют завершения, но дальше… - запинаясь, ответила Элизабет.
Диана застыла с чашкой в поднятой руке - наступил тот момент, которого она ждала. Сейчас самое время заговорить о «незавершенных делах». Но прежде чем девушка успела высказать то, что было у нее на уме, Мэри снова заговорила:
- Это, конечно, эгоистично, но мы хотели попросить вас быть нашими гостями хотя бы некоторое время. Мы так давно не виделись, так быть может наверстаем упущенное?
Тем более что здесь редко выпадает возможность поговорить с американцами, впрочем, ходят слухи, будто Максимилиан радушно принимает бывших конфедератов и даже выделяет им земли для поселения. - Мэри заметила укоризненный взгляд Сары. - Ты права, дорогая. Я прервала вас, а сама болтаю о политике. - И вздохнув, Мэри сказала, оправдываясь: - В этой стране политика слишком тесно переплетается с обыденной жизнью… - Коротко взглянув на дочь, Мэри шутливо хлопнула себя по губам полотняной салфеткой. - Итак, вернемся к вашим планам. Я настаиваю, чтобы вы погостили у нас. У нас много свободного места и мы будем счастливы, если вы останетесь.
Глаза Элизабет засветились радостью:
- Это очень любезно с вашей стороны, но мы не можем обременять…
- Глупости! -горячо воскликнула Мэри. -А для чего же тогда старые друзья? Пожалуйста, никаких «нет»! - Она повернулась к Диане и Саре. - Вы только посмотрите, Элизабет, как сияют их прелестные глазки.
Элизабет тоже заулыбалась.
- Вы убедили меня, Мэри. - Она взяла руки миссис Йорк и пожала. - Даже не знаю, как благодарить вас. Я так рада уехать из этой ужасной гостиницы. Какое мучение находиться рядом с комнатой Джеми. И потом, мне кажется, что там небезопасно…
Мэри похлопала ее по руке:
- Теперь вам не нужно больше беспокоиться. Я завтра же пришлю управляющего за вашими вещами. Вы успеете подготовиться?
- Конечно!
- Вот и прекрасно! Я жду не дождусь, когда смогу показать вам Мехико. Здесь столько всяких развлечений! Театр, опера, балы во дворце Максимилиана, - перечисляла Мэри.
- Все это очень мило, - запротестовала Элизабет, - но у нас ведь траур. Нам неприлично появляться в публичных местах, а тем более веселиться.
- Да, конечно… Но, смею надеяться, что Диане вы позволите пойти. Ведь она молода, ей просто необходимы развлечения. Карлотта как раз собирается дать роскошный бал. Раньше она устраивала их каждую неделю. Сейчас, конечно, уже реже… - Мэри запнулась на мгновение и добавила: - Но я не смею настаивать. Вы должны поступать так, как диктует вам ваша совесть и скорбь, Элизабет. Я понимаю.
- Диана, ты хочешь отправиться на императорский бал? - спросила мать.
Пожав плечами, Диана ответила:
- Мне хватит общения с моей милой подругой.
Элизабет удивленно расширила глаза. Вмешалась Сара, заговорщически сжимая руку подруги:
- Позвольте мне убедить ее.
- Замечательно, Сара, теперь все в твоих руках, - кивнула довольная Мэри. - Вам тоже стоило бы подумать, Элизабет. Вам будет полезно время от времени появляться в обществе. Да и балы, что дает Карлотта, довольно забавны: так интересно наблюдать, с каким презрением французы смотрят на мексиканскую аристократию.
Диана решила вмешаться. Она уже устала от болтовни про увеселительные балы Мехико. Ее волновали более важные дела.
- Миссис Йорк, мама упомянула о «незавершенных делах». Я хотела спросить, можем ли мы надеяться на помощь мистера Йорка?
- Конечно! А в чем дело?
- Речь идет о партнерстве моего отца с неким мистером Торресом.
- А! Да, Герберт говорил мне об этом. Я уверена, что он не откажет вам в помощи.
- О, благодарю вас! Вы даже не представляете, какое бремя сняли с моей души.
- Вот и хорошо. Значит, все улажено, и вы переезжаете завтра.
Сара вопросительно посмотрела на подругу. Ее явно распирало любопытство. Мэри и Элизабет снова углубились в беседу, и Диана, улучив момент, почти неслышно шепнула подруге:
- Позже.
Игнасио терпеливо ждал, зная, что его час придет. И дождь показался ему подарком судьбы: охрана спряталась в доме, а кузина Игнасио, служившая в гостинице горничной, по его просьбе открыла окно. Вскарабкаться на второй этаж - нелегкое дело, но на этот раз ему никого не помешает.
Убийство иностранца, вступившего в сговор с дьяволом, виновным в смерти любимой сестры Игнасио, нисколько не отяготило его совесть. Он будет убивать снова и снова, только бы отомстить за бедную Эсмеральду. Как одиноко ему без сестры в эту дождливую ночь!
Игнасио знал, что нужно искать. Дон Карлос подробно объяснил ему: искать нужно бумаги, любые исписанные бумаги с буквами или неизвестными Игнасио значками, и убийца не сомневался, что найдет то, что нужно.
Стараясь оставаться в тени, он подобрался к открытой калитке и опрометью пересек улицу. Убедившись, что его никто не видел, он, не выпуская из виду окно, стащил с плеча веревку, размотал ее и сделал петлю. Внимательный взгляд отыскал над влажной оштукатуренной стеной выступ под крышей, которым он воспользовался в прошлый раз.
Игнасио еще раз осмотрелся. Дождь не только заставил охрану бросить свой пост, не только прогнал с улицы всех прохожих, но даже заставил людей плотно затворить окна и двери своих домов.
Игнасио метнул петлю. Но выступ был совсем маленьким, да к тому же довольно высоко, так что достигнуть цели ему удалось далеко не сразу. Наконец петля легла куда нужно, Игнасио натянул веревку и крепко затянул петлю на выступе. Несколько раз дернул, подтянулся на веревке, испытывая импровизированную лестницу на прочность.
Глухо стукнула дверь, и эхо прокатилось по темной улице, немного заглушенное мерным стуком дождевых капель. Бросив веревку, Игнасио скользнул за угол дома. Неужели вернулась охрана? Но внимательно прислушавшись, он понял, что шаги удаляются в противоположном направлении. Когда же наконец все снова стихло, Игнасио вышел из укрытия и ухватился за веревку. Ночь была на исходе, нужно было поторапливаться.
И все же он еще помедлил, погладив висевшую на груди маленькую фигурку из оникса - подарок прабабушки, жрицы, поклонявшейся древним богам. Она обещала внуку, что фигурка принесет ему удачу.
Поднимаясь, Игнасио осторожно нащупывал опору на осыпающейся штукатурке здания голыми ступнями. Наконец он добрался до окна и толкнул раму - окно беззвучно распахнулось.
Игнасио забрался внутрь и, присев на подоконнике, осторожно ощупал пол ногой. В комнате было темно, точно в склепе. Он какое-то время постоял, не шевелясь, давая глазам привыкнуть к темноте и прислушиваясь, нет ли кого в комнате. Было совершенно тихо, и уже скоро он смог различить неясные очертания предметов.
Тогда Игнасио вытащил из кармана завернутый в тряпку грубо обработанный камень величиной с кулак, доставшийся ему в наследство от той же прабабушки. Камень был особенным - Игнасио держал его на солнце целых два дня, и теперь камень светился мягким светом, как затененный фонарь. Настоящий светильник! Игнасио осмотрелся и, еще раз убедившись, что в комнате никого нет, занялся делом.