- А Ты? – поинтересовался я.
- Игры – это для детей, - отмахнулся Сулла.
- Каисса – это не детская игра, - покачал я головой.
Бывало, что жизнь и смерть, война и мир зависели от результата партии в каиссу. Целые города переходили из рук в руки по окончании таких турниров, а уж рабыни меняли владельцев бессчетное число раз.
А ещё это красивая игра. У неё есть своё обаяние, очарование, восторг, так же, как, например, у искусства и музыки.
- Конечно, - продолжил он, - мне известно, что за тобой закрепилась определенная известность знатока определенных формах вульгарного оружия.
- Несомненно, не такого сложного и изысканного оружия, - хмыкнул я, - как композиции ядов.
- Не будь столь злопамятным, - поморщился мой собеседник. - Всё это дела давно минувших дней. Времена изменились.
- Времена, как вражда, приливы имеют свойство возвращаться, не правда ли? - спросил я.
- Я пришёл к тебе с чистым сердцем, - заявил он, - как приверженец одного дела.
- Я не верю, что Ты - агент Царствующих Жрецов, - сказал я.
- Признаться мне тоже трудно было поверить, - усмехнулся Сулла, - что Ты можешь быть агентом Царствующих Жрецов.
- А я о себе и не думаю с таком ключе, - заверил его я.
- Но Ты здесь, - указал он.
- Да, - кивнул я, - причём по желанию Царствующих Жрецов, вот только я не знаю для чего.
- Вот как раз я и прибыл сюда, чтобы сообщить тебе это, - заявил Сулла Максим.
- А как я узнаю, что Ты на самом деле агент Царствующих Жрецов? - осведомился я.
- Возможно, меня нельзя назвать очень вероятным агентом, - признал он. - Кто я такой, чтобы много знать? Но ведь то же самое можно было бы сказать и о тебе, если, конечно, Ты действительно агент. Кто может подсказать Царствующим Жрецам, кого назначить своим инструментом? Ты настолько причастен к их советам, что можешь заглянуть за туман и облака, которые покрывают Сардар?
Немного поразмыслив, я вынужден был признать, что этот человек вполне мог бы быть агентом Царствующих Жрецов. Несомненно, они выбирали своих человеческих агентов исходя из их честности и полезности, а не благородства и чести. Дело в том, что этика Царствующих Жрецов не была такой же как у людей или кюров. К тому же, мне было известно, что в Гнезде теперь правила новая династия. Остатки старого порядка к настоящему времени вполне могли бы быть лишены влияния и заменены, а то и вовсе, подвергнутые остракизму и презрению, давно отправились искать удовольствия Золотого Жука.
- Есть ли к тебя некий символ, знак, мандат или что-нибудь в этом роде, что могло бы засвидетельствовать законности твоего пребывания здесь, что-то, что могло бы удостоверить правдивость твоих слов?
- Разумеется, - кивнул он, сунув руку за отворот туники.
Одновременно моя рука напряглась, дернувшись к рукояти меча.
Сулла Максим понимающе улыбнулся, и вытащил кожаный шнурок, продетый сквозь золотое кольцо диаметром около двух дюймом. То, как оно висело на шнурке, заставляло предложить его приличную тяжесть.
Золотой круг, кстати, принят в качестве символа Царствующих Жрецов. Высшие Посвященные часто носят такие круги на золотых цепях на шеях. Также их можно часто увидеть на стенах и воротах храмов, а внутри храмом они неизменно венчают алтари. Шест увенчанный этим символом, часто Посвященные проносят по улицам во время своих церемониальных процессий. Золото - символ редкости, драгоценности, постоянства и незамутнённости. Круглая форма - символ вечности, то, у чего нет ни начала, ни конца. Благословения Посвященных сопровождаются знаком Царствующих Жрецов, круговым движением правой руки. Эти благословения, на праздниках, могут дароваться верующим бесплатно. Иногда, конечно, за такие благословения следует заплатить. Расположение Царствующих Жрецов не так легко получить, а Посвященные, как и представители других каст, должны что-то кушать.
- Любой, мог бы подвесить золотое кольцо на кожаный шнурок, - хмыкнул я.
- Но именно это укажет тебе на его подлинность, - заметил Сулла Максим. – Тот кто закрепил бы кольцо на золотой цепи сразу попался бы на мошенничестве.
- Могу я осмотреть кольцо? – осведомился я.
Вообще-то меня интересовало не кольцо, а кожаный шнурок, поскольку кожа может впитывать определенные вещества, такие как масла или выделения коммуникативного органа.
Сулла Максим бросил мне шнурок с кольцом. Он явно не горел желанием подходить ко мне слишком близко. Я бы не стал винить его за такую осторожность. Кто мог бы гарантировать, что стоит ему приблизиться, как нож, так же стремительно, как атакующая гадюка, не вылетит из ножен, чтобы найти себе место в его сердце? И разве не могло бы собственное тело того сердца послужить убийце в качестве щита, защищая его от мести арбалетов, выпустивших стальную, оперённую, быстро летящую смерть?
Я сделал вид, что осматриваю золото, и даже чуть склонил голову с уважением к символу, словно приветствовал Сардар. Правда я при этом не опускал своих глаз, продолжая держать курьера в поле зрения. Шнурок, которым я интересовался прежде всего, был намотан на мою руку, и я почувствовал исходящий от него запах. Без переводчика у меня не было никакой надежды на интерпретацию аромата, но я узнал голос, если можно так выразиться, Царствующих Жрецов, общавшихся друг с другом посредством запахов. У меня не осталось сомнений, что на этой коже был отпечатано сообщение Царствующих Жрецов. Вот только у меня не было ни малейшего шанса прочитать его.
Я не стал сразу приставать к Сулле Максиму с вопросом относительно местоположения или судьбы соответствующего переводчика, поскольку был уверен, что тот ничего не знает о подобном устройстве.
Теперь, когда кое-что стало яснее, я внимательно, не скрываясь, осмотрел шнурок. В двух местах на нём обнаружились буроватые пятна.
- Шнурок испачкан, - прокомментировал я.
- Что там? - спросил Сулла Максим.
- Кровь, - сообщил я.
- Интересно, - сказал он. – Мне его дали именно в таком виде.
- Да я и не сомневаюсь, что он попал в твои руки уже таким, - заверил его я.
Мужчина слегка склонил голову в знак согласия.
Теперь я точно знал, что никаких агентов Царствующих Жрецов я здесь не дождусь. Их агента перехватили.
Ну и как мне теперь узнать волю жителей Сардара не говоря уже о том, чтобы выполнить её? Или хотя бы как я узнаю, в чести я у них теперь или всё ещё нет?
- Ты был в Сардаре? - поинтересовался я.
- Да, - кивнул Сулла Максим, пристально глядя на меня.
- Давно?
- Нет, конечно, - ответил он, - Когда получал кольцо и сообщение.
- Каковы они, Царствующие Жрецы? - спросил я.
- Уверен, Ты и сам знаешь, - сказал мужчина.
- Расскажи мне.
- Они похожи на нас, - пожал плечами он.
- Рад слышать это, - сказал я.
- Только крупнее, сильнее, могущественнее, - добавил он.
- Конечно, - поддакнул я.
- Как это приличествует богам.
- Конечно, - повторил я.
- Я понимаю, уважаю и чествую, твою настороженность, - заверил меня Сулла Максим. - Но теперь, если Ты удовлетворён своей проверкой, я должен выполнить своё задание. Я передам сообщение Царствующих Жрецов и уйду.
- Ты получил это сообщение, - уточнил я, - от великого Царствующего Жреца, лорда Сарма?
- Да, - ответил он, слегка запнувшись.
Сарм, разумеется, несколько лет назад поддался удовольствиям Золотого Жука. Я получил дополнительное доказательство того, что кюры по-прежнему крайне мало знали о жителях Сардара.
Трудно состязаться с могущественным врагом, который при этом остаётся таинственным.
С некоторых пор я не питал особой любви к Царствующим Жрецам, но это они были тем законом и скипетром, который сдерживал изобретательную и несдержанную агрессивность людей в этом мире, в их мире. Если бы не было этого правления Царствующих Жрецов, их наблюдения и проведения в жизнь их запретов на технологии и оружие, у меня не было практически никаких сомнений относительно того, что подозрительность, страхи и обезьянья изобретательность представителей моего вида к настоящему времени довели бы Гор до разрушений, эквивалентных, если не больших, тому безумии, которое сейчас угрожало уничтожению другого мира, разрушению его экологии и исчезновению местных видов и моего собственного в том числе. Лапа, которая вначале схватила заострённый камень, в конечном итоге может стать рукой, которая поворотом переключателя может стереть с лица земли континенты. Как легко оказалось отравить атмосферу, и как легко и быстро можно сместить ось планеты и превратить мир в пылающую утробу звезды. На мой взгляд человеческий вид является одним из немногих способных довести себя до уничтожения. Я сомневаюсь, что Царствующие Жрецы чрезмерно заботились о благосостоянии людей, но казалось ясным, что у них не было никакого желания участвовать в безумных развлечениях человеческого вида, или терпеть последствия его глупостей, отсюда их законы об оружии и технологических ограничениях. Но щит Царствующих Жрецов распространялся не только на то, чтобы защитить их собственный мир от потенциальных опасностей связанных с продвинутыми и технологически вооружёнными людьми, изначально доставленными на Гор с Земли в Путешествиях Приобретения ради каких-то биологических интересов, вместе со многими другими формами животных не являвшихся уроженцами этого мира, но также и от вторжения кюров, особенно экспансивной и хищной формы жизни. Также, что интересно, спасительное крыло Царствующих Жрецов распростёрлось и на другой мир, на Землю. Она, и её ресурсы должны были быть защищены от кюров. Нельзя было позволить кюрам получить Землю, с её обилием воды и водорода, нельзя было дать им такую точку опоры и плацдарм для их проектов, такой превосходный район сосредоточения войск для похода на Гор. Пусть они остаются в своих отдалённых, изолированных, металлических мирах, прячась в архипелаге обломков между Марсом и Юпитером, в Рифах Космоса, в Поясе Астероидов.
«Как интересно, - подумал я, - что жители Земли были настолько обязаны, своим миром, каким они его знали, да и по большому счёту своими жизнями, неизвестному благотворителю, форме жизни, о чьём существовании они не имели ни малейшего понятия. Разумеется, я был уверен, что Царствующие Жрецы действовали из соображений пользы и благоразумия, а не из соображений морали, или, по крайней мере, не той морали, как её могли бы понимать люди. Если здесь вступали в силу некие тайные планы, то они не были нашими, это были планы Сардара.
- Итак, что передали мне Царствующие Жрецы? - осведомился я.
- Прежде всего, верни мне кольцо.
- А разве я не должен оставить его себе? - уточнил я.
- Нет, - мотнул он головой. – Для тебя оно бессмысленно. Зато важно для меня. Это мой знак, моё доказательство того, что я говорю от лица Царствующих Жрецов.
- Ты должен передать ещё сообщения, - поинтересовался я, - кому-то ещё, в других местах?
- Я не знаю, - развёл руками мой собеседник. – Положи кольцо на песок и отойди назад. Я подниму его.
Безусловно, у меня не было переводчика, соответственно, не было и возможности прочитать сообщение. Но мне, признаться, было интересно, подозревал ли Сулла Максим, что в этом кожаном шнурке, продетом сквозь золотое кольцо, было скрыто некое значение, кроме того, которое он угадал. Он был очень умным человеком, так что, я не исключал бы такой возможности.
- А Лорд Сарм передавал тебе этот символ, - спросил я, - случайно не в коробке или контейнере некоторого рода?
В глазах Суллы Максима внезапно мелькнула настороженность.
«Да, - подумал я, - он очень умён».
По-видимому, от перехваченного ими агента Царствующих Жрецов, им досталось не только сообщение, но и переводчик. Переводчик этот, скорее всего, как это обычно делалось вне Сардара, можно было включить только зная код, только в определенное время и только в течение определенного периода. Скорее всего, был установлен график или диапазон из двух или трёх дней, в течение которых его можно было использовать. Агента должны были проинструктировать, использовать кожаный шнур, который в действительности являлся лентой записи запахов, только в моём присутствии, или, что более вероятно, передать мне код, а затем уйти. Сам же запах, учитывая его недолговечную природу, через некоторое время просто выветрился бы, унеся вместе с собой и тайну сообщения отпечатанного на ленте. Это казалось бы, было довольно очевидными мерами безопасности.
- Была коробка, - признал Сулла Максим.
- Но она была необычной, не так ли? - спросил я.
- Немного, - кивнул он.
Я был уверен, что Сулла Максим и его предполагаемые подельники, предположили, что сообщение было в коробке, которая, фактически, была или переводчиком, или содержала переводчик, о чём они знать не могли и попытались открыть её. Я не думал, что они смогли бы догадаться о связи кольца и кожаного шнура с коробкой. У меня не было особых сомнений относительно того, что их усилия привели к ошеломительному результату. Я надолго запомнил металлический контейнер, в котором, несколько лет назад, во время своего одинокого похода, зимой, в Белых Горах Нью-Хэмпшира, получил сообщение. У меня вылетела из головы инструкция, касавшаяся того, что контейнер следовало выбросить. Он внезапно вспыхнул ослепительным пламенем. Подозреваю, что неожиданное самоуничтожение объекта не только разрушило его, но и как минимум ослепило тех, в чьих руках он находился, а скорее сожгло их заживо. В моём случае контейнер лежал в моём ранце, и я успел скинуть его и отбросит в снег, котором потом растаял на несколько ярдов вокруг.
- В каком смысле? - уточнил я.
- Декорированный, - пояснил Сулла Максим, - маленький, инкрустированный драгоценными камнями.
- Понятно, - кивнул я.
Признаться, мне было интересно, не сгорел ли один или больше из его товарищей, при попытке взломать контейнер. Несомненно, агент Царствующих Жрецов сопротивлялся захвату и, скорее всего, был убит быстро и жестоко. В конце концов, вероятно, они предполагали, что его жизнь не представляла большой ценности, что он был простым курьером, а сообщение по-видимому в коробке. Ну не в шнурке же с кольцом ему быть! Чем ещё может быть это кольцо, кроме как символом его миссии, его идентификационным знаком, его свидетельством того, что он был тем, кому Царствующие Жрецы поручили передачу сообщения.
Получается, что Сулла Максим и его подельники, понятия не имели о фактическом содержании сообщения. Впрочем, как и я сам.
Безусловно, содержание сообщения кюры, даже если бы знали, в любом случае мне бы не передали, но я нисколько не сомневался в том, что оно для них было не менее интересно, чем даже передача мне их сообщения, как якобы информацию от Царствующих Жрецов. Понятно, что в планы кюров входило передать мне свои требования, под видом того, что это была воля Царствующих Жрецов. Если бы их план был осуществлён, а их уловка сработала, я бы, предполагая, что действую по заданию Царствующих Жрецов, на самом деле начал бы работать на их противников.
И вот теперь, поскольку «коробка», якобы содержавшая оригинальное сообщение предположительно самоуничтожилась, кюры или их клевреты, используя «символ», и не понимая природу вплетённого в него сообщения, решили воспользоваться ситуацией, предположив, что лучше всего будет передать мне их собственное сообщение устно.
К счастью для меня, они слишком мало знали о Сардаре и Царствующих Жрецах, их способах общения, их предосторожностях и мерах безопасности.
- Кольцо, пожалуйста, - потребовал Сулла Максим.
Я положил кольцо вместе с его шнурком на песок и отступил на несколько шагов назад.
Мужчина приблизился и, не отводя от меня настороженного взгляда, подняло предмет.
- Благодарю, - сказал он, выпрямившись.
- Понюхай кожу, - предложил я. - Кажется, она надушена.
- Я в курсе, - кивнул Сулла Максим. - Но я сомневаюсь, чтобы эти духи стали бы популярны в пага-тавернах Касры.
- Как и в любом другом месте, - заметил я.
Он на мгновение поднёс шнурок к носу, а затем с выражением отвращения на лице вернул кольцо в потайной карман под его туникой.
- Возможно, они созданы для свободных женщин, - предположил я, - с намерением погасить страсть поклонника.
- Нет, - усмехнулся он. - Свободные женщины – тоже женщины, и они тоже хотят быть желанными. Им доставляет огромное удовольствие сначала привлечь к себе, и затем отвергнуть и помучить поклонников. Они находят в этом удовольствие. Это для них проявление их власти.
- Верно, - согласился с ним я.
Гореанские свободные женщины славятся своим высокомерием и гордостью. Надо ли удивляться тому, что мужчины часто лишают их таких прав. Каким ужасом будет для свободной женщины, опущенной до неволи, понимание того, что кто-либо из отвергнутых ею поклонников, может найти её, а может даже целенаправленно искать, с целью покупки. Когда на женщине вместо одежды ошейник, она стоит на коленях с губами прижатыми к плети, она едва ли получит возможность причинить неудобство или помучить мужчину. Скорее теперь она должна быть всерьёз заинтересована и надеяться, что ею будут полностью удовлетворены, в конце концов, от этого теперь зависит её жизнь.
- Несколько дней назад запах был намного сильнее, - сообщил он. – Сейчас он уже почти выветрился.
- Даже за прошедшие сутки? - полюбопытствовал я.
- Да, - кивнул мужчина, выглядевший теперь озадаченно.
Предположительно Агент Царствующих Жрецов должен был связаться со мной позавчера, в день моего прибытия на этот пляж, вероятно, сражу после высадки с судна Пейсистрата. Вместо него меня встречал Пертинакс.
- Если этот запах казался тебе таким противным, - пожал я плечами, - Ты мог бы помыть шнур, оттереть его от запаха и от крови.
- Я так и сделаю, - сказал Сулла Максим и, помолчав, добавил: - Теперь.
- Теперь? - переспросил я.
- Я думал, что запах мог бы быть оставлен для подтверждения подлинности символа, - пояснил он. - Я заметил, как Ты принюхивался.
- Ты проницателен, - усмехнулся я.
- Но запах исчезает, - развёл он руками. - Если я получу новое задание от Царствующих Жрецов, то они, несомненно, обеспечат меня новым шнурком, пропитанным соответствующим ароматом.
- А теперь Ты хочешь избавиться от загрязнения на шнурке?
- Да, - кивнул мужчина.
- Почему бы просто не выбросить его? - поинтересовался я.
Хотя я не был уверен, что сообщение всё ещё оставалось читаемым, и в моем распоряжении не было переводчика, даже если бы оно было читаемым, но я был бы заинтересован в том, чтобы оставить шнур себе.
- Нет, - покачал головой Сулла Максим. - Я думаю, что лучше всего сохранять всё в целости, мало ли какие вопросы могут возникнуть.
- Лично я склонен полагать, - заметил я, - что знаком является именно кольцо.
- Но на кожаном шнурке, а не на золотой цепи, - добавил он.
- Несомненно, Ты прав, - не стал отрицать я.
- Ты думаешь, что запах важен? - спросил Сулла Максим.
- Не знаю, - пожал я плечами. - Это, как Ты предположил, может иметь отношение к подлинности знака.
- Но Ты принюхивался, - заметил он.
- Запах был странным, - прокомментировал я. - Мне стало любопытно.
- Значит, для тебя это ничего не значило?
- Немного или почти ничего, - ответил я.
- Похоже, - вздохнул мой собеседник, - Ты об этом знаешь не многим больше моего.
- Боюсь, что так, - согласился я.
В конце концов, я действительно понятия не имел, что могло быть в сообщении, записанном на шнурке.
- Поторопитесь! - раздался крик рулевого с баркаса, смотревшего в сторону судна.
Я тоже посмотрел туда. Над баком круглого судна поднималась узкая полоска дыма. Вероятно, это был сигнал возвращаться. Такие сигналы беззвучны, и в водах, где было бы разумно соблюдать осторожность, барабанами или горнами пользоваться не стоит. Ночью могут применяться потайные фонари и подвижными шторками. Другим способом передачи сигналов, более распространенным на военных кораблях, являются флаги и вымпелы. Само собой, используемые коды периодически меняются, в зависимости от ситуации.
Сулла Максим отступил на пару шагов и бросил быстрый взгляд на своё судно, покачивавшиеся приблизительно в сотне ярдов от берега. Оно начало медленно разворачиваться носом к горизонту.
- Здесь становится опасно, - констатировал он. - Я должен спешить.
- Скорее! – снова крикнул моряк, сидевший на кормовой банке, а двое гребцов, опустив вёсла на воду, повернули баркас в направлении судна.
- Почему? – спросил я. – В чём опасность?
Конечно, за его спиной стояли два арбалетчика. И пляж позади меня был открыт на несколько ярдов. Он был вне броска копья из-за деревьев. Правда, он оставался в пределах досягаемости большого лука.
- Внимай, - торжественно начал Сулла, - верный приверженец планов Царствующих Жрецов, внимай приказам Сардара!
- Ты чего вдруг так забеспокоился? – оборвал я его торжественное вступление.
Я не видел новых парусов на горизонте. Конечно, что-то мог заметить наблюдатель с высоты мачты круглого судна. Дежурящим там часто выдают подзорный трубы. Обычно они стоят там на небольшой платформе, привязавшись к мачте, или такое место может быть окружено высоким реллингом. Можно отметить, что мачты круглых судов обычно делают постоянными, а вот у обычного гореанского военного корабля они могут убираться, что и делается перед тем как вступить в бой. Корабль становится более послушным вёслам и менее уязвимым для зажигательных снарядов.
Странно, что Сулла Максим не был доставлен сюда длинным кораблём. В конце концов, Тирос обладает одним из самых крупных флотов на Тассе.
Впрочем, это дело могло не иметь никакого отношения к Тиросу. А может, круглое судно вызывало меньше подозрений? Или, не было ли оно тем же самым судном, на котором должен был прибыть сюда агент Царствующих Жрецов?
- Я говорю от имени и по поручению Царствующих Жрецов, - зачастил Сулла Максим, словно читал текст наизусть. - Ты должен внимательно выслушать меня, и повиноваться полностью.
- Вообще-то, я - свободный мужчина, - напомнил я ему.
- Услышь волю Царствующих Жрецов! - объявил он, не обратив внимания на моё замечание.
Итак, я приготовился выслушать желание кюров.
- Ты должен пойти в лес, - продолжил Сулла Максим, - и разыскать там лесничего, по имени, Пертинакс. Его хижина находится неподалёку. Ты узнаешь его по имени, и по его голубоглазой белокурой рабыне. Она - варварка. У неё в двух зубах вставлены крошечные кусочки металла, и имеется маленькое клеймо на левом плече. Её зовут Константина. Они должны отвести тебя в лес, к месту рандеву с моряком с земель, что лежат к западу от Тироса и Коса.
Это уже показалось мне интересным. Насколько я знал, немногие корабли путешествовали на запад от указанных морских убаратов. Конечно, за Тиросом и Косом были какие-то небольшие острова, которые обычно называют, Дальние Острова. Значит, предположительно, упомянутый «моряк», если он был моряком, должен быть родом с одного из этих Дальних Островов. Лично я не был знаком с кем-либо, кто ходил к тем островам и вернулся.
То, что Сулла Максим назвал клеймом на левом плече Константины, несомненно, было шрамом от прививки. На Горе практически не существовало болезней, с которыми на Земле боролись методами вакцинации. Так что для гореан было естественно предположить, что эти шрамы могли быть клеймом, или сознательно проставленной отметиной, хотя и не обязательно свидетельствовавшей о неволе. Ритуальные шрамы не то что бы распространены на Горе, но и не неизвестны, например среди Народов Фургонов, кочующих по южным равнинам, у определенных племен к югу и к востоку от Шенди, около Уа и в некоторых других местах. Девушки с такими отметинами, конечно, могли быть только варварками. Некоторые гореане предполагали, что крошечные шрамы были «метками отбора», отметинами, идентифицирующими отобранных женщин, подходящих для возможного порабощения. Это недопонимание, по-видимому, было следствием того, что подавляющее большинство земных женщин, доставленных на Гор, оказались, каждая по-своему, отборным товаром, или, если говорить вульгарно, превосходным «рабским мясом», пригодным для торгов.
- Ты получишь дальнейшие приказы от этого человека, или его вышестоящих начальников, - сообщил Сулла Максим.
- Признаться, я не понимаю того, что здесь происходит, - сказал я.
- Тебе объяснят твои обязанности, - пообещал Сулла Максим.
- Как зовут того «моряка»? - спросил я.
- Нисида, - ответил он. - Лорд Нисида.
- Скорее! Торопитесь! - крикнул рулевой с баркаса, Сулла Максим повернулся и поспешно шагнул в набежавшую волну.
Добредя до баркаса, Сулла запрыгнул в него и сел на носовую банку, и лишь после эти двое его мужчин с арбалетами последовали за ним. Рассевшись по местам и отложив оружие, они взялись за вёсла и, вместе с двумя другими гребцами, двинули баркас к судну. Рулевой своё дело знал туго, баркас шёл как по нитке и вскоре оказался у борта. Лодку ещё не успели перевалить через планширь, а большой треугольный парус уже был поднят. Он поймал ветер, с хлопком натянулся, и судно, словно величественная птица, стронулось с места и, оставляя за собой пенный след, начало набирать ход.
У Суллы Максима не было никакой возможности узнать о том, что я уже завел знакомство Пертинаксом и Леди Константиной, впрочем, это в любом случае не имело особого значения. Основной целью его появления на этом берегу, как я предположил, было убедить меня в том, что агент Царствующих Жрецов меня встретил, свои инструкции из Сардара я получил, таким образом, мне больше нет нужды сидеть здесь в ожидании этого контакта, можно засунуть возникшие у меня возможные подозрения куда подальше, и начинать выполнять свои обязанности. По-видимому, принимая меня за послушного воле Царствующих Жрецов исполнителя, кюры полагали, что я теперь буду наивно следовать их махинациям, будучи уверен, что исполняю работу по заданию Сардара.
Информация, полученная мною от Пертинакса и Леди Константина, конечно, совпадала с теми инструкциями, которые я получил от Суллы Максима, что всего лишь подтверждало то, что они, как и ожидалось, действовали заодно, хотя, возможно, без ведома друг друга. Со слов Пертинакса я знал, что рандеву в лесу запланировано на завтра. Сулла Максим уточнил, что встретиться я должен с «моряком» по имени Нисида. Странное имя, по мне так звучавшее совершенно не по-гореански. К тому же курьер упомянул о нём как о «Лорде Нисиде», что намекало на то, что этот человек, если он вообще моряк, то вряд ли будет простым моряком. От Леди Константины я узнал, что здесь был замешан какой-то корабль и тарны. Также она предположила, что я могу подвергнуться шантажу некоторого рода, по-видимому, чем-то, что гарантировало бы мою верность взятым на себя обязательствам. К этому шантажу, насколько я понял, имела какое-то отношение женщина. В общем, той информации, что была у меня, явно не хватало для того, чтобы понимать сложившуюся ситуацию.
И мне казалось сомнительным, что по окончании этого рандеву, у кюров найдётся какое-либо дело для Леди Константины. Я кстати очень сомневался, что её отдадут Пертинаксу, поскольку в нём, казалось, всё ещё оставалось слишком много земного. Он не казался мне господином. Естественно, было бы уместно отдать женщину, особенно красивую женщину, каковой была Константина, только тому, кто был настоящим господином. Уж они-то знают, что делать с такими женщинами.
Я решил, что мне пора возвращаться в хижину Пертинакса.
Я предположил, что он всё ещё должен был быть там, даже если Леди Констинтина и сделала попытку убедить его бежать. Ну а уж в том, что Сесилия будет на месте, я был более чем уверен. Ей не было дано разрешение покинуть хижину, и это притом, что я сомневался, что она сама захочет это сделать. Однажды, в Стальном Мире, она уже сбегала от меня. Разумеется, вернуть её, полуголую заклеймённую рабыню в ошейнике большого труда не составило. Я достойно наказал земную девку за её неосмотрительность. К настоящему моменту она была, как говориться, лучше знакома со своим ошейником. Теперь, сама мысль о побеге, или даже о том чтобы вызвать малейшее моё неудовольствие, заставляла её дрожать от ужаса.
Что касается Константины, которая, как я раньше подозревал, а теперь знал наверняка, была свободной женщиной, то я не думал, что она поспешит сообщить Пертинаксу о том, что я раскрыл её тайну. Это было, конечно, не то, во что она хотела бы его посвящать. Для неё, конечно, было важно попытаться сохранить отговорку неволи, по крайней мере, перед Пертинаксом, когда я находился рядом. Также она не была уверена в том, как могли бы отреагировать её работодатели, узнай они о её разговорчивости на берегу. Лучше было бы делать вид, что всё идёт как прежде. И, действительно, разве ей не требовалась такая маскировка, чтобы она могла бы в относительной безопасности и не возбуждая особых подозрений, вести дела в гореанских реалиях, на рынках и улицах, в полях и на мостах, у причалов и дорог? Гореане, встретив свободную женщину с Земли, как минимум удивились бы. Кроме того, трудно было бы встретить свободную женщину в этих лесах, если таковые тут вообще имеются. Это были не те места, в которые свободная женщина могла бы забраться, как и не те, которые она могла бы захотеть посетить.
Так что мне казалось, что я спокойно могу продолжать вести себя с Леди Константиной как прежде, словно по-прежнему принимаю её за рабыню Пертинакса. Признаться, мне теперь доставило бы особое удовольствие обращаться с ней как с рабыней, роль которой она играла. Пусть-ка она, гордая, наглая свободная женщина Земли, привыкшая к тамошним мужчинам, таким как Пертинакс, к мужчинам, которых она презирала и могла безнаказанно оскорблять, а при случае, дорвавшись до богатства и власти, командовать ими, попытается теперь вести себя передо мной и Пертинаксом как простая рабыня.