Этот исполненный архаизмов рассказ выделяет в потустороннем мире три места: рай, ад и чистилище, но географическая тернарность остается несовершенной. Ад по-прежнему поделен на высшую и низшую части; рай содержит множество обителей, и его гора похожа на Вавилонскую башню; чистилище составлено из трех элементов, хорошо ли, плохо ли объединенных воедино: огонь, пруд с ледяной водой и мост.
ШШ Проповедуемое чистилище: exempla
Выше приведенные истории предназначались только для ограниченной монастырской аудитории: оставалось охватить массы мирян.
Важным средством пропаганды чистилища стала проповедь, а в самой проповеди - небольшие истории,
1 Chronica Rogeri de Wendover, Florts Historiurum* t. 11. London, 1887, p. 16-35. Матфей Парижский, тоже монах Сент-Олбана, умерший в 1259 г., в своих <Больших хрониках> (<Спгошса Majora>), продолжая Роджера Вендоверского, ограничился переписыванием слово в слово истории Турчилла, взятой из <Цветов историй>. Matthaei Parisiensis. Monachi Sancti Albani Chronica Majora, t, II. London, 1874, p. 497-511.
1 Об exemplum см. соответствующую статью: Typologie des sources du Moyen Age occidental.
2 О проповеди см. старую работу: A. Lecoy de la Ma relic, La chain francaisc au Moyen Age, specialement au XIII siuclc, Paris, 1886, reimpr. Geneve, 1974. См. также:). Le Goff, J.-CI. Schmitt <Ли XIII sicclc: unc parole nouvellc* in Hisfoire vecue du peuple chrdticn, vol. I, Toulouse, 1978, p. 257-279.
которыми проповедники уснащали свои проповеди и в развлекательной форме анекдота внедряли назидание. Обращение к короткой повествовательной форме было одним из главных средств, с помощью которого Церковь, оставаясь в русле долгой традиции, приспосабливала свою апостольскую миссию к вкусам времени. В данном случае эти назидательные анекдоты, exempla, несмотря на значительные различия, восстанавливали связь с рассказами Григория Великого из его <Диалогов>. Ибо эти рассказы были, как известно, главной вехой на пути к чистилищу. Решающая встреча чистилища и exemplum в XIII столетии стала ярким завершением сценария, намеченного Григорием Великим шестью с половиной столетиями раньше'.
Проповедь всегда занимала важное место в апосто-лате Церкви, но XIII век был веком возрождения проповеди, в русле нового, более прямого, более реалистичного слова, главными проводниками которого были прежде всего нищенствующие братья2. Проповедь и уснащавшие ее exempla были великим средством массовой коммуникации XIII столетия, посланием, воспринимаемым всеми верующими, даже если случалось, что некоторые из них, бывшие больше завсегдатаями кабаков, чем церкви, игнорировали мессу и, в частности, проповедь. Проповедь, начиненная exempla, была не только ожидаемым моментом службы - исполняемая в церквях или на площадях она предвосхищала публичную лекцию или митинг. Наряду с жонглерами, собиравшими главным образом благородную публику, модные проповедники становились <идолами> христианских толп. Они демонстрировали им чистилище, они им его преподавали.
wm Предтеча: Жак де Витри
Жак де Витри был одним из первых создателей образцов проповедей, содержащих exempla, которые впоследствии стали широко использоваться. Получивший образование в Парижском университете в первые годы XIII столетия, исполнивший обязанности кюре в Ойни на севере Франции, контактировавший с общиной бегинок - женщин, которые вели в городах среднее между мирским и монашеским существование, известный в определенной части христианского мира, особенно во Франции, проповедник, епископ Акки в Палестине и, в конечном счете, кардинал, епископ Тускулума (ум. 1240)- он был значительной личностью1. Чистилище в сборниках его проповедей занимает не большое место, но в них уже можно разглядеть новую, хорошо обоснованную систему потустороннего мира. Кроме того, он дает ряд интересных деталей. По сути, его exempla нужно соединить с теоретическими моментами его концептуальных проповедей.
Два пассажа особенно показательны. Первый встречается в проповеди <К супругам> (2. Замечательный текст, увязывающий чистилище с раскаянием и процедурой покаяния, подчеркивающий решительное послабление в чистилище по сравнению с адом.
В образце воскресной проповеди Жак де Витри упоминает идею воскресного отдыха в чистилище: <Благая есть вера, и многие святые то подтверждают, что в день Господний души покойников в чистилище отдыхают или, по крайней мере, претерпевают менее суровые кары до понедельника, когда Церковь по обыкновению в своем сострадании помогает им служением мессы за умерших.
1 См. о нем: A. Forni in La Cultura XVI I/I, 1980, p. 34-89.
2 Jacques de Vitry, Semiotics vulgarcs, Sermo 68 Ad conjugatos - приведено no рукописям: Cambrai 534, Paris BN, ms. latin 17509.
А также, что по справедливости лишены милости воскресного отдыха в чистилище те, кто на этом свете не уважал день Господень и отказывался воздержаться от ручных работ и мирских дел или, того хуже, предаваясь обжорству, пьянству и иным плотским утехам, похотливо пускался в пляски и пение, не боялся пачкать и бесчестить воскресенье раздорами и спорами, суетными и пустыми речами, словами злыми и дерзновенными>1.
Мы видим транспозицию субботнего отдыха в аду на воскресную передышку в чистилище, связь между воскресным поведением на этом свете и воскресной карой на том. Церковь решительно полностью увязывала чистилище с земной практикой в назидательном параллелизме.
Среди образцовых проповедей Жака де Витри, охватывающих совокупность человеческих состояний (sermo-nes vulgares или ad status) я обнаружил только два exempla, где чистилище играет главную роль.
Первый, заимствованный, вероятно, у цистерцианца Хелинанда Фруамонского и восходящий к легендам о Карле Великом, обращен <к тем, кто оплакивает смерть своих родных или близких>. Он связан, таким образом, с новыми формами социальности между живыми и мертвыми. Некий рыцарь, сопровождавший Карла Великого в походе против сарацинов в Испанию, завещал родственнику продать после его смерти коня в пользу бедных. Нечистый на руку родственник оставил коня себе. Через восемь дней умерший явился ему, упрекнул за задержку свего освобождения из чистилища и известил, что на следующий день тому предстоит искупить свою вину злой смертью. На другой день черные вороны подняли несчастного в воздух и бросили на камни,
0 которые он разбил себе голову и умер2. Роль живых по
1 Проповедь (l) приводится no манускрипту: 455 de Liege, fol. 2-2 v.
2 The Exempla or illustrative stories from the scrmones vulgares of Jacques de Vitry, id. Th. F. Crane, London, 1890, reimpr. Nendeln, 1967. Издание ценно своими примечаниями, но посредственно с точки зрения текста, извлекающего exempla из контекста проповеди, что не дает возможности оценить их значение во всей полноте. Цитируемый exemplum: № CXIV, р. 52-53.
отношению к мертвым в чистилище затронута довольно изобретательно, иллюстрируется различие между грехом вениальным и грехом смертным. Цель в данном случае состояла в том, чтобы побудить душеприказчиков к исполнению завещаний, особенно в отношении искупления. Игра чистилище/ад расширяла арсенал угроз.
Второй exemplum напоминает о каре чистилища и не менее важен. Он был связан с проповедью крестового похода. Некая женщина помешала мужу пойти послушать проповедь о крестовом походе, которую произносил сам Жак де Витри. Но он сумел приобщиться к ней через окно. Уловив заверение проповедника, что таковое покаяние позволяет избежать очистительных кар, наказания геенной и достигнуть Царства Небесного, он ускользнул от надзора жены, выпрыгнул из окна и первым пришел принять крест1. Крестовый поход, индульгенция и чистилище, упоминание тернарной системы потустороннего мира - здесь снова применена модель, в которой чистилище играет промежуточную, все более важную роль.
шт Два великих популяризатора чистилища
Великих пропагандистов чистилища посредством проповеди и exempla следует искать в среде монашества, находившегося в еще более тесном контакте с городским населением. Вот два наиболее выдающихся из них. Они сильно отличаются от Жака де Витри и весьма контрастируют между собой. Оба - монахи: один - цистерцианец, другой - доминиканец. Оба жили в первой трети XIII века, но один умер в 1240 году, другой - двадцать лет спустя, в 1261-м. Один - немец, и его географической и культурной опорной точкой был Кёльн, другой - француз, и его опыт простирался между учебой в Парижском университете и деятельностью инквизитора в обширном пространстве вокруг монастыря лионских проповедников. Тем не менее оба написали труды, прямо или косвенно предназначенные для проповедников, ста наполнили свои трактаты таким количеством exempla, что их порой воспринимали (ошибочно) как сборники елет-pla. Главное, ТОТ и другой придавали весьма большое значение чистилищу как в своих exempla, так и в подкрепляемых ими теоретических построениях. Благодаря этой паре возникает отчетливое тернарное потустороннее: ад, чистилище, рай, в относительном равновесии, кульминацией которого станет <Божественная комедия>.
ШШ 1. Цистерцианец Цезарий Хейстербахский
В диалогической, намеренно отсылающей к Григорию Великому форме цистерцианец Цезарий Хейстербахский между 1219 и 1223 годом составил <Диалог о чудесах>, в сущности сборник анекдотов, где можно видеть трансформацию традиционного жанра рассказа о чуде в exemplum, в назидательную сказку'. Но этот сборник был целенаправленным, его ориентацию определяло странствие христианина к концам концов, к тому свету. Двенадцать этапов этого странствия, составляющих двенадцать книг (distinctiones) в таковы: обращение, раскаяние, исповедь, искушение, демоны, простодушие, Дева Мария, видения, евхаристия, чудеса, умирающие, вознаграждение умерших2. В последней главе чистилище проявляется наиболее полно- как в количестве и деталях exempla, так и в структуре трактата.
Структура двенадцатого, последнего, раздела проста. Вознаграждение умерших трояко. Для одних - слава небесная (небесный рай), для других - либо вечные кары ада, либо преходящие кары чистилища. Из пятидесяти
1 См.: F. Wagner
2 Cesaire de Heisterbach, Dialogus miraculorum, ed J. Strange, Cologne-Bonn - Bruxelles, 1951. В выше названной статье Ф. Вагнер объявил о новом, критическом издании. Серьезную работу, посвященную <Диалогу о чудесах>, готовит Андре Дюби, которого я благодарю за его сведения и советы.
пяти exempla двадцать пять посвящены аду> шестнадцать - чистилищу, четырнадцать - раю. Простой подсчет показывает, <что, хотя Цезарий отличался либеральным и милосердным духом, а инфернапизация чистилища еще не достигла интенсивности, <обретенной позднее в том же столетии, ад оставался местом, ив которого извлекалось большинство уроков. Внушать страх было если не первой, то, по меньшей мере, главной заботой1. Тем не менее наряду с адом и раем чистилище завоевало практически равное место.
Но чистилищу, чтобы появиться, отнюдь не нужно было дожидаться последнего раздела <Диалога о чудесах>. Андре Дюби обнаружил восемь ncxcmpla о чистилище> в одиннадцати предыдущих книгах <Диалогам,среди которых несколько важных для учения о чистилище с точки зрения Цезария2. Действительно, хотя чистилище в дальнейшем составляет часть последней главы христианских сумм, трактующей о <концах концов>,
1 В замечательном, любеано предоставленном мне тексте.Альберто Форни показывает, что для слушателей проповедей -тема чистилищ> <была источником страха>. Это так, но в других -контекстах ннфергю лизация чистилища еще не началась. A. Forni tKcngma с adattnmento. Aspetti della predicazionc cattolica nci sccoli XII-XIV> (выход предполагается В Bollcttino dcll'lstituto Storicv Italiiuw per И Medio Bvo).
2 Это следующие exempla: 1, 32 (обращение Моримонского аббата, который воскрес); II, 2 (монах-отступник, -который сделался разбои -
; ником с большой дороги, раскаялся и момент смерти at ныбрал две тысячи лет чистилища); 111, 24 (исповедник, совершивший содом ский грех с подростком, глубоко раскаялся, но не осмелился псионе доваться и после смерти явился тому подростку, сообщил ему о своих муках в ЧИСТИЯИЩе И увещевал его исповедоваться); Ш, 25 (некий цистерцианский послушник умер, не успев совершить общую исповедь, избегает чистилища, исповедуясь аббату и явлении во сие); IV, 30 (искушения и видения молодого хейстербахскаго монаха но имени Кретьен, которого святая Агата предупредила, что шестьдесят дней мучительной болезни на атом свете будут зачтены за шестьдесят лет в чистилище); VII, 16 (Кретьен, монах из Хемменрода, поклоняющийся Деве Марии, имеет видение, в котором его душа проходит сквозь гигантский огонь, но в конечном счете идет в рай); VII, 5В (разбойник обещает не совершать злодеяний в субботу в честь Девы и позволяет повесить себя и обезглавить: таким образом он избегает чистилища); XI, 11 (послушник Менгозий, воскрешенный аббатом Гилбертом, рассказывает, что видел на том свете мертвых, которые должны быть освобождены на чистилища через тринадцать дней).
о так называемом novissima, оно встречается на горизонте каждого этапа духовной жизни.
Прежде чем трактовать блок exempla о чистилище, содержащихся в последнем <разделе>, я приведу четыре важных exempla из первых книг.
В первой, посвященной обращению главе Цезарий Хейетербахский рассказывает историю незадачливого студента, который ради преуспеяния в занятиях согласился, по наущению дьявола, прибегнуть к помощи колдовства. Он блестяще выдержал экзамены, сжимая в руке талисман, данный Сатаной, но заболел и на пороге смерти исповедовался перед священником, велевшим выбросить талисман подальше. После смерти душа его была перенесена в жуткую долину, где духи, имевшие руки с длинными и острыми когтями, принялись играть ею как мячом, жестоко терзая ее при этом. Бог исполнился жалости И повелел демонам прекратить истязание. Душа возвратилась в тело студента, возрожденное к жизни. Непуганый тем, что видел и претерпел, студент принял обращение и сделался цистерцианцем. Он стал аббатом Моримона. Тут начинается диалог между послушником и монахом, то есть Цезарием. Послушник спрашивает, адом или чистилищем было место истязаний студента. Цезарий отвечает, что если бы долина мучений относилась к аду, то это означало бы, что его исповедь не сопровождалась раскаянием, и, действительно, он согласился владеть колдовским камнем, но отказался принести клятву верности демону. Тем не менее уклонение Цезария от определенного вывода о чистилище в сюжете о моримонском аббате объясняется тем, что в его видении присутствуют не ангелы, но демоны. Наставник Цезария по Кельну Родольф учил, что демоны никогда не трогают избранную душу, только добрые ангелы ведут ее в места чистилища, <если она достойна чистилища> - выражение, указывающее на то, что чистилище есть обещание рая, надежда, пожалование милосердного правосудия Божьего1.
В главе второй, посвященной раскаянию, Цезарий рассказывает историю молодого монаха, покинувшего свой монастырь и ставшего разбойником с большой дороги. Он был смертельно ранен во время осады какого-то замка. Перед смертью он исповедался. Грехи его показались исповеднику столь тяжкими, что он не мог назначить подобающего покаяния. Умирающий сказал ему, что он надеется по истечении двух тысяч лет чистилища обрести милосердие божие, и, перед тем как испустить дух, попросил священника передать определенному епископу письмо с просьбой молиться за него. Он умер и был перенесен в чистилище. Епископ, несмотря на отступничество не утративший любви к бывшему монаху, молился и побуждал молиться за него в течение года весь клир своего диоцеза. Через год умерший явился к нему <мертвенно-бледный, изможденный, худой, одетый в черное>. Однако он благодарил епископа, ибо год заступничеств снял с него тысячу лет чистилища, а еще один год помощи освободил бы его совершенно. Епископ и его клир возобновили свои усилия. Еще через год умерший снова явился епископу <в белой рясе и с безмятежным видом>, то есть в капюшоне цистерцианца. Он объявил о своем переходе в рай и возблагодарил епископа, ибо эти два года были зачтены ему за две тысячи лет. Послушник восхитился силой раскаяния умершего и эффективностью освободивших его молитв. Цезарий подчеркнул, что раскаяние более действенно, чем заступничества, которые могут уменьшить наказание, но не добавить славы1.
История Кретьена, молодого цистерцианского монаха из Хейстербаха из последней книги <Диалога о чудесах>, тоже полна поучений о бухгалтерии чистилища, согласно Цезарию. Речь идет об очень благочестивом, всю жизнь источавшем аромат святости, но духовно слабом монахе, который был одарен видениями Девы, ангелов, самого Иисуса и подвергался испытаниям на искушение, таким как утрата способности проливать слезы при целовании распятия. Последним испытанием стала жестокая болезнь. Святая Агата явилась ему и призвала благоговейно переносить болезнь, ибо шестьдесят дней подобных страданий будут зачтены ему за шестьдесят лет. Через шестьдесят дней после этого явления, в день святой Агаты, он умер. Можно, говорит Цезарий> интерпретировать речь святой Агаты двояко: либо эти шестьдесят дней очистили его от грехов пропорционально шестидесяти годам чистилища, либо, скорее всего, страдания, которые он претерпел в эти шестьдесят дней, обеспечили ему заслугу в шестьдесят лет1. Цезарий передает активную роль посюсторонних заслуг. Как и в предыдущем случае, Цезарий привилегирует активную волю человека по отношению к пассивным достоинствам.
История монаха Кретьена из Хамменрода призвана показать силу Девы Марии. Кретьен, тоже довольно наивный, прежде чем стать монахом, был студентом, а затем священником, противостоял различным искушениям: и был одарен видениями святой Марии Магдалины и, главное, Девы Марии. Сделавшись монахом в Хемменроде, он однажды, грезя о карах чистилища, имел видение: Дева в окружении группы девственниц и в сопровождении покойного императора Фридриха Бара-бароссы руководила его погребением. Она увела с собой на небеса душу покойного, которую тщетно домогались толпы демонов, нагонявших на нее шквалы огня. Но ангелы подвели душу к превеликому пламени и сообщили, что после смерти она возвратится сюда и должна будет пройти сквозь это пламя. Вернувшись к жизни, Кретьен продолжал вести в монастыре святую, полную видений и смирения жизнь. Смирение объясняется тем фактом, что он не только потерял невинность в молодости, но и имел двух родных сыновей, впрочем оба вступили в цистерцианский орден. Стало быть, он имел тем большую нужду в помощи Девы Марии. Последняя не оставляла его, и в момент его смерти она и младенец Иисус явились ему одетыми в цистерцианские капюшоны, а когда он умер, приняли его в рай. Видение огня чистилища, таким образом, не подтвердилось2.
1 Dialogus miraculorum, IV, 30, p. 198-202.
2 Ibid., VII, 16, p. 17-23.
В случае с обоими Кретьенами Цезарий стремился показать, что худшее никогда не бывает неизбежным: первый Кретьен сумел избежать ада и вступить в чистилище) второй был избавлен от чистилища и вознагражден раем*
Exempla двенадцатого, последнего <раздела>, касающегося чистилища, в первом приближении образуют три группы, согласно критериям, соединяющим новые подходы с традиционными идеями. Первоначально духу эпохи отвечала увязка нового потустороннего с греховными категориями. Традиции же соответствовала забота о детализации разных типов заступничеств. Наконец, характерной для XIII века была тенденция делать акцент на жестокости кар чистилища, которую демонстрировал даже преисполненный снисходительности Цезарий.
Первая группа (восемь exempla, 24-31) касается скупости (алчности), сладострастия, колдовства, непослушания, извращенного упрямства, легкомыслия, лености.
Льежский ростовщик: чистилище и капитализм
Открывающий серию exemplum показался мне особенно важным. Вот история ростовщика из Льежа.
Монах: Некий ростовщик из Льежа умер в наши дни. Епископ повелел не давать ему места на кладбище. Вдова отправилась к апостольскому престолу, умоляя разрешить ему погребение в Святой земде. Папа отказал в том. Тогда она взмолилась за своего супруга: <Сказано мне, Господи, что муж и жена есть одна плоть и, согласно апостолу, муж безбожный может быть спасен верующей женой. То, что > забыл совершить мой муж, я, как часть его плоти, совершу охотно за него. Я готова сделаться ради него отшельницей и искупить его грехи перед Богом>. Уступая просьбам кардиналов, папа позволил отправить умершего на кладбище. Вдова нашла жилище близ его могилы, закрылась как отшельница и принялась денно и нощно умягчать Бога ради спасения души покойного подаяниями, постами, молитвами и бдениями. Через семь лет муж явился ей весь в черном и возблагодарил: <Бог тебе воздаст, ибо силою твоих стараний я извлечен из глубин ада и избавлен от самых жутких мук. Если ты послужишь мне еще семь лет, то я буду полностью освобожден>. Она так и сделала. Он снова явился ей через семь лет, но на сей раз весь в белом и с блаженным видом. <Слава Богу и тебе, ибо сегодня я освобожден>.
Послушник: Как можно говорить, что сегодня освободился из ада, места, где никакое искупление невозможно?
Монах: Глубины ада - это значит суровость чистилища. Так же как Церковь молится за усопших, говоря: <Господи, Иисус Христос, Царь Славный, освободи души всех верующих усопших от руки ада и глубин бездны> и т. д., она молится не за проклятых, но за тех, кого можно спасти. Рука ада, глубины бездны означают в данном случае суровость чистилища. Что касается ростовщика, то он не был бы избавлен от мук, если бы не его конечное раскаяние>1.
В этом тексте выделяются следующие моменты. Важен акцент на прочности брачной связи, делавшийся в тот момент, когда Церковь стремилась утвердить моногамную матримониальную модель, основанную на равенстве обоих супругов в противовес маскулинной аристократической модели, целиком ориентированной на сохранение патримония и слабо уважавшей единый и нерасторжимый характер супружеских уз2. Обычно в системе заступничеств за души в чистилище имели значение структуры аристократического родства, в которых роль супруги была вторичной. В данном случае, напротив, в городской и буржуазной среде супружеские узы выходят на первый план применительно к тому и этому свету. Система временной пропорциональности между временем земных заступничеств и временем кар в чистилище, мизансцена явлений, регулируемых делением этой временной связи на два периода по семь земных лет, отмеченных одеянием умершего: черным, затем белым. Упоминание об арсенале заступничеств:
1 Dialogus miraculorum, XII, 24, p. 335-336.
2 См.: G. Duby, Le Chevalier, la fee et le pritre. Le manage dans la France feodale, Paris, 1981.
подаяния, посты, молитвы, бдения. Отсутствие месс восполняет крайняя форма общения святых: замещающее покаяние живого в форме покаянного отшельничества в городской среде - затворническая жизнь. На уровне словаря- определенность относительно связи между адом и чистилищем, сдвиг от инфернального библейского словаря к словарю нового чистилища, который вбирает в себя ад, временно сохраняя от него жестокость.
Самое удивительное, однако, в другом. Вероятно, это было сюрпризом для слушателей и читателей этого ехет-plum: герой, выгодоприобретатель всей истории, - ростовщик. В тот момент, когда Церковь удваивала усилия против ростовщичества, сурово осужденного на втором (1139), третьем (1179)1 и четвертом (1215) Латеранских соборах; на Втором Лионском (1274) и Вьеннском (1311) соборах, в тот момент, когда в христианстве развертывалась кампания против ростовщичества, особенно острая в Северной Италии и Тулузе в начале XIII века, когда скупость едва не отняла у гордости первое место в ряду смертных грехов2, когда верующие неизменно имели перед глазами излюбленный сюжет католических изображений: как ростовщика, беспорную добычу ада, увлекает в геенну висящий на шее пухлый кошелек, - в это время вдруг появляется ростовщик, спасенный, несмотря на сопротивление Церкви в лице иерархической верхушки, конечным раскаянием и самопожертвованием жены.
Я уже писал3, как при определенных условиях в соответствии с духом этого exemplum в течение XIII столетия ростовщик окажется извлечен из ада и спасен посредством чистилища. Я даже выдвигал провокационное мнение, что чистилище, давая возможность спасения ростовщику, внесло свой вклад в генезис капитализма. В данном случае мне хотелось бы главным образом
1 На нем, в частности, ростовщикам было отказано в христианском погребении.*
2 L. К. Little in American Historical Review, 76 (1971), 16-49.
3 ]. Le Goff
подчеркнуть роль чистилища в социопрофессиональной области. Одной из функций чистилища действительно стадо избавление от ада тех категорий грешников, которые по природе и тяжести их вины или в силу традиционной враждебности к их профессии дотоле почти не имели шансов избежать его.
С одной стороны, существовали тягчайшие грехи, особенно в монастырской среде, такие как отступничество или сластолюбие, которые ценой более или менее долгого пребывания в чистилище могли обрести конечное спасение в случаях дотоле безнадежных. Они действительно получили шанс, особенно в Сито, благодаря расцвету мариального культа (в самых безнадежных случаях заступничество Святой Девы оказывалось эффективнее всего) и благодаря прочности общинной солидарности ордена. С другой стороны, презираемые и осуждаемые социопрофессиональные категории, связанные с кровопролитием, манипулированием деньгами, нечистотой, могли иметь надежду, если сумели на этом свете привязать к себе достаточно прочно (с помощью тех же неправедных богатств) своих близких. Тут супруга способна совершить чудо, подобно Деве, вот почему антиростовщическое законодательство и юриспруденция XIII столетия так внимательны к вдовам ростовщиков.
Чистилище - это надежда
Во втором exemplumy посвященном алчности, цистер-цианской монашке является недавно усопший приор с бледным, но благостным видом, в потертом капюшоне, который сообщает, что благодаря заступничеству одного из монахов он наконец освобожден из чистилища по случаю праздника Девы Марии.
Монашка ошеломлена, поскольку все считали его <святым>. Причина его нахождения в чистилище состояла в том, что, побуждаемый жадностью, он увеличил выше необходимого монастырские владения. В данном случае дает о себе знать тройная система внутрицистер-цианских отношений между приором, монахом и монашкой. Женщинам отводилась важная роль в функционировании чистилища, особенно в Сито, и совершенно особая - у Цезаря Хейстербахского1.
Грех монахини из Сиона-на-Фризе был весьма тяжким. Соблазненная священником, она умерла при родах. Перед смертью она успела повиниться перед родными: отцом, матерью, двумя замужними сестрами и кузиной. Но они, сочтя случай сей вполне ясным и не надеясь на возможность ее спасения, не позаботились о заступничестве. Она же приступила с просьбами к некому цистер-ци а некому аббату, совершенно изумленному явлениями незнакомой ему покойной. Исполненная стыда, она робко просила <по крайней мере об одной псалмодии и нескольких мессах>, на смея открыть перед ним ни своей вины, ни своей личности. В конце концов он встретился с теткой умершей, тоже цистерцианской монахиней, которая все ему объяснила. Были оповещены родственники, обретшие надежду, а также все монахи и монахини в округе. История умалчивает, чем завершилась подобная мобилизация, но, скорее всего, спасение грешницы не подлежит сомнению. Дева напрямую в данное спасение не вмешивается, но имя героини - единственный знак, который она осмелилась подать аббату, - было Мария. Этот короткий, преподнесенный с большой деликатностью и психологической правдивостью рассказ подчеркивает главную функцию чистилища в начале XIII столетия. Родные несчастной от безнадежности пришли к обретению надежды (de animae ejus salute desesperantes... spe concepta). Чистилище - это надежда2.
Другой exemplum представляет мужа, молящегося за свою усопшую жену, которая являлась свояченице, затворнице, чтобы сообщить о жесточайших муках, претерпеваемых ею в чистилище. Эта женщина, внешне добрая и честная, предавалась колдовству, чтобы удержать любовь супруга. Послушник, пренебрегавший суеверной стороной подобного поведения, был поражен суровостью Бога в отношении грехов, которые он считал мелкими проступками. Текст, таким образом, проводит
1 Dialogus miraculorum, XII, 25, p. 336-337.
2 Ibid., XII, 26, p. 337-338.
мысль, что наша точка зрения не обязательно совпадает с мнением Бога1. Цезарий идет дальше. Бог очень строг, даже весьма педантичен. Когда монахи не повинуются предписаниям своих вышестоящих и противопоставляют им упрямое сопротивление, то даже в отношении мелочей Бог не прощает ничего2.
После небрежения и его противоположность - упрямство карается в чистилище. Упрямство тоже является формой неповиновения. Школьный наставник, сделавшийся монахом в монастыре Прюйи, проявлял строгость, которую его аббат тщетно пытался умерить. Он умер, и однажды ночью аббат, готовясь к службе в церкви, узрел на хоре явление трех персон, подобных пылающим свечам. Он узнал их: посредине держался школьный наставник, окруженный двумя недавно умершими послушниками. Аббат обратился к усопшему монаху: <Как дела?> Тот ответил: <Хорошо>. Аббат, памятуя его упрямство, удивился: <Разве ты не страдаешь из-за своего непослушания>? Привидение призналось: <Да, от многочисленных и самых больших мук. Но поскольку намерения мои были благими, Господь не проклял меня>. Что касается послушников, аббата поразило, что один, бывший отступником, окружен большим сиянием, чем другой, которого не в чем было упрекнуть, но монах пояснил, что первый, согрешив, раскаялся и превзошел в усердии второго, не особенно прилежного. Тут возникает интересная деталь: чтобы оставить неопровержимое свидетельство своего явления и доказательство существования чистилища, куда можно мгновенно возвратить' сл, усопший монах со всей силой пинает помост, с которого поют псалмы, так что раскалывает его. Так рождается <реликвия> чистилища. Подобные <реликвии>, самых ранние из которых датируются концом XIII века, а самые поздние - серединой XX века, собраны в маленьком Музее чистилища в Риме. Какой урок можно извлечь из этого exemplurnX Цезарий и послушник дружно оправдывают систему ценностей святого Бенедикта, которая осуждает