В первый момент это удивило меня. Да, я был поражен, даже несмотря на то, что уже успел ощутить, даже за то недолгое время, что мы провели в контейнере, что-то вроде глубинной природы, спрятавшейся внутри прекрасной, мелочной, снобистской, надменной мисс Пим.
Кто может знать, какие тайные мысли скрыты в дневнике снов женщины? Сколь немногие из них осмелились бы открыть страницы этого интимного журнала для прочтения незнакомца.
Как трагично одиноки такие женщины!
И насколько естественно, что они вынуждены бояться, прежде всего того, чтобы не стать неодинокими! Многие боятся признаться в этом даже самим себе, уже не говоря о ком-то другом.
В том тяжёлом положении, в котором она оказалась, её выбор произнесения определённых слов, конечно, не был столь уж неожиданными для женщины.
Это часто имело место в истории многих миров и цивилизаций.
А что ещё у них есть, что они могли бы предложить, за исключением их красоты? Но будет ли этого достаточно?
Достаточно ли этого для того, чтобы им сохранили жизнь, и не приведёт ли это их, скорее раньше чем позже, на невольничий рынок?
Но такого крика можно было бы ожидать, не столько от любой женщины, оказавшиеся у ног мужчин, сколько, и в особенности от такой, как она, в ком я тысячей способов различал и ощущал подходящесть к этому распростёртому положению.
Разве не приходилось ей лежать так или как-то иначе, в её снах, на гладких алых плитах дворца завоевателя, утопать в длинном ворсе ковра в шатре вождя пустыни, или на палубе пиратской бригантины?
В патологической культуре, конечно, многое приходится скрывать от окружающих, зачастую именно то, что является наиболее ярким, значимым и самым важным.
И уже в следующее мгновение она явно и недвусмысленно предложила себя в качестве рабыни, фактически жалобно попросив о неволе, а затем ещё ясно и однозначно объявила себя рабыней. И эти слова: «Я – рабыня», она выкрикнула полностью осознанно. Они исходили из тайных глубин дрожащего, беспомощного, неожиданно извергшего правду вулкана её «Я».
Каким моментом облегчения, взрыва эмоций, должно быть это стало для неё! В это мгновение она осознала свою женственность, правда, что и говорить, чтобы немедленно захотеть снова спрятать её и как можно глубже.
Но было слишком поздно.
С этими словами она по своей собственной воле стала рабыней. И такие слова не могут забраны назад.
Дело сделано. С этого момента она беспомощна переквалифицировать, умалить, уменьшить или отменить эти слова, поскольку она теперь рабыня.
Всё, что осталось - это только заявить на неё права. Что и было сделано позже, несколькими неделями спустя в Цилиндре Удовольствий, небольшом дополнительном или вспомогательном мире, спутнике основного Стального Мира, которым в тот момент ещё правил Агамемнон, Теократ Мира, Одиннадцатый Лик Неназванного. Было ещё четыре других таких мира-спутника: Охотничий цилиндр, используемый для развлечения кюров, Индустриальный, в котором было сосредоточена промышленность, и два Сельскохозяйственных Мира, в которых, в значительной степени в автоматизированном режиме, выращивалось множество зерновых культур. Кюры - естественные хищники и, разумеется, они – плотоядны, но в ограниченной среде Стальных Миров они вынуждены были разработать множество консервированных продуктов, годных для их питания. Конечно, было у них и животноводство, на мясо они разводили различных животных, в том числе и людей. Однако после тех услуг, которые оказали повстанцам их многочисленные человеческие союзники, в рассматриваемом Стальном Мире людей больше не едят. Впрочем, насколько я понимаю, во многих других тоже. Прежних людей из скотских загонов, выведенных специально на мясо, теперь подкармливают, заботятся или отгоняют, но больше не съедают. Предполагается, что в конечном итоге они вымрут и исчезнут сами собой, поскольку у этих больших, неуклюжих, тучных животных отсутствует желание размножаться. В прошлом их численность поддерживалась посредством искусственного оплодотворения.
Корабли Пейсистрата, кстати, были пришвартованы в доках Цилиндра Удовольствий, и именно оттуда вышел один из его кораблей, взявший курс на Гор.
- Рамар ушёл, - констатировала брюнетка, не отрывая глаз от леса.
- Да, - кивнул я.
- Вы освободили его, - сказала она.
- Конечно. Он должен быть свободным.
- А разве я не должна быть свободной? - поинтересовалась девушка.
- Нет, - отрезал я.
- Я не возражаю быть той, кто я есть, - поспешила заверить меня она.
- Не имеет никакого значения, возражаешь ли Ты или нет, - пожал я плечами.
- Я понимаю, - вздохнула девушка. - Моё желание - ничто.
- Точно, - согласился я.
- Вы предпочитаете держать меня таковой?
- Конечно.
- Почему? - спросила она.
- Ты - женщина, - напомнил я.
- Есть много свободных женщин, - заметила брюнетка.
- Верно, - не стал отрицать я.
- Вы полагаете, что все женщины должны быть рабынями?
- По крайней мере, самые желанные - обязательно, - заявил я. - Они представляют наибольший интерес. Другие не имеют значения.
- Я слышала, что гореане считают, что все женщины должны быть рабынями, - сказала она.
- Вероятно, тебе не сложно было бы найти свободную гореанку, которая будет яростно отрицать это, но, с другой стороны, она просто не была в ошейнике.
- А если бы она побывала в ошейнике, то она бы передумала?
- Если она побывала в ошейнике, - усмехнулся я, - то не имеет значения, передумала бы она или нет.
- Она по-прежнему оставалась бы в ошейнике, - заключила девушка.
- Разумеется.
- Мне кажется, что мужчины Гора, - заметила она, - правда, верят, что все женщины должны быть рабынями.
- Я не стал бы утверждать что в это верят все гореанские мужчины, поскольку не общался со всеми, - улыбнулся я, - но знаю, что многие из гореан полагают, что все женщины - рабыни, просто не на всех надели ошейники, как это следовало бы сделать.
- Понимаю, - улыбнулась она в ответ.
Я разглядывал её так, как можно разглядывать таких как она.
Поймав мой взгляд, девушка выправила тело и поинтересовалась:
- Мне раздеться и принять положение осмотра?
Я не стал отвечать на её вопрос. Мне вспомнилось, как она, только что упомянув Леди Бину, опустила её титул «Леди». Это звание позволено носить только свободным женщинам, однако, бывают ситуации, когда им могли бы титуловать такую как, чтобы в силу неуместности этого, напугать её.
В положении осмотра, такая женщина как она, обычно раздевшись, должна встать, расставив ноги, а руки положить на затылок или сзади на шею. Это соблазнительно приподнимет её груди, и к тому же, учитывая положение рук, она не сможет помешать, ни визуальному осмотру, ни проверке её на ощупь, на живость реакции и так далее. Часто при этом исследуют ещё и зубы. Варварскую девку, доставленную с Земли, зачастую легко можно определить по наличию пломб в зубах. Ещё одним явным свидетельством земного происхождения являются шрамы от прививок, которые на Горе обычно принимают за земное клеймо. Гореане, разумеется, предпочитают свои, гореанские клейма, которые обычно ясны, безошибочны, изящны и красивы.
- Ты больше не в Стальном Мире, - сказал я. – Перед тобой лежит планета открытых просторов. Тебя больше не окружают изогнутые стальные стены. Быть может, Ты думаешь, что здесь для тебя всё будет как-то по-другому?
- Несомненно, в некотором отношении, - ответила она.
- А по существу?
- Я не знаю, - растерялась девушка.
- Ничего не изменится, - сказал я. - Это - Гор.
- Я ношу ошейник, - кивнула она.
- Вот именно, - усмехнулся я и тут же бросил: - Ошейник!
Брюнетка немедленно повернулась ко мне лицом, отвела руки немного назад и приподняла подбородок.
Про себя я ответил, что она получила некоторые навыки в Цилиндре Удовольствия. Причём это произошло даже прежде, чем на неё были заявлены права. Впрочем, было вполне уместно, проинформировать её о таких вещах или, по крайней мере, о некоторых из таких вещей, не дожидаясь предъявления прав. Тем самым, столь простым способом, девушка может избежать преждевременной встречи с кожей.
В этой позе удобно читать надпись на ошейнике, и, взяв его обеими руками, я спросил:
- И что говорит нам ошейник?
- Я не умею читать, - ответила брюнетка. – Но мне сообщили, что надпись гласит: «Я - собственность Тэрла Кэбота».
- Всё правильно, - подтвердил я. – А я кто?
- Вы - Тэрл Кэбот, - сказала она.
- Тогда, чья Ты собственность? - уточнил я.
- Ваша, - признала девушка и, запнувшись, добавила, - Господин.
- Ты - рабыня, - заключил я.
- Я? - переспросила она.
- Да, Ты, - заверил её я.
- Даже здесь? - прошептала рабыня.
- Да, - кивнул я.
- А Ты хотела бы, чтобы тебя освободили? - осведомился я.
- Мне некуда здесь идти, - пожала она плечами. - Я не смогу выжить.
- Ты хочешь быть свободной? – повторил я свой вопрос.
- Нет, - покачала головой брюнетка.
- Почему «Нет»?
- Я прошу, не заставляйте меня говорить, - взмолилась девушка.
- Ты одета, как рабыня, - констатировал я.
- Да, - согласилась она.
На ней была гореанская рабская туника.
Это была короткая, серая корабельная туника с судна Пейсистрата. Слева вверху было написано число двадцать семь. Это число, как все другие, соответствовало номеру кольца на переборке, к которому крепилась цепь с ошейником. Брюнетка, вместе с другими женщинами её вида, была прикована в одном из коридоров судна. Номера позволяли, если девушка была забрана от её кольца, возвратить её на то же самое место. Порядок, дисциплина и точность важны в закрытом корабельнои мирке. За время путешествия я несколько раз забирал её от кольца.
С другой стороны Леди Бина, само собой, настояв на этом, получила каюту самого Пейсистрата, капитана судна, вынужденного перебраться в кубрик к своим людям. Кстати, туда же поселили и Гренделя, телохранителя блондинки. Не надо думать, что в этом было что-то удивительное или необычное, поскольку Леди Бина была свободной женщиной.
Девушка, стоявшая передо мной, выглядела крайне соблазнительно в своей корабельной тунике, впрочем, в этом не было ничего удивительного, поскольку туники в целом, и данная конкретная в частности, придуманы не для того, чтобы скрыть очарование их носительниц.
Гореанская рабская туника, кстати, служит несколькими целям. В своей откровенной краткости и лёгкости она хорошо подчёркивает различие между рабыней и свободной женщиной, а на Горе это различие имеет огромное значение. С точки зрения свободной женщины это, предположительно, оскорбляет и унижает рабыню, напоминая ей о её бесполезности, о том, что её могут купить и продать, что она - не больше, чем домашнее животное, товар и так далее. С другой стороны, рабыня, как только она привыкнет к своему статусу и его замечательной ценности в глазах мужчин, склонна упиваться тем как такая одежда усиливает её очарование. Фактически она получает от этого удовольствие, которому, вероятно, всерьёз завидуют её, закутанные в тяжёлые одежды, свободные сёстры. Думаю, найдётся немного женщин, которые стали бы возражать против того, чтобы мужчины находили их привлекательными, и даже мучительно желанными. Разве не случается так, что даже свободные женщин иногда, как бы не нарочно, приоткрывают свои вуали? Зато как многие рабыни, по крайней мере, в отсутствии свободных женщин, перед которыми они, вероятно, унижались бы и сжимались, и это было бы мудро с их стороны, если они не хотят быть избитыми, наслаждаются и радуются своей красоте и тому, что они могут её показать. Рабская туника, знаете ли, оставляет немного места полёту воображения. Имеются у таких предметов одежды и другие преимущества. Например, благодаря отсутствию какого-либо закрытия снизу, за исключением разве что Турианского камиска, рабыня постоянно, исподволь, намекает о своей восхитительной уязвимости как собственности, и напоминает господину о том, что одной из её главных задач является то, что она должна немедленно и без сомнений приложить все силы, чтобы доставить ему такое удовольствие, которое он только может пожелать. С другой стороны, такие предметы одежды не могут не возбудить и саму их носительницу. Они по-своему служат, чтобы раздувать и подкидывать топлива в пламя рабских огней, тлеющих в её прекрасном животе. Так что нет ничего удивительного в том, что рабыни часто оказываются у ног их господина, на коленях умоляя о прикосновении. Кроме того, предполагается, что такие предметы одежды не позволяют спрятать оружие. У таких одежд не найдётся места, например, чтобы пронести кинжал. Безусловно, для несвободного человека даже попытка коснуться оружия без разрешения свободного человека может рассматриваться как преступление, караемое смертной казнью, так что опасность того, что рабыня попытается скрыть оружие, невелика. Но предмет рабской одежды также мешает или делает невозможным спрятать украденную булку, ларму или что-то в этом роде. Кстати, когда рабыню посылают в магазин, и, если ей при этом разрешают пользоваться руками, а не посылают, заковав их в наручники за спиной, привязав мешочек с деньгами к ошейнику, она обычно держит монеты зажатыми в кулаке, или зачастую прячет их за щекой. Добавим, что такие предметы одежды дёшевы и, конечно, не требуют большого количества ткани. Многие сделаны так, что снять их можно мгновенно, достаточно дёрнуть за кончик раздевающего узла, и наряд соскользнёт вниз, упав вокруг лодыжек девушки, или может быть легко стянут через голову, в зависимости от типа одежды. Такой узел обычно располагается на левом плече, поскольку большинство мужчин - правши.
Брюнетка отвернулась от меня.
- Мы теперь не в Стальном Мире, - заметила она.
- Так, и что? - осведомился я.
- Вы освободили Рамара, - продолжила девушка.
- Да, - кивнул я.
- Неужели Вы теперь не освободите меня? - спросила она.
- Нет, конечно, - ответил я. - Не говори глупости. Ты же не слин. Ты - ничто, Ты всего лишь человеческая женщина.
- Причём та, которая принадлежит ошейнику?
- Это очевидно, - подтвердил я.
- Вашему ошейнику?
- Ошейнику того, - поправил её я, - кто его на тебя наденет, кем бы он ни был.
- То есть, ошейнику любого мужчины? - уточнила рабыня.
- Некого мужчины, - сказал я.
- Но вашему обязательно?
- Вовсе не обязательно, - пожал я плечами, - просто ошейнику некого мужчины.
- Значит, я принадлежу ошейнику?
- Само собой, - заверил её я.
- Из этого я заключаю, - сказала брюнетка, - что женское рабство на этой планете существует?
- Совершенно верно, - подтвердил я, - и мужское, кстати, тоже.
- Но женщины-рабыни в большинстве, не так ли?
- Правильно, - кивнул я. - Для мужчины рабство – несчастье. Для мужчины, или точнее для большинства мужчин естественно быть свободными и рабовладельцами, но для женщины неволя уместна и естественна.
- Женщины не то же самое, что мужчины? - уточнила брюнетка.
- Верно, - подтвердил я. - Они совершенно отличаются, они глубоко, радикально другие.
- Мужчине должны принадлежать, а женщина должна принадлежать?
- Женщина, - сказал я, - может найти себя женщиной, чувствовать себя полностью удовлетворённой, только в неволе, только у ног сильного мужчины, который будет рассматривать её и относиться к ней как к собственности, которой она сама хочет быть, и для чего предназначила её природа.
- Я понимаю, - вздохнула она.
- Не имеет значения, понимаешь Ты это или нет, - заметил я.
- Потому, что на мне ошейник?
- Да.
Девушка отвела взгляд и сказала:
- Полагаю, что женской неволе есть оправдание.
- Разумеется, - подтвердил я.
- Природа, - произнесла она.
- Именно, - согласился я. - Природа. Позволь ей рассказать тебе о законности ошейника на твоей шее.
Девушка резко повернулась ко мне лицом. Слёзы сверкнули в её глазах и на щеках. Она прижала ладонь к своему ошейнику и крикнула:
- Она уже всё сказала мне!
- Я знаю, - кивнул я.
- Но мы больше не в Стальном Мире, - всхлипнула рабыня. – Я уверена, что здесь, хочу я того или нет, Вы освободите меня!
- Если Ты проверяешь меня, испытываешь моё терпение, - заметил я, - то мне это безразлично.
- Но мы одни, - сказала она. - Теперь вам нет нужды продолжить держать меня в неволе!
- Ты хочешь получить свободу? – повторил я свой вопрос.
- Нет! - выкрикнула девушка. - Я не хочу быть свободной! Но Вы должны освободить меня! Вы же не гореанин! Вы с Земли! С Земли! У Вас нет иного выбора, кроме как освободить меня!
- Что-то я тебя не понимаю, - признался я.
Она что, не знала, что её ноги стоят на земле Гора, и что на её горле ошейник?
- Вы должны забрать меня у меня самой! – всхлипнула девушка. - Вы должны отнять меня у меня!
- Не понимаю, что Ты имеешь в виду, - сказал я.
- Но Вы же с Земли! С Земли! - воскликнула она. - У Вас нет выбора, кроме как освободить меня! Вы должны освободить меня!
- Ты, правда, так думаешь? - удивился я.
- Конечно, - заплакала рабыня.
- Конечно? – переспросил я.
- Конечно, - повторила она, глотая слёзы.
- Ну-ка снимай свою одежду, - приказал я, - теперь скрести запястья перед собой и иди ко мне.
- Что? – не поверила она своим ушам.
- Живо, - прикрикнул на неё я.
Через мгновение верёвка стянула её запястья, и я потащил спотыкающуюся брюнетку к краю леса. Там, подведя её к дереву, подтолкнул к стволу, и перебросил свободный конец верёвки через сук.
- Господин! – вскрикнула она, когда я резко натянул верёвку, заставившую её высоко поднять руки, вытянуться всем телом и встать на цыпочки.
Не обращая внимания на её крик, я прокинул свободный конец верёвки под связанными запястьями и завязал на узел.
- Господин! – простонала она.
- Я тобой недоволен, - сообщил я ей.
- Простите меня, Господин! – всхлипнула брюнетка, с тревогой глядя, как я освобождаю от ножен и кошелька свой ремень.
В этот раз я закончил с ней быстро, но ей этого было более чем достаточно.
- Ну что, Ты всё ещё думаешь, что будешь освобождена? - осведомился я.
- Нет, Господин! - прорыдала рабыня.
- Возможно, я продам тебя, - предупредил я, прежнюю мисс Вирджинию Сесилию Джин Пим, решившую, что она может безнаказанно вызвать моё неудовольствие.
- Пожалуйста, не продавайте меня - взмолилась она.
Я же вернул ремень на прежнее место, отвязал девушку и отвернулся.
Уже через мгновение она бросилась вслед за мной, обогнала и, упав передо мной на песок, растянулась на животе и принялась целовать мои ноги в жалобной мольбе. Её тело содрогалось от рыданий.
- Ты по-прежнему думаешь, что я тебя освобожу? - поинтересовался я.
- Нет, Господин! – прорыдала она. - Нет, Господин!
- Я давно стал гореанином, - усмехнулся я.
- Да, Господин! - согласилась девушка.
- Теперь у тебя пропали сомнения в этом, земная женщина? - спросил я. - Ты принадлежишь. И принадлежишь гореанину.
- Да, Господин!
- Надеюсь, Ты понимаешь значение этого?
- Да, Господин! - заверила меня брюнетка, глотая слёзы. - Я - рабыня, только это и ничего кроме этого!
- Причём самая презренная, никчёмная и бесполезная из рабынь, - добавил я.
- Да, Господин! - всхлипнула она.
- Какая несчастная тебе досталась судьба, - усмехнулся я, - участь беспомощной, презренной неволи.
- Да, Господин, - не стала спорить со мной невольница.
- Возможно, теперь Ты лучше понимаешь опасности и унижения твоего статуса?
- Да, Господин!
- Ну что, Ты всё ещё хочешь быть рабыней? – осведомился я.
- Не заставляйте меня отвечать! - взмолилась девушка.
- Говори, - потребовал я.
- Да, Господин!- призналась она. - Да, Господин!
- Почему? – спросил я.
- Потому, что только так я чувствую себя полностью женщиной, - ответила брюнетка.
- Не думаешь ли Ты, что останешься рабыня по какой-либо своей причине? - поинтересовался я у неё. - Возможно, потому что Ты хочешь быть рабыней?
- Господин? – не поняла девушка.
- То, что Ты могла бы чего-то желать, не только незначительно, - усмехнулся я, - но и бессмысленно, нелепо, неважно.
Рабыня повернула ко мне блестящее от слёз лицо и уставилась на меня.
- Не имеет никакого значения, - сообщил я ей, - хочешь ли Ты быть рабыней, жаждешь ли или должна ей быть.
- Господин? - растерялась девушка.
- Ты останешься рабыней, - объяснил я, - потому что Ты - рабыня, должна быть рабыней, и мужчины приняли решение, что, такие как Ты должны принадлежать им.
- Да, Господин, - всхлипнула рабыня.
- Твоё желание - ничто, - подытожил я.
- Да, Господин, - согласилась она.
- Ты вызвала моё неудовольствие, - сообщил я ей. – А рабыней должны быть довольны полностью и в мельчайших деталях.
- Да, Господин! – всхлипнула распростёртая передо мной девушка.
- Думаю, что мне стоит продать тебя, - объявил я.
- Пожалуйста, нет, Господин! - завыла она. - Я постараюсь сделать всё возможное, чтобы Вы были довольны, Господин, полностью, Господин, полностью, полностью, абсолютно, всеми способами! Пожалуйста, не продавайте меня, Господин! Оставьте меня с собой, я прошу Вас!
- Я сделаю так, как я пожелаю, - сообщил я ей.
- Да, Господин, - заплакала бывшая мисс Пим.
- Быть может, Ты теперь лучше понимаешь, что значит быть рабыней?
- Да, Господин, - прошептала она, глядя на меня снизу вверх. - Да, Господин.
Я окинул её оценивающим взглядом. По её щекам бежали слёзы. Губы дрожали от переполнявших её эмоций. Лицо казалось чувственным, нежным и милым. Его красиво обрамляли блестящие, тёмные волосы, возможно, всё ещё несколько коротковатые, но это было делом времени. Как известно, длинные волосы приветствуются в таких как она. С ними много чего может быть сделано, как в эстетическом плане, так и в чисто практическом, например, на мехах. Возможно, следует мимоходом отметить, что эта женщина, помимо того, что была красива, обладала очень высоким интеллектом. А это был именно тот фактор, который значительно повышает цену девушки. Это было бы важно, если бы я захотел её продать. Из таких женщин получаются лучшие рабыни. Они быстро осознают, кто они теперь. К тому же, по сравнению с обычной или среднестатистической, женщиной, они имеют тенденцию находиться, по крайней мере, первоначально, в более тесном контакте со своими самыми глубинными потребностями, больше знать о них, быть более открытыми им и своим желаниям. Таким образом, они входят в ошейник, будучи полуподготовленными к неволе.
Гореанские работорговцы не привозят на Гор глупых женщин. Они не пользуются спросом.
Я продолжал любоваться распростёртой передо мной девушкой. Она нравилась мне такой, лежащей на животе у моих ног, нагой и в ошейнике.
Это было её истинное место.
- Теперь, - сообщил я, - мы должны поприветствовать нашего гостя.
Рабыня ошеломлённо уставилась на меня.
- Оденься, девка, - бросил я ей.
Она вскочила, метнулась к своей тунике, оставленной на песке, опустилась там на колени, и торопливо нырнула в неё и натянула на себя. Затем девушка, не вставая с колен, повернулась лицом к нашему гостю.
Она так и должна была оставаться на коленях, вплоть до получения разрешение встать, поскольку она была рабыней находившейся в присутствии свободных мужчин.
- Тал, - поздоровался человек, стоявший среди деревьев, почти не заметный в их тени.
- Тал, - возвратил я приветствие.
.
.
.
Глава 2.
Пертинакс
.
.
.
- Подойди сюда, - подозвал меня мужчина, подкрепляя своё приглашение взмахом руки в направлении леса.
- Лучше Ты сюда, - предложил я, повторив его жест, но указывая на пляж.
Откуда мне было знать, кто ещё мог бы скрываться в лесу.
- Хочешь, чтобы я оказался в пределах досягаемость твоей стали? – осведомился незнакомец.
- Тебе не обязательно приближаться ко мне так близко, - пожал я плечами. – Тем более, что мой клинок в ножнах.
- Это не выглядит благоразумным, - заметил он, - когда приветствуешь незнакомца.
- Кажется, Ты вообще не вооружён, - констатировал я.
«Интересно, - подумал я, - понимает ли он, насколько стремительно меч может покинуть ножны».
- Ты - один из них? - осведомился мой собеседник.
- Один из кого? – не понял я.
- Я не видел здесь кораблей, - сказал он.
- С неба, - пояснил я. - Ты знаешь про такие корабли?
Одет он был в простую тунику, покрытую случайно разбросанными пятнами зелёного и коричневого цветов. Она словно сливалась с фоном поднимавшегося за спиной мужчины леса.
Я не заметил на его рукаве сине-жёлтых шевронов, которые обычно носят на левой руке работорговцы, когда не надевают своих официальных регалий или одежд, обычно сине-жёлтых цветов их касты. Некоторые рассматривают Работорговцев как отдельную касту, другие считают их подкастой Торговцев, чьими цветами являются желтый и белый, или золотой и серебряный.
Если бы он был работорговцем, то не исключено, что он вполне мог знать о небесных кораблях, если можно так выразиться, вроде дискообразного судна Пейсистрата. С другой стороны, многие, а в действительности подавляющее большинство гореанских работорговцев, как и гореане других каст, предположительно, никогда не видели таких кораблей. Фактически, многие из гореанских работорговцев, да и все остальные гореане, скорее всего даже не поверят в существование таких средств передвижения. Конечно, работорговцы, как и большинство гореан, отлично знали о существовании такого места, как Земля, как минимум от земных девок с рынков, если ни из какого-либо другого источника, но дело в том, что многие гореане предполагают, что это находится где-то на Горе, просто очень далеко. Большая часть Гора, знаете ли, даже с точки зрения гореан, представляет собой, если можно так выразиться, Terra Incognita. Гор несколько меньше Земли, но его миновал катаклизм, который вырвал одну шестую часть планеты и выбросил её в космос, чтобы сформировать из этого обломка великолепную единственную луну, оставив позади гигантскую воронку, со временем ставшую обширным океаном. Так что площадь суши вполне возможно даже больше, чем та же поверхность Земли. В любом случае большая часть Гора для большинства гореан – неизведанная территория ненанесённая на карту. Таким образом, нет никаких причин не предположить существования неизвестных земель, и даже многочисленных, одна из которых могла бы назваться Землей. К тому же большинство гореан даже сегодня столь же незнакомы и столь же скептически относятся к возможности космических полётов, как люди Земли относились к этому тысячу или более лет тому назад.
Незнакомец, не сводя с меня настороженного взгляда, вышел из-за деревьев и сделал несколько шагов по пляжу в моём направлении.
Он оказался довольно высоким мужчиной.
Приглядевшись к рабыне, он не без удивления спросил:
- Её что, зовут Двадцать семь?
- Умеешь читать? - уточнил я.
- Сносно, - кивнул незнакомец.
- Двадцать семь, это был номер кольца, к которому её приковывали во время рейса, - объяснил я. – Зовут её - Сесилия.
- Странное имя, - заметил он.
- Она с Земли, - сообщил я.
- Издалека, - прокомментировал мужчина.
- Это точно, - не мог не согласиться я.
- Мне такие женщины не в новинку, - признался незнакомец. – Некоторых доставляли сюда для нашего удовольствия.
- Ага, значит, есть и другие, - заключил я.
- Несколько, - уклончиво подтвердил он.
Гореанские мужчины нуждаются в женщинах, а под «женщинами» они обычно понимают самых соблазнительных и желанных из женщин, то есть рабынь. Добавим к этому то, что леса опасны, а какая свободная женщина захотела бы часто посещать их? Зато девки приведённые на цепи, конечно, имеют мало возможностей, что-либо сказать по этому поводу.
- Смазливая, - констатировал незнакомец.
- Она не слишком обучена, - развёл я руками, - и, несомненно, найдутся тысячи тех, которые стоят дороже.
- Тем не менее, она очень даже привлекательна, - заметил он.
- Есть желание бросить мне вызов из-за неё? - осведомился я.
- Нет, - отмахнулся наш гость. - У меня есть лучше.
Чтобы здесь не возникло некоторого недопонимания, стоит отметить, что такие проблемы не являются частыми, и обычно требуют почти ритуальных обстоятельств. Например, кроме обычной неуместности споров тем, с кем Вы могли бы делить Домашний Камень, гореанская честь препятствует, если не полностью устраняет случайные или неспровоцированные проблемы. Очевидно, опытный фехтовальщик в таких вопросах имеет преимущество, которые было бы несовместным с его честью, для него было бы даже постыдным настаивать на этом. Обычно такой вопрос может встать в ситуации, когда есть желание вернуть украденную рабыню, защитить невольницу, которой грозит смерть, или, возможно, получить назад девушку, от которой мужчина, однажды, по глупости, избавился, и без которой, как выяснилось позднее, не может жить. Также в это могут быть вовлечены экономические ограничения, поскольку, если вызов не принят, то иногда ожидается, в зависимости от города, касты и обстоятельств, что вызывающая сторона отдаст за рабыню кошелёк в несколько раз превышающий её ценность. Немногие потенциальные претенденты захотят рискнуть, зная, что получив отказ на свой вызов, вынуждены будут отступить, несолоно хлебавши, поскольку не смогут выплатить штраф и получить рабыню. Короче, здесь вовлечено множество оговорок и уточнений, но то, что уже сказано, как мне кажется, даёт вполне достаточное понимание сложностей, обычаев и традиций связанных с этим вопросом. Безусловно, разбойники, пираты, налётчики и прочие им подобные личности, вряд ли будут интересоваться этими проблемами, предпочтя более надёжный и целесообразный, с их точки зрения, вариант, просто напасть и убить. Точно так же, во время набегов и войн подразумевается, что собственность врага, включая не только его домашний скот и рабынь, но даже и его свободных женщин, являются законной военной добычей или трофеем.