Мы проспали остаток дня и всю ночь. Постель была жестковата, но после верблюжьих попон казалась мягче облака. Лежать на душистых простынях, вымывшись и переодевшись в тонкое и чистое, было истинным блаженством. Я виновато покосилась на Рая — он провёл ночь на шкурах у потухшего очага, однако потягивался так сладко, что явно не пострадал от отсутствия постели.
После завтрака, скудного, но сытного, Тиррен дождался, когда уберут со стола, и начал рассказ.
— Позвольте мне начать издалека, с образования Ларского королевства. Я буду краток. Его считали чудом, так как возникло оно среди пустыни, на голых песках. Люди, основавшие его, пришли из-за гор. Они не были торговцами, воинами или ремесленниками. У них было кое-что получше — драконы.
— Это нам известно, — сказал Рай.
— Так вот, умение повелевать драконами долгое время определяло строй правления. Лишённые дара образовали сословия земледельцев, торговцев и воинов. Правили страной те, кому драконы подчинялись. А во главе стоял король, умевший не только повелевать, но и обращаться драконом.
— Разумно ли давать корону за одно лишь умение обращаться? — спросила я.
— Драконы по-настоящему слушаются только себе подобных. Власть обычного повелителя невелика, если не питается от королевской силы. Лары стояли на этом много веков. Дар передавался по наследству, и власть в стране была крепка. Не бывало такого, чтобы у земледельца родился повелитель дракона. А дар обращения встречался только у потомков правящих домов, так что кровосмешения не возникало.
Но однажды в королевской семье родился ребёнок без малейших признаков дара. Король едва не убил жену за измену, но вовремя пришла весть — на окраине, в семье козопаса растёт малыш, на спор призвавший крылатых с гор.
С тех пор всё изменилось. Дети с даром стали рождаться беспорядочно, в любых семьях, и не все родители могли дать нужное обучение. Кто-то считал, что пахать поле безопаснее, чем гонять ящеров, кто-то — что выгоднее самим воспитать повелителя дракона, чтобы потом обернуть это в выгоду. Потребовалось много суровых мер, чтобы вовремя отыскивать детей с даром и доставлять в особые школы.
— Жестоко разлучать детей с родителями, — проговорила я.
— Выхода не было. Иначе, подрастая, дети сходили с ума, а драконы выходили из подчинения, слыша отголоски их магии. Магическая сторона мира трещала по швам. Это были ужасные времена, и, право, хорошо, что я их не застал.
— Интересно, что случилось? — заметил Рай.
— Кто знает. Какой-то сбой в магической изнанке… Теперь уже не узнать.
— Королевская власть тоже перестала наследоваться? — спросила я.
— Увы. Больше никто не мог ручаться, что у короля-дракона родится ребёнок с даром. Дети-драконы рождались в простых семьях, порой на разных концах королевства, но всегда в один день — мальчик и девочка. Когда дар проявлялся, их доставляли во дворец и воспитывали вместе, как раньше росли дети правящих домов.
— А как же проявлялся дар?
— Оборотень рождается, закованный в чешую. Самое позднее через три дня он сбрасывает её, как змея, либо умирает. В пятнадцать лет чешуя появляется снова, и это лучшее время для первого обращения — иначе дар сожрёт будущего правителя изнутри. Сколько было обманов! То во дворец приносили младенца, обмазанного тестом вместо чешуи, то приводили почти утратившего человеческий облик подростка — не все хотели видеть детей на троне, многие считали великий дар проклятием… Каждый раз, когда король старел, страну охватывал страх, что чудесные дети перестанут рождаться и тогда не миновать смуты. Детей-драконов называли новой надеждой, небесным благословением.
Тиррен помолчал и продолжил, уставившись куда-то между нами.
— Вас доставили во дворец сразу после рождения. До пятнадцати лет вы должны были учиться и готовиться к первому обращению, затем ещё три года привыкать к жизни в новых телах, после чего можно было подумать о свадьбе. А годам к тридцати получили бы корону — в годы расцвета силы и мудрости.
Кажется, я перестала дышать. Сердце билось редко и гулко, отдаваясь в ушах. Уголком глаза я поймала взгляд Рая — торжествующий, снова наливающийся недобрым огнём:
— А я думал, вы приврали насчёт повелителей драконов.
— Какое там! Все эти годы мы ходим по грани гибели. Я узнал вас сразу, как увидел, но сам не поверил своему счастью. Нам просто не могло так повезти. Я знаю, я не имею права говорить о везении… раз вы здесь в чужих обносках и совсем одни, значит, в Ладене случилась беда.
— Свою историю мы ещё успеем рассказать, — прервал его Рай. — Лучше объясните, как мы вообще оказались в Ладене. И откуда взялись браслеты? Вы спросили о них, значит, видели?
Тиррен со вздохом продолжил:
— Не просто видел. Я сам надел их вам.
Её величество королева Квинтен заботилась о вас, как о родных. В день, когда напали драконы, она первая поняла, что их не укротить. Тяжело раненая в драконьем обличье, она обернулась человеком, вскочила на коня и увезла вас в Ладену. Остатков её магии хватило ровно на то, чтобы укрыть вас от огня преследователей. Назавтра я отправился следом и застал её в живых. Князь с княгиней приставили к ней лучшего лекаря, а ещё очень заботились о вас. Они первыми предложили приютить вас на месяц-другой, я и сам собирался просить об этом — что делать детям на пепелище? У нас сгорели поля, высохли озёра, остановились водяные колёса… у нас не было больше короля с королевой и…
Он снова замолчал.
— Из Ладены я увёз прах её величества и уверенность, что вы ни в чём не будете нуждаться. Мы собрались вместе — те, кто уцелел. В подземных кладовых уцелели кое-какие припасы и, главное, источники воды. Оплакав погибших, мы принялись отстраивать город заново. Вернее сказать, обживать кладовые — без драконов мы не могли больше ничего.
— Неужели соседи не помогли? — изумился Рай.
— Соседи?.. Здесь всё не так просто. С Орзорумом мы, признаться, сами испортили отношения: наши драконы стоили им городскую стену, и, наверное, не стоило поднимать цену в три раза, достроив до середины. И задирать пошлины тоже — сами понимаете, вся торговля Орзорума с Империей шла через нас, и, что таить, мы этим пользовались. Орзорумцы отказали в помощи. Прямо сказали, что с голыми песками меньше хлопот.
— А Ладена?
— Ладена… О, в Ладене мне пообещали прислать еду, воду и снадобья, а ещё приютить беженцев. Десятка два наших ушли, и больше мы их не увидели — не то растворились в ладенском народе, не то их угнали в рабство кочевники. Но демоны с ними! Когда мы немного обустроились, я поехал навестить вас. Но ворота мне не открыли. С высоты башни князь объявил, что ваша кровь даст здоровье и долголетие его роду, и что вы теперь — воспитанники Ладены. Я пытался объяснить, что нельзя оставлять вас без обучения, что ваш дар опасен… тщетно! Трижды я стоял под воротами и трижды меня гнали, как приблудного пса! В третий раз я уговорил их хотя бы надеть на вас браслеты…
— Нам говорили, что это единственная память о родителях, — Рай сверлил Тиррена взглядом и говорил резко, будто допрашивал.
— Браслеты запирали ваш дар и память. Благоразумные люди вернули бы вас при первых признаках пробуждения, но на ладенских правителей я не рассчитывал. К счастью, в сокровищнице уцелели все нужные артефакты. Правда, я надеялся, что они прослужат дольше… Но вы хотя бы успели повзрослеть.
— А ещё не помешали вам стать королём, правда?
— Помилуйте! Кто-то же должен был позаботиться обо всём! И в мыслях не было!..
— Кто же вы, Тиррен? Почему уцелели? Почему не попытались заново договориться с драконами?
— Я служил в архиве, — со вздохом объяснил Тиррен. — Дара повелевать крылатыми у меня нет. А уцелел потому, что спасал государственные бумаги: таскал их вниз…
— И не стыдно вам было присвоить корону?
— Молодой человек, — улыбнулся Тиррен. — У вас есть дар и право на престол, но вы не умеете с ним обращаться. Вы обрастаете чешуёй, бросаетесь на людей и творите глупости, которые потом не можете объяснить — вот как сейчас. Ничего хорошего из этого не выйдет. У меня же дара нет, зато я знаю, как помочь вам. Стоит ли нам враждовать?
— Райнард, он прав, — сказала я. — Успокойся. Благодарю вас,Тиррен. Мы обдумаем вашу историю… нашу историю и поговорим снова.
— Разумеется, — Тиррен поднялся сразу за мной. — Вот слова истинной королевы!
— Не ходи за мной, — велела я Раю, едва мы вышли в коридор. — Возвращайся в покои один. Я найду дорогу.
Рослый воин с копьём тенью шёл следом, оберегая от внезапной угрозы. Я брела по коридору, ведя рукой по украшенной мозаикой стене. Уже подходя к двери нашей комнаты, я развернулась к галерее и вышла на площадку, с которой накануне говорил Тиррен.
Я оглядывала пески, тонкую ленту ручья, почти терявшуюся в бледной зелени полей, горы на горизонте. За этими белыми склонами текли реки и зеленели луга, ледники и снежники хранили столько воды, что хватило бы заново заселить лежащие в руинах города. Там дремала сила, которую я могла обуздать. Мы с Раем могли. Вместе мы могли всё.
Я резко обернулась к охраннику:
— У вас найдётся лук со стрелами? Я хочу пострелять.
Он удивился, но привёл меня на тренировочную площадку. Меня учили стрелять, мы с Раем и Трэвисом часто ездили на стрельбище в марсальских холмах. Надев перчатку, я натянула тетиву и мрачно усмехнулась, когда острие воткнулось в край мишень.
Стрелы летели, как попало. Но мне было всё равно. Меня душила ярость, и хруст дерева отчасти заглушал её. На глазах закипали слёзы.
Князь и княгиня всё знали с самого начала! Потому гнали Рая на войну и боялись чешуи у меня на висках. Жаль, не могла я тогда обернуться тогда драконом и разнести проклятый дворец! Как бы они тогда запели!
В ушах звучат вкрадчивый, мягкий голос княгини. «Исабель, говори тише, Исабель, улыбайся, Исабель, женщине не к лицу гневаться, сварливая девушка не найдёт мужа…» Вся сдерживаемая годами ярость смела ладенское воспитание, как река плотину.
Тетива пела, стрелы крошили щит. Вот так! За ложь! За Рая! За жизнь, которую у нас отняли! За любовь, которую сулили и обманули снова! Знал ли Трэвис о нашем прошлом? Ещё бы, раз княгиня при нём звала меня «змеиной девкой»! Рука рванула тетиву, и стрела улетела далеко в пески. Знал, лживый скот, и не сказал — зато как мило утешал меня на помолвке, возил к лошадям, обнимал так, что от томления темнело в глазах…
А королева Квинтен? Она не была нам кровной матерью, но сделала для нас не меньше — дала жизнь второй раз. «Ты мне как дочь» — лгала княгиня в то время как прах моей матери развевали ветры. Умерла ли королева от ожогов или ей помогли перейти Грань раньше срока? И никто не сказал ни слова о той, кто нас спас, чтобы я могла поминать её в молитвах вместе с ван Дейлями…
Когда колчан опустел, я едва дышала от переполнявших меня чувств. Мой охранник выдёргивал из мишени воткнувшиеся кое-как стрелы, а я сжимала лук в бессильной ярости. Я успела поблагодарить кивком воина, подавшего мне стрелы, жестом велела ему убираться, села на песок и разрыдалась. В груди будто лопнула струна, и слёзы лились неостановимо.
Кажется, в покои меня привёл Райнард. Я смутно помнила, что мой охранник что-то говорил ему, потом оба подставили мне плечо... Выплакавшись, я ощущала только пустоту и безмерную усталость.
— Ты нарочно оставил мне браслет, когда уезжал в Ладену? — безразлично спросила я.
— Конечно, нет. Иначе никогда не согласился бы надеть его снова.
— Теперь ясно, отчего ты вспомнил раньше. Браслет больше не запирал твою силу и память. Если бы я верила тебе…
— Только напрасно извела бы себя. В конечном счёте всё сложилось неплохо, согласись?
Я улыбнулась через силу и покачала головой. Огладила затылок Рая, зарылась пальцами в отросшие волосы. Спустилась по плечам, проследила вены на мускулистых руках. Не брата — своего мужчины.
— Можно ли верить Тиррену? — задумчиво проговорила я.
— Скоро узнаем, — пожал плечами Рай. — Он, конечно, подлец и присвоил корону, но говорит дельные вещи. Драконы погубили ларов, но они же могут их спасти. Если подчинить хоть пару крылатых, они заново запрудят горные реки, отстроят крепостную стену, а главное — припугнут кочевников и караванщиков так, чтобы и думать забыли о наших оазисах!
— Наших оазисах, — повторила я с улыбкой. — Райнард-оборотень готов стать королём изгнанников и оборванцев?
— Это не та ли Исабель говорит, что хотела стать княгиней? — поддразнил в ответ Рай.
— Из моей мечты стать княгиней не вышло ничего хорошего. Не будем спешить. Пока что у нас нет ничего, кроме смутных воспоминаний.
— У меня есть ещё кое-что, — улыбнулся Рай. — То, что стоит всего золота мира, всех драконов и оазисов. Моя королева.
Он целовал меня легко, нежно, покрывал невесомыми поцелуями сомкнутые веки, шею, ключицы. Я прикрыла глаза, откинулась на подушках, наслаждаясь жаром, растекающимся по телу. И на этот раз совсем не ощутила боли.