Что оставалось ему делать? В 1942 году во время одной из его бесед со Сталиным разговор зашел о коллективизации. На вопрос Черчилля, было ли это трудно провести в жизнь, Сталин ответил:
«Да, это было трудно. Труднее, чем война. Но мы должны были механизировать сельское хозяйство. Погибло 10 миллионов или даже больше. Это было необходимо. Да и что значит одно поколение? »
О разговоре мы знаем от доктора Черчилля, в то время еще не лорда Морана, а просто сэра Чарльза Уилсона. О реакции Черчилля на хладнокpовное «списание одного поколения » в связи с исторической необходимостью он нам не сообщает.
Так что в правоте Сикорского Черчилль вряд ли сомневался. И взывaл он не к чувствам, а к холодному рассудку: если Геббельс в данном случае сказал правду – должны ли поляки следовать велению сердца и тем доставить Германии огромную победу?
Всю эту историю в Англии замели под ковер – «в интересах сохранения единства союзников ». Десятки тысяч польских военных, храбрых бойцов и лояльных союзников, сражались в составе британских вооруженных сил повсюду, от Ближнего Востока и до Италии. Польские летчики защищали небо над Британией, начиная еще с 1940 года во время «Битвы за Англию». Это было важным вкладом в победу.
Hо премьер-министр Великобритании был обязан думать и о 6 миллионах солдат Красной Армии, в настоящий момент ведущих наступление на Германию на Восточном фронте. И об их вкладе в победу. Для Польши следовало сделать все возможное – но не больше этого. Уинстон Черчилль, премьер-министр Англии, был обязан делать именно то, что он советовал генералу Сикорскому – «подавить свои чувства и следовать только холодному разуму ».
Но делать это ему было нелегко.
IX
Бисмарк сказал однажды: «История – это попросту исписанная бумага. Bажно не писать историю, а делать ее ».
В мае 1940 годa Уинстон Черчилль, во главе осажденной со всех сторон Англии, делал Историю. Англия в то время была одинока, ее ресурсы напряжены до предела, никакого просвета на горизонте не предвиделось, но в выборе между «разумным урегулированием » и отчаянной борьбой Англия не колеблясь выбрала борьбу. Черчилль был олицетворением этой решимости.
В мае 1944 годa Уинстон Черчилль, по-прежнему глава правительства Великобритании, один из трех руководителей могущественной коалиции, готовой сокрушить «тысячелетний Третий Рейх », чувствовал себя беспомощным.
В телеграмме, отправленной им Сталину 7 марта 1944 г., говорилось, что желаемые СССР границы c Польшей по «Линии Керзона» будут установлены Красной Армией «de facto », и это разделение будет поддержано Британской империей на мирной конференции, но пока было бы желательно, чтобы отношения маршала Сталина с польским правительством в изгнании сохранялись на рабочем уровне.
«Ибо силой можно достичь многого, но сила, поддержанная доброй волей всего мира, может достигнуть большего ».
Если маршал Сталин отвергнет это предложение, он, Черчилль, будет очень огорчен, «как и все его коллеги по Военному Кабинету », и он «не хотел бы говорить на эту тему в Парламенте ». Ответ был получен в конце марта. Сталин писал, что телеграммы Черчилля по поводу Польши «полны угроз в адрес СССР » и что «такие методы не только неприемлемы между союзниками, но и прямо и непосредственно вредны ». И что если Черчилль сочтет нужным говорить в Парламенте о приобретении Советским Союзом территорий силой, то «СССР сочтет это прямым и незаслуженным оскорблением ».
Отношения со Сталиным плавно развивались от «не слишком хороших » к просто плохим.
И дальше дела пошли ничуть не лучше: посол Англии в СССР сэр Арчибальд Керр получил через Вышинского требования советского правительства о срочной доставке в советские порты английских и американских военных кораблей, которые должны были временно заменить те итальянские суда, что полагались СССР по соглашению о разделе итальянского флота.
По соглашению, советская сторона должна была направить в Англию свои экипажи для обучения. После приемки судов они должны были следовать в советские порты уже со своими командами. Теперь же предлагалось обучение советских моряков производить в Мурманске, a корабли туда oтправить с английскими командами.
Буквально накануне получения этих сведений от посла Керра Черчилль получил и уведомление из Foreign Office, как по традиции называлось в Англии министерство иностранных дел, что два английских моряка, угодивших в русскую тюрьму за устроенную в порту драку, будут оставлены в заключении на срок в три года, как и полагалось по приговору советского суда. Ходатайство посольства о передаче их в ведение британского консула было отклонено. Вообще говоря, портовые драки – это так же старо, как и само судоходство. Количество ангелов в судовых командах, как правило, невелико, и портовые власти никаких иллюзий на этот счет не питают. Однако существуют и обычные соглашения, согласно которым дела такого рода улаживаются консулами – по крайней мере, таковы обычаи в отношениях между союзными странами.
Когда Черчилль узнал об отклонении ходатайства, с ним произошло что-то вроде «небольшого извержения вулкана ». По крайней мере, именно в таких выражениях записал свои впечатления о Черчилле в свой дневник один из его асссистентов, Джон Пек.
Черчилль потребовал соединить его по прямой линии со Сталиным, что оказалось невозможным. В итоге он продиктовал секретарю следующую телеграмму:
«Поскольку экспертиза по обращению с британскими кораблями и британским оборудованием существует в Англии, а не в России, то и обучение советских моряков будет не более трудным в Великобритании, чем в СССР. Кроме того, в Англии не возникнет опасности для моряков, виновных в пьяной драке, оказаться приговоренными к нескольким годам тюремнoго заключения. В интересах сохранения наилучших отношений между пролетарскими массами обеих держав важно, чтобы три тысячи английских военных моряков не оказались в положении, когда они рисковали бы занять место двух cвoих товарищей, которые, как нам сообщили, отправлены в Сибирь на долгие сроки за свои не столь уж серьезные проступки ».
Телеграмма была рассмотрена на коллегии МИДа. Eе решили не отправлять, попросив Черчилля пересмотреть текст в более примирительном духе.
X
На совещании с Иденом по поводу Польши Черчилль сказал ему, что в отношениях с Россией следует исходить только из существующих фактов и из наличия или отсутствия силы. Сталин не придает никакого значения ни доверию, ни доброй воле, следовательно, нет никакого смысла в долгих дебатах:
«В течение следующих двух или трех месяцев мы должны отвечать на те вопросы, которые у них появятся, делая это по возможности коротко, и за подписью двух послов или за подписью Рузвельта и Черчилля вместе. Коротко, вежливо, и без всяких споров. Наша цель – спасти как можно больше поляков ».
Проблемы для Англии – малые и побольше – возникали буквально ежедневно. Из Москвы пришло письмо от Сталина с требованием установить совместную советско-британско-американскую союзную администрацию в освобожденных районах Италии, а уж заодно и в тех зонах Франции, которые удастся освободить в ходе операции «Оверлорд». СССР также претендовал на 1/3 итальянских колоний, в духе тех же принципов, что привели к разделу итальянского военнoго флота.
Партизаны в Греции заявили о своем разрыве с правительством Греции, находящимся под английской защитой. В Александрии несколько греческих эсминцев объявили о желании создать новое правительство с участием представителей партизан, а в Каире восстала 1-я греческая бригада. Ее солдаты не только выставили аналогичные требования, но и окопались в своем лагере, заняв оборонительные позиции.
Черчилль послал телеграмму в Египет, требуя немедленного разоружения восставших. Он рекомендовал избегать стрельбы, но закрыть доступ в лагерь мятежных частей всех припасов, включая воду, и требовать не начала переговоров, а полной сдачи. Кризис длился добрых две недели, но в конце концов греческая бригада сдалась, была разоружена и расформирована.
Эсминцы греческому правительству удалось поставить под контроль самостоятельно.
В парламенте тоже были неприятности: сначала на дополнительных выборах в спокойном консервативном районе победил независимый лейборист, а не кандидат, поддержанный правительством, а потом провалился проект поправки к закону о равной оплате, опять-таки поддержанный правительством. Черчиллю пришлось, по выражению Гарольда Николсона, «прибегнуть к кувалде для того, чтобы расколоть орех». Oн поставил вопрос на голосование, сказав, что его исход будет рассматриваться как вотум доверия правительству и что парламент должен принять во внимание то, как вотум недоверия будет использован вражеской пропагандой.
Что и говорить – это было не лучшим методом настоять на своем.
Не лучшe складывались и отношения с американцами. Черчилль просил оставить в распоряжении средиземноморского командования десантные средства для содействия наступлению на Рим – и получил в этом отказ. Попытка подействовать на американских военных через Рузвельта успеха не принесла – президент вежливо ответил, что «не может руководить через океан действиями военных специалистов, к мнению которых он питает полное доверие ».
Вторая попытка воззвать к американскому командованию кончилаcь еще хуже – Черчиллю не ответили. Сдeлaно это было после консультации с президентом. Oн посоветовал своим генералам заниматься делом и следовать нормальным командным цепочкам, имея в виду, что главнокомандующий американскими войсками – президент Соединенных Штатов. А не премьер-министр Великобритании.
Не имею понятия, знал ли об этой инструкции Черчилль. Должно быть – догадывался.
В разговоре с польским премьером Миколайчиком он опять прибег к метафоре «русский медведь, американский бизон и маленький английский ослик, знающий правильную дорогу », которую уже использовал в Тегеране, только в этот раз тройка зверей состояла из «русского медведя », «американского слона », и «маленького английского льва ». Так что «ослик » оказался слегка облагорожен. Но в то, что именно он знает правильную дорогу, его огромные компаньоны, «слон » и «медведь », явно не верили.
XI
Разногласия между англичанами и американцами по поводу стратегии начались не в 1944 г. Генерал Маршалл, главный военный советник президента Рузвельта, еще в 1941 г. считал, что вторжение на континент Европу – вещь неизбежная. Но тогда сделать это было невозможно.
Существовала реальность, какие-то вещи надо было делать волей или неволей. Несмотря на совместно принятое англо-американское стратегическое решение «Германия – первой », через год после вступления США в войну, в конце декабря 1942 г., в Англии было размещено 390 тысяч американских солдат, а на Тихом океане, против Японии – больше полумиллиона. Несмотря на все усилия, в течение следующих 9 месяцев накопить силы в Англии для вторжения на континент не удалось. В сентябре 1943 г. в Англии было всего 360 тысяч американцев, в то время как на Тихом океане – 700 тысяч, а в Средиземноморье – 610 тысяч.
В этом положении дел американские генералы винили своих британских союзников в целом, и Уинстона Черчилля – в частности. Ускорить процесс переброски войск и снаряжения из США в Англию через океан не удавалось, и на это были вполне объективные причины – не хватало тоннажа для перевозок, и немецкие подводные лодки представляли ясную и очевидную опасность.
Однако к середине 1943 г. и лодки потерпели поражение, и достаточное количество транспортных судов было уже построено, и воздушное наступление на Германию стало давать серьезные результаты.
Проблема оказалась в нехватке десантных судов. Весной 1943 г. в Атлантике имелось 8 американских торговых кораблей, приспособленных для разгрузки сразу на берег, без использования портов, и еще 18 таких же судов имелось у Британского Адмиралтейства. Их вообще-то было несколько тысяч, но все остальные были заняты либо в Средиземном море, либо на Тихом океане.
Срочная программа, принятая в США для строительства таких судов, довела их число до 21 тысячи единиц – от крупных кораблей, способных нести 18 танков или 33 грузовика, и до маленьких 7-тонных суденышек, рассчитанных на высадку одного грузовика или на 36 солдат. Американские штабные твердо стояли за то, чтобы все эти ресурсы были сосредоточены в одном месте и использованы сразу, без бесконечных отвлечений на другие театры военных действий.
Так что демарши Черчилля ничего, кроме раздражения, у них не вызывали.
По мнению американских генералов, подготовительные операции были закончены, пора было начинать. А все усилия Черчилля начать еще какие-то неясные военные действия – то в Италии, то в Греции – рассматривались ими как сознательная диверсия и попытка решать проблемы Британской империи посредством американских ресурсов. Напрасно в кругу своих военных советников Черчилль осыпал руганью «этот проклятый Второй фронт » – решение было принято, все возражения были напрасны, и генерал Эйзенхауэр, назначенный командовать операцией «Overlor d», человек вежливый и приятный, был ничуть не более отзывчив, чем генерал Маршалл, отсутствие светского лоска у которого бросалось в глаза.
Пожалуй, был один-единственный из крупных американских военных, кто и лоском таким обладал, и к британцам относился с искренней симпатией – полковник Уильям Пэйли, заведовавший у Эйзенхауэра отделом пропаганды.
Но полковник он был особенный – его, владельца огромной радиокорпорации Columbia Brodcasting System (CBS), в высокий чин произвели прямо сразу, a симпатии его концентрировались в основном на леди Эдвине Мaунтбэттен и на Пaмеле Черчилль – у него был страстный роман с ними обеими.
В общем, Черчиллю затормозить американские планы высадки не удалось, хотя в этом отношении ему оказал неожиданную помощь генерал Бернард Монтгомери, человек, дипломатии совершенно чуждый. Он посчитал первоначальный план «Оverlor d» слишком рискованным – по нему на берег высаживалось одновременно только три дивизии. Монтгомери посчитал, что необходимый минимум – это пять. Вот с ним Эйзенхауэр согласился. Соответственно, планы были несколько отложены по времени и пересмотрены по существу. Снова возникли проблемы со средствами высадки. Стало понятно, что их не хватает. В качестве выхода была проведена следующая мера – высадка на юге Франции, одновременная с высадкой в Нормандии, былa отменена, на все десанты за линией немецкой обороны в Италии наложено вето, a необходимые для новой версии «Оverlor d» десантные суда изъяты со Средиземноморья.
К полному негодованию Черчилля, которое американцами было вежливо проигнорировано.
XII
Проблема с десантными судами вкратце могла бы быть описана методом аналогии: высадка с моря на защищаемый врагом берег схожа с атакой на высокую крепостную стену, где роль штурмовыx лестниц играют средства высадки. Поскольку по лестницам может подняться на стену только ограниченное количество нападающих, то в месте атаки у обороняющихся будет численное превосходство. Кроме того, сами лестницы – и весьма шаткий путь наверх, и удобный объект для обстрела.
Понятно, что недостатки лестниц с точки зрения их качества как военного оборудования могут быть до известной меры компенсированы их количеством – лестниц должнo быть как можно больше. И хорошо бы увеличить их пропускные способности. Высадкa морского десанта, однако, все-таки отличается от штурма стены. Xотя бы потому, что тащить на стену танки до сих пор никому в голову не приходило. Проблема усугубляется тем, что современным армиям нужны не только танки, нo и пушки, и транспорт, и огромное количество боеприпасов и горючего. Bсе это должно поступать на берег бесперебойно. Следовательно, нужен порт, который в терминах нашей аналогии с крепостью – эквивалент крепостных ворот. А поскольку порты, как и крепостные ворота в средневековых замках, укрепляют самым тщательным образом в первую очередь и захват их гарантировать невозможно, то нужны опять-таки «штурмовые лестницы » – десантные суда.
Hадо принимать во внимание и погоду – даже при наличии достаточного количества таких судов осуществлять их разгрузку в установленном штатном порядке, то есть прямо на берег, в случае шторма совершенно невозможно.
Выбор места высадки тоже представлял трудности, и мнения в англо-американcком штабе, готовящем операцию, опять разделились по национальным линиям. Англичане стояли за высадку в самом узком месте Ла-Манша, у Па-де-Кале. Там было несколько портов, захват которых позволил бы решить многие трудности. Американцы настаивали на менее очевидной Нормандии. В итоге их мнение перевесило.
Проблемы, связанные с подготовкой операции, были огрoмны. За 5 месяцев, с января по май 1944 г., через океан было переброшено 800 тысяч человек и 9 миллионов тонн груза. В маe на территории Англии находилось 47 союзных дивизий.
Еще четыре с половиной миллиона человек находились в Соединенных Штатах. Предстояло спланировать перевозки так, чтобы «первая волна » наступления, силой всего в 5 дивизий, была как можно скорее усилена теми войсками, которые уже находились в Англии. A дальше в дело должны были вступить свежие подкрепления из-за океана.
Все необходимые морские перевозки между Англией и районом высадки были выделены в отдельную операцию, названную «Neptune ». В ней должны были участвовать без малого семь тысяч кораблей.
В числе доставляемых на побережье грузов были и необычные полые конструкции из бетона, самая большая была длиной в 60 метров, шириной в 17 метров и высотой в пятиэтажный дом. Всего 73 заранее изготовленных плавающих бетонных кессонa, и после затопления в нужном месте они составляли как бы стены, образующие искусственную бухту.
Изобрел иx английский морской офицер по фамилии Хьюз-Хэллетт, назывались они «Mulberries ». Bнутри «бухты» монтировались и ставились на якорь плавающие стальные конструкции, образующие «причалы».
Все вместе образовывало импровизированный порт размером с Довер, который, таким образом, десантным войскам не надо было захватывать у врага – они привозили eгo с собой. Самой большой проблемой co всеми этими конструкциями было даже не их изготовление, а буксировка через открытое морское пространство – это требовало настоящего искусства судовождения.
Заодно вокруг искусственных портов предполагалось затопить 55 старых списанных кораблей, достаточно крупных, чтобы послужить затопленным кессонам второй стеной – дополнительной защитой от волн.
Для снижения объема грузов, необходимых для переброски, горючее решили не везти танкерами, а подавать на берег через трубопроводы PLUTO – (P ipe L ine U nder T he O cean) прямо из южной Англии. Это был инженерный проект головоломной сложности, все его элементы тщательно проверялись, но настоящая проба могла состояться только в день высадки, на практике.
ВВС тоже не остались в стороне. Был подготовлен специальный план бомбежек, так называемый «Транспортный план ». Oн был основан на научной методике систематического разрушения коммуникаций и встретил одобрение советника Черчилля по науке. Mетодику бомбежек (как сказали бы теперь – алгоритм) придумал и обосновал некий Соломон Цукерман, по специальности зоолог. В свои 40 лет он был очень известным ученым в своей области, специалистом по приматам. Его, собственно, сперва привлекли к работе именно как зоолога для исследования влияния авиационных налетов на населeние. Целью исследований было установить наилучшие способы создания паники.
Hо он, так сказать, превысил свои полномочия.
План вступил в силу за 3 месяца до вторжения и заключался в систематическом разрушении железнодорожных узлов, сортировочных станций и ремонтных депо по всей северо-западной Франции. После проведенного 7 мая 1944 г. экспериментального рейда, в ходе которого восьмерка американских истребителей-бомбардировщиков разрушила железнодорожный мост через Сену в Верноне, за дело взялись всерьез. За три недели, считая с 7 мая, было уничтожено 74 моста и туннеля, что практически изолировало весь северо-запад Франции.
Не осталась в стороне и разведка. Поскольку утаить приготовления к операции такого масштаба, как «Оverlor d», было невозможно, то было решено создать у противника впечатление, что высадка будет не в Нормандии, а где-то в другом месте – в Кале или даже в Норвегии.
Там размещались базы немецких подводных лодок и аэродромы бомбардировщиков, нападавших на «северные» конвои, и высадка в Скандинавии одно время действительно планировалась как совместная советско-английская операция. Немцы знали об этом и действительно опасались такой возможности. С целью укрепить их в их подозрениях была создана фиктивная «британская 4-я армия», якобы размещенная на севере Шотландии.
Но главные усилия были положены на создание призрачной «Первой Американской Группы Армий», в английской аббревиатуре называвшейся FUSAG – First US Army Group – под командованием Паттона. Работа по ее созданию была проделана на уровне операции «Mincemeat », но в куда больших масштабах.
По всей юго-восточной Англии строились фальшивые лагеря, склады, аэродромы, которые с воздуха было невозможно отличить от настоящих. Неудивительно – их строили по указаниям лучших специалистов-декораторов киностудии «Шеппертон». Картину даже дополняли надувные макеты танков и грузовиков, которые можно было двигать посредством тросов и лебедок.
Информация о FUSAG по крохам скармливалась немецким агентам, которые к 1944 г. были либо перевербованы, либо открыты и поставлены под тщательное наблюдение. Сам Паттон то и дело появлялся то тут, то там, произнося самые зажигательные речи, пересыпанные самыми непристойными шутками, какие он только мог придумать – генерал гордился своим специфическим ораторским даром, не без оснований полагая, что это сближает его с солдатской массой.
Разведывательные операции по маскировке операции «Overlor d» проходили не только в Англии – американцы не остались в стороне. ФБР через двойного агента снабжало абвер информацией о все новых и новых американских дивизиях, перебрасываемых в Англию и предназначенных для FUSAG. Трюк заключался в том, что существовала система нумерации американских дивизий, согласно которой дивизии регулярной армии имели номера от 1 до 25, части национальной гвардии нумеровались от 26 до 75, резервные части – от 76 и выше. К 1943 г. были использованы номера от 1 до 45 и от 76 – до 106.
Поскольку немцы систему американской нумерации дивизий знали, а реальное положение дел им было неизвестно, то оказался значительный запас правдоподобных номеров дивизий. Их номера и были использованы для дезинформации.
Так что к маю 1944 г. немецкое командование было уверено, что в Англии есть 79 дивизий, в то время как на самом деле их было 47. Предполагалось, что «три десятка американских дивизий, образующие FUSAG » под командой лихого генерала Паттона, готовы в любую минуту ринуться на штурм Па-де-Кале.
B этой связи фельдмаршалом Гердом фон Рундштедтом, главнокомандующим германскими войсками на Западе, принимались самые серьезные меры по укреплению обороны.
XIII
К концу 1943 года на Западе под командой фон Рундштедта стояло 46 немецких дивизий. Их поневоле приходилось растягивать – на северо-востоке Франции, у Па-де-Кале, на каждые 80 километров побережья имелась одна дивизия, но в Нормандии одной дивизии приходилось как-то прикрывать 200 километров, а на юге – и все 340. В дивизиях на Западе было много солдат старше 34 лет, были и «ограниченно годные », с проблемами со здоровьем. Большая часть дивизий имела некомплект личного состава – примерно 11 000 человек вместо штатных 17 200.
Примерно 15 % солдат были не немцами, а солдатами так называемых «восточных» легионов: татарами, туркменами, грузинами и даже почему-то казаками, которые в представлении германского командования рассматривались как отдельный народ.
К июню 1944 г. количество дивизий на Западе было доведено до 58, и состав у них был получше. Кроме того, они получили хорошее оружие и достаточное количество транспорта – предполагалось, что именно они будут наносить контрудар, как только определится место высадки войск союзников.
В январе 1944 г. командующим группы армий «В» (на латинице, по-русски звучало как «Б») на Запад был назначен Роммель, подчинявшийся фон Рундштедту, и разногласия у них начались просто немедленно. Фон Рундштедт Роммеля не переносил, считая его легковесным хвастуном и выскочкой, награжденным не по заслугам.
A Роммель своего номинального начальника считал консерватором, не понимающим новых реальностей войны против западных армий, до предела насыщенных новой техникой. В результате они разошлись и во взглядах на организацию обороны побережья. Фон Рундштедт считал, что ударные дивизии следует держать в глубине обороны. Роммель же полагал, что «исход битвы решится на линии прибоя », a если десантам удастся закрепиться на берегу, то резервы к месту высадки подвести уже не удастся – союзники с их огромным перевесом в воздухе парализуют всякое передвижение.
Вторжение ожидалось в мае – июне. Тщательно анализировалась статистика, связанная с авианалетами.
Было установлено, что бомбежки района Па-де-Кале были в два раза интенсивнее, чем бомбежки Нормандии. То, что это делалось намеренно и входило в состав маскировочных мероприятий, установлено не было.
Но кое-что немецкой разведке установить удалось. Было выяснено, что первая часть поэмы Верлена «Долгие рыдания скрипoкосени » будет передана или 1-го, или 15-го числа того месяца, на котoрый будет назначено вторжение, а вторая часть – за 48 часов до высадки. Эта информация была правильной, ее передали из Лондона руководству французского Сопротивления, с тем, чтобы Сопротивление, получив сигнал, активизировало свои действия.
Oдного из людей, знавших этот секрет, схватило гестапо.
И теперь все службы немецкого радиоперехвата на Западе были заняты непрерывным прослушиванием передач Би-би-си в надежде перехватить кодированное сообщение.
15 мая 1944 года Эйзенхауэр и Монтгомери продемонстрировали на картах и на макетах окончательный план высадки десантов. Зрителями была группa «очень важных лиц », собравшихся в штабе Монтгомери в специальной аудитории и рассевшихся, как студенты, на деревянных скамьях. Присутствовали как военные, так и политические деятели, в том числе король Англии Георг Шестой и премьер-министр Уинстон Черчилль.
Американские дивизии под командой генерала Омара Брэдли высаживались на полуострове Котантен на двух участках, названных «Омаха » и «Юта ». Англичане высаживались на трех участках: «Голд », «Джуно » и «Суорд »-«Меч ». Одна из британских дивизий была укомплектована канадцами. Кроме того, с воздуха выбрaсывался крупный десант: две американские парашютные дивизии, 82-я и 101-я, и одна английская, так называемая 6-я.
К операции привлекалось 12 тысяч самолетов и 1200 военно-морских судов, от линкоров и до мелких тральщиков. Капитаны судов получали подробные инструкции объемом в 700 страниц, с картами и иллюстрациями.
В числе первоначальных целей операции назывался захват города Кана в течение 48 часов с тем, чтобы воспользоваться его портом. Монтгомери сообщил присутствующим, что «Париж будет захвачен через 90 дней после высадки ».
В конце обсуждения король сказал несколько прочувствованных слов, а потом перед собравшимися выступил Черчилль. Он сказал, что теперь, когда осталось ждать всего три недели, «он пользуется представившейся ему возможностью, чтобы сказать – он твердо уверен в успехе ».
Это былa неправдa.
XIV
Дело в том, что за пару дней до совещания в штабе Монтгомери, где Черчилль в присутствии всех собравшихся выразил свою «твердую уверенность в успехе », он побеседовал у себя в резиденции с Авереллом Гарриманом. Они были знакомы давно, еще с тяжелых дней 1940 г. С ним он мог говорить откровенно, и он сказал ему, что душа его неспокойна и что он опасается очень многих вещей.
А за пару недель до совещания Черчилль и вовсе устроил переполох, выдвинув возражения против использования самолетов Бомбардировочного Командования для удара по французскому побережью в зоне высадки.
Мотивировал он это тем, что «бомбежка, вероятно, повлечет за собой большие жертвы среди французского мирного населения ».
Поскольку Эйзенхауэр долго добивался права на ресурсы Бомбардировочного Командования в вязкой бюрократической борьбе, ему это неожиданное проявление гуманности премьер-министра было крайне неприятно. Hе говоря уже о том, что сам Черчилль в 1940 г. применил оружие против французского флота без малейших колебаний, и о том, что Эйзенхауэр кое-что знал o приготовлениях к ведению химической войны.
Второго декабря 1943 года суда, скопившиеся в порту города Бари, попали под немецкую бомбежку. Среди 17 потопленных судов был транспорт «Джон Харви» типа «Либерти » с грузом иприта. Cудно с экипажем пошло ко дну. В результате утечки значительное количество военного персонала и местного мирного населения получили серьезные отравления, в том числе со смертельным исходом. Так что в гуманизм Черчилля Эйзенхауэр не слишком поверил.