- Герольды встретили нас далеко от стен, - сказал четвёртый. – Они потребовали, чтобы мы не приближались к городу и разошлись.
- Прошёл даже слух нас всех планируют вырезать, - сказал Торгус. - А потом появились эти странные люди и связались с нами.
- Конечно, - кивнул я.
Разумеется, я в тот момент не понимал, что они имели в виду, но они-то должны были предположить, что я знаю, о чём они говорят. «Странные люди», по крайней мере, были людьми, а не кюрами, скажем. Но само их определение «странные», меня крайне заинтересовало. В чём заключалась их «странность»? В поведении, на языке, в одежде? Понятно, что независимо от того, что могло бы иметь место, это были некие люди, которые были в чём-то непривычны, незнакомы этим наёмникам.
- Несколько сотен из нас вскоре были пропущены внутрь стен Брундизиума, - продолжил человек, - проведены к причалам, а оттуда, спустя несколько дней, погрузившись на различные суда, отбыли в неизвестном направлении.
- В смысле сюда, - констатировал я.
- Похоже на то, - кивнул он, окидывая взглядом лес, пляж и море с треугольником паруса удалявшегося корабля.
- Суда, по-видимому, отбывали с не все разом, - предположил я.
- Наём и фрахт занимали время, - развёл руками мой собеседник.
- Уверен, - заметил я, - на время ожидания вас удобно разместили.
- В постоялых дворах для моряков, - сказал он.
- Странные люди оказались щедрыми, - добавил другой. - Каждому из нас отсыпали медных тарсков, на сумму серебряного статерия Брундизиума.
- Действительно, щедрые парни, - согласился я.
- Нам хватило, чтобы несколько ночей покутить в тавернах, - усмехнулся третий.
- А что насчёт ваших рабынь? - полюбопытствовал я.
- Мы приковывали их в подвале одного из постоялых дворов, - ответил первый.
- Очевидно, наниматели были не против, того, что вы возьмёте их с собой, - заключил я.
- Да, - подтвердил Торгус. - Нам сказали, что для таки как они всегда найдётся применение.
- В этом я нисколько не сомневаюсь, - усмехнулся я, глядя на скованных за шеи девушек, замерших в позе рабынь для удовольствий. Они вздрагивали каждый раз, когда волна добегала до них, окатывая холодом их колени. Они были нежными, жалкими и испуганными. Они были беспомощны. Они были собственностью.
«Интересно, - подумал я, - мог ли Пертинакс почувствовать жалость к ним».
Впрочем, это было бы абсурдное чувство, поскольку это были рабыни. С тем же успехом можно было бы чувствовать жалость к кайиле или тарску. С рабыней нельзя нянчиться, над ней надо доминировать.
«Да, - мысленно усмехнулся я, - для таких как они всегда найдётся применение. Везде, где есть сильные мужчины, применение для них однозначно найдётся».
Они были рабынями.
- Говорят, что Брундизиум славится изобилием пага-таверн, - сказал я.
- Более чем верно! - согласился Торгус.
Разумеется, чего ещё ожидать от портового города, часто посещаемого моряками, торговцами, разнообразными путешественниками и временными работниками.
- На мой взгляд, одна из лучших - таверна Хендоу, - добавил он.
- Это Доковой улице, - сообщил его товарищ.
Слышал я об этом заведении, известном красотой рабынь и умением танцовщиц.
- Рабыни там готовы порвать друг дружку за разрешение приблизиться к твоему столу, - усмехнулся другой наёмник. - Они все просто жаждут обслужить тебя пагой.
- Ну, это не новость в любой пага-таверне, - хмыкнул я.
- Это точно, - засмеялся Торгус.
Иногда пага-рабыни становятся на колени вдоль стены, и мужчина просто указывает на то, которая ему по вкусу, разрешая ей обслужить себя.
- А в альковах они скулят в своих цепях, - сказал его товарищ, - выпрашивая разрешения доставить тебе самые изысканные и длительные из радостей кейджеры.
- Сейчас-то у таверну другой хозяин, а про прежнего, про Хендоу, говорят, был настоящий монстр, - усмехнулся один из мужчин. – Так что нечего удивляться тому, что его рабыни из кожи лезли вон, чтобы всей своей нежностью и красотой на славу обслужить его клиентов. Горе той девке, которая не понравилась клиенту сурового, огромного Хендоу.
- Верно, - подтвердил другой, - но, нынешнего они боятся не меньше. Только, возможно, поначалу они стараются из страха перед хозяином, а потом, покорные твоим рукам, они - не больше чем рабыни.
- Не думаю, - заметил Торгус, - что нам стоит оставаться на берегу слишком долго.
- Конечно, не стоит, - согласился я.
- У меня есть отзыв, - сказал он. – Но мне нужен пароль.
- Просто ещё не время, - пожал я плечами.
- А мне кажется, самое время, - заявил Торгус.
- А Ты вообще-то кто? - внезапно спросил один из наёмников.
- Скажи нам пароль, - потребовал другой мужчина.
- Судно позавчера прибыло, - словно не услышав его требования сказал я.
- Наше судно - последнее, - сообщил Торгус.
- Пароль у меня есть, - пожал я плечами, - «Тарны в полёте».
- У меня нет отзыва на такой пароль, - спокойно ответил Торгус, слишком спокойно.
- Отзыв для позавчерашнего судна, - заметил я, - был «из Ара».
- Это не тот пароль, которого я ожидал, на который мне дан отзыв.
- Подозреваю, что здесь возникло какое-то недоразумение, - предположил я, отметив, что меня окружают помрачневшие товарищи, но не приближаются, а оставляют пространство, достаточное, чтобы выхватить мечи.
Торгус шагнул назад, разрывая дистанцию между нами.
- Он должен быть нашим контактом, - заметил один из них. - Как ещё он мог здесь оказаться и встретить нас?
- Нас предупреждали относительно незнакомцев, - напомнил Торгус.
- «Тарны в полёте», - повторил я.
- «Из Ара», «Из Ара», - откликнулся один из окруживших меня мужчин.
- Точно, - бодро кивнул я, - «от Ара».
И заметил, что руки Торгуса и нескольких других потянулись в эфесам мечей. Ножны у большинства, как и у меня самого, были на левом бедре, свисая с плеч поперёк тела на перевязи. Это обычное дело, когда не ожидается немедленный конфликт. Если столкновение неизбежно, то перевязь ножен часто перебрасывают на левое плечо, чтобы, выхватив клинок, немедленно отбросить их, лишив тем самым противника возможности схватить ремень, придержать вас или вывести из равновесия.
Пока ни я, ни кто-либо из них не делал попыток обнажить оружие. Похоже они не были до конца уверены в том, что им следует делать.
- Рабыни у вас очень привлекательные, - заметил я. - Что вы хотите за них?
- Их у нас уже купили наши работодатели, - сообщил Торгус. - Мы просто доставили им товар.
Некоторые из девушек, услышав это, поражённо уставились на него. Похоже, они сами не знали, что были проданы.
- Пароль, - потребовал Торгус, - скажи пароль.
- Конечно, - кивнул я, озираясь и, заметив движение в лесу, добавил: - Мой начальник предоставит вам его. Очевидно мой был годен только для предыдущего корабля. Кажется, имела место какая-то путаница.
- Очевидно, - хмыкнул Торгус.
- Подождите немного, - подложил я. - Он сейчас будет здесь.
- А разве не Ты должен отвести нас? - спросил кто-то из наёмников.
- Нет, не я, - ответил я, - это дело моего начальника.
- И сколько же мы должны ждать? - осведомился Торгус, обводя взглядом округу.
Очевидно, этот открытый пляж не вызывал у него особой симпатии.
Я был уверен, что это судно должны были встретить, и мне оставалось только попытаться держать ситуацию под контролем и надеяться, что контакт скоро покажет себя, и чем скорее, тем лучше. Торгус был человеком спокойным, но подозрительным, и, что характерно, дураком он не был.
- Так сколько нам ждать? – повторил свой вопрос Торгус.
- Недолго, - поспешил успокоить его я. - Несколько енов, может, немного больше.
Я видел движение в лесу, и, учитывая отдаленность этой местности, был уверен, что это могло было быть связано только с вновь прибывшими.
Спустя некоторое время Торгус сказал:
- Кажется, мы ждали достаточно долго.
- Давай подождём ещё немного, - предложил один из его мужчин, тот самый, на которого я ранее подумал, что он мог носить алую тунику.
Торгус пожал плечами. Похоже, что он прислушивался к этому мужчине и уважал его.
- Может, я схожу в лес, - сказал я, - и поищу моего начальника.
- Оставайся, где стоишь, - нахмурился Торгус.
- Ну и ладно, - пожал я плечами, прикидывая, что, в принципе, смогу уложить двух – трёх из них, прежде чем они покончат со мной.
Косианцы платили этим парням хорошие деньги за их работу в Аре, следовательно, разумно было предположить, что они знали с какой стороны держать меч. Также, помнится, в разговоре со мной они утверждали, что прорубили себе путь сквозь восставших граждан Ара, пробились в помериум, а потом, несомненно, вместе с другими остатками оккупационного гарнизона, которым удалось избежать смерти в городе, участвовали в общем отступлении от Ара.
- Он - шпион, - заявил один из наёмников. – Его следует убить.
Торгус обнажил свой меч.
- Откуда нам знать, что он – шпион? – осведомился всё тот же товарищ, который, прежде мог носить алое.
- Он точно шпион, - хмыкнул Торгус.
- Если так, - сказал его товарищ, - то будет разумнее задержать его, связать и сохранить для допроса.
- Логично, - признал его правоту Торгус, - это действительно лучший вариант.
- Ну и кто пойдёт за верёвкой? – осведомился я, к тому времени стоявший в кольце врагов.
- У него меч в руке! – предупредил наёмник.
- Когда он успел? - удивился другой.
- Он Воин, - заключил третий.
В алой касте обучают так выхватывать оружие. Не показывая, что собираешься его обнажать. Не глядя на рукоять. Не напрягаясь заранее. Не привлекая внимания к своей руке. Смотря в глаза противника. Рука не замечена. В чём-то это сродни ловкости рук фокусника. А затем, изумлённый враг видит обнажённое оружие перед собой.
- Хо! - донёсся крик со стороны края леса.
Я был прав. Теперь можно было увидеть группу людей стоявших среди деревьев.
Я немного отстранился от товарищей на пляже, внимание которых переключилось на вновь прибывших. Те, возможно, заметив на пляже что-то вроде спора, выходить не спешили. Такие проблемы не редкость среди тех, кто продаёт своё умение воевать, грубых, жестоких, опасных, не признающих дисциплины мужчин. Такие люди часто решают возникшие разногласия сталью. Я не был одет в алое, и следовательно, с точки зрения встречающих, мог быть, одним из тех, кого они прибыли встретить. Откуда, по крайней мере, в данный моментов, они могли знать что это не так?
Я демонстративно вложил меч в ножны.
- На твоём месте, парень, я бы поскорее ушёл, - намекнул мне товарищ, отступивший вслед за мной и вставший рядом.
Это был тот самый, о котором я думал, что он мог когда-то принадлежать к касте Воинов. Возможно, он кого-то убил, предал Домашний Камень или сделал нечто подобное. Признаться, меня казалось странным, что он находился среди таких людей.
- Благодарю, - шепнул я, но с места не двинулся.
Его акцент был похож на косианский, а вот мой он, скорее всего, определить не смог.
Конечно, Порт-Кар находился в состоянии перманентной войны с Косом, но это не означает, что при встрече каждый обязательно должен хвататься за оружие. Есть время, чтобы убивать, и время когда можно сыграть в каиссу, или разделить пагу, или поторговаться, или обменяться рабынями и так далее. Воины – это вам не политики, среди них перемирия явление частое, их салюты искренни.
Кроме того, он мог и не быть с Коса. На многих островах на запад от материка акценты похожи.
Я немного продвинулся вперёд.
Один из вновь прибывших, державшийся чуть спереди своих товарищей, шагнул вперёд, поднял руку и, обращаясь к Торгусу, также вышедшему из строя наёмников, поприветствовал:
- Тал.
- Тал – ответил на его приветствие Торгус.
Позади него держалось порядка двух десятков крепких мужчин. За деревьями маячили семь или восемь одетых в короткие туники рабынь. Некоторые из девушек держали шесты, с которых свисали мотки верёвок. Такие шесты обычно использовали для переноски багажа, привязанного к ним. Иногда, поймав девушку-пантеру, немногочисленные группы которых иногда рыскают по лесам в сотням пасангов южнее, охотники привязывают её за руки и за ноги к такому вот шесту, примерно как убитую или пойманную пантеру, животные, благодаря которому эти женщины получили своё прозвище. Прикреплённая к шесту таким способом, она свисает спиной вниз, покачиваясь, когда её несут рабыни, что само по себе тяжёлое оскорбление для девушки-пантеры, презирающей рабынь всеми фибрами своей души. И, конечно, она догадывается, какая судьба ждёт её в конце пути. По возвращении в цивилизованные места, пленённых девушек-пантер, большинство из которых страдает от своей подавляемой сексуальности, раздевают, клеймят, надевают ошейник и преподают им их женственность. На них имеется устойчивый спрос, и некоторые мужчины специально ищут их в тавернах. Говорят, что стрекало и рука рабовладельца могут сделать удивительные вещи с такими женщинами. Предполагается, что из них получаются превосходные рабыни. И как только в их животах начинают пылать рабские огни, они, конечно, становятся столь же беспомощными и полными потребностей, как и любая другая гореанская рабыня.
- Дальше Тироса! - сказал вновь прибывший.
- Дальше Коса! – отозвался Торгус.
Кое-кто из его товарищей встревожено посмотрели друг на друга.
Насколько было известно, западнее Тироса и Коса практически ничего не было, за исключением нескольких небольших островов, о которых обычно говорили как о Дальних Островах, а дальше лежало то, что считалось Концом Мире, край моря, предположительно обрыв в пропасть, Ничто.
Немногие моряки рискнули направить форштевни своих кораблей на запад Дальних Островов, и, насколько я знал, ни один из них не вернулся.
Похоже, Тасса склонна ревниво относиться к своим тайнам.
- Тал, - сказал я вожаку вновь прибывших.
- Тал, - ответил тот на моё приветствие.
Я обратился к нему довольно фамильярно, и это, казалось, убедило даже Торгуса в том, что я знал этого человек. Также я рассчитывал на то, что вновь прибывший предположит, что перед ним такой же наёмник, и остальные, хотя, возможно, несколько более нескромный или скорее более наглый чем, следовало бы.
Организация в прибывшей команде оказалась на высоком уровне, и уже через пару мгновений, большая часть багажа была подвешена к шестам, а одетые в короткие туники рабыни поняли нагруженные шесты на плечи и приготовились к отбытию. Они были прекрасно подобранной группой рабынь, очарование которых не в силах были скрыть их короткие туники. Впрочем, подобные предметы одежды на это и не были рассчитаны. Девушки стояли очень прямо, но с грацией, ожидаемой от рабынь. Неуклюжесть, неловкость, зажатость и всё такое, рабыням не позволены, в конце концов, они же не свободные женщины. Я отметил, что рабыни то и дело украдкой бросали взгляды на некоторых из мужчин на пляже, отлично понимая, что любая из них запросто может быть отдана этим парням.
Встав позади одной из женщин, поддерживавшей задний конец шеста, я осторожно повернул её ошейник. Невольница замерла, казалось, едва осмеливаясь дышать. Это мне ничего не дало, ошейник оказался девственно чистым, и я отрегулировал его так, чтобы замок снова оказался на тыльной стороне шеи, где ему и надлежит быть.
Тогда я, чтобы не стоять без дела, приказал пятнадцати скованным за шеи девушкам, подняться на ноги и построиться в колонну, в затылок друг дружке. Сразу стало понятно, что они были скованны по росту, так, чтобы впереди стояла самая высокая девушка впереди. Обычно именно так работорговцы нанизывают «бусинки» на свои «ожерелья». Затем я распределил между построенными рабынями несколько меньших коробок, которые остались лежать на песке, несомненно, не случайно. Причём самый тяжёлый груз достался более высоким и крупным девушкам. В общем-то, таких коробок, не нагруженных на шесты прибывших из леса соблазнительных носильщиц на берегу оставалось ровно пятнадцать. Разумеется, это не было, да и не могло быть совпадением. Новые девушки тоже должны были нести тяжести, возможно, впервые в их жизни.
- Поставьте коробки на головы, - велел я им, - придерживая их обеими руками.
Обычно гореанские рабыни, а в действительности и свободные женщины низших каст, носят коробки, корзины, пакеты и прочий груз именно так. Этот способ ношения тяжестей особенно красиво смотрится в случае рабынь, поскольку их руки в этом случае подняты над головой, почти как если бы были там скованы наручниками, что соблазнительно приподнимает грудь. Кроме того, они сознают, что мужчины их используют для переноски груза примерно так же, как могли бы использовать вьючную кайилу, имея.
Едва поклажа оказалась на головах рабынь, вожак лидер мужчин вышедших из леса направился к деревьям. Остальные последовали за ним. Сначала его собственные люди, за ними рабыни-носильщицы с нагруженными шестами на плечах, потом Торгус и наёмники с судна, и в конце караван и из пятнадцати красивых вьючных животных.
Я не мог не полюбоваться на них, уж очень хорошо они выглядели на своей цепи и с грузом на головах.
Однако перед самым краем леса, цепочка девушек замерла. Похоже, что они были напуганы тем, что им предстояло войти в этот сумрак.
Их никто не контролировал. За ними не шёл никто из мужчин, не было даже рабыни со стрекалом.
«Интересная ситуация, - подумал я. - Вот только что они могут сделать, куда им пойти? Как им выжить в лесу, голым и скованным цепью?»
Само их выживание зависело от мужчин, их владельцев, а поскольку они были рабынями, то от удовлетворённых владельцев.
Девушки на цепи были явно напуганы. Всё, что они знали и с чем были знакомы, лежало позади них.
Одна из девушек, последняя на цепи, повернулась, и дикими глазами посмотрела назад на меня. Это именно она, находясь в «позиции», казалось, возможно, впервые в своей жизни, была готова прийти новому пониманию себя, к новому удивительному пониманию своей сущности. Зачастую сама мысль о «позиции» может иметь такой эффект на женщину. И ещё труднее стоять в «позиции» и не поучаствовать себя женщиной, точнее особым видом женщины. Для женщины это не только символическая поза, в которой она хорошо понимает свой статус, уязвимость и всё что с этим связано, но это ещё и возбуждающая поза. Я видел её лицо, на котором одно за другим менялись выражения удивления, предчувствия, страха, любопытства и, наконец, приближающейся готовности. У меня не было ни малейших сомнений относительно того, что она быстро загорится, и возможно станет первой из их партии, кто начнёт кричать от потребностей при малейшем прикосновении мужчины.
Наконец, девушка стоявшая первой, по-видимому, боясь оставаться в этом месте, шагнула в лес. Цепь потянула за собой сначала одну, затем другую, и вот уже и последняя невольница, вынужденная спешить за остальными, скрылась за деревьями.
Я предположил, что женщинам ещё не дали имён. Помниться, они были проданы совсем недавно, хотя кому и почему, я понятия не имел. В любом случае имена, если рабыни должны будут их получить, им дадут их владельцами. У самой рабыни нет никакого имени, не больше, чем у любого другого животного. Обычно, когда невольница переходит от одного владельца к другому, её переименовывают.
Я смотрел вслед ушедшей в лес колонне, пока она не пропала из виду. А затем, к своему удивлению, я услышал, донёсшийся из глубины леса звук, который мог быть только рёвом ларла.
Это было странно, если не сказать аномально. Ларлы не обитают в северных лесах.
Я позволил колонне следовать своим путём без меня, и, казалось бы, это никого не обеспокоило.
Мой желудок начал подавать недвусмысленные сигналы о том, что пора бы подкрепиться, и я направился к хижине Пертинакса.
.
.
.
Глава 6.
Поход через лес.
.
.
.
На следующий день после встречи на пляже, сначала с Суллой Максимом, а чуть позже с Торгусом и его отрядом наёмников, Пертинакс повёл меня в лес.
Мы шли к месту намеченного рандеву с агентом Царствующих Жрецов, точнее с тем, кого меня, как предполагалось, убедили считать таковым. Разумеется, по причинам, ранее изложенным, я был уверен, что тот, с кем мне предстояло встретиться, будет агентом не Царствующих Жрецов, я, скорее всего, кюров.
Как выяснилось позднее, всё оказалось куда темнее и запутанней, чем я тогда ожидал, и, в некотором смысле, обе силы, и Царствующие Жрецы, и кюры, возможно сами того не подозревая, каждые по-своему, были использованы в этой игре.
Похоже, на этот раз агенты, и Царствующих Жрецов, и кюров, действовали, даже не понимая этого, в интересах третьей силы, или, не исключено, было бы лучше сказать, что в дело вступили сразу три стратегии, три хитрости, которые иногда переплетались. Но, разве тёмные реки иногда не текут в одних и тех же берегах?
Солнечный свет, проникая сквозь кроны деревьев, рассыпался на множество ярких пятен.
- Мы сейчас не в деляне Порт-Кара, - констатировал я.
Лично для меня это было очевидно, поскольку за такими местами леса ухаживают почти как за садом или парком. Кустарник вырублен, кривые, негодные деревья свалены, а оставшиеся располагаются на приличном расстоянии одно от другого. Ничто не должно мешать им расти прямыми и высокими. Лелеют, если можно так выразиться, самые лучшие деревья, готовя к его будущему использованию. Кроме того, мы не пересекли ни одной из тех канав, которые разграничивают зоны интересов, как Порт-Кара, так и других государств.
Эта часть леса заросла кустарником и порослью. Тут и там валялись сломанные ветки и сучья, попадался сухостой. Деревья здесь росли плотно, борясь друг с другом за солнечный свет и место для корней, устраивавших под землёй соревнования, кто больше всосёт воды и необходимых для роста минералов.
- Верно, - согласился Пертинакс.
- Ты не ходил этим путем прежде, - заметил я.
- И это верно, - не стал отрицать он.
- Впрочем, тропа видна ясно, - сказал я.
- Ты видишь её? – удивился мой проводник.
- Разумеется, - кивнул я.
В действительности, это было нетрудно. Конечно, изначально, я не знал меток тропы, но вычислил их быстро. Они появлялись тут и там, были хорошо заметны издали, располагались ярдах в пятидесяти одна от другой. Это были пятна жёлтого цвета, словно в тех местах коры деревьев касались талендеры, однако, если присмотреться внимательнее, то сразу становилось понятно, что это явно было дело рук человека.
- Подозреваю, что мы должны были пройти этим путём именно сегодня, - предположил я, вспомнив, что его недвусмысленное указание на время выхода в лес.
- Да, - ответил Пертинакс, подтвердив мои подозрения, что краска, независимо от того, каким мог бы быть её состав, была временной, испаряющей или выцветающей в течение примерно двадцати анов.
Я принял это за ещё одно доказательство моего предположения, что к этому приложили руки кюры, ведь для их науки не сложно было создать подобный состав. Безусловно, точно так же могли бы действовать и Царствующие Жрецы. Тогда бы, мог присутствовать некий запах или вкус, чтобы привлечь насекомых, которые устранили бы любые возможные следы.
- Ой! - вскрикнула Константина, и я раздражённо дёрнул за поводок.
Она, конечно, ничего не могла видеть, поскольку я надел на неё капюшон Кроме того, её запястья были связаны за спиной. Сесилия была в том же положении, то есть её голова была закрыта капюшоном, а тонкие, прекрасные запястья закреплены сзади.
Этим утром, к испугу Константины, я изготовил для неё капюшон из непрозрачной ткани, который, натянув ей на голову, закрепил на месте, обвязав шнурком вокруг шеи. После этого я связал женщине руки за спиной и поставил её на колени.
- Что Ты делаешь? - напрягся Пертинакс, однако я не думаю, что его теперь особо беспокоил вид Константины, в том положении, в каком она оказалась, по крайней мере, не в том смысле, как раньше.
Конечно, я не мог не заметить какие взгляды он то и дело кидал на Константину предыдущим вечером. Её привлекательность для Пертинакса резко очень увеличилась благодаря моим, как мне кажется, вполне оправданными корректировками её туалета.
Несомненно, он уже заподозрил, что у Константины больше не было возможности избавиться от её ошейника. Это, само собой, может сильно повлиять на то, каким глазами мужчина смотрит на женщину.
В целом же, как мне кажется, его забавляло, думать о ней, как о рабыне. Каково бы это могло быть, если бы она действительно была рабыней?
Разве это не доставило бы мужчине удовольствие?
Константина, по понятной причине, не стала возражать, против капюшона и связывания. Перед Пертинаксом она продолжала всячески пытаться поддерживать на должном уровне свою роль мнимой неволи. Предполагалось, что я по-прежнему ничего не знаю о том, что она была свободной женщиной.
- А разве это не очевидно? – поинтересовался я.
- Но, зачем? - спросил Пертинакс.
- Она - рабыня, - пожал я плечами. – К чему ей знать, куда она идет?
- Понятно, - протянул он.
Подобные методы помогают держать рабыню в беспомощности и зависимости от рабовладельца.
- А на меня Вы тоже наденете капюшон, Господин, - спросила Сесилия.
- А для кого, по-твоему, предназначен второй? - усмехнулся я.
Брюнетка чуть не замурлыкала от восторга. Рабыня хорошо реагирует на узы и бескомпромиссное доминирование, по которому она тоскует всем сердцем. Очевидно, что она не хочет, чтобы ей причиняли боль, за исключением, разве что тех случаев, когда она чем-либо вызвала недовольство, тем самым заслужив наказание, но она действительно хочет сознавать себя рабыней, принадлежащей и покоряемой. Соответственно ей нравится быть во власти господина, и не столь важно, просто ли покорно следуя его слову, или в расстройстве понимая, что независимо от того, как бы она ни хотела сделать что-то, ей не позволят этого сделать, или, корчась в его верёвках, беспомощно подставленная его милосердию и ласкам, ожидая, захочет ли он даровать ей облегчение. Рабыни хорошо реагируют на капюшоны, повязки на глаза, кляпы, верёвки, ремни, ошейники, наручники, цепи и прочие аксессуары неволи. Когда я связывал брюнетке руки за спиной, она запрокинула голову, уже скрытую в капюшоне, и нежно прижалась ко мне.
«Ну что ж, - подумал я, - Сесилия неплохо прогрессирует».
В качестве импровизированного поводка я использовал верёвку, привязав её концы к шеям девушек, так что, ухватившись за середину, я мог вести их обеих.
Таким образом я и вёл их через лес.
Позже, когда с них были сняты капюшоны, они понятия не имели, ни где они оказались, ни как они туда попали, ни где находится хижина Пертинакса. Единственное, что они могли бы сделать, это обратить внимание на местоположение Тор-ту-Гора, или «света над Домашним Камнем», общего светила Гора и Земли, на закате, что помогло бы им достичь побережья, но, даже в этом случае, где искать хижину Пертинакса, на севере или на юге? И, конечно, одинокая женщина или женщины, на Горе, хоть в ошейнике, хоть без оного, без защиты мужчин, стали бы законной добычей почти для любого гореанского мужчины. Это было бы всё равно, что подобрать раковину на пляже.
Константина просто споткнулась.
- Я прошу снять с меня капюшон! – всхлипнула она.
Я замер, и Константина, облегчённо вздохнув, тоже остановилась, похоже, ожидая, что с неё сейчас будут снимать капюшон. Она даже на несколько дюймов отставила от спины свои связанные запястья и попросила:
- Пожалуйста, также, развяжите меня.
Пертинакс, казалось, был доволен тем, что гордячка Константина просила, да ещё и сказала при этом «Пожалуйста».
Это была совсем не та Константина, с которой он был знаком.
Итак, она остановилась, ожидая, что я сниму с неё капюшон и развяжу.
Сесилия, покорно склонив голову, стояла рядом, не протестую ни против капюшона, ни против поводка. Она знала, что с нею будет сделано то, что понравится господину, и она, как рабыня, хотела, чтобы с нею было сделанной то, что захочет её господин.
Я нашёл подходящий тонкий гибкий побег и отломил его.
- О-у-у! – взвыла Константина от жгучей боли, вспыхнувшей поперёк задней поверхности её бёдер.
- А теперь, - объявил я, поднимая поводок, - продолжим наш путь, что мы все и сделали.
.
.
.
Глава 7.
Знаки закончились.
.
.
.
Спустя ан нашего движения в восточном направлении, мы остановились на краю глубокой канавы, футов двенадцать или около того глубиной, и столько же шириной, простиравшейся на несколько сотен ярдов влево и вправо. С того места где мы стояли, нельзя было разглядеть углы, где этот ров поворачивал, отсекая большой прямоугольник земли.
После нашего предыдущего похода через чащобу можно было вздохнуть с облегчением.
- Замрите и не двигайтесь, - скомандовал я Константине и Сесилии. – Впереди обрыв.
Трудно было не восхититься открывавшимся впереди внушительным зрелищем.
- Ты бывал здесь прежде? - спросил я Пертинакса.
- Нет, - покачал он головой.
- Видишь знаки на той стороне, - указал я на колышек, воткнутый в противоположный край канавы, чуть левее того места где мы стояли.
С него свисала лента. Такие колышки я мог видеть в сотне ярдов справа и слева от меня. Не трудно было догадаться, что такими вешками размечали края канавы.