На это канцлер ответил: «Как неловки эти люди!» Французский посол в Вене, зная об успехах австрийской службы перехвата и дешифровки, сообщал в Париж о том, что «секрет наших шифров… не долговечный, учитывая способности австрийских дешифровальщиков». Однако Париж не уделял таким сведениям надлежащего значения.
Поражает то обстоятельство, что «ловкие» пальцы сотрудников венского ЧК почти никогда не вкладывали письмо в чужой конверт. Лишь однажды перехваченное письмо для герцога Моденского было ошибочно опечатано очень похожей печатью правителя Пармы. Когда герцог заметил подделку, он отправил его в Парму с иронической заметкой: «Не совсем мне, но и не вам». Оба государства заявили протест, но Вена отреагировала на него полным удивлением. Однако многие заграничные представители при австрийском дворе знали о существовании в Вене ЧК.
Существенным стимулом для работы было и королевское признание выдающихся заслуг австрийских криптоаналитиков. Карл VI вручал им премии лично, а эрцгерцогиня Мария-Терезия часто разговаривала с сотрудниками ЧК о надёжности используемых шифров и достижениях других стран в криптоанализе.
Были разработаны «нормативные акты», которые регулировали труд дешифровальщиков. Они предусматривали для них денежную компенсацию за вынужденную «безработицу», которая могла быть вызвана тем, что удавалось агентурным путём получить шифры. Также предусматривалась выплата дешифровщикам больших премий за серьёзные успехи в дешифровке.
Подготовка криптоаналитиков также была нацелена на получение от них максимальной отдачи. Для работы в ЧК набирали молодых людей в возрасте около 20 лет с высокими моральными качествами. Они должны были быстро говорить на французском и итальянском языках, знать математику. Сначала им не рассказывали об истинном характере будущей деятельности и учили созданию надёжных шифров, а затем испытывали — смогут ли они раскрыть разработанные ими же шифры.
Неспособным подыскивали другую государственную службу, а остальных посвящали в секреты криптоаналитического мастерства и посылали в другие страны для лингвистической практики. После раскрытия первого шифра их зарплата удваивалась. Кроме того, для молодого человека открывалась перспектива стать квалифицированным специалистом, который за достигнутые успехи получал аудиенцию у монарха со всеми вытекающими привилегиями.
Прекрасную возможность оценить достижения венского ЧК дали письма барона Игнаца Коха, который руководил им с 1749 по 1763 год. Например, 4 сентября 1751 года он послал австрийскому послу во Франции какую-то дешифрованную корреспонденцию, позволявшую, по его словам, «намного лучше понять основные политические принципы, которыми руководствуется Правительственный кабинет во Франции».
А ещё через две недели он написал: «Это восемнадцатый шифр, который мы вскрыли в течение года… К сожалению, нас считают чересчур способными в этом искусстве, и мысль о том, что мы можем вторгнуться в их корреспонденцию, побуждает иностранные дворы непрерывно менять ключи, иначе говоря, посылать каждый раз более трудные в смысле дешифровки сообщения». К достижениям венского ЧК относится чтение шифрованной переписки Наполеона, Талейрана, множества других заграничных политических деятелей и дипломатов.
Английский ЧК в отличие от венского не имел собственного помещения. Поэтому его небольшой штат экспертов работал, как правило, дома, получая материалы через посыльных. В английском ЧК отсутствовала чёткая организационная структура, старший дешифровщик был в нём просто первым среди равных. Финансирование ЧК осуществлялось за счёт средств, выделявшихся Министерству почт Англии из дополнительных доходов Парламента. Во всей стране только около 30 человек знало о том, что ЧК читал иностранную дипломатическую переписку. С ней знакомились только король и его главные министры.
Однако, невзирая на режим секретности, большинство деловых людей в Англии предусмотрительно шифровали свою корреспонденцию или доверяли её частным посыльным. Причиной этого был английский закон о почте 1711 года, который давал правительственным служащим право раскрывать любые почтовые отправления на основании ордеров, которые они же себе и выдавали.
В те времена в английском ЧК работал талантливый криптолог и священнослужитель Эдвард Уиллес, который благодаря своим успехам в дешифровальной деятельности получил сан епископа. Среди его успехов можно выделить такие:
— разоблачение попытки Швеции вызвать восстание в Англии;
— дешифровка дипломатической переписки Франции.
Английский ЧК читал в среднем две или три шифрованных депеши в неделю. Его криптоаналитики успешно раскрывали шифры Австрии, Греции, России, Турции, Франции, а также Неаполя, Саксонии, Сардинии и других итальянских государств. Позже к этим странам присоединились и США.
Так, например, архив французской корреспонденции, перехваченной в XVIII–XIX веках, состоял из пяти томов, которые насчитывали, в целом, более 2000 страниц. К ним дополнительно добавлялись еще три тома ключей к французским шифрам. Испанское досье состояло из трёх томов на 872 страницах. В нём были собраны сообщения, перехваченные англичанами с 1719 по 1839 год.
Однако не все испанские шифровки были прочитаны непосредственно после того, как были перехвачены. Многие из них ожидали своей очереди до тех пор, когда их накапливалось в достаточном количестве для успешной дешифровки или когда появлялась необходимость в их прочтении.
В 1723 году два криптоаналитика английского ЧК выступили свидетелями в Палате лордов, где судили епископа Френсиса Этенберга по обвинению в заговоре. Поскольку главные изобличающие Этенберга доказательства были найдены в дешифровках Эдварда Уиллеса и Энтони Корбире, лорды «сочли уместным вызвать в суд этих дешифровальщиков, чтобы убедиться в достоверности их дешифровки». Уиллес и Корбире показали под присягой, что переписка Этенберга была дешифрована ими независимо друг от друга, поскольку один из них находился в провинции, а другой в столице, но результаты дешифровки совпали.
Этенберг попробовал поставить под сомнение достоверность расшифрованных текстов, представленных Уиллесом и Корбире. Подсудимый поднял такой шум, что ему и его адвокату было приказано оставить помещение суда, а лорды вынесли на голосование предложение, в соответствии с которым «любые вопросы дешифровщику, способные привести к раскрытию способов или тайн дешифровки, противоречат общественной безопасности». Невзирая на все протесты подсудимого, дешифрованные тексты были приняты как доказательство вины Этенберга. Его отстранили от должности и «выгнали» из королевства.
Вместе с Уиллесом в английском ЧК работал Джон Уилкинс (1614–1672), епископ Честера, основатель и первый секретарь королевского научного общества. В 1641 году он написал книгу «Меркурий, или секретный и быстрый курьер» (англ. Mercury, or the Secret and Swift Messenger), где впервые в английском языке появился термин «криптография». В ней Уилкинс предложил разновидность так называемого «геометрического» шифра. По сути это был шифр простой замены, но с применением стеганографии для передачи шифротекста, имевшего вид невинных геометрических фигур.
Уилкинс предложил также оригинальный «музыкальный» шифр. В нем секретные сообщения имели вид музыкальных мелодий, т. е. текст заменялся нотными записями. Кстати, ещё Френсис Бэкон составил несколько музыкальных мелодий, которые содержали секретные сообщения.
В 1786 году шведский специалист Фредерик Грипенстерна преподнёс королю Густаву III своё изобретение, которое уже в XVIII веке получило у шведов название «шифромашина». В Швеции считается, что это был первый в мире шифратор. Не будем отрицать справедливость такого первенства и перейдем к описанию устройства.
Машина состояла из 57 колес, которые в переменном порядке располагались на общей оси. Эта конструкция содержалась в цилиндровом корпусе. На одной стороне каждого колеса были нанесены буквы шведского алфавита по порядку. На другой стороне наносились числа от 00 до 99, которых на каждом колесе имелось 29 (по количеству букв шведского алфавита).
На разных колёсах наличие чисел было независимым, т. е. одно и то же число могло появиться на разных колёсах. На каждой стороне корпуса вдоль оси цилиндра прорезалась щель, через которую можно было видеть строку из 57 символов. Одна сторона цилиндра использовалась для набора открытого текста, другая — для считывания шифротекста.
Перед началом работы колёса (которые могли вращаться на оси независимо друг от друга) устанавливались в исходное положение так, чтобы буквы алфавита и числа шифробозначений находились каждые на своей стороне. Каждую из сторон машины обслуживал свой оператор. При шифровании один из них путём вращения колёс набирал открытый текст (57 букв).
После этого другой на своей стороне считывал 57 соответствующих чисел шифротекста. При расшифровывании роли менялись: один оператор набирал строку из чисел шифротекста, а другой — считывал открытый текст. Следующие 57 букв шифровались по тому же принципу и т. д.
Описанная шифромашина по своей конструкции и принципу функционирования очень напоминала американский дисковый шифратор Джефферсона, также изобретённый в конце XVIII века. И это далеко не единственный в истории криптологии пример того, что никак не связанные между собой создатели шифротехники из разных стран независимо друг от друга приходили к похожим решениям.
В Германии был создан специальный орган — «криптографическая лаборатория» — под управлением графа де Гронсфельда (Gronsfeld), усовершенствовавшего шифр Виженера, заменив в нём буквенный ключ цифровым, цифры которого обозначали количество шагов, на которое букву сообщения сдвигали вправо по алфавиту. Для этого под сообщением писали ключ. Если ключ был короче сообщения, то его циклически повторяли.
Шифровку получали вроде бы по шифру Цезаря, но выбирали не третью букву по алфавиту, а ту, которая была сдвинута на соответствующую цифру ключа. Благодаря простоте применения этот шифр использовался в то время чрезвычайно широко.
Применим как ключ группу из трёх начальных цифр числа «π» (314) и зашифруем слово «ШИФРОВКА». Чтобы зашифровать первую букву сообщения «Ш», используя первую цифру ключа «3», вычисляется третья по очереди от «Ш» в алфавите буква «Ш-Щ-Э-Ю» и получается буква шифровки «Я». Далее используя вторую цифру ключа «1», вычисляется первая от «И» в алфавите буква ««И-К» и выходит буква шифровки «К» и так далее (см. таблицу).
В 1734 году Гронсфельд предложил идею применения ключа без использования таблиц, которая была упрощённым вариантом шифра Виженера. Вместо буквенного лозунга-ключа он взял числовой, состоявший из немногих цифр, которые легко запоминались. Вместо большой громоздкой квадратной таблицы использовался только один алфавит с правильным расположением букв. Буква открытого текста заменялась буквой алфавита, стоявшей от неё вправо или влево на то количество знаков, которое равнялось соответствующей цифре ключа.
Для использования шифра сначала выпишем латинский алфавит: ABCDEFGHIJKLMNOPQRSTUVWXYZ.
Числовой ключ выберем самый простой, например, «1234567», который записывался под текстом. Зашифруем этим способом слово «UKRAINE». При шифровании первая буква «U» заменяется на букву, которая находится за ней по алфавиту на расстоянии 1 (то есть, на букву «V»). Вторая буква «К» заменяется на букву на расстоянии 2 — «М», третья буква «R» заменяется на букву на расстоянии 3 — «U» и т. д. (см. таблицу).
В результате слово «UKRAINE» превратится в шифротекст «VMUENTL».
Французский ЧК в 1811 году Наполеоном I был значительно укреплён и получил филиалы по всей своей огромной империи: в Турции и Генуе, Флоренции и Риме, Амстердаме и Гамбурге, где они работали достаточно эффективно. Перлюстрация дипломатической переписки приняла огромные размеры и находилась под контролем министра иностранных дел Талейрана.
Интересно, что в 1808 году Талейран при личной встрече с российским императором Александром I предложил себя в качестве платного информатора. После недолгих размышлений о том, не есть ли предложение Талейрана провокацией, российский император принял позитивное решение по этому вопросу и стал достаточно щедро оплачивать его информацию.
Так Талейран стал платным агентом российской разведки. Предоставленная им информация была достаточно важной для российского двора. Подобные услуги Талейран предложил и Австрии. Там его предложение также было принято, о чём из агентурных источников узнал и Александр I. Это привело к постепенному свёртыванию контактов с Талейраном, который к тому же стал требовать за свои услуги огромные суммы.
В целом, XVIII век стал для криптологии периодом «застоя», или даже «обветшания». Большой «прыжок», который эта наука сделала в предыдущий период, позволил на протяжении почти 150 лет не вводить никаких новшеств в способы шифрования и дешифровки сообщений. Разработанные ранее криптосистемы успешно применялись на практике, а трактаты XVI–XVII веков служили учебными пособиями для криптоаналитиков.
Почти везде в криптологическую деятельность вовлекались выдающиеся учёные, в основном, математики, однако ни один из них в XVIII веке не оставил никакого значимого труда по криптологии, не разработал новой шифросистемы или придумал более эффективного способа дешифровки.
Существующие шифры замены были достаточно стойкими, но и квалификация криптоаналитиков была высокой настолько, что большинство значимых сообщений расшифровывалось. Это время стало периодом расцвета «номенклатора» — шифра, который представлял собой соединение шифра замены и небольшого кода.
Он обычно содержал кодовые эквиваленты букв алфавита и наиболее употребляемых слогов, слов и словосочетаний, а также ряд специальных символов. Чаще всего в нём встречались специально созданные для этой цели символы, но нередко также использовалась астрологическая и оккультная символика.
Номенклатор был разработан как система шифрования, лучше всего приспособленная к методам криптоанализа, которые чаще всего использовались в то время. Они, как правило, содержали подсчёт частоты появления в тексте каждого символа и поиск в шифротексте слов и выражений, которые содержали характерные для данного языка соединения букв.
Метод частотного анализа букв был основан на том, что в любом языке одни буквы встречались чаще, чем другие. В английском языке, например, чаще других встречалась буква «Е». Другими буквами, которые наиболее часто встречались, были «T», «A», «O», «N», «R» и «S». А буквы «J», «K», «X» и «Z» встречались в английском языке редко.
Поскольку в ходе операции замены частота буквы не менялась, ключ к разгадке значения того или иного шифросимвола заключалась иногда в подсчёте частоты его появления в шифротексте. При этом операция простой замены не вносила изменений и в соединение букв (буквенные модели).
Этот тип криптосистемы, который постепенно усложнялся в течение трёх предыдущих веков, достиг в XVIII веке пика своего развития. Стандартным был размер номенклатора в 400–500 символов, но были и такие, которые достигали 5–6 тысяч и заменяли особыми символами практически все значимые понятия, имена, названия и целые предложения. В этот период номенклаторы стали похожи больше не на шифр, а на форму иероглифического письма, и, невзирая на это, их всё-таки «раскрывали».
Криптология ХІХ века
Франция
В начале XIX века была напечатана Французская Энциклопедия. В ней были описаны все известные на то время исторические шифры и способы их дешифровки. Это способствовало широкому распространению криптологических знаний в Европе. Энциклопедия сыграла роль учебника по криптологии для широкого круга заинтересованных лиц в разных странах (в том числе, России). Особенно это относилось к революционным подпольным организациям, которые не имели доступа к секретам государственных криптослужб.
Во время своих походов Наполеон и его генералы использовали две системы шифров. «Великий шифр» Наполеон использовал для связи со своими командующими. Данная система была подобна «Великому шифру» Россиньоля, однако представляла собой код на 200 величин вместо 600, предложенных Россиньолем. Это делалось для простоты работы с шифром в полевых условиях.
Вместе с тем, чтобы усложнить частотный анализ букв, каждую букву текста стали замещать двумя и более шифросимволами. Такая операция обычно разрушала и буквенные модели, от наличия которых в значительной мере зависел успех криптоанализа.
Подробнее рассмотрим «Малый шифр», который использовался в наполеоновской армии для связи между войсками и генеральным штабом (см. таблицу).
«Малый шифр» был раскрыт французским криптологом Этьеном Базери (1846–1931). В имеющихся в его распоряжении шифровках некоторые буквы (K, W, X и Y) не встречались, поэтому он не смог определить их шифрэквивалентов. «Малый шифр» содержал числовые эквиваленты для всех букв алфавита, а также для часто употребляемых биграмм (двухбуквенных соединений) и некоторых триграмм (трёхбуквенных соединений).
С помощью этого шифра, который специалисты назвали «силабарием» (составным алфавитом), слово «Наполеон», например, может быть зашифровано по-разному (см. таблицу).
Использование подобных приёмов сильно усложняло задание криптоаналитиков. Хотя наполеоновский шифр был относительно небольшим, в эпоху «номенклаторов» нередко применялись и криптосистемы, которые содержали сотни соответствий.
Но и эти не очень стойкие шифры использовались с серьёзными ошибками. Ключи не менялись длительное время, в шифротекстах сохранялась разбивка на слова (в соответствии с открытым текстом), использовались стандартные обращения и подписи, значительная часть сообщения не шифровалась (считалась несекретной) и тому подобное. Все это, безусловно, облегчало дешифровку. Кроме того, в экстренных случаях тайные сообщения вообще не шифровались и в открытом виде попадали к противнику.
При Наполеоне также не были изобретены новые специальные шифры. Французская армия пользовалась известными на то время способами шифровки. Поэтому противники Наполеона достигли достаточно серьёзных успехов в дешифровке его переписки. До 1811 года французы для передачи сообщений использовали простые шифры, которые получили популярность как «petits chiffres». Они были рукописными и расшифровывались в спешке на поле боя. Как правило, это были короткие сообщения, инструкции или приказы, зашифрованные кодом на основе 50 величин.
В конце 1811 года новые таблицы кодов были разосланы из Парижа всем ведущим французским военным. Они были основаны на дипломатическом коде середины XVIII века, и в них использовалось 1400 кодовеличин. Такие таблицы отправлялись вместе с инструкциями по их использованию, направленными на устранение некоторых недостатков в использовании шифров.
Например, в конце сообщения рекомендовалось приписывать цифры — «пустышки», лишенные всякого содержания. Это было сделано для того, чтобы затруднить работу дешифровщика, поскольку была высокая вероятность наличия в конце сообщения стандартных фраз, которыми обычно заканчивалась корреспонденция (например, звание и фамилия лица, которое отправило документ). Знание открытого и шифрованного текстов, понятно, облегчало дешифровку.
В конце XIX века криптология начала обретать черты точной науки, а не только искусства, как это было ранее, её начинают изучать в военных академиях. Здесь следует отметить роль французской военной академии Сен-Сир, где к этому времени был разработан свой собственный военно-полевой шифр, получивший название «Линейка Сен-Сира». Линейка представляла собой длинный кусок картона с напечатанными на нём буквами алфавита. Эта последовательность букв называлась «неподвижной шкалой». Снизу, под неподвижной шкалой, в линейке были сделаны вырезы, через которые легко передвигался «движок» — узкая полоска из картона с нанесённым на него (с двойным повторением) тем же алфавитом.
Шифрование осуществлялось так: полоска («движок») перемещалась в положение, при котором буква ключа-лозунга оказывалась под буквой «А» неподвижной шкалы. Получалась простая замена первой буквы открытого текста (буквы «движка» образовывали нижнюю строку подстановки-замены). При шифровании второй буквы открытого текста вторая буква ключа-лозунга путём передвижения «движка» оказывалась под буквой «А» неподвижной шкалы и т. д. Лозунг повторялся периодически по шифруемым буквам открытого текста.
Таким образом, линейка Сен-Сира была простым механическим воплощением шифра Виженера. Она позволила существенно повысить эффективность труда шифровальщика, облегчить алгоритм реализации шифра Виженера. Именно в этой механизации процессов шифрования и дешифровки заключается вклад авторов линейки в практическую криптологию.
Развитием идеи линейки Сен-Сира стало произвольное расположение букв алфавита на «движке». Секретное (ключевое) расположение этих букв существенно усилило криптостойкость шифра. Однако основная слабость — короткопериодическое продолжение ключа-лозунга сохранилось, что и определило последующие успехи криптоаналитиков.
В завершении исторического эпизода с линейкой Сен-Сира отметим, что она была самой простой технологической реализацией диска Альберти. Реализация шифра Виженера на уровне картонных полосок была значительно более «дешёвой», чем создание оригинальных устройств типа дискового шифратора Альберти. Поэтому «линейка» получила достаточно широкое применение.
В конце XIX века премьер-министр Франции Леон Мишель Гамбета (1838-82) предложил вообще отказаться от применения приборов шифрования и заменить их простыми алгебраическими операциями. Буквы текста и лозунга заменялись на числа (в соответствии с порядком их расположения в алфавите), а затем складывались между собой, порождая шифротекст (добавление ведется по модулю, равному мощности алфавита). Именем Гамбеты был назван основной современный элемент шифрования — «гамма» шифра.
В 1888 году офицер французской армии маркиз де Виари стал первым после Бэбиджа, который предложил использовать алгебраические уравнения для описания процессов шифрования, в частности, шифра Виженера. В одной из своих научных статей, посвященных криптологии, он обозначил греческой буквой «X» любую букву шифрованного текста, греческой буквой «Г» любую букву «гаммы» и буквой «С» любую букву открытого текста.
По сути, он доказал, что алгебраическая формула X=(С+Г)mod26 воспроизводит процесс шифрования по системе Виженера при замене букв алфавита числами (см. таблицу).
Тем самым была заложена алгебраическая основа для исследования шифров замены типа шифра Виженера. Используя уравнение шифрования, можно было отказаться от громоздкой таблицы Виженера. Позже «лозунговая гамма» стала произвольной последовательностью, а шифр с уравнением шифрования стал называться шифром «гаммирования».
Кроме того, Виари сконструировал шифровальное устройство вместе с печатающим механизмом, которое достаточно простым способом реализовывало приведенные выше правила шифрования. Сложение и вычитание осуществлялось простым вращением дисков с нанесёнными на них буквами алфавита. Таким простым способом реализовывались операции в результате вычислений по модулю «n». Тем самым было положено начало механическому, а позже и электрическому внедрению процессов шифрования.
Француз Этьен Базери (1846–1931) в отличие от выдающегося теоретика криптоанализа Керкхофса был великим практиком. Шифры буквально «плавились» под воздействием интенсивной работы его мозга. Более сложные криптограммы и правительственные шифры, утончённая тайная переписка заговорщиков — ничто не выдерживало необузданный напор Базери.
Интерес к криптоанализу возник у Базери, когда он пытался прочитать криптограммы, которые размещались в газетных колонках для личной переписки. Пикантными подробностями этой переписки он развлекал своих сослуживцев. Однажды, в 1890 году, когда его эскадрон стоял в Нанти, Базери заявил своим друзьям офицерам в штабе корпуса, что известный ему французский военный шифр можно читать без ключа.
Все рассмеялись, за исключением командира корпуса генерала Шарля Фэя. Он принял брошенный Базери вызов и послал ему несколько телеграмм, зашифрованных с помощью этого шифра. Базери успешно их дешифровал. Все были удивлены, а Военное министерство поспешило создать новый шифр.
Ознакомившись с криптограммами, «закрытыми» новым шифром, Базери раскрыл его ещё до того, как он был введён в действие. Слава Базери достигла Парижа, и в августе 1891 года армейское командование направило его в распоряжение криптобюро французского МИД. Именно в эти годы своей жизни Базери больше всего времени посвящал криптоанализу. Только новые шифры появлялись — он сразу раскрывал их.
Этот факт поставил официальных криптологов Франции в тупик. Начались болезненные поиски методов шифрования, не связанных с короткопериодическим гаммированием по шифру Виженера. Основная проблема заключалась в изготовлении и распределении ключевой информации между абонентами сети засекреченной связи. Базери доказал, что ограниченный объём ключевой информации, приводивший к периодическому повторению гаммы шифра, позволял найти достаточно простые методы криптоанализа.
Способности Базери в области дешифровки были эффективно использованы французскими спецслужбами в начале Первой мировой войны, когда он принимал участие в дешифровке немецких военных шифротелеграмм. Современники Базери считали его «Наполеоном» криптоанализа.
Одним из его изобретений в этом плане было повторение дискового шифратора американца Джефферсона («цилиндр Базери»). Впервые описанное в 1891 году, это устройство состояло из нескольких дисков (у Базери их было 20), закреплённых на общей оси. На каждый диск была нанесена своя (причём перемешанная) алфавитная последовательность. При шифровании текст разбивался на группы, длина которых отвечала числу используемых дисков. Каждая группа открытого текста устанавливалась на цилиндре в ряд (в одну строку), а в качестве шифротекста выбирался любой из других 25 рядов. Дешифровщик делал ту же процедуру, но в обратном порядке: на цилиндре по очереди устанавливалась в ряд каждая группа шифротекста, после чего просматривались другие 25 рядов с целью определения открытого текста.
Этот тип шифра, который в то время считался одной из лучших криптосистем, называется мультиплексной системой. Мультиплексная система широко применялась военными и дипломатическими службами США во время и после Второй мировой войны. Диски часто заменяли на узкие металлические пластинки, на каждую из которых была нанесена перемешанная алфавитная последовательность, причём дважды циклически повторенная на той же пластинке.
Маркиз де Виари, противник идей Базери, довёл принципиальную возможность раскрытия шифра Базери (при наличии у противника этого цилиндра и незнания им только разового ключа — порядка расположения дисков на оси). Дешифровка облегчалась неслучайным характером расположения букв на дисках, в основе которого лежали фразы типа: «Бог хранит Францию», «Честь и Родина» и т. п. Военное министерство отказалось принять на вооружение изобретение Базери, хотя аналогичное устройство в начале 1920-х годов использовала армия США.
Невзирая на неуспех своего изобретения Базери не остановился. Он предложил ещё один военный шифр, для реализации которого нужны были только бумага и карандаш. В основу шифра была положена простая (одноалфавитная) замена, изменяемая с каждым новым сообщением, и перестановка. Буквы заменялись на числа (А=0, В=1 и т. д.).
Разовым ключом были две буквы, числовые обозначения которых записывались прописью. Например, ключ «SG» в числовом виде был «186» (S=18, G=6), и соответствующая запись-ключ (лозунг) была «ONEHUNDREDEIGHTYSIX». Из этого лозунга уже известным способом рождалась последовательность букв шифралфавита: ONEHUDRIGTYSXABCFJKLMPQVWZ.
После замены по этому алфавиту (A=O, B=N, C=E,… Z=Z) полученный текст разделялся на трёхзначные группы, и эти группы переставлялись между собой по ключу перестановки. В шифротекст вставлялись «пустышки» на заранее оговоренных «ключевых» местах. Однако и это предложение Базери было отброшено под тем предлогом, что данный шифр «не даёт достаточных гарантий безопасности».
Когда начальник Генерального штаба лично попросил Базери помочь в прочтении шифрованных сообщений для изучения военных кампаний Людовика XIV, он начал заниматься шифрами прошлых эпох. Базери блестяще справился с поставленной задачей, но на этом не остановился: ему удалось раскрыть номенклаторы Франциска I, Франциска II, Генриха IV, Мирабо и Наполеона.
Обнаружив, что шифры французского военного гения XIX века были чрезвычайно слабыми, в заглавии своей монографии о них Базери презрительно поставил слово «шифры» в кавычки. А в 1892 году, когда французская власть арестовала и осудила группу анархистов, в числе неопровержимых доказательств фигурировали и дешифрованные Базери криптограммы.
В 1899 году, даже после того, как Базери официально вышел в отставку, МИД Франции продолжало пользоваться его услугами. В том же году оно рекомендовало его полиции как человека, который может прочитать шифрованные сообщения, захваченные у заговорщиков-монархистов. Благодаря серии правильных догадок в отношении вероятных слов Базери в конечном итоге дешифровал эти сообщения. О них Базери позже дал показания на судебном процессе по делу заговорщиков. Умер Базери в 1931 году в возрасте 85 лет.