Хотя эти проповеди не являются произведениями знаменитых святых, которым они приписывались, зато это великолепные памятники - ив этом качестве абсолютно достоверные- рождения чистилища и формирования системы тернарного потустороннего мира: Небеса, чистилище, ад. Возможно, псевдо-Петр Дамиан был предшественником; таким образом, объясняется выражение loca purgatoria, тогда как текст псевдо-Бер-
1 О Николае Клервоском, кроме уже упомянутой статьи Ж. Риана, см.: A. Steiger in Revue bencdictine, 66,1956 и, в частности, p. 275, п. 39.
нарда был составлен, когда чистилище (purgatorium) уже существовало. Если же оба текста сработаны одним и тем же фальсификатором, то он вдохновлялся произведениями, несомненно, подлинными: возможно, Бернардова схема проповеди сознательно или бессознательно придавала каждому псевдоавтору внешне соответствующий словарь, хотя выражение loca purgatoria еще не встречалось в первой половине XI века, равно как и слово purgatorium в первой половине XII столетия. То, что этим фальсификатором был Николай Клервоский, хронологически вполне возможно. Два самых древних манускрипта, где обнаруживаются проповедь псевдо-Бернарда и слово purgatorium, были, весьма вероятно, скопированы в конце третьей четверти XII века1. А Николай Клервоский умер после 1176 года. Таким образом, мы снова приходим к десятилетию 1170-1180 годов.
Автор проповеди, приписываемой святому Бернарду, будь он компилятором или фальсификатором, составил текст, соответствующий духу великого цистерцианца* Последний действительно имел вполне пространственное восприятие потустороннего мира. В четвертой проповеди, на освящение Церкви, <О трояком доме>, он пускался в такие излияния по поводу рая: <О, дивный Дом, предпочитаемый возлюбленным крышам, желанным папертям! Под сенью крыш стенают в покаянии; на папертях вкушают радость; в тебе же - насыщаются славой...>,2
1 Мадам М. К. Гаран любезно согласилась рассмотреть два манускрипта из трех древнейших (Paris, Bibliotheque nationale, ms latin 2571 и Cam-brai 169). <Тот факт, - пишет мне она, - что святость св. Бернарда не фигурирует в титуле и выступает объектом корректировки в exKbris, позволяет уверенно датировать манускрипт периодом до его канонизации в 1174 г. Но возможно, незадолго до этой даты, ибо почерк уже довольно ломаный и вполне мог бы датироваться третьей четвертью XII в. Что же касается манускрипта из Камбре, то его почерк и особые признаки тоже говорят о второй половине века>.
2 Saint Bernard, Opera, ed. J. Leclercq, H. Rochais, V, 383-388 и, особенно, 386. Проповедь 78 De diversis на ту же тему показалась мне скорее очевидным и упрощенным плагиатом св. Бернарда, чем вполне аутентичным текстом. Но это не более чем впечатления. Я не занимался по поводу ее какими-либо исследованиями. См.: В. de Vregille
Первые побывавшие в чистилище: святой Бернард
По иронии истории святой Бернард, мнимый отец чистилища, которому, однако, следует отказать в авторстве <этого измышления>, первым восповзовался плодами верования в новое место. Послание Николая Сент-Ал-банского Петру Селлскому, а стало быть, предшествовавшее смерти последнего в 1181 году и относящееся, вероятно, к И180-1181 годам, утверждает, что святой Бернард совершил кратковременный переход через чистилище, прежде чем войти в рай. Зачем святому очищение? Святой Бернард выступал против понятия непорочного зачатия Девы, будучи большим почитателем Марии. Сторонники этого верования, чтобы нанести удар по измышлениям и подорвать позиции противников, настаивали на том, что за это легкое заблуждение аббат из Клерво должен быть (милосердно) наказан. Тема прохождения через чистилище известных людей распространится в XIII веке. По-видимому, святой Бернард ознаменовал открытие этой серии. Филипп Август, правивший в 1180-1223 годах, станет первым из королей Франции, пропущенных через чистилище.
Решительную связь святого Бернарда с рождением чистилища можно обнаружить в любопытном цистерцианском манускрипте конца XII века, являющемся одним из самых первых сборников exemplay анекдотов, вставлявшихся проповедниками в проповеди и сыгравших, как будет видно, очень большую роль в распространении чистилища в XIII веке.
Глава XXXIV, посвященная иллюстрации посмертных наказаний душ (налагаютсякарытяжкиевесьмачистилище
1 Речь идет о латинском манускрипте 15912 из Национальной библиотеки Парижа. Мадам Жоржета Л а гард любезно согласилась сделать выписки, которые я резюмирую здесь. Выражение in purgatorio встречается на листе 64в, exethplum - в жизнеописании св. Бернарда на листах 65с-66а.
торые мы почитаем весьма легкими>, представлено несколько видений. Это еще одно свидетельство существования чистилища, как слова и верования. Среди видений одно приводится как факт жизни святого Бернарда. Вот сам анекдот.
Некий брат, вдохновленный благими намерениями> но слишком сурового поведения по отношению к другим братьям и менее снисходительный, чем следовало бы* скончался в монастыре Клерво. Несколько дней спустя после его смерти он явился человеку божию (святому Бернарду) в скорбном виде и с жалкими ужимками, внятно показывая, что не все идет согласно его желаниям. Бернард спросил, что с ним сталось, и услышал жалобу, что его подвергли четырем пыткам. При этих словах он получил толчок сзади и быстро скрылся из виду-человека божия. Последний с великими стенаниями вскричал ему вослед: <Прошу тебя, во имя Господа дать мне поскорее знать о твоем положении>. Он принялся молиться и просил братьев, известных ему большой святостью, вознести за этого брата евхаристийную жертву и тоже помочь ему. И не двинулся с места до тех пор, пока спустя несколько дней как просил, не был уведомлен через новое откровение, что оный брат сподобился получить утешение и избавление>.
Этот анекдот наряду с другими, присутствующими в том же манускрипте, является древнейшим известным мне памятником в жанре историй о явлении душ из недвусмысленно называемого чистилища, которые будут популяризировать верование в новое место потустороннего мира в XIII веке. Здесь я отмечу только, что речь идет о весьма особом привидении, строго поднадзорном, подверженном двойному контролю: со стороны истязателей на том свете, которые сводят до минимума его появление, и со стороны заступников на этом свете, требующих от него точного отчета.
Теперь пора обобщить свидетельства о слове <чистилище>, неопровержимо доказывающие его существование в последние годы XII и первые годы XIП века. Они исходят, главным образом, от теологов.
Первые теологи чистилища: Петр Певчий и Симон из Турне
Мне представляется, что человеком, интегририровав-шим чистилище в систему и теологическое образование, был Петр Певчий, роль которого в становлении схоластики становится все более признанной. Этот умерший в 1197 году магистр парижской школы Нотр-Дам был, несомненно, из тех, кто, глядя на менявшийся вокруг в своем экономическом порядке, в социальных и политических структурах, в своем менталитете мир, теоретически осмыслил и увидел в причинных связях новации урбанистического и монархического мира1.
Чистилище упоминалось в его <Сумме о таинствах и советах души> () - и снова в связи с покаянием. Рассуждая о вени-альном грехе, Петр Певчий пришел к утверждению, что в подобных случаях налагается определенная кара в чистилище (inpurgatorio). Далее он ополчался против тех, кто считал, что проклятые, прежде чем отправиться в ад, тоже проходят через чистилище (perpurgatorium), где очищаются и прощаются. Это абсурдно, возмущался Певчий, ибо в таком случае положение избранных не лучше положения проклятых. Далее Петр Певчий переходил к основному пункту: <Следует различать места для добродетельных и места для порочных после сей жизни. Для добродетельных это либо рай (patria) тотчас, если при них нет ничего, подлежащего выжиганию, либо сначала чистилище (purgatorium), а потом рай - для тех, например, кто несет с собой грехи вениальные. Для порочных не предусмотрено приемного покоя, они идут прямо в ад>. Далее Певчий утверждал, что чистилище принимает одних только предопределенных (избранных), и снова приводил разные мнения. Есть, ^например, такие, кто говорит, будто порочные идут не иначе как через чистилище, но истинное чистилище не для них, им достается просто перевалочный пункт на пути в вечный огонь. Другие говорят, что вени-
1 См.: J. Baldwin, Masters, Princes and Merchants. The Social Views of Peter the Chanter and his Circle, 2 vol., Princeton, 1970.
1 Pierre le Chantre, Sumrna de Sacmmentis et Animae Consiliis. ed. J. A. Du-gauquier in Analecta Mediaevalia Namurcensia, 7,1957, p. 103-104.
2 /ДО* p. 125-126.
3 Pierre le Chantre, Summa de Sacmmentis... 3C par tie, Ш, 2a. LSber casuum conscictiae in Analecta Mediaevalia Namurcensia, 16,1963, p. 264.
4 PL, 205, col. 350-351. Дата 1192 г. была предложена здесь: D. Van den Eynde
альный грех карается вечной казнью в случае конечного непокаяния в момент смерти. Но, говорил Певчий, непокаяние есть причина, при отсутствии которой проклятия не произошло бы, но оно не является причиной самого проклятия. В этих нескольких параграфах существительное purgatorium постоянно, а точнее девять раз, повторяется. Это слово и идея, по крайней мере в Париже, очевидно, стали обиходными, и система ад - чистилище-рай, по-видимому, вполне утвердиласы.
В другом месте, касаясь вопроса об искуплении вениальных грехов, Петр Певчий напоминал: <Наставники наши говорят, что вениальный грех искупается наказанием чистилища (per репат purgatorii), но не покаянием>. Однако Певчий не разделял такого мнения. Существительное <чистилище> было употреблено дважды в нескольких строках2. В третьей части, говоря о совести, Петр Певчий отвечал на вопрос: может ли подаяние искупить вениальные грехи? <Есть два чистилища: одно в будущем, после смерти, и оно может быть уменьшено, во-первых, служением месс, во-вторых, прочими благодеяниями. Другое чистилище есть налагаемое покаяние, и оно равно может быть сокращено тем же способом>. Здесь очевидно, что Певчий, считая чистилище совершенно признанным, не всегда видел его как пространство, в последнем отрывке это уже не место, а состояние3. В другом, быть может более известном своем произведении,, датируемом иногда 1192 годом, Петр Певчий задавался вопросом о количестве и качестве покаяния способного уравновесить очистительный огонь. И употреблял на равных термины <очистительный огонь> и <чистилище>, что было обычной практикой для того времени и будет еще встречаться в XIII веке4.
Другой знаменитый парижский профессор, Симон из Турне, умерший в 1201 году, ученик О дона из Урскана, оставил <Диспуты> (). Этот жанр, введенный в моду Абеляром и, несмотря на враждебность консерваторов (святого Бернарда.? Гуго Сен-Вик-торскогоу Иоанна Солсбери некого, Стефана из Турне), вошедший в преподавание теологии во второй половине XII века, был включен Петром Певчим в библейскую экзегезу. Симон из Турне высказался о чистилище в трех диспутах1.
В сороковом диспуте он отвечал на вопрос: можно ли продолжать приобретать заслуги после смерти? Некоторые утверждали, что можно приобретать заслуги страданиями, претерпеваемыми в чистилище. Здесь употреблено выражение".<в чистилищах> (in purgatoriis), которое уже встречалось выше. Но Симон, враждебно настроенный по отношению к этой концепции, подчеркнув, что после этой жизни нет места, где можно было бы приобретать заслуги, четырежды употребил в ответе слово <чистилище>: два раза при упоминании о страдании чистилища (passio purgatorii), один раз в рассуждении о каре чистилища (репа purgatorii) и один раз, намекая на переход через чистилище (transeundo purgatorium). В пятьдесят пятом диспуте два вопроса касаются чистилища. Один: может ли огонь очищения быть вечной карой? Другой: можно ли благодаря заступничеству Церкви полностью избавиться от чистилища? На первый вопрос Симон отвечал несколько обиняком, подчеркивая, что проблема состоит не в разведении вениального и смертного греха, но в том, чтобы знать, было ли совершено покаяние перед смертью или нет. На второй он отвечал утвердительно, указав, что умерший может иметь прижизненную заслугу, позволяющую полностью избежать чистилища, благодаря заступничеству Церкви, он может даже обладать заслугой, позволяющей не входить в чистилище (пе intraret
1 J. Warichez Les de Simon de Tournai. Textc inedit. Lou-vain, 1932. Диспуты XL, LV и LXXIII находятся на страницах 118-120, 157-158, 208-211.
purgatorium). Очевидно, что в этом диспуте Симон из Турне весьма определенно использует слово purgatorium - существительное означающее место, и выражение <очистительный огонь> (ignispurgatorius), описывающий претерпеваемую там кару.
Наконец, в семьдесят третьем диспуте Симон отвечал на вопрос, в чистилище или в аду души подвергаются каре материальным огнем? Он называл чистилище либо существительным purgatorium, либо более старой формой in purgatoriis (<в чистилищах>, подразумевая место). Ответ же его состоял в том, что в аду будет телесный огонь, а в чистилище должен действовать огонь духовный, метафорический, кара очень суровая, ибо такой огонь является самой тяжкой из телесных кар.
Следует отметить, что еще один знаменитый парижский профессор, Петр из Пуатье, умерший в 1205 году, использовавший в тексте своих <Сентенций> весь арсенал старинных, предшествовавших слову <чистилище> выражений, употреблял и это существительное, если, конечно, переписчик не пропустил слово <огонь> (ignem): <Они пройдут через чистилище (transibunt per purgatorium)^.
Последнее свидетельство появления существительного purgatorium в самом конце XII века: его присутствие в тексте уже не теологическом, но агиографическом. Речь идет об одном месте в житие святого Виктора, мученика Музонского, определяющего чистилище (purgatorium) как место сожжения, как узилище очищ-ния2. Прежде чем представить некоторые тексты и некоторые проблемы, которые кажутся мне важными для освещения значения рождения чистилища в конце XII - начале XIII века, пора, быть может, подвести итог этому рождению.
1 PL, 211, col. 1054. См.: Ph. S. Moore, The Works of Peter of Poitiers. Master in Theology and Chancellor of Paris (1193-1205), Publications in Mediaeval Studies, Notre-Dame lnd, 1,1936.
2 Vie de saint Victor, martyr de Mouzon in Revue historique ardennaise, t. IX, p. 61.
ми Парижская весна и цистерцианское лето
Я собрал максимально возможное количество документов из разных частей христианского мира, особо рассмотрел труды, исходящие из главных центров интеллектуальной и культурной активности на стыке XII-XIII веков. Так что мне представляется возможным со всей основательностью утверждать, что верование и само слово <чистилище> было выработано и введено в оборот двумя центрами. Первым, и наиболее деятельным, был парижский интеллектуальный центр, в частности кафедральная школа, школа капитула Нотр-Дам - невозможно переоценить ту доминирующую роль, которую она играла до тех пор, пока интеллектуальное оживление не сместилось на левый берег, в новый университет, особенно в среду нищенствующих доминиканских и францисканских наставников.
Уже значительное теологическое движение на левом берегу предшествовало и питало в XII веке, особенно в его первой половине, это развитие. Сен-Викторское и Сент-Женевьевское аббатства были его главными вдохновителями. Надо ли напоминать имена и блеск школ Гуго Сен-Викторского и других викторинцев, Абеляра и его учеников?
Но интеллектуальный всплеск возник благодаря учению и трудам Петра Ломбардского в кругу магистров и ректоров школы Нотр-Дам, прежде всего Одона из Урскана, Петра Пожирателя, Петра Певчего. В сердце Парижа времен Людовика VII и юного Филиппа Августа, в соприкосновении с менялами на мостах, с владельцами судов, курсирующих по Сене, с ремесленниками и работным людом (человеческий товар уже перемалывался рынком рабочей силы на Гревской площади) великие истины христианства переосмысливались и заново формулировались в творческом порыве. Мир кипения идей, бурной дискуссии, мирного столкновения мнений. Студенты воспринимали то, что лихорадочно писали мэтры в своих сводах вопросов, теологических трактатах, комментариях, где, несмотря на авторитет нескольких выдающихся магистров, уже было не вполне ясно, кто автор той или иной идеи, где сталкивались самые разные, доведенные иной раз до абсурда позиции: <одни говорят...>, <другие полагают...>, <иные считают...>. Это было лучшее время схоластического всплеска. Оно будет недолгим. С 1210 года Церковь и монархия начнут прибирать процесс к рукам. Заполыхают костры, пожирая книги и людей. Просто ради острастки. Схоластике предстояло пережить свои великие дни, свою величайшую славу в XIII веке. Но интеллектуальные соборы и великие суммы века Людовика Святого стали весьма упорядоченными памятниками, лишенными отступлений и искрометности. Впрочем, этого будет мало для цензоров того века, в 1270 и 1277 годах парижский епископ Этьен Тампье обратится против всего, что выглядело оригинальным и новым, на Сигера Брабантского, которому вменяли в вину то, чего он не говорил, на Фому Аквинского, не столь смелого, как принято считать. Чистилище родилось в обстановке схоластической весны, в момент исключительной креативности, отмеченный эфемерным слиянием городского интеллектуализма и монастырского идеала.
Второй породившей чистилище средой было, в сущности, Сито. Не важно, что чистилище изобрел не святой Бернард. Особое внимание, которое цистерцианцы уделяли отношениям между живыми и мертвыми, новый импульс, который, оспаривая, но зачастую продолжая Клюни, они придали литургии начала ноября, объединявшей святых и умерших, - всё это подводило их к границам чистилища.
Все остальное, несомненно, сделали связи с городскими интеллектуальными кругами. Многие университетские мэтры, особенно парижские, Одон из Урскана* Петр Пожиратель, Петр Певчий, Ален из Лилля, окончили свои дни в цистерцианских монастырях. Именно на стыке этих двух сред между 1170 и 1200 годом, возможно в десятилетие 1170-1180 годов, и уж безусловно в последнее десятилетие века, появилось чистилище.
Чистилище в борьбе против ереси
Следует отдать должное и третьему фронту: антиеретической борьбе. На рубеже XII и XIII веков ряд церковных авторов внесли особый вклад в рождение чистилища. Этих авторов объединяла борьба против еретиков и использование нового чистилища как орудия борьбы. Чистилище, как многие другие верования, родилось не только от позитивных тенденций, от рефлексии интеллектуалов и давления снизу, но и от негативных побуждений, в борьбе против тех, кто в это не верил. Факт борьбы подчеркивает, что чистилище было тогда важной ставкой. Именно в борьбе против еретиков в XII-XIII веках, против греков в XIII-XV веках, против протестантов в XVI-XVII веках римская Церковь оттачивала учение о чистилище. Непрерывность атак на чистилище со стороны противников официальной римской Церкви впечатляет. Все они считали, что судьба людей на том свете может зависеть только от их заслуг и воли Божьей. Стало быть, со смертью подводится черта. Покойные идут сразу (или через последнее судилище) в рай или ад, а между смертью и воскресением не существует никакого искупления: значит, нет никакого чистилища и бесполезно молиться за умерших. Для еретиков, не любивших Церковь, это было лишним поводом для отрицания какой-либо ее роли после смерти и отрицания такого расширения ее власти над людьми.
Мы уже упоминали еретиков Арраса, с которыми в начале XI века бился Герард из Камбре. Проблема вновь возникла в начале XII века. Можно привести случай Петра из Брюи, против которого знаменитый клюнийский аббат Петр Достопочтенный написал трактат. Еще более радикальный ученик упомянутого еретика, монах, впоследствии бродяга Генрих, проповедовал в Лозанне и Мансе (ок. 1116) и в ряде других неизвестных мест идеи, продолжавшие линию аррасцев, которые обернулись его арестом в 1134 году и предстоянием перед Пизанским собором. Анонимный трактат первой половины XII века стремился опровергнуть Генриха и его сторонников. Он приписывал противникам идею, будто <ничто не способно помочь мертвым, кои с момента смерти становятся либо проклятыми, либо спасенными>, объявляя ее <откровенно еретической>. Опираясь на совокупность традиционных аргументов Церкви (2 Макк. 12:41-45; Мат. 12:31; 1 Кор. 3:10-15; святого Августина), он утверждал существование двух огней: огня очистительного и огня вечного. <Есть грехи, - уверял он, - подлежащие грядущему отпущению (на том свете) благодаря подаяниям друзей, молитвам верующих или же посредством очистительного огня>1.
Здесь мы вновь обнаруживаем святого Бернарда. В проповеди о <Песни Песней>, составленной в 1135 году и переписанной около 1143-1145 годов, Бернард ополчался на еретиков, которые <не верят в очистительный огонь после смерти и считают, что душа, после отделения от тела, идет либо на покой, либо на проклятие>. Согласно обычной позиции Церкви Бернард трактовал еретиков как опасных зверей, заявляя с презрением благородного клирика: <Сии суть мужланы безграмотные, вполне презренные>. Он пытался найти им название, согласно обыкновению, по имени их лидера, но, за неимением такового, сами они бесстыдно именовали себя апостоликами. Они отвергали брак, крещение, молитвы за мертвых, культ святых и придерживались вегетарианства (не ели ничего происходящего от коитуса, а стало быть, животных). Святой Бернард, опираясь на Евангелие от Матфея (12:32), противопоставлял им не неизвестное еще тогда чистилище, но очистительный огонь, отстаивая действенность заступничества за мертвых2.
<Аррасская> линия очевидна, даже, допуская отсутствие прямого континуитета и филиации. Отвержение чистилища встретится в конце XII - начале XIII века у новых еретиков: вальденсов и катаров. Враждебность по отношению к чистилищу сделается частью их
1 R. Manselli трудфундаментальныйсмвересяхОе
2 Saint Bernard. Opera, vol. II, p. 185. См. введение издателей Ж. Лсклерка и А. Роше: vol. I, p. IX.
религиозных систем, различных, несмотря на присутствие традиционных еретических элементов. Но в данном пункте позиция всех новых еретиков была практически одинаковой: живые не способны ничего сделать для мертвых, заступничество бесполезно. У катаров доктрина метемпсихоза, несомненно, исключала чистилище, поскольку имела ту же самую функцию <временного> очищения. Первым текстом в этом споре, по-видимому, был текст аббата иремонтрантов Бернарда из Фонткода, между 1190 и 1192 годом написавшего <Книгу против вальденсов> (). Слово <чистилище> в ней не употреблялось, но система трех мест того света изложена с совершенно новой отчетливостью1.
В десятой главе Бернард из Фонткода ополчался на тех, <кто отрицает очистительный огонь и утверждает, что дух (spiritus) после своего отделения от плоти идет либо на небо* либо в ад>. Он противопоставлял им три авторитета: Первое послание Павла коринфянам, <Энхиридион> Августина и 14-ю главу Книги пророка Иезекииля, где Господь говорит, что молитвы праведников не смогут спасти народ неверный, но он должен спасать себя сам. Комментируя святого Павла, он утверждал, что его слова применимы <к огню грядущего очищения>. Комментируя Августина, он заявлял, что Господь отпускает грехи либо при крещении и в огне преходящих (посюсторонних) терзаний, либо в огне очищения. Комментируя Иезекииля, он заключал, что Господь велит отправлять неверный народ в очистительный огонь.
Самый интересный момент обнаруживается в одиннадцатой главе. Некоторые еретики утверждали, что ду-
1 PL, 204,795-840 (главы 10и 11 на 833-835 полосах). Ср.: A. Paschows-ky, К. V. Selgc, Quellcn zuz Gcschichte dcr Waldenscs, Gott in gen, 1973, а также L. Verrees in Analecta praemonstratensia, 1955, p. 5-35. Ж. Гонне считает, что эти идеи <исповедовались, по крайней мере первоначально, скорее всего, другими сектами, а не вальденсами>, см.: G. Gonnet in Colliers de civilisation midievale, 1976, p. 309-345.
хи покойников до последнего судилища не поступают ни на Небеса, ни в ад, но приемлются в иных вместилищах. Бернард утверждал, что они ошибаются: <В сущности, есть три места, приемлющих лишенные плоти духи. Рай приемлет духи совершенных, ад- вполне порочных, очистительный огонь - тех, кто не является ни вполне добродетельным, ни вполне порочным. Таким образом, совершенно доброе место приемлет всех совершенно добродетельных; место презлое приемлет веек совершенно порочных; место посредственное принимает всех средне порочных, оно менее жестоко, чем ад, но хуже, чем мир>1.
Бернард из Фонткода не знал чистилища, он знал только очистительный огонь. Но последний уже стал местом, потустороннее между смертью и последним судилищем стало тройственным, и впервые оно (чистилище) было определено как место дважды промежуточное: топографически и в судебном порядке.
Эрмангод из Безье известен плохо (существовал целый ряд одноименных персонажей), но его трактат против вальденсов (<Сопгта Waldenses>) датируется, скорее всего> последними годами XII или самыми первыми годами XIII века. В семнадцатой главе он выступал против извращенного мнения некоторых еретиков, уверявших, что молитвы святых не помогают живым, умершим же не помогают пожертвования и молитвы живых. В пику им Эрмангод утверждал, что есть три категории покойных: вполне добродетельные, которые не имеют нужды в помощи, вполне порочные, которым ничем нельзя помочь, ибо в аду нет искупления, и третья категория - те, кто не являются ни вполне добродетельными, ни вполне порочными, которые исповедовались, но не завершили своего покаяния. Эрмангод не только не использовал слова <чистилище>, но и не употреблял однокоренных с purgare слов. Он утверждал, что умершие третьей
1 <Ггш quippe sunt loca quae spiritus a carne solutos resipiunL Paradisus rcsi-pit spiritus perfectorum. Infer mis valde malos. Ignis purgatorionis cos, qui пес valde boni sunt пес valde mail Et sic, valde bonos suscepit locus valde bonus; valde malos locus sum me malus; mediocritcr malos locus mcdioa iter malus, id estlevior inferno, sec pejor mundo* (PL, 204, col. 834-835), категории <суть не проклятые или немедленно спасенные, но наказуемые в ожидании спасения>1.
<Сумма против еретиков> начала XIII века, безосновательно приписываемая Превостину из Кремоны, парижскому ректору, умершему около 1210 года, обвиняла еретиков, так называемых пассагинов, в отказе от молитв за умерших. После опровержения их взглядов с помощью истории о бедном Лазаре и скверном богаче и переноса в предшествующее схождению Христа в преисподнюю прошлое существования лона Авраамова, <или лимба ада>, занимавшего верхний ад по отношению к аду среднему и аду нижнему, псевдо-Превостин дал свое решение проблемы молитв за умерших. Молиться следует <за средне добродетельных, которые обретаются в чистилище, не ради того, чтобы они стали лучше, но ради того, чтобы они скорее получили избавление, и за средне порочных не ради их спасения, но чтобы они претерпевали меньшие кары>. Псевдо-Превостин, оставаясь, таким образом, вполне августинцем, проводил различие между очищением в чистилище, которое существует, и <более терпимым проклятием>, имеющим, вероятно, место в аду. Католическое учение о заступничестве опиралось, с его точки зрения, на следующие авторитеты: Вторую книгу Маккавейскую (12), стих их Притчей Соломоновых (11:7): <Со смертью праведника, надежда не исчезает^ согласно комментарию Беды (PL, 91, 971) и особенно Евангелие от Матфея (12:32), <где прямо сказано, что иные грехи прощаются в жизни будущей>. Стало быть, надо молиться за умерших2.
Ален из Лилля стоит особняком. Прежде всего, в данном случае речь идет о мэтре первого плана3. Будучи преподавателем нарождающегося университета в Мон-пелье (ум. 1203), он включился в борьбу против ерети-
1 Пес
2 ТЫSum ma contra hacrcticos ascribed to Praepositiuus of Cremona, ed L N. Garvin, L. A. Corbett, Notrc-Dame (Ind.), 1958, особенно p. 210- 211.
3 См. фундаментальное исследование: M.-Th. dAlverny, Alain de Lille Textes inedits avec une introduction sur sa vie et ses aeuvres, Paris, 1965.
ков, вальденсов и катаров, но в своем трактате <Против еретиков> (<Соптта Haereticos>) он <не затронул вопроса о чистилище>1. Зато он взялся за эту проблему в своих трактатах о покаянии и наставлении.
В своей <Сумме об искусстве наставления> (), ведя речь о покаянии, он утверждал: <Есть троякий огонь: очистительный, испытующий, окончательный. Чистилище суть отпущение (грехов), испытание- проверка (tentatio), окончательность- вечное проклятие... Очистительный огонь двояк: он имеет место на этом свете (это покаяние) и после жизни (это очистительная кара). Если мы очищаемся в первом, то избавляемся от второго и третьего; если мы не испытали первого, мы испытаем второй. Первый, чистилище, исключает два других. Очистительный огонь есть лишь тень и отражение второго, и так же как тень и отражение огня материального не доставляет никакой боли, так же и огонь покаяния не является жгучим по сравнению со вторым, очистительным огнем> - здесь он ссылался на Августина2. Единственное, что интересовало, таким образом, Алена из Лилля, - это покаяние, и во времена экстраординарной эволюции покаяния он отождествлял огонь земного терзания, предусмотренный Августином, с покаянием на этом свете.
В трактате о покаянии,, составленном после 1191 года, пространная версия которого - одна из многих- записана между 1199 и 1203 годом, Ален задавал себе вопрос, может ли Церковь через посредничество епископа или священника при отпущении грехов освободить от покаяния. Идеи Алена могут показаться озадачивающими: для него очистительный огонь, собственно говоря, был огнем посюстороннего покаяния, он ограничивал власть епископа или священника освобождением от очистительного наказания, иначе говоря, покаяния; при этом Церковь была бессильна по ту сторону смерти, у клириков XIII века будет другое чувство3.