‑ Он не может быть твоим сыном!
‑ Ну… Теоретически…
‑ Может?! Айс, ты… ты…
‑ Мало ли… Но вообще‑то маловероятно. Если бы у меня был наследник, я бы наверняка знал об этом.
‑ То есть… У тебя есть реальные причины допускать такую вероятность?..
‑ Все‑то тебе расскажи.
‑ И сроки совпадают?
‑ Сроки в этом деле – вещь очень мутная.
‑ Мерлин… Фу‑у‑у…
‑ Так. Это, положим, вообще не твое дело.
‑ Извини, я… Мерлин, Айс, как же это возможно?!
‑ А что тут, собственно, невозможного?
‑ Я слишком… удивился.
‑ А знаешь, я подумал: будет по‑настоящему здорово, если это правда. Мальчишка настолько меня раздражает, что мне совершенно плевать и… и это отлично! Черт, если это окажется неправдой, я отравлюсь. Быть моим сыном ‑ как раз для него.
‑ Ты нашел, над чем тут можно посмеяться? Ведь Шеф тоже сегодня это прочитает! Тебе не хочется пойти и убить Скитер?
‑ Я убью ее, если это окажется враньем.
‑ А как ты определишь?
‑ Кес точно знает.
‑ Знает? И столько лет ничего тебе не говорил?
‑ Запросто.
‑ Ты представляешь, что с Лордом сделается?
‑ Да… На самом деле, это вообще отдельный разговор, Фэйт. Плохо ему сделается. Очень плохо. Ты даже не представляешь насколько.
‑ Представляю. Он попросту тебя убьет.
‑ Да нет. Если он кого и захочет в связи с этим убить, так это Кеса. Потому что если Поттер действительно мой наследник, то я… я оставлю им замок, и пусть делают, что хотят. А сам у тебя поселюсь. Господи, Фэйт, это будет просто счастье.
‑ Счастье?!
‑ Но очень маловероятно...
‑ Ты называешь это счастьем?! Ты рехнулся, Айс?! От счастья?
‑ Или наоборот… Нет, пожалуй, если Шеф поверит, то он, напротив, самолично станет охранять Кеса с его нейтралитетом как зеницу ока… М‑да… Даже интересно, какие именно выводы сделает из всего этого наш Лорд.
‑ Из чего, Севочка?
‑ Кес! Ты газету видел?
‑ Ах, из этого? Предлагаешь оставить пока Томми в этой приятной для него уверенности?
‑ Это неправда?
‑ А ты уже и обрадовался.
‑ Дай мне хоть пять минут помечтать о том, как все могло бы прекрасно сложиться. Учитывая мое отношение к мальчишке и тот факт, что он уже взрослый.
‑ Взрослый?
‑ Ему почти семнадцать лет.
‑ Кес, вы тут с ума все посходили? Чему он радуется?
‑ Он, конечно, зря радуется, Люци, ты совершенно прав.
‑ Значит, неправда?..
‑ Если бы это было правдой, Севочка, Альба повесился бы еще пятнадцать лет назад. Так что зря ты так переполошился. Никуда ты от нас не денешься.
Разговор
‑ Он приходил?
‑ Кто?
‑ Прекрати.
‑ Жертва твоего воспитания?
‑ Почему моего?! И никакая он не жертва.
‑ Я понимаю. Вырастил, что мог. Замечательный мальчик. Такой… непосредственный.
‑ И что ты ему сказал?
‑ То же, что и тебе. Мне не до ваших игр, Альба. Со своими еле управляюсь.
‑ Ты очень зря думаешь, Кес, что тебя не коснется его шествие к власти. Он представляет угрозу для всех.
‑ Я не все.
‑ Очень самокритично.
‑ Как есть.
‑ Это все, что ты можешь мне сказать?
‑ У него голова занята совершенно не тем, чем надо. Вот просто абсолютно.
‑ И он действительно задумал свое бессмертие?
‑ Мерлин с тобой, Альба, о чем ты говоришь? Достаточно взглянуть ему в глаза, чтобы понять, что бессмертья в этом мире нет.
‑ Так все плохо?
‑ Почему плохо? Это как раз хорошо.
‑ Сомневаюсь.
‑ Ну, слава богу. Хоть в чем‑то ты сомневаешься.
‑ Он очень властолюбив…
‑ Нет. Он просто не видит в жизни никаких вершин, кроме этих.
‑ Вершин? Ну… если бы он, например, влюбился, что в его возрасте вполне естественно, то, возможно…
‑ Знаешь, Альба, я вот смотрю на тебя и думаю, что если бы ты сейчас влюбился, что в твоем возрасте даже более естественно…
‑ Но менее продуктивно.
‑ Зато безопасно. Так вот, я подозреваю, что если бы влюбился хоть один из вас, то все сложилось бы совсем не так… как, скорее всего, сложится.
‑ Не надо нас сравнивать.
‑ Почему?
‑ Потому что.
‑ Ерунда. Сравнивать можно что угодно. Ты ведь знаешь, чем ворон похож на письменный стол.
‑ У этой загадки нет решения.
‑ Если автор задачи не может сам ее решить, это еще не значит, что решения нет.
‑ Ты выяснил, как он собирается добиться успеха?
‑ Перебьет всех недовольных. На большее у него фантазии не хватает.
‑ Я про бессмертие.
‑ Да чушь это, Альба. Тебя не то, что надо, беспокоит.
‑ Меня беспокоит все, что его касается.
‑ Да пусть живет сколько хочет. Но жить так скучно.
‑ Я думаю, он найдет способ себя развлечь.
‑ Безусловно. И не только себя.
‑ Кес… а ты не мог бы… согласиться с ним сотрудничать? Хоть будем знать, что он задумал.
‑ Нет.
‑ Почему?
‑ Потому что он предложил мне то же самое в отношении тебя. Кроме того, я и так знаю, что он задумал. И ты тоже. Его идеи о сохранении чистой крови не могут не быть популярными. Когда ваши маги сообразят, во что они ввязались, будет уже поздно.
‑ Может быть, попробовать его отвлечь?
‑ Отвлечь? Практически нереально. Я же тебе сказал, он не знает о существовании иных вершин, кроме вершин власти.
‑ Послушай, Кес, я в жизни не встречал человека, которого бы более раздражало малейшее неповиновение, чем тебя.
‑ Это оттого, Альба, что я очень мало требую. И только когда совершенно точно знаю, как будет лучше.
‑ Тем не менее.
‑ Ну, мои дела мы с тобой обсуждать не станем. Это ты вообще к чему?
‑ Просто подумал… Интересно, каким ты был в его возрасте…
‑ Я?! Да у меня была задержка развития. Я первые лет пятьсот только тем и занимался, что за девицами бегал. Что ты смеешься?
‑ Просто не могу в это поверить.
‑ Напрасно. Ты не представляешь, какая головокружительная карьера угрожала мне при Тиберии.
‑ Угрожала?
‑ Именно. Но я успешно ее избежал с помощью одной египтяночки…
‑ И этот человек постоянно жалуется на память!
‑ Так приходится выбирать, что помнить, а что лучше забыть.
‑ Ты остановился на «египтяночке». Продолжай.
‑ Это не интересно.
‑ Вот так всегда.
‑ У меня никогда не получалась карьера, Альба. Как только начинало что‑то складываться, так обязательно какая‑нибудь… цыганка… дорогу перебегала.
‑ Или египтянка.
‑ Или мавританка. М‑да… Занятные были времена. Не то что сейчас…
‑ Смеешься?
‑ Ни в коей мере. Расы перемешались, и стало скучно. Из этого мира уходят краски, Альба. Уходят так неотвратимо, что их присутствие стало считаться дурным тоном. Впрочем, я отвлекся. Кстати, Томми любит яркие краски. Эстетика людоеда. Никаких ограничений. Как властитель он не представляет угрозы вообще. Можешь мне поверить. Как смутьян – да. Он расплатится с вашим обществом за все.
‑ За что?
‑ За все, что вы с ним сделали.
‑ С кем? С обществом?
‑ Именно. Подгнило у вас что‑то, Альба, раз такие экземпляры появляются. И подгнило основательно. А теперь уже ничего изменить нельзя. Все хорошо в свое время. Вовремя любить, вовремя повелевать, а еще желательно вовремя поумнеть… А когда все перевернуто с ног на голову, это очень плохо. А кто виноват? Уж не он ли сам? Он мальчишка, Альба.
‑ Он давно взрослый. И поступки у него недетские. А планы ‑ тем более.
‑ Планы у него утопические. И до смешного инфантильные. Он понятия не имеет, как управлять людьми. Он просто хочет, чтобы они ему поклонялись. Ты называешь его взрослым?
‑ Я бы назвал его душевнобольным, но я точно знаю, что он очень умен.
‑ Одно другому не мешает. Больная душа вовсе не исключает выдающегося разума.
‑ Это ведь худший из возможных вариантов.
‑ Безусловно. Но он действительно ребенок. Очень во многом. Когда ты поймешь, в чем именно, ты поймешь, как он уязвим. И как с ним бороться ‑ поймешь тоже. И как его победить. И это не сделает тебе чести.
‑ Не особо оптимистично, Кес.
‑ Да ладно тебе, не вздыхай так тяжко. Это все отвлеченные рассуждения. Я ведь наверняка ошибаюсь.
‑ Хорошо бы.
С тех пор как умер
‑ Кес, он стал совершенно невыносим!
‑ Не надо так волноваться, Севочка.
‑ Тебе хорошо говорить! Не тебя же все ищут третий месяц!
‑ Это проблема? Давай пошлем в твой Орден приглашение. Пускай приходят. Я буду рад. И не только я.
‑ Не смешно.
‑ Зато живописно. Ты только представь насколько.
‑ Альбус не хочет, чтобы они знали о том, что он жив.
‑ Честно говоря, я его понимаю. Томми радуется как ребенок. А у него так мало радостей в его бесконечной жизни.
‑ Ты издеваешься? Дамблдор не поэтому не хочет!
‑ Это ты так думаешь. А на самом деле Альба просто широкой души человек. И ему приятно доставлять ближнему маленькие радости.
‑ Это он тебе сказал?!
‑ Он этого сам не понимает.
‑ Кес!
‑ На него произвело тяжелое впечатление нападение на школу. Он выбрал оптимальный вариант, устранив себя оттуда. Если в Ордене узнают, что он жив, то станут на него рассчитывать, а это неправильно.
‑ В школе остался Поттер.
‑ Но Томми потратил целый год на то, чтобы убить Альбу, а не Гончара. Мечты, Севочка, должны сбываться. Хотя бы визуально. Это гуманно.
‑ Это обман!
‑ Так все вокруг обман. Что же делать?
‑ Он правды о своей смерти не сообщит все равно никому и никогда!
‑ Так мы технические вопросы тут обсуждаем? А я‑то, бестолковый, думал, что морально‑этические. Такие высокие понятия: «правда», «неправда», «обман»…
‑ Кес, Дамблдор требует невозможного.
‑ Ну, я так понимаю, что после смерти характер в какой‑то степени портится у всех. И Альба не исключение. Томми тоже много потерял, с тех пор как умер.
‑ Ничего он не потерял! Стал еще злее и… страшнее.
‑ Да? Когда он заходил последний раз, мне показалось, что в его облике чего‑то не хватает… Хотя, я могу и ошибаться…
‑ Ты… нос имеешь в виду?..
‑ Точно! Какой ты, Севочка, наблюдательный. А я вижу, будто что‑то не так, но вот определить сходу не взялся бы. Интересно, что он еще потерял, кроме носа…
‑ Тебе не надоело?
‑ Честно говоря, нет. Это очень благодатная тема.
‑ Отсутствие у него носа?
‑ Гм… не только. Не надо так конкретизировать. Томми в целом – тема неисчерпаемая. Например, для светской беседы. Вот встречаются двое почти незнакомых людей. Возникает неловкость. Надо же о чем‑то говорить. Если хотя бы один из них догадается завести беседу о Томми – вечер спасен.
‑ Почему?..
‑ Ну как? «А что вы думаете о его перспективах?..»
‑ О чем?..
‑ Или так: «Вы знаете, ведь полное отсутствие носа говорит о…» ‑ ну, и так далее.
‑ О чем говорит?
‑ Севочка, ты неисправим. Для тебя беседа должна строиться немного по‑другому. Ты же не среднестатистический посетитель кафе. Но тема Томми все равно вполне подходит. Мы с тобой последние два года практически ни о чем другом и не говорим.
‑ Это ты ни о чем другом не говоришь, а вовсе не я!
‑ И кто виноват? Я как тебя, прости господи, вижу, так сразу Томми вспоминаю. Рефлекс. Безусловный. Ладно, не дуйся. Что у вас опять случилось?
‑ Он требует, чтобы я… чтобы я…
‑ Томми?
‑ Прекрати! Дамблдор!
‑ С точки зрения тематики беседы, это одно и то же. Так чего они хотят?
‑ Альбус хочет. Чтобы я как‑нибудь аккуратно довел до сведения Темного Лорда, что он жив.
‑ Гм… Ты полагаешь, он этого не знает?
‑ Нет. В смысле… Кес! Прекрати ржать!
‑ Я как представил Томми, которому надо аккуратно намекнуть, что он вообще‑то жив, так остановиться уже не могу. Прости, Севочка. Ты бесподобен.
‑ Темному Лорду я должен сказать, что Альбус жив.
‑ Обидно. А я‑то уже обрадовался…
‑ С тобой бесполезно разговаривать!
‑ Абсолютно. Сначала ты возмущался, что Альба не хочет говорить правду Ордену. Потом расстраивался, что он лжет Томми. Теперь ты недоволен, что он хочет расстроить Томми, сообщив ему правду.
‑ Он хочет, чтобы это сообщил ему я!
‑ Этого из твоих слов не следовало. Я так понял, что Альба просто желает поселить в последнем еще что‑то соображающем куске мнительной души твоего Шефа сомнения относительно своей смерти.
‑ Соображают не душой.
‑ Ты уверен? Глядя на тебя, я бы этого не сказал. Все! Все! Глубоко вдохни и продолжай. Я больше не буду. Честное слово!
‑ Кес, ты представляешь, что с ним сделается, если он узнает, что Дамблдор жив? И что, соответственно, станет со всеми нами?
‑ Стратегически очень верное решение. Эта новость отвлечет Томми и от Хогвартса, и от Ордена Феникса, и от Гончара. А если к этому еще добавить мутные сведения о том, что последний хоркракс Альбус носит в кармане и никак не может решить, кому бы загнать его повыгоднее: мне или Скримджеру, ‑ то расшатанная постоянным геноцидом психика твоего Шефа окончательно падет под натиском реальности. Томми слишком хорош для вашего подлого мира.
‑ Избавь меня от перечисления его выдающихся достоинств! Этого я от тебя уже наслушался! Хватит!
‑ Как скажешь, Севочка, как скажешь.
‑ Кес…
‑ У тебя даже есть собственные идеи?
‑ Уговори Дамблдора пока подождать, а?
‑ Это, к сожалению, невозможно. Я не вмешиваюсь в вашу войну. Но я могу избавить тебя от неприятной беседы, если угодно.
‑ Угодно. Очень. И, пожалуйста, чтобы никого из наших там в этот судьбоносный момент не оказалось.
‑ Это уж ты сам следи. Часов двух тебе хватит?
‑ Вполне.
~*~*~*~
Темному Лорду Волдеморту. От меня.
Приветствую, Томми!
Как поживаешь, мой мальчик? Надеюсь, что отлично. Севочка не устает восхищаться твоими выдающимися успехами в достижении состояния перманентного бессмертия, так что я за тебя очень рад.
Тут Альба заходил, поболтали, как водится, и ты знаешь, возникли у меня некоторые сомнения относительно его смерти. Нос у него, правда, на месте, но, может, чего другого не хватает, я особо не разглядывал, а главное, я раньше как‑то не затруднялся отличить живого от мертвого, но в этот раз что‑то не разобрал. Так что ты там будь поаккуратнее, а то мало ли… Он вообще странный был, медальон какой‑то показывал, говорил, что Скримджеру продать хочет. Я так понял, что у него финансовые трудности, а это тоже мертвым не особо свойственно. В общем, я в некоторой растерянности. И тебе того же желаю. В смысле – всего наилучшего.
Удачи.
Клаус Каесид. Старейший Князь.
Гости
‑ Да все он прекрасно понимает. Он вовсе не идиот. Давай пригласим.
‑ Ник, Альба обидится.
‑ Ничего он не обидится. Зато будет весело. Магию блокируем, и никаких неожиданностей.
‑ А если Севочка узнает?
‑ А параноика этого твоего не пустим.
‑ Как это мы его не пустим? Он обязательно придет. Он всегда заходит меня с Рождеством поздравить. Я не могу его не пустить. Это его замок, а вовсе не мой.
‑ Придумаем что‑нибудь.
‑ Что?
‑ Скажем, что у него эта… галлюцинация.
‑ Хорошо. Предположим, мы так ему и скажем. Даже готов предположить, что мы это скажем все втроем. Но Томми все равно скажет что‑нибудь другое. Да нет, дурацкая идея.
‑ Не дурацкая. Без него будет скучно. В прошлом году ты тоже говорил, что дурацкая идея. А все обошлось.
‑ Это потому, что Томми согласился от Севочки за диван спрятаться. И на Альбе лица не было. Они после той стычки в Министерстве не очень ладили, а сейчас все еще хуже. Я, например, совсем не уверен, что Томми ожидает увидеть здесь живого Альбу.
‑ А зачем ему говорить, что Альба жив?
‑ Да ладно. Что он, мертвого от живого не отличит?
‑ Кто бы говорил.
‑ Так, это к делу не относится.
‑ Хорошо, хорошо. Определит, что живой – замечательно…
‑ Что замечательного?
‑ А не определит, так еще лучше.
‑ Я не думаю, что Альбе будет приятно его здесь видеть.
‑ Он никогда не возражал.
‑ Это он раньше не возражал. А с тех пор как умер, стал несколько раздражителен.
‑ Это глупо, Кес. Томми прекрасно понимает, что твой Наследник не мог убить Дамблдора. А Альба в свою очередь понимает, что Томми это понимает.
‑ Это только твои предположения. Давай для разнообразия соберемся у тебя. Вот там и будем выяснять опытным путем, кто из них что понимает, а кто нет.
‑ У меня не интересно. И потом, Перенелла… она любит эстетику. И присутствия Томми не вынесет. Ну, подумай сам, зачем у меня? У нас же… мальчишник.
‑ Ну да. Мальчишник. Нет. Вот с Альбой поговори, и если он не против…
‑ Он не против. Он традиционалист. Кроме того, никогда не поставит личный конфликт выше общих интересов.
‑ Да, конечно. Он только тем и занимается, что делает из личного конфликта общий интерес. Он в этом уже профессионал. А Севочку подставим. Пока Томми живого Альбу не видел, никого не интересует, что он там понимает, а что нет. А вот когда они полночи за одним столом просидят, да еще Севочка забежит со своими поздравлениями, тогда уже Томми не сможет делать вид, что он не в курсе. И Альба не сможет делать вид, что Томми не в курсе. Они и без того идиотами выглядят...
‑ Ну какой ты скучный, Кес. В конце концов, нам никто не мешает просто спросить у Альбы, согласен он или нет. И если он согласится, то тебе придется уступить большинству.
‑ Вот еще, придумал. До большинства мне, положим, дела нет, но в данном конкретном случае я готов согласиться с мнением Альбы. Из уважения к его статусу покойника.
Буквально через час вопрос о том, приглашать ли Темного Лорда на Рождество в Ашфорд, был решен единогласно.
‑ Ладно, черт с вами, я тоже «за», ‑ недовольно проворчал Кес. – Если Томми пообещает спрятаться так же оперативно, как в прошлом году, когда Севочка заявится.
Трость
Хрясть!
‑ Сломаешь, Айс!
‑ А я что, по‑твоему, пытаюсь сделать?
Хрясть!
‑ Разбить подоконник?
‑ Сломать эту пакость.
‑ Так ты подоконник ломаешь. Посмотри ‑ уже крошится.
Хрясть!
‑ Айс! Тебе помочь?
‑ Старая сволочь! Гад!
Хрясть!
‑ Прекрати! И объясни нормально.
‑ Этот мерзавец подарил мне трость! Поздравил. С окончанием школы.
‑ И чем ты недоволен? Дай сюда. Шикарная трость. Потрясающе! Смотри, как камень разбила, а на ней хоть бы царапина.
‑ Отдай!
‑ И не подумаю. Зачем ломать такую вещь?
‑ Ты ничего не понимаешь, Фэйт. Ты только посмотри на нее повнимательнее.
‑ А… Это из‑за Блэка?..
‑ При чем тут Блэк?! Плевал я на Блэка!
‑ Ну… тут пудель. Я так понял, что ты собак не очень любишь…
‑ При чем тут собаки?!
‑ Кес, наверное, хотел, чтобы ты выглядел солиднее.
‑ Он надо мной издевается!
‑ Ну что за ерунда. Такая красивая вещь. И дорогая наверняка.
‑ Какая разница?! Он сказал: «И хромать меньше будешь». Негодяй!
‑ По‑моему, ты преувеличиваешь. Он хотел сделать тебе что‑нибудь приятное. Это замечательный подарок.
‑ О Мерлин! Фэйт, твое невежество иногда поражает. Это насмешка, а не подарок. Он нарочно! Он прекрасно понимал, как я к этому отнесусь.
‑ Ты просто псих. Не нравится ‑ мне отдай. Мне вот никто ничего на окончание школы не подарил. Ты просто неблагодарный эгоист.
‑ Фэйт, ты в своей жизни хоть одну книгу прочитал? Кроме учебников?
‑ Да я и учебники… не очень. Это ты к чему?
‑ Это я просто так. Забирай. Вот он порадуется. Я ему передам, что тебе понравилось.
‑ Только, если ты не против, я набалдашник переделаю. Что такое пудель? Комнатная собачка. Надо мной смеяться будут.
‑ На что?
‑ На змею, например. С зубами, капюшоном и разинутой пастью, чтобы эти зубы было видно. Что ты смеешься?
‑ Мне такое в голову не пришло. Но это неважно. Я все равно трость носить не стану.
‑ А тебе и не пойдет. А вот мне… Только, как думаешь, Кес не обидится?
‑ Нет. Он просто надо мной посмеялся.
‑ Ладно, я все равно уверен, что ты распсиховался на пустом месте. Да и ни к чему тебе трость.
Мистер Малфой, конечно, быстро заметил, что переколдованный им набалдашник принимает решения о своем внешнем виде самостоятельно. Змея имела дурную привычку обращаться пуделем в самые неподходящие моменты, что поначалу нового хозяина трости немного расстраивало. Но, как истинный ценитель прекрасного, мистер Малфой понимал, что вещь с небольшим изъяном ценится даже больше за свою эксклюзивность, а потому просто следил за этими превращениями и, как только появлялся смешивший его пудель, мигом возвращал набалдашнику вид змеи.
«Наверное, Айс все‑таки из‑за пуделя так рассердился, ‑ думал при этом Люциус. – Он совершенно не выносит, когда над ним смеются. А пудель – это несолидно. То ли дело ‑ змея».
Дневник одного зелья
‑ Мерлин, Айс, что ты варишь?!
‑ Шеф заказал.
‑ Почему оно так пахнет?!
‑ Фэйт, ты бы шел отсюда в быстром темпе, а то нанюхаешься дряни всякой. Давай, давай, я потом сам к тебе зайду.
~*~*~*~
23.03.1996
1 день
Лекарственная форма: зелье.
Фармакологическая группа: антигипоксантное и антиоксидантное средство с ноотропными и анксиолитическими свойствами.
Описание: прозрачный, не имеющий запаха раствор.
Фармакологические свойства: аналог заклинания «Obliviate», уничтожающий личные воспоминания, при этом полностью сохраняя личность.
Фармакокинетика: время действия зелья зависит от дозы и метаболизма принимающего. В среднем рассчитано на несколько дней. С окончанием действия зелья память возвращает прежние воспоминания, но не сохраняет полученные за последние дни.
~*~*~*~
‑ Айс, что случилось?
‑ Н‑не помню…
‑ Тут написано, что ты аналог «Obliviate» варил. Не имеющий ни цвета, ни запаха. Если то, что тут в котле, не имеет ни цвета, ни запаха, то у тебя очень сильный насморк. У тебя есть насморк?
‑ Нет.
‑ Ты спросил, как меня зовут.
‑ Я… не помню.
‑ А что ты тогда вообще помнишь?
‑ Я все помню. Кроме каких‑то мелочей. Я помню, что называл тебя как‑то странно, но не помню как, вот и спросил.
‑ Не злись. А где ты находишься, ты знаешь?
‑ Конечно, знаю! В Хогвартсе. Ты меня за идиота принимаешь?
‑ А Темного Лорда помнишь?
‑ Д‑да… У него глаза красные и… это…
‑ Понятно. И «это». Впрочем, не могу спорить, «это» у него тоже, безусловно, есть. Пошли.
‑ Куда? И если ты взял мои записи, то положи немедленно на место и не смей ничего трогать. Это мой стол?
‑ Твой. А записи мы Кесу покажем, если ты не против.
‑ Я против. Во‑первых, не трогай мои вещи, а во‑вторых…
‑ А говорил, что все помнишь.
‑ Я все помню. А что там написано? Дай сюда.
~*~*~*~
24.03.1996
2 день
1) Люциус Малфой так и не сказал, как его зовут по‑настоящему;
2) зато сказал, что Гарри Поттер мой внебрачный сын от Беллатрикс Лестранг, но Дамблдор всех заколдовал, и мальчишка понятия не имеет, кто его настоящие родители;
3) Дамблдор сказал, что Люциуса Малфоя надо внимательно слушать, потому что он знает планы Темного Лорда;
4) но ни одного плана Темного Лорда я так и не услышал;
5) спросил у Кеса, зачем директору школы планы Темного Лорда. Кес сказал, что они старые приятели, много лет срывающие тайные планы друг друга;
6) Кес, как на меня посмотрит, так начинает смеяться;
7) кажется, он мой дядя;
8) спросил у него, точно ли у меня есть внебрачный сын Гарри Поттер;
9) он ответил: «Почему бы и нет»;
10) а потом сказал, что Альбус Дамблдор наверняка мой отец, но ни разу в этом не признался.
~*~*~*~
25.03.1996
3 день
1) Темный Лорд, по‑моему, не человек. Он очень странно выглядит и у него ярко выраженные проблемы с речью;
2) Кес говорит, что он рептилия;
3) Дамблдор говорит, что Кес сам рептилия;
4) Люциус Малфой сказал, что они все трое рептилии, Дамблдор особенно;
5) мне кажется, что Люциус Малфой прав;
6) еще бы вспомнить, как же его зовут;
7) Гарри Поттер меня ненавидит;
8) как выяснилось, я его тоже;
9) но Люциус Малфой сказал, что это нормально, потому что у мальчика возраст отрицания авторитетов;
10) спросил у Дамблдора, действительно ли он рептилия. От прямого ответа директор уклонился.
~*~*~*~
26.03.1996
4 день
1) Люциус Малфой запретил говорить Темному Лорду, что я не помню, зачем к нему хожу;
2) Дамблдор тоже запретил;
3) Кес сказал, что, с точки зрения мировой гармонии, это неважно;
4) Беллатрикс не знает, есть ли у нее от меня дети;
5) но ее муж уверяет, что никаких детей у них нет;
6) Люциус Малфой почему‑то не дал мне выяснить этот вопрос до конца, оттащив за мантию;
7) очень ругался и велел прекратить трепаться со всеми подряд и вообще болтать поменьше;
8) Кес предложил мне пожить пока дома;
9) но Дамблдор сказал, что если я пропаду хоть на неделю, то Сириус Блэк удавится от скуки и горя;
10) Сириус Блэк – крестный моего сына. Кажется, он умственно отсталый, его нельзя расстраивать, так что жить дома мне не придется.
~*~*~*~
27.03.1996
5 день
1) Кес сказал, что я был первым мужем Нарциссы Малфой и Драко тоже мой сын;
2) Люциус Малфой это подтвердил;
3) и добавил, что Дамблдор с Темным Лордом до сих пор не могут решить, кто из них мой настоящий отец;
4) а Кес сказал, что это и есть причина их постоянных конфликтов;
5) Дамблдор сказал, что с Кесом сам разберется, а Темный Лорд бесплоден;
6) и что мне нужно жениться;
7) я ответил, что уже был женат на Нарциссе Малфой и ничего хорошего в этом нет;
8) Темный Лорд сказал, что я самый верный его слуга и он на меня рассчитывает;
9) Кес сказал на это, что «Томми совсем рехнулся»;
10) по‑моему, все они чего‑то недоговаривают.
~*~*~*~
‑ Фэйт, у меня для тебя не очень хорошие новости.
‑ Ты вспомнил, как меня зовут?
‑ Я все вспомнил.
‑ Ну, слава богу. Я предлагаю это отметить.
‑ Согласен. А также отметим мое отцовство.
‑ Не понял…
‑ Ты сказал, что Поттер мой сын.
‑ Я? Когда?
‑ Сразу, как только понял, что я не все помню.
‑ Никогда не говорил. Меня оклеветали.
‑ У меня записано все, что вы мне говорили, Фэйт.
‑ У тебя есть выпить?
‑ Тебе до? Или после?
‑ А при чем тут я?! Кес тоже тебе всякую чушь говорил!
‑ С Кесом я потом разберусь, не надо его сюда приплетать.
‑ Айс, мне плохо.
‑ Прямо так сразу? С чего бы это?
‑ Это подло с твоей стороны! Ты знаешь, это просто низость так обойтись со мной. У тебя в пергаменте было написано про это зелье, что ты все забудешь. Ты нарочно мне его подсунул. Ты провокатор и негодяй.
‑ Какой же ученый не ведет записей, Фэйт? Ты за кого меня принимаешь?
Миражи
‑ Зачем ты его пустил?!
‑ Как я мог его не пустить, Севочка? Мы находимся на подведомственной ему территории.
‑ А он знает, что это мой замок?
‑ Когда‑нибудь это станет для него сюрпризом. Надеюсь, приятным.
‑ Что он здесь делал?
‑ Вообще‑то мы с Альбой считаем, что он тебя искал.
‑ Меня?! Что ему от меня надо?!
‑ Скучает, наверное.
‑ Я в восторге от твоего остроумия. Так все‑таки, зачем ты позволил ему сюда попасть?
‑ Альба за всю свою педагогическую карьеру воспитал всего двух волшебников. С одним я знаком даже ближе, чем мне хотелось бы, а второго никогда не видел. Мне было интересно.
‑ Зато я отлично знаком с обоими, ‑ проворчал Снейп.
‑ Видишь, как тебе повезло.
‑ Ты действительно так думаешь?
‑ Нет.
‑ Он нашел что‑нибудь?
‑ Криса.
‑ О господи. И что?
‑ Да ничего.
‑ Он не может напасть на несопротивляющуюся волшебную тварь? Не его специфика?
‑ Он спросил у Криса, почему тот не учился в Хогвартсе.
‑ Кто учил его защите?!
‑ Ты, я полагаю.
‑ Он даже не может отличить… Он занимался севером Шотландии и островами. Как он к нам попал?
‑ Альба говорит, что он что‑то ищет и потому меняет области своих интересов.
‑ И Дамблдор полагает, что он ищет меня?
‑ Альба не исключает такую возможность. Говорит, что он твой портрет в Хогвартсе повесил. Перестань ругаться, мне было интересно взглянуть на героя вашего времени.
‑ Было бы на что глядеть.
‑ Не скажи. Севочка, ты знаешь, что он назвал твоим именем своего второго сына?
‑ Он его Альбусом назвал.
‑ Он назвал его Альбусом Северусом.
‑ Я знаю. Мне на прошлой неделе Люц говорил. Я, как всегда, на втором месте.
‑ Никогда не замечал, чтобы ты особо рвался на первое. В общем, я думаю, мальчик тебя найдет.
‑ Вашему «мальчику» почти тридцать лет.
‑ Это несущественно. К сожалению, он встретил здесь Люци.
‑ Что?!
‑ Если много лет заниматься поиском опасных волшебных тварей, на кого только в итоге не наткнешься.
‑ Это ты про Люци?
‑ Это я про вас обоих.
‑ Я не опасная волшебная тварь!
‑ Да?
‑ Да.
‑ Ну, раз ты сам так считаешь, то, может быть, и не опасная. Хотя я бы не поручился.
‑ Что он сказал Люцу?
‑ Да ничего особенного. Люци торопился. Из камина вылез и сразу у Криса спросил, где ты. А потом только Поттера заметил. Ушли они вместе.
‑ Куда?
‑ Откуда же мне знать.
‑ Я тебя предупреждаю, если Поттер меня найдет, я расскажу ему про Дамблдора. Будете в следующий раз знать, как меня подставлять.
‑ Мы‑то здесь при чем?
‑ Не надо сюда пускать кого попало!
‑ Я подумал, если уж он нас нашел, так можно и познакомиться. Он ведь не отстанет.
‑ Он сам нашел мой замок?
‑ Я неточно выразился. Этот замок нельзя найти. Поттер его вычислил.
‑ Еще лучше.
‑ Так что, боюсь, Севочка, тебе придется с ним встретиться. Не здесь, конечно. Но об этом Люци обещал позаботиться. И прошу тебя, будь аккуратнее. У него о тебе не совсем верные представления, которые менять не стоит.
Праздник
Несправедливая картина мой искажает вид.
Кто вам сказал, что Волк – бандит?!
Юрий Энтин
Профессор Снейп не любил Рождество. Дело в том, что у него никогда не бывало приятных ему гостей.
Но не только у него, а и в других местах, где бы ему ни доводилось проводить этот праздник, он не встречал симпатичных людей. Ни в Хогвартсе, среди профессоров и студентов, ни в компании Темного Лорда, среди своих старых школьных приятелей, ни в Имении, среди оставшихся в живых после войны все тех же старых школьных приятелей. Нигде и никогда профессор Снейп не получал удовольствия от Рождества. А это, знаете ли, накладывает свой отпечаток.
‑ Я не приду, ‑ безнадежно сказал Снейп Малфою.
‑ Вот и отлично, ‑ Люциус даже не потрудился сделать вид, что недоволен. – У тебя есть прекрасная возможность избежать моего праздника.
‑ Неужели?
‑ Мне очень нужно в Бристоль. Буквально на час. А Нарси… ‑ Малфой сделал театральную паузу, предлагая приятелю самому догадаться о дальнейшем.
Догадываться, собственно, было не о чем. Картина повторялась из года в год.
«Опять куда‑то уехали, ‑ зло подумал Снейп. ‑ Что за идиотская привычка бросать на Рождество собственного ребенка?»
‑ Куда на этот раз?
‑ На какие‑то острова, ‑ важно сообщил Малфой. – Он не говорит. Ты же знаешь, Драко любит…
‑ Пальмы на Новый Год?
‑ У нас у всех есть маленькие привычки, ‑ философски изрек Люциус. – А Нарси…
‑ Ты мог сказать ей, что у тебя дела.
‑ Не мог. Они с Паркинсон по магазинам отправились. А Скорпиус не выносит эльфов.
‑ В кого бы это?
‑ Это в меня, ‑ гордо ответил Малфой, как обычно проигнорировав тот факт, что профессор над ним издевается.
‑ Хорошо, я возьму ребенка. На час. А потом останется с эльфами, ничего с ним не сделается.
‑ Два часа.
‑ Но не дольше.
Люциус аппарировал, и Снейп подумал, что ни через час, ни через два он все равно не явится. Оставаться в пустом замке без взрослых Скорпиус действительно побаивался, но терять из‑за этого полдня профессору представлялось довольно глупым.
‑ Будешь тихо себя вести ‑ потом куплю тебе что‑нибудь, ‑ сказал Снейп, подхватывая ребенка на руки. ‑ И закрой рот, пепел налетит.
Не понадеявшись, что малыш его понял, профессор зажал ему рот рукой, и они почти без приключений миновали камин, вышли на улицу и добрались в итоге до темной лавочки в самом конце Диагон‑Аллеи, где Снейп собирался пополнить свои запасы разными полезными вещами. Почти без приключений потому, что Скорпиус заныл, как только увидел первую витрину, и уже не замолкал больше ни на секунду, порываясь добраться до каждой. Открывая дверь нужной ему лавки, профессор в последний раз велел ребенку замолчать. Мальчишка скривился и явно собрался реветь.
‑ «Silencio», ‑ тихонько пробормотал Снейп, спуская его на пол.
Скорпиус засопел и побрел рассматривать витрины, а у Снейпа появилась наконец возможность заняться покупками.
Когда он закончил свои дела, мальчика нигде не было. Ни в том магазинчике, из которого профессор в растерянности вышел, ни в соседних, ни на улице. Страшно разозлившись на маленькую сбежавшую от него дрянь, Снейп вглядывался в окошки ближайших лавок, когда услышал хорошо знакомый голос.
‑ Айс! Ты что натворил?! – Люциус совершенно неожиданно нарисовался прямо посреди быстро темнеющей улицы и вид имел крайне растрепанный. ‑ Где ребенок?!
‑ А что, час уже прошел? Где‑то тут был, сейчас найдем, ‑ пробормотал Снейп.
«Как его не вовремя принесло», ‑ подумал он при этом.
‑ Не найдем, ‑ мрачно сказал Малфой. – Я понятия не имею, где его теперь искать. Нарси меня убьет… Вот какая мантикора тебя дернула тащиться в Лондон, я же просил в Имении с ним побыть!
‑ Он не мог далеко уйти. А Нарцисса и не узнает. В крайнем случае, Кес найдет. В первый раз, что ли?
‑ Они сову прислали.
Люциус протянул косо исписанный острыми буквами пергамент, и сразу стало понятно, почему он явился с такой скоростью и в таком виде.
«Ваш внук, мистер Малфой, проведет у нас некоторое время, пока мы с Вами не разрешим ряд мелких недоразумений, омрачавших в последний месяц наше сотрудничество. Вам следует явиться…»
‑ Фэйт, ты представляешь, что будет, если им ответить, что они могут оставить ребенка себе?
‑ С ума сошел?!
Особо беспокоиться было не о чем. Снейп совсем не завидовал тому, у кого хватило ума украсть члена Семьи, да еще в сочельник.
«Это я Рождество не люблю, ‑ злорадно думал профессор, ‑ а Кес как раз любит. Он будет очень недоволен».
Снейп взял приятеля за рукав и тихо сказал:
‑ Нам нужно в Ашфорд.
‑ Нет, Айс, не надо никого вмешивать, ‑ Люциус тихонько освободил свой рукав. – Ты понимаешь… Не надо Кесу ничего знать, я сам буду искать Скорпиуса.
‑ Почему это?
‑ Потому. Тут же написано, что я должен делать. Зайду в Гринготтс ‑ и сразу к ним.
«Он спятил! ‑ ужаснулся Снейп. – Совершенно определенно ничего не соображает».
‑ Очень глупо. Они и ребенка убьют, и тебя вместе с ним. Никуда ты не пойдешь.
‑ Все будет отлично, ‑ отмахнулся Малфой. ‑ Им деньги нужны, а не я. Наверное.
‑ Вот именно! Кто они такие, что ты боишься сказать Кесу? Опять какую‑то аферу затеял за е<