«Обрыв» (1869) неизменно осознавался Гончаровым в качестве заключительной части романной трилогии. Действительно, в «Обрыве» без труда обнаружим знакомые по другим романам типы “мечтателя” и “практика” (Райский – Тушин); патриархальный уклад Малиновки напоминает идиллию Обломовки, любовная коллизия “Райский – Вера” (а также Райский – Софья Беловодова) смоделирована по образцу той же ситуации “Пигмалион – Галатея”, что и коллизия “Обломов – Ольга”. Вся первая часть «Обрыва» как бы в сжатом виде воспроизводит историю “утраты иллюзий” юного провинциала-романтика Райского в Петербурге, а портрет Ивана Ивановича Аянова представляет собой урезанный вариант образа Адуева-старшего. Последний роман Гончарова и начинается, по сути, с того, чем заканчивается “Обыкновенная история” – с возвращения романтика в родовое гнездо, к своим культурным и нравственным корням.
Однако “сквозной сюжет” романной трилогии в “Обрыве” значительно усложнен и расширен. Ибо в центре романа оказывается фигура не просто мечтателя, но собственно человека искусства – писателя Райского. Внутри авторского замысла “Обрыва” на глазах читателя зарождается и замысел романа героя: оба “романа” как бы пишутся одновременно (композиционный эффект “романа в романе”), одни и те же события служат материалом и Гончарову, и его герою Райскому. Следовательно, романный сюжет не только непосредственно проживается героями, но и является предметом творческой рефлексии Райского, а через него и самого Гончарова актом “самосознания и самопроверки”. Также Гончаров вводит в структуру романа совершенно нового “героя-деятеля” – нигилиста Марка Волохова. Но все же сюжетом движет Райский, точнее его художественно-артистический взгляд на события.
В 1 части романа мы застаем Райского в Петербурге. Столичная жизнь как соблазн представала перед героями и в "Обыкновенной истории", и в "Обломове". Но теперь Гончаров не обольщается ею: деловому Петербургу он решительно противопоставляет русскую провинцию. Друг Райского, столичный чиновник Аянов – ограниченный человек. Духовный горизонт его определен взглядами сегодняшнего начальника, убеждения которого меняются в зависимости от обстоятельств. Попытки Райского разбудить живого человека в его кузине Софье Беловодовой обречены на полное поражение. Она способна пробудиться на мгновение, но образ жизни ее не меняется. В итоге Софья так и остается холодной статуей, а Райский выглядит как неудачник Пигмалион. Расставшись с Петербургом, он бежит в провинцию, в усадьбу своей бабушки Малиновку. Он не надеется найти здесь бурные страсти и сильные характеры. Убежденный в преимуществах столичной жизни, Райский ждет в Малиновке идиллию с курами и петухами и как будто получает ее. Первым впечатлением Райского является его кузина Марфинька, кормящая голубей и кур.
Но внешние впечатления оказываются обманчивыми. Не столичная, а провинциальная жизнь открывает перед Райским свою неисчерпаемую, неизведанную глубину. Он по очереди знакомится с обитателями российского "захолустья", и каждое знакомство превращается в приятную неожиданность. Под корой дворянских предрассудков бабушки Райский открывает мудрый и здравый народный смысл. А его влюбленность в Марфиньку далека от головного увлечения Софьей Беловодовой. В Софье он ценил лишь собственные воспитательные способности, Марфинька же увлекает Райского другим. С нею он совершенно забывает о себе, тянется к неизведанному совершенству. Марфинька – это полевой цветок, выросший на почве патриархального русского быта: "Нет, нет, я здешняя, я вся вот из этого песочку, из этой травки! Не хочу никуда!".
Потом внимание Райского переключается на дикарку Веру, девушку умную, начитанную, живущую своим умом и волей. Ее не пугает обрыв рядом с усадьбой и связанные с ним народные поверья. Черноглазая, своенравная Вера – загадка для Райского.
И тут на сцену выступает друг загадочной Веры, современный отрицатель-нигилист Марк Волохов. Все его поведение – дерзкий вызов принятым обычаям. Если принято входить в дверь – Марк влезает в окно. Если все охраняют право собственности – Марк спокойно, среди бела дня таскает яблоки из сада Бережковой. Вызывающа в романе и внешность Марка: открытое и дерзкое лицо, смелый взгляд серых глаз. Но в выходках Марка скрывается беззащитность, уязвленное самолюбие. Чуткая Вера откликается на волоховский протест именно потому, что под ним чувствуется незащищенная душа.
Революционеры-нигилисты, в глазах писателя, дают России необходимый толчок, потрясающий сонную Обломовку до основания. Может быть, России суждено переболеть и революцией, но именно переболеть: творческого, нравственного, созидательного начала в ней Гончаров не принимает и не обнаруживает.
Волохов способен пробудить в Вере только страсть, в порыве которой она решается на безрассудный поступок. Но для глубоких натур эти вихри страстей и "обрывы" – лишь этап, лишь болезненный перехлест на пути к вожделенной гармонии.
Спасение России от "обрывов", от разрушительных революционных катастроф Гончаров видит в Тушиных. Тушины – строители и созидатели. У них в Дымках "паровой пильный завод" и деревенька, где все домики на подбор. Тушин развивает традиции патриархально-общинного хозяйства. Артель его рабочих напоминает дружину.
Живые характеры людей, а также конфликты между ними здесь прямо возводятся к мифологическим основам, как русским, национальным, так и библейским, общечеловеческим. Бабушка – это и женщина 40-60х годов, но одновременно и патриархальная Россия с ее устойчивыми, веками выстраданными нравственными ценностями, едиными и для дворянского поместья, и для крестьянской избы. Вера – это и эмансипированная девушка 40-60х годов с независимым характером, но и молодая Россия во все эпохи и все времена с ее свободолюбием и бунтом, с ее доведением всего до последней, крайней черты. А за любовной драмой Веры с Марком встают древние сказания о блудном сыне и падшей дочери.