По мере того как к Идену приходила политическая зрелость, он начинал видеть шире и глубже, поняв, что противоречия между Англией и США, особенно в борьбе за мировые рынки, весьма серьезны, Но это не изменило его позиции в принципе. Такая определенность линии Идена в отношении США сделала его впоследствии наиболее популярным в Америке английским министром иностранных дел.
О сохранении мира в приведенном выше высказывании Идена говорится так, будто само собой разумеется, что это являлось целью английской внешней политики. В дальнейшем он будет многие сотни, а может быть, и тысячи раз говорить о мире подобным образом. Поэтому необходимо разобраться в значении этого выражения в устах Идена, как и многих других английских буржуазных политиков, выступающих в роли миротворцев.
Англия ‑ империалистическая держава, а внешней политике империализма органически присуще стремление к агрессии и войне. Однако было бы неверно утверждать, что в империалистической, в данном случае английской, политике такое стремление проявляется в каждый конкретный момент. Если интересы Англии в какой‑то период времени обеспечены соответствующим международным урегулированием, то она видит свою выгоду в сохранении этого урегулирования и в предотвращении войны, поскольку последняя могла бы его ликвидировать или нарушить. Так было, например, после первой мировой войны, когда Англия была заинтересована в сохранении версальской системы.
Иначе говоря, английская политика заботится о сохранении только такого мира, который отвечает ее интересам. Если условия мира не соответствуют интересам Англии, ее правящие круги ищут выгодного для них решения в войне, разумеется, по традиции приняв меры к тому, чтобы переложить ее основную тяжесть на плечи других. Поскольку английские интересы присутствуют в различных районах земного шара, часто возникает ситуация, когда Англия хлопочет о мире в одном месте и в то же время идет на подготовку или развязывание войны в другом.
В 20‑х годах, например, английское правительство не было заинтересовано в нарушении мира в Западной Европе, но одновременно было не прочь организовать вооруженную интервенцию против СССР и вело борьбу против китайской революции. Как справедливо замечает один из видных специалистов по истории Англии В. И. Попов, "английские правящие круги пошли на обострение отношений с Советской страной, поставив перед собой задачу организовать против нее систему дипломатических и военных союзов, с тем чтобы подготовить антисоветскую войну". В 30‑е годы Англия также не хотела войны на Западе, но упорно готовила и провоцировала войну Германии против СССР. А зигзагообразную линию своей внешней политики британские правящие круги маскируют разговорами о мире, ибо им нужно держать народ в состоянии постоянного обмана и неведения относительно истинного характера этой политики. Самое слово "мир" в лексиконе английских политиков ‑ одно из наиболее часто употребляемых. Вероятно, некоторые из них являются жертвой собственной пропаганды и воспринимают это слово в его прямом значении. Но только некоторые.
Общественное мнение многих стран в 20‑30‑е годы связывало надежды на мир с деятельностью Лиги Наций. Иден не разделял таких надежд. Вспоминая 20‑е годы, он говорит: "Я не был пацифистом". Но не был он и убежденным сторонником Лиги Наций, ибо не верил в возможности этой организации или толковал их весьма ограничительно. "Я надеялся, ‑ пишет он, ‑ что Лига будет полезна главным образом тем, что создаст условия государственным деятелям различных стран для встреч и обмена мнениями". Точно так же думал и Болдуин, видевший ценность Лиги в содействии обсуждению международных проблем представителями европейских стран. В выступлениях Идена по поводу Лиги Наций господствуют скептицизм и вера в то, что многосторонние соглашения (блоки типа Локарно) наилучшим образом отвечают английским интересам.
В этой сфере взгляды Идена также целиком и полностью соответствовали позиции его партии и консервативного правительства. Англия в отличие от Франции всегда хотела видеть Лигу слабой и беспомощной, которая была бы лишь форумом для дискуссий по международным проблемам. В симпатиях к Локарно и в скептическом отношении к Лиге находило свое выражение неизменно отрицательное отношение Англии к идее коллективной безопасности, наблюдавшееся на протяжении ряда десятилетий XX века.
К концу 20‑х годов Иден выработал для себя довольно четкую концепцию международных отношений, которой придерживался затем до конца своей политической карьеры. Эта концепция, в которой прагматический подход к проблемам английской внешней политики переплетается с несколько идеалистическими посылками в оценке действий стран и правительств, является весьма примитивной даже с точки зрения ряда ученых буржуазного мира. Иден совершенно не учитывает глубинных мотивов в действиях народов и правительств. Экономические противоречия как одна из движущих сил в мировой политике вообще не принимаются им в расчет.
Он ищет корни всех международных неурядиц и войн в человеческой природе, в настроениях и чувствах народов. По Идену, устранить возможность войны можно, только переделав, видоизменив соответствующим образом "настроения" народов. "Ожидать, ‑ заявлял он, ‑ что Лига Наций изменит человеческую природу в течение одного или двух лет, было бы нелепым предположением". И далее: "Вы не измените при помощи той или иной организации в течение одного дня настроения народов. Для этого нужно время". Подобная смесь прагматизма и идеализма у буржуазных государственных деятелей встречается и в наше время. Но особенно она была распространена в годы, когда развертывалась активная политическая деятельность Идена.
Главное в концепции Идена ‑ его понимание роли и места Англии в мировой политике. Здесь он явный империалист, идущий по стопам многочисленных предшественников в ногу со своей партией. Еще на заре своей карьеры Иден говорил: "Делом первейшей важности является то, чтобы наше влияние как стабилизирующей нации в Европе было сильным", что на деле означало претензию на английскую гегемонию в Европе. Борьбе за эту цель Иден отдал многие годы своей жизни.
В 1925 году произошло важное событие в карьере Идена ‑ он стал личным парламентским секретарем заместителя министра внутренних дел Локер‑Лэмпсона. Пост незавидный, сопряженный со многими технико‑организационными делами в палате общин и к тому же неоплачиваемый: просто личный помощник, да еще не у министра, а у его заместителя. Однако этот пост дал молодому политику многое.
У Локер‑Лэмпсона были хорошие отношения с министром иностранных дел Остином Чемберленом, у которого он сам некоторое время был личным парламентским секретарем. Поэтому когда помощник Чемберлена Ламли уходил в отставку, то Чемберлен обратился к Локер‑Лэмпсону за советом, кого взять на его место. Локер‑Лэмпсон порекомендовал Идена. Ламли присоединился к этой рекомендации (они были друзьями с Антони еще с университетских лет). Чемберлен, уже составивший мнение об Идене на основании его выступлений в парламенте, прислушался к этим рекомендациям и сделал Идена своим парламентским секретарем. То был важный шаг по пути наверх. Именно он окончательно определил дальнейшую судьбу молодого парламентария. Через 30 лет Иден, вспоминая об этом назначении, напишет: "Я с удивлением думаю сейчас, как быстро двинули меня в политическую стратосферу".
Назначение состоялось в июле 1926 года. К этому времени Иден уже в течение трех лет выступал в парламенте. Его новые обязанности сводились к тому, чтобы быть связующим звеном между членами парламента и министром и сообщать ему соображения депутатов по проблемам внешней политики. В силу этого парламентский секретарь по традиции не может выступать (во всяком случае часто) по вопросам, относящимся к компетенции его шефа. Для Идена это было огорчительно ‑ ведь он уже вошел во вкус дискуссий по международным проблемам.
Однако такое неудобство с лихвой компенсировалось огромными преимуществами, которые давала новая должность. Все биографы сходятся на том, что Идену крупно повезло, когда он был принят "на выучку" к Остину Чемберлену. Молодой политик оказался в центре об‑ суждения правительственного курса и принятия внешнеполитических решений. Тесные отношения с Чемберленом сулили поддержку этого весьма влиятельного в те годы консервативного деятеля и министра, открывали (в случае если помощник сумеет понравиться министру) перспективу большой карьеры в области внешней политики. Иден обладал всеми данными, чтобы "прийтись ко двору" у Чемберлена (ровный, выдержанный характер, образование, исполнительность, подкупающая внешность), и старался наилучшим образом выполнять свои новые обязанности. Это снискало ему благосклонность Чемберлена, которой он пользовался затем до самой кончины своего покровителя.
Работа у Чемберлена привела Идена в Женеву, в штаб‑квартиру Лиги Наций, задолго до того, как он стал министром по делам Лиги Наций. Через несколько недель после того, как состоялось назначение Идена, Чемберлен предложил своему помощнику поехать с ним в Женеву, но за свой счет, ибо жесткие правила Форин оффис не предусматривали финансирования таких поездок для лиц иденовского ранга. Антони не имел тогда возможности принять это предложение, но уже через год он смог сопровождать министра на сессию Лиги Наций.
Тогда Совет Лиги Наций заседал четыре раза в год, и соответствующие страны обычно были представлены министрами иностранных дел. Германия была введена в Лигу в 1926 году, и, следовательно, в Женеве собирались министры всех крупных и средних держав, за исключением СССР и США. Сессия Совета продолжалась неделю, и у министров имелась возможность для частных встреч и бесед друг с другом, которым придавалось большее значение, чем дебатам в Совете.
"Я поехал в Женеву, ‑ вспоминает Иден, ‑ без особого чувства уверенности. Мое настроение можно определить скорее как настороженный интерес, сочетающийся с некоторым скептицизмом". Однако первый вояж в Женеву доставил ему немалое удовольствие. Поездка министра иностранных дел сама по себе была тогда событием. На железнодорожном вокзале "Виктория" министра и сопровождавших его лиц провожали в цилиндрах начальник вокзала и чиновники Форин оффис. В Дувре их встречал, а затем провожал на пароход начальник порта. На французском берегу министра приветствовал мэр города Кале. Затем ‑ переезд поездом до Парижа и непременный обед в английском посольстве. Вечером группа отправлялась ночным поездом с Лионского вокзала в Швейцарию. На вокзале в Женеве прибывших встречал весь штат английского представительства при Лиге Наций. Так было в те годы. Со временем протокол значительно упростился.
Английская делегация остановилась в гостинице "Бо риваж", расположенной на берегу Женевского озера. Это была постоянная резиденция Чемберлена и его спутников во время пребывания в Женеве. Неподалеку от "Бо риваж", в гостинице "Отель де Берже", находившейся на берегу Роны, размещалась штаб‑квартира французского министра Бриана. Чемберлен встречался со своими партнерами за ленчем и обедом. На ленч приходил Штреземан, министр иностранных дел Германии. За столом шла беседа о международных проблемах. Присутствовавший на министерских трапезах Антони Иден внимательно слушал. На его глазах делалась "большая политика", здесь он проходил курс наглядного обучения британской дипломатии.
Если личные дела Идена двигались от хорошего к лучшему, то положение в Англии развивалось как раз в обратном направлении. Реакционная внутренняя и внешняя политика правительства консерваторов вызывала все большее недовольство внутри страны. К 1929 году, когда должны были состояться очередные парламентские выборы, по свидетельству английских историков, "страна была разочарована и измучена... и жаждала перемен". Естественно, что консерваторы потерпели поражение на выборах, потеряв 159 мест в палате общин. Лейбористы одержали победу, прибавив себе 28 мандатов. Кабинет Болдуина подал в отставку, и Макдональд сформировал второе лейбористское правительство.
Иден, однако, успешно прошел через испытания избирательной кампании и вновь был избран. Успехи в парламенте поднимали его авторитет в глазах избирателей. Положение Идена в округе Уорвик и Лимингтон становилось все более прочным. В соответствии с традицией он зачастил перед выборами в свой округ, приезжал туда вместе с женой и принимал активное участие в различных вечерах с развлечениями и танцами, организуемых местными консерваторами. Избирательный округ был расширен, и кандидату пришлось объезжать многочисленные деревни, выступая с речами. Иден рассказывал, что как‑то вечером, приехав в деревню, он застал аудиторию, состоящую из агента консервативной партии и двух репортеров местной газеты. Все равно пришлось выступать. Избирателей нужно уважать и никоим образом не проявлять к ним пренебрежения. Иначе потеряешь голоса.
В 1930 году на Англию, как и на другие капиталистические страны, обрушился острейший экономический кризис, тяжесть которого усугублялась тем, что до этого английская экономика не прошла стадию подъема. Промышленное производство резко сократилось. Бурно росла безработица. Народные бедствия вели к обострению классовой борьбы. Правительство металось в поисках выхода за счет трудящихся.
Когда в 1931 году пошатнулся фунт стерлингов, Макдональд попытался спасти положение, уменьшив пособия безработным и другие социальные расходы. В условиях глубокой нужды, царившей не только среди безработных, но и среди многих работающих, это было провокационным вызовом рабочему классу. Ярость рабочих была так велика, что лейбористские министры (за исключением трех) не посмели поддержать предложение Макдональда. Тогда премьер пошел на прямое предательство и сговорился с Болдуином и лидерами либералов о создании коалиционного правительства. Консерваторы сохранили пост премьера за Макдональдом, а три министерских портфеля ‑ за другими перебежчиками из лагеря лейбористов. Таким был фасад. Реальная же власть в правительстве оказалась в руках консерваторов. Заместитель премьер‑министра Болдуин являлся гораздо больше премьер‑министром, чем сам Макдональд, которому было позволено ряд лет лицедействовать на политической авансцене. Созданное тогда "национальное правительство" просуществовало со многими модификациями полтора десятилетия. Лейбористская же партия долго не могла оправиться после перебежки ее лидеров в стан противника.
Все эти пертурбации оказались Идену на руку. Консервативная партия пробыла в оппозиции чуть более двух лет. Это были нелегкие годы в ее истории. Трудности, переживаемые английским капитализмом, вызвали ожесточенную борьбу мнений внутри партии относительно дальнейших путей развития Англии и ее империи. К этому прибавлялись личные амбиции и борьба за власть в партии. Уинстон Черчилль создал группу "Лига защиты Индии" и предпринял отчаянную попытку, как отмечает Тэйлор, устранить Болдуина от руководства консервативной партией, атакуя его политику в отношении Индии. Болдуин устоял. Устоял он и тогда, когда "газетные короли" Бивербрук и Ротермир образовали Объединенную имперскую партию с целью свалить Болдуина и изменить имперскую политику консерваторов. Во всех этих случаях Иден оставался верен группе Болдуина, что вскоре принесло свои плоды.
Время пребывания консерваторов в оппозиции Иден использовал для дальнейшего изучения международных отношений, путешествовал, встречался за границей с осведомленными людьми, порой выступал в парламенте по внешнеполитическим проблемам. Восхождение продолжалось, хотя и незаметно для широкой аудитории.
В 1932 году предстояла международная конференция по разоружению, и правительство начало заранее готовиться к ней. В марте 1931 года Макдональд решил создать трехпартийный (лейбористы, консерваторы и либералы) комитет для подготовки к конференции. Консерваторов должны были представлять Остин Чемберлен, Сэмюэль Хор (бывший министр авиации) и Антони Иден, включенный в состав кабинета по предложению Болдуина и Чемберлена. Это было огромное доверие для молодого политика.
Председательствовал в комитете Макдональд, ряд министров присутствовали на его заседаниях. Либералов представлял Ллойд Джордж. Комитет работал в течение года, его заседания проходили обычно в кабинете премьер‑министра в здании палаты общин. То был первый опыт участия Идена в обсуждении международных проблем на самом высшем уровне ‑ на уровне кабинета министров. И, как признался Иден позднее, опыт ему понравился. Теперь он мечтал получить младший министерский пост. Дело шло к тому, что осуществление этой мечты "маячило", если повезет, в недалеком будущем. "Свой" во всех отношениях человек не мог долго оставаться в стороне. Буржуазная Англия нуждалась в людях, которые могли бы активно и умело бороться за интересы Британской империи.
Глава II. НА ПЕРВОМ ЭТАПЕ ПОЛИТИКИ "УМИРОТВОРЕНИЯ"
На второй день после создания "национального правительства" Филипп Сноуден, один из соратников Макдональда, сказал ему, что он приобретет очень большую популярность в аристократических кругах. Макдональд, восторженно потирая руки, ответил: "Да, завтра все герцогини в Лондоне захотят расцеловать меня". Человек безмерного тщеславия, он всю жизнь добивался, чтобы эти круги признали и приняли его. Теперь, после перебежки Макдональда в их лагерь, эта мечта сбылась.
Макдональд был исключен из лейбористской партии как предатель и как таковой вошел в историю английского и международного рабочего движения. Зато правящие круги щедро оплатили оказанную Макдональдом услугу. Они сохранили за ним пост премьер‑министра до 1935 года, а затем до его кончины в 1937 году ‑ министерский пост лорда‑президента совета. Сыну Макдональда Малькольму в "национальном правительстве" в 1931 году был предоставлен портфель заместителя министра по делам доминионов. Через четыре года Малькольм Макдональд ‑ уже министр по делам колоний и член кабинета. Сын лейбориста, сам лейборист ‑ во главе ведомства, задача которого состоит в подавлении национально‑освободительного движения и сохранении господства английского империализма над сотнями миллионов колониальных рабов!
Такова английская политическая традиция. Она не может не вызывать возмущения у тех, кто является искренним поборником интересов трудящихся. Но вызывать удивление она не должна. С тех пор как общество разделилось на антагонистические классы, существует практика использования господствующими кругами выходцев из угнетенных классов в государственном аппарате и в иных сферах для навязывания своей воли и проведения своей политики. Такие выходцы, как правило, действуют усерднее хозяина (им ведь нужно заслужить доверие, продемонстрировать благонадежность и выслужиться!) и с большим знанием дела, поскольку они лучше знают среду, из которой вышли. Еще в древнем Риме существовала практика, когда бывшие рабы‑вольноотпущенники достигали высоких государственных должностей и служили классу рабовладельцев.
Прошли десятилетия, а буржуазные мемуаристы и историки все еще восхваляют Макдональда. Кстати, Иден в 1962 году писал, что сформирование Макдональдом "национального правительства" представлялось ему "необходимым и мужественным актом". Да иначе и быть не могло: официальная английская пропаганда и идеология считают своей важной задачей облагораживать и превозносить любое классовое предательство в пользу буржуазии. Английским правящим кругам нужно, чтобы было как можно больше макдональдов, больших и маленьких. И в то же время правительственно‑буржуазная пропаганда приходит в бешенство, если какой‑либо выходец из буржуазии начинает (что бывает редко) искренне и благородно выступать в защиту трудящихся. Его будут поносить и травить до конца его дней. Примером может служить Хьюлет Джонсон, настоятель Кентерберийского собора.
В коалиционном, или "национальном" 1, правительстве состав кабинета, то есть руководящего ядра правительства, состоящего из министров первого класса (у них даже жалованье больше, чем у обычных министров), был небольшим ‑ десять человек. Четыре места были предоставлены Макдональду и его соратникам ‑ бывшим лейбористам. Кроме Макдональда, сохранившего милостью консерваторов пост премьера, Филипп Сноуден остался министром финансов, Томас получил портфель министра по делам колоний и доминионов и лорд Сэнки ‑ лорда‑канцлера. Подобная щедрость к группе Макдональда со стороны консерваторов объяснялась просто: правительству предстояло провести ряд мер по преодолению экономического кризиса за счет трудящихся, мер крайне непопулярных, и Болдуин считал, что в интересах его партии сделать ответственными за эти меры в глазах народа Макдональда и компанию.
Консерваторы взяли себе также четыре портфеля. Болдуин стал лордом‑президентом совета и заместителем премьера, Невиль Чемберлен (сводный брат Остина) получил пост министра здравоохранения, Сэмюэль Хор ‑ министра по делам Индии и Канлиф Листер ‑ министра торговли. Два либерала ‑ Герберт Самуэль и лорд Ридинг возглавили министерства внутренних и иностранных дел соответственно.
Идену оказался на руку крах лейбористского правительства и замена его "национальным". Если бы этого не произошло, следующие выборы в парламент состоялись бы лишь в 1933 году (палата общин избирается на четыре года), и Идену пришлось бы довольствоваться ролью "заднескамеечника" партии, находящейся в оппозиции, еще минимум два года. Теперь же перед ним досрочно открылись большие возможности.
Антони Иден быстро обретал заметное положение в партии. Но человек так уж устроен, что как бы энергично ни двигался он по пути успеха, ему и в голову не придет, что темп его продвижения вполне достаточен. Поэтому неудивительно, что в 1931 году, когда одно правительство сменялось другим, Иден мечтал о том, чтобы его не забыли. Он полагал, что может рассчитывать на пост младшего министра. Но, конечно, уверенности в этом не было и быть не могло. Ведь за министерские посты шла острейшая борьба между тремя партиями и внутри каждой из них. Да к тому же он был еще очень молод и в парламенте заседал лишь восемь лет.
27 августа 1931 г. Иден записывает в дневнике, что в этот день завтракал с Остином Чемберленом, который сказал, что у Антони есть шансы получить пост в министерстве иностранных дел и что он заручился согласием на это лорда Ридинга, назначенного министром иностранных дел. Болдуин тоже будет говорить с Ридингом в этом плане. Судя по всему, Болдуин с большим энтузиазмом относился к кандидатуре Идена, чем к любой другой. "Министерство иностранных дел, ‑ записывает Иден, ‑ да еще при условии, что министр находится в палате лордов, ‑ это больше, чем то, на что я надеялся, и я не думал, что мне удастся получить этот пост".
На следующий день в дневнике появляется запись: "Предложение последовало должным образом. Нельзя быть более добрым, чем был ко мне Стэнли Болдуин. Он сказал, что хочет, чтобы я пошел в министерство иностранных дел. Он предполагал направить меня туда и в том случае, если бы наша партия одержала победу на выборах. Болдуин добавил, что рассматривает меня как "потенциального министра иностранных дел" через десять лет и поэтому хочет, чтобы я как можно скорее приобрел опыт. К сожалению, существует препятствие. Макдональд желает, чтобы его сын получил пост в Форин оффис. Болдуин не намерен соглашаться на это. Ридинг, как и Болдуин, хочет, чтобы я был в министерстве иностранных дел... Сын Макдональда получит пост в министерстве доминионов. Во всяком случае "один из этих двух постов будет ваш...". Я сказал ему, что из этих двух предпочел бы Форин оффис. Болдуин заметил: "Еще бы, еще бы"".
Болдуину действительно не просто было обеспечить Идену пост заместителя министра. Поскольку правительство являлось коалиционным, каждая из трех партий добивалась для себя определенного количества портфелей, и всех нужно было по возможности удовлетворить. Да и в самой консервативной партии были молодые способные деятели, имевшие не меньше, чем Иден, права претендовать на пост заместителя министра иностранных дел, например Дафф Купер.
Решающую роль в этом назначении сыграло то, что Болдуин видел в Идене надежного человека, которому можно доверять и на которого можно положиться. Что касается объективных данных, то Иден ими обладал: он на протяжении ряда лет занимался в парламенте внешнеполитическими сюжетами, прошел выучку у Остина Чемберлена ‑ видного представителя старой консервативной гвардии, знал внутреннюю жизнь министерства и был неплохо осведомлен о положении дел в Европе и на Ближнем и Среднем Востоке.
К 1 сентября вопрос решился, и Иден стал заместителем министра иностранных дел 2. Тем самым было положено начало почти 24‑летнему периоду, на протяжении которого Иден с небольшими перерывами находился у руля английской внешней политики.
Иден стал не просто заместителем министра, в его компетенцию входила ответственность за деда его министерства в палате общин. По английским традициям министр‑лорд имеет право выступать только в палате лордов, но не в палате общин. Поскольку лорд Ридинг был в верхней палате, выступать по вопросам внешней политики в палате общин должен был Иден. Это придавало дополнительный и весьма значительный вес его назначению.
В этой связи у Идена возникали иногда неприятные ситуации. В Форин оффис после министра вторым лицом является постоянный заместитель министра. Партии могут сменять друг друга в правительстве, министры приходят и уходят, а постоянный заместитель остается на своем посту, несмотря на все эти перемены. Он неограниченный руководитель аппарата МИД, всей его внутренней деятельности, он же готовит, используя аппарат, предложения для министра по вопросам компетенции министерства. Министр по традиции считается с мнением своего постоянного заместителя и, как правило, всегда следует его советам. Постоянный заместитель в те годы, пропуская все донесения из‑за рубежа через свои руки, размечал их министру и некоторым другим членам кабинета. До Идена же такие материалы доходили только на обратном пути от министра. Можно себе представить его смущение, когда сидящие в парламенте на казначейской скамье, то есть в первом ряду, члены кабинета, прочтя, скажем, шифровку из Парижа, начинали обсуждать с Иденом донесение посла, которого он еще не видел.
Но все это были мелочи по сравнению с тем, что Антони Иден в 34 года стал уже заместителем министра иностранных дел.
Иден получил свой пост в трудное для Англии и для мира время. В 1931 году Япония напала на северо‑восточные провинции Китая (Маньчжурию). Этим агрессивные силы зажгли первый очаг надвигавшейся второй мировой войны. В Германии поднимал голову и рвался к власти фашизм.
Английская экономика билась в тисках экономического кризиса. Охваченные паникой правящие круги предпринимали чрезвычайные меры, чтобы справиться с экономическими трудностями. "Национальное правительство" провело ряд мер по сокращению пособий безработным, снизило заработную плату государственным служащим, сократило жалованье личному составу вооруженных сил. Естественно, эти меры натолкнулись на энергичный отпор со стороны народных масс, хотя правительство лицемерно утверждало, что оно руководствуется "равенством жертв для всех". Английский король, чтобы продемонстрировать "равенство жертв", добровольно пошел на сокращение своего цивильного листа. Шум в прессе по этому поводу был поднят невероятный. Наглядным примером "равенства жертв" служит сокращение жалованья военным морякам: рядовым ‑ на 25%, а старшим офицерам ‑ на 3,7%. В результате стихийно возникло восстание на судах эскадры, стоявшей на рейде базы Инвергордон. Отказала одна из главных опор империалистической Британии ‑ флот. Зашаталась и вторая опора ‑ фунт стерлингов. Пришлось пойти на крайние меры ‑ отменить его золотой паритет.
Консерваторы считали, что в их интересах провести досрочные выборы в парламент и, воспользовавшись кризисом в лейбористской партии, получить в палате общин устойчивое большинство. Это дало бы им свободу рук на следующие четыре года. Выборы состоялись в октябре. Перебежка лидеров обернулась для лейбористов сокрушительным поражением. Они потеряли 236 мест, получив лишь 52. Зато консерваторы вместо 260 мандатов, которыми они располагали до выборов, теперь получили 473. Это обеспечило консерваторам абсолютное большинство в палате общин, позволявшее осуществлять любые их планы.
Иден без труда прошел в новый парламент. Он собрал на 29 тыс. голосов больше, чем его противник лейборист. После объявления итогов голосования Иден появился на балконе местного клуба консерваторов и заявил собравшейся толпе: "Я думаю, что сегодня мы поработали для Англии лучше, чем когда‑либо ранее". Вероятно, он имел в виду не только собственный успех, но и победу своей партии.
Коалиция консерваторов, либералов и группы Макдональда просила у избирателей "докторский, мандат" для лечения разбитой кризисом Англии. И получила его. Лечение состояло в новом туре снижения пособий безработным! Ответом были мощные демонстрации и митинги протеста, массовые рукопашные схватки с полицией. Консерваторы постепенно, поэтапно ввели протекционизм, защитив внутренний рынок Англии таможенными пошлинами и лицензиями. Следует признать это разумной мерой. Англия была слишком слаба, чтобы перед лицом своих мощных конкурентов позволить себе роскошь свободной торговли. Внутри консервативной партии десятилетиями шла острая борьба по этому вопросу. Она закончилась теперь победой сторонников протекционизма.