Ранда пробрала дрожь, словно ночь сделалась такой же, как в Трехкратной Земле. Этого Асмодиан не говорил ему никогда. Нет, лучше слушать плеск воды и ни о чем не думать. Если он вообще хочет сегодня ночью уснуть.
К Ранду приблизилась Сулин и оперлась о парапет. Шуфа ее лежала на плечах, открывая короткие седые волосы. Сухощавая Дева была вооружена как для битвы — лук и стрелы, копья, нож и щит. Сегодня ночью она возглавляла охрану Ранда. Еще две дюжины Фар Дарайз Май непринужденно сидели на корточках на мосту шагах в десяти поодаль.
— Странная ночь, — произнесла Сулин. — Мы играли, и вдруг каждая стала выбрасывать одни шестерки.
— Прошу прощения, — не подумав, ляпнул Ранд, и Сулин кинула на него странный взгляд. Конечно же, она ничего не поняла; он не распространялся об этом. Рябь, что он вызывал, будучи та'вереном, расходилась самым причудливым, непредсказуемым образом. Узнай об этом айильцы, даже им захотелось бы держаться от него подальше, милях эдак в десяти, не меньше.
Сегодня под тремя Каменными Псами разверзлась земля и они свалились в змеиное логово, но все укусы — а их было несколько дюжин — пришлись в одежду. Ранд знал: это из-за него. Из-за него почти невероятное стало возможным. Седельник Тал Нетин выжил в тайенской бойне — а потом споткнулся в самый полдень о камень и, упав на ровную, поросшую мягкой травой землю, сломал себе шею. Ранд опасался, что и в этом случае он всему виной. С другой стороны, Бэил и Джеран, пока Ранд на ходу перекусывал с ними днем сушеным мясом, договорились положить конец многолетней кровной вражде своих кланов, Шаарад и Гошиен. Они по-прежнему недолюбливали друг друга и как будто не совсем понимали, что сделали, но все было чин чином: произнесены торжественные клятвы, даны водные обеты — один вождь держал свою чашу так, чтобы из нее пил второй. А для Айил водный обет сильнее любой другой клятвы; сменится не одно поколение, прежде чем Шаарад и Гошиен осмелятся на набег, чтобы увести друг у друга овец, коз или коров.
Ранд задумался, не послужат ли эти случайные воздействия к его выгоде может, дело к этому и подошло? Что еще случилось сегодня такого, что можно приписать воздействию та'верена, Ранд не знал — он никогда не расспрашивал и с большой охотой ни о чем подобном не слышал бы. Бэилы и Джераны лишь отчасти примирят Ранда со смертью Талов Нетинов.
— Что-то я несколько дней не видел ни Энайлы, ни Аделин, — заметил Ранд. Лучше перевести разговор хотя бы и на эту тему — ничем не хуже и не лучше прочих. К тому же эта парочка, казалось, особо ревностно стремилась охранять его. — Они что, захворали?
Пожалуй, взгляд, который бросила на юношу Сулин, стал еще более озадаченным.
— Они вернутся, когда усвоят, что им довольно в куклы играть, Ранд ал'Тор.
Он открыл было рот и вновь закрыл его. Пусть айильцы — люди необычные, и по урокам Авиенды они представлялись крайне странным народом, однако это уже просто нелепо, все границы переходит.
— Ладно, скажи им, что они взрослые женщины и должны вести себя соответственно.
Даже в лунном свете он назвал бы улыбку Сулин довольной.
— Да будет так, как угодно Кар'а'карну.
Интересно, что Сулин хотела этим сказать? Она окинула Ранда мимолетным взглядом, задумчиво пожевала губами и промолвила:
— Сегодня вечером ты еще не ел. Еды для всех пока вдоволь, и если ты намерен голодать, то этим никому не набьешь живота. Если ты не будешь есть, люди встревожатся, уж не захворал ли ты. А так оно и будет.
Ранд тихонько, с хриплым присвистом рассмеялся. В одну минуту Кар'а'карн, а в следующую… Если он и сходит за едой, то, скорей всего, Сулин погонит кого-нибудь за ужином для него. А потом еще и накормить попытается.
— Хорошо, я поем. Морейн уже, должно быть, спать легла. — На сей раз озадаченный взгляд айилки доставил Ранду маленькую радость — он умудрился-таки сказать нечто такое, чего она не поняла.
Когда Ранд спрыгнул с парапета, до его слуха донесся цокот копыт по мощенной камнем улице — кто-то шагом ехал к мосту. Все Девы мгновенно вскочили на ноги, закрыв лица вуалями и взяв луки на изготовку. Рука Ранда непроизвольно двинулась к поясу, но меча там не было. Айильцы и без того чувствовали себя неловко, когда на марше Ранд вез у своего седла такую непривычную для них вещь, поэтому он не видел необходимости еще больше оскорблять их обычаи, нося меч у пояса. Кроме того, лошадей немного, и идут они шагом.
Вскоре появились всадники, окруженные эскортом из пятидесяти айильцев. Верховых насчитывалось не больше двадцати, и они с унылым видом тяжело сидели в седлах. На большинстве всадников были шлемы с кованым околышем и кирасы, под которыми виднелись тайренские куртки с пышными полосатыми рукавами. Двое едущих впереди были в богато украшенных позолотой панцирях, над забралами шлемов покачивались большие белые плюмажи, а в прорезях рукавов блестели в лунном свете атласные вставки. С полдюжины воинов в хвосте процессии были ниже тайренцев и не столь крупного сложения, в темных куртках и шлемах, походивших на колокола, с вырезом для лица. У двоих из них за спиной крепились на коротких древках маленькие флажки, называемые кон. Такими флажками у кайриэнцев пользовались в бою офицеры — чтобы отличаться от простых солдат, — а также личные вассалы какого-нибудь могущественного лорда.
Заметив Ранда, тайренцы с плюмажами на шлемах ошеломленно уставились на него, изумленно переглянулись, потом слезли с лошадей и опустились перед ним на колени, зажав шлемы под мышкой. Они оказались молоды, немногим старше Ранда, оба с темными подстриженными бородками, остроконечными, по моде знати Тира. На их латах виднелись вмятины, позолота местами была оббита — они уже успели скрестить мечи с врагом. На окружающих айилок ни один и головы не повернул, лишь изредка бросали взгляд искоса — словно, если не обращать на Дев внимания, те пропадут. Девы опустили вуали, хотя с виду без колебаний готовы были проткнуть стоящих на коленях мужчин копьем или пронзить стрелой.
К тайренцам подошел Руарк и встал позади них, сопровождал вождя сероглазый айилец, помоложе и чуть выше его. Мангин принадлежал к Джиндо Таардад и был в числе тех, кто отправился к Тирской Твердыне. Джиндо и задержали всадников.
— Милорд Дракон, — вымолвил пухлый, розовощекий юный лорд, — сгори моя душа, но неужели они держат вас в плену? — Его спутник, которому, несмотря на щегольскую бородку, придавали простецкий облик фермера оттопыренные уши и нос картошкой, то и дело нервно смахивал падающие на лоб волосы. — Они сказали, что ведут нас к какому-то там Рассветному человеку. К Кар'а'карну. Что-то такое насчет вождей, если я еще помню, чему меня наставник учил. О, простите меня, милорд Дракон. Я — Эдорион из Дома Селорна, а это — Истин из Дома Андиама.
— Я — Тот-Кто-Пришел-с-Рассветом, — негромко сказал Ранд. — И Кар'а'карн. — Теперь он узнал их: молодые лорды, которые, пока он был в Твердыне, все время бражничали, играли в карты да за женщинами ухлестывали. У Истина от слов Ранда глаза чуть на лоб не полезли; Эдорион же несколько секунд, не меньше, выглядел потрясенным, потом медленно кивнул, словно его вдруг осенило и он уловил скрытый прежде смысл. — Встаньте. Кто ваши кайриэнские спутники? — Интересно поглядеть на кайриэнцев, которые не кинулись во все лопатки от Шайдо, да и от любого айильца. Но что касаемо этого, раз они прибыли вместе с Эдорионом и Истином, то могут стать первыми его сторонниками, которых он встретил в этой стране. Если, конечно, отцы этих двух благородных тирских отпрысков выполнили его приказы. — Пусть подойдут.
Поднимаясь, Истин удивленно заморгал, Эдорион же лишь чуть замешкался и, обернувшись, крикнул:
— Мересин! Дарикайн! Сюда! — Все равно что псов окликнул. Флажки кайриэнцев качнулись — они медленно спешились.
— Милорд Дракон… — Истин замялся, облизывая губы, словно от жажды. — Вы… послали айил против Кайриэна?
— Значит, они напали на столицу?
Руарк кивнул, а Мангин сказал:
— Если верить им, Кайриэн еще держится. Или еще держался три дня назад. — Не приходилось сомневаться, что, по его мнению, город давно пал. И менее всего Мангина волновала судьба столицы древоубийц.
— Я их не посылал, Истин, — сказал Ранд, когда к тирским лордам присоединились два кайриэнца. Они опустились на колени, сняли шлемы — это оказались молодые люди одного возраста с Эдорионом и Истином, волосы их были обриты на макушке и висках до ушей; темные глаза настороженно сверкали. — На столицу напали мои враги Шайдо. Я хочу спасти Кайриэн, если его еще можно спасти.
Ранду опять пришлось велеть встать, на сей раз кайриэнцам, с айильцамн он успел позабыть об обычаях по эту сторону Хребта Мира — обыкновении кланяться налево-направо да то и дело на колени бухаться. Ему пришлось также попросить представить их, но кайриэнцы назвались сами. Лейтенант, лорд Мересин из Дома Даганред, — его кон был испещрен вертикальными волнистыми линиями красного и белого цветов — и лейтенант, лорд Дарикайн из Дома Анналлин, кон которого целиком покрывали красные и черные квадратики. Странно, что они оказались лордами. Хотя лорды в Кайриэне возглавляли войска и командовали солдатами, они не брили себе головы и не поступали на военную службу. Или так было раньше — ныне, по-видимому, многое изменилось.
— Милорд Дракон! — Мересин чуть запнулся на этих словах. И он, и Дарикайн были светлокожими, стройными, с узкими лицами и длинными носами, но Мересин казался немного массивнее товарища. И, судя по виду, за последнее время они изрядно оголодали. Мересин торопливо, будто боясь, что его прервут, заговорил: — Милорд Дракон, Кайриэн продержится. Еще несколько дней, наверное, десять или двенадцать, но, если вы хотите спасти город, нужно спешить!
— Поэтому мы и отправились из города, — сказал Истин, пронзив Мересина мрачным взглядом. Оба кайриэнца ответили ему не менее угрюмыми взорами, но к недовольству и вызову в их глазах примешивалась покорность. Истин пятерней смахнул со лба густые волосы. — За подкреплением, милорд Дракон. Разослали во все стороны небольшие отряды. — Он поежился, несмотря на бисеринки пота на лбу, и голос его стал глухим и отстраненным: — Когда мы пустились в путь, нас было больше. Я видел, как упал Бэрен. Он так кричал — копье попало ему в живот. Больше он никогда не срежет колоду… Мне бы сейчас кружку крепкого бренди.
Эдорион, хмурясь, вертел в обтянутых латными перчатками руках свой шлем.
— Милорд Дракон, город, может, и продержится еще немного, но даже если эти айильцы станут сражаться с теми, то весь вопрос в том, успеете ли вы привести их вовремя. Лично я думаю, что десять-двенадцать дней — излишне оптимистический срок. По правде сказать, за подмогой я отправился лишь потому, что считал: погибнуть от копья куда лучше, чем попасть в их лапы живьем, когда они прорвутся за стены. Столица переполнена беженцами, удиравшими от айильцев. В городе не осталось ни одного голубя, ни одной собаки. Думаю, в скором времени там и крыс не останется. Единственно, что хорошо, — пока у стен этот Куладин, никто, похоже, и не думает зариться на Солнечный Трон. О нем уже никто не волнуется.
— На второй день он призвал нас сдаться Тому-Кто-Пришел-с-Рассветом, — вставил Дарикайн, за что удостоился от Эдориона строгого взгляда. Тот явно был недоволен, что его перебили.
— И Куладин устраивает себе потеху с пленниками, — сказал Истин. — Там, где из лука не дострелить, но со стен все видно. И откуда хорошо слышны вопли несчастных. Испепели Свет мою душу, но я не пойму, то ли он желает нашу волю сломить, то ли просто так забавляется. Время от времени они разрешают крестьянам бежать к городу, а потом расстреливают всех из луков, когда бедолаги считают, что вот-вот окажутся в безопасности. Если, конечно, Кайриэн можно назвать безопасным местом. Всего лишь крестьяне, но… — Он не договорил и нервно сглотнул, словно только сейчас вспомнил, как Ранд относится к «всего лишь крестьянам». Ранд просто смотрел на Истина, но тот будто съежился и едва слышно вновь забормотал о бренди.
Эдорион воспользовался возникшей паузой:
— Милорд Дракон, главное, что столица продержится до вашего прихода, если вы сумеете добраться до города побыстрее. Первый штурм мы отбили с трудом из-за того, что загорелась Слобода…
— Пламя чуть не перекинулось на город, — встрял Истин. Насколько помнил Ранд, дома в Слободе, которая представляла собой город вокруг стен Кайриэна, были в большинстве своем деревянными. — Не будь поблизости реки, пожар обернулся бы сущим бедствием.
Второй тайренец продолжил, едва дав договорить приятелю:
— …но лорд Мейлан хорошо спланировал оборону, и у кайриэнцев, похоже, на время сыскалось мужество. — Последние слова заставили нахмуриться Мересина и Дарикайна, но Эдорион то ли не заметил их сердитых взглядов, то ли сделал вид, что не заметил. — Если повезет, семь дней, самое большее восемь. Если вы сумеете… — Тяжелый вздох, и Эдорион будто весь сдулся. — Я не видел ни одной лошади, — заметил он словно про себя. — Айильцы верхом не ездят. А пешим маршем вам не привести людей вовремя.
— Сколько? — спросил Ранд у Руарка.
— Семь дней.
Мангин кивнул, а Истин рассмеялся:
— Сгори моя душа, да мы столько верхом сюда добирались! Если вы полагаете, будто способны за такой срок проделать тот же путь пешими, то, должно быть… — Почувствовав на себе взгляды айильцев, Истин откинул с лица прямые волосы. — В этом городишке есть бренди?
— Сейчас важно, не как быстро сумеем добраться мы, — тихо промолвил Ранд, — а как быстро успеете проделать обратный путь вы — если спешите нескольких своих людей и освободившихся лошадей возьмете заводными. Я хочу, чтобы Мейлан и Кайриэн знали: помощь идет. Но, кто бы ни отправился с этой вестью, нужно быть уверенным, что он будет держать язык за зубами, если его схватят Шайдо. Незачем Куладину знать больше того, что он сумеет узнать сам.
Истин побледнел — лицо у него стало светлее, чем у кайриэнцев.
Мересин и Дарикайн дружно упали на колени, схватили Ранда за руки и принялись их целовать. Он не отнимал рук, насколько хватило терпения. Один из советов Морейн, кстати, весьма здравый, заключался в том, чтобы не оскорблять людских обычаев, сколь бы странными или даже отталкивающими они ни казались — если только тебе не нужно до зарезу так поступить, но и в таком случае лучше дважды подумать.
— Мы пойдем, милорд Дракон, — еле слышно вымолвил Мересин. — Благодарю вас, милорд Дракон. Спасибо! Пред Светом клянусь, я скорее умру, чем скажу хоть слово — только отцу или Благородному Лорду Мейлану.
— Да пребудет с вами Благодать, милорд Дракон, — добавил второй кайриэнец. — Да пребудет с вами Благодать и да осияет вас вечно Свет! Я ваш, до самой смерти.
Ранд позволил и Мересину заявить о своей верности милорду Дракону до гроба, а потом решительно высвободил руки и велел обоим лейтенантам встать.
Ему не понравилось, как они смотрели на него. Эдорион окликнул их как своих гончих, но люди не должны так смотреть ни на кого — по-собачьи преданно, точно на милостивого хозяина.
Эдорион глубоко вдохнул, надув розовые щеки, потом медленно выпустил воздух:
— Полагаю, если выберусь из этой передряги живым, то могу и кое-что выиграть с этого. Милорд Дракон, заранее извините, если ненароком обижу, но не желаете ли заклад поставить? Пари — на тысячу золотых крон, что и в самом деле сумеете за семь дней обернуться?
Ранд обалдело уставился на Эдориона. Да он игрок под стать Мэту!
— У меня и сотни крон серебром не будет, не говоря уже о тысяче зо…
Тут вмешалась Сулин.
— У него есть заклад, тайренец, — твердо заявила она. — Пари принято, если ты поставишь десять тысяч чистоганом.
Эдорион рассмеялся:
— По рукам! И если проиграю, мне не жалко будет ни медяка! А вдруг я не доживу, чтобы выигрыш получить? Подумать страшно! Мересин, Дарикайн, идемте. — По-прежнему это звучало так, будто он собак к ноге подзывал. — Мы выступаем.
Ранд подождал, пока эти трое кланялись и пятились; когда они отошли подальше, к своим лошадям, он повернулся к седоволосой Деве:
— Что ты имела в виду? Откуда это у меня тысяча золотых крон? Я в жизни никогда в глаза не видел тысячу крон, не говоря уж о десяти тысячах!
Девы переглянулись, словно решив, что Ранд помешался. Точно так же переглянулись и Руарк с Мангином.
— Пятая часть сокровищ, которые были в Тирской Твердыне, принадлежит тем, кто захватил Твердыню, и они по праву получат ее, когда смогут забрать причитающуюся им долю. — Сулин говорила тоном, каким ребенку втолковывают простейшие факты повседневной жизни. — Тебе, как вождю и тому, кто командовал в битве, полагается десятая часть от той доли. Тир покорился тебе как вождю, поэтому по праву победителя одна десятая Тира тоже твоя. И ты говорил, что мы можем брать в этих странах пятую часть — ты ее назвал… э-э… налог. — Она запнулась на непривычном слове — налогов айильцы не знали. — Десятая часть этого — тоже твоя, как Кар'а'карна.
Ранд покачал головой. Во всех беседах с Авиендой ему и в голову не приходило спрашивать, имеет ли эта пресловутая пятая часть отношение к нему; он ведь не айилец. Кар'а'карн там или нет. Ему представлялось, что эти пятые доли его никак не касаются. Хорошо, пусть это не налог, но он может использовать эти деньги, как короли поступают с налогами. К несчастью, и о налогах, и о том, как с ними обращаться, Ранд имел крайне смутное представление. Пожалуй, надо у Морейн поинтересоваться — этот вопрос она упустила в своих поучениях. Возможно, сочтя его очевидной вещью, она решила, что он и без ее лекций это знает.
Вот Илэйн наверняка известно, на что идут налоги, и уж приятнее получить совет от нее, чем от Морейн. Жаль, он не знает, где она сейчас. Скорей всего, как и прежде, в Танчико — Эгвейн рассказывала Ранду немного, лишь неизменно передавала всякие добрые пожелания. Как бы ему хотелось усадить Илэйн и заставить объясниться по поводу тех двух писем. Нет, странные все-таки существа эти женщины, что Дева Копья, что Дочь-Наследница Андора. Не считая, быть может, Мин. Она хоть и посмеивалась над Рандом, но никогда не заставляла его думать, будто разговаривает с ним на каком-то чудном языке. Сейчас бы она смеяться не стала. Если он когда-нибудь теперь увидит Мин, то девушка на сотню миль убежит, лишь бы убраться подальше от Возрожденного Дракона.
Эдорион спешил своих людей, взял под уздцы одну из лошадей, а остальных связал за поводья, в том числе и коня Истина. Свою лошадь Эдорион явно приберегал для последнего рывка через боевые порядки Шайдо. Мересин и Дарикайн точно так же поступили со своими солдатами. Хотя это и означало, что у кайриэнцев будет всего по две запасные лошади на каждого, кажется, ни одному из них не пришло в голову взять какую-нибудь из лошадей тайренцев. Под звонкий цокот копыт трое всадников, сопровождаемые эскортом Джиндо, рысцой тронулись на запад.
Стараясь ни на кого не смотреть, Истин потихоньку начал двигаться к солдатам, которые обеспокоенно топтались в кольце айильцев у начала моста. Мангин поймал лорда за красно-полосатый рукав
— Погоди, мокроземец, ты нам расскажешь о ситуации в Кайриэне.
Вид у Истина сразу стал такой, словно он сейчас без сознания свалится.
— Уверен, он ответит на все ваши вопросы, если вы у него спросите, — отрывисто проговорил Ранд, особо подчеркнув последнее слово.
— Его только попросят ответить, — отозвался Руарк, беря тайренца за другую руку. Со стороны казалось, будто Руарк с Мангином держат на весу человека много ниже их ростом. — Предупредить защитников города — верное решение, Ранд ал'Тор, — продолжал Руарк, — но обязательно нужно выслать вперед разведчиков. Бегом они доберутся до Кайриэна одновременно с теми верховыми, а потом, на обратном пути, встретят нас и сообщат, как Куладин расположил Шайдо.
Ранд почувствовал на себе взоры Дев, но смотрел он на Руарка.
— Громоходцы? — предложил он.
— Ша'мад Конд, — согласился Руарк. Вождь с Мангином развернули Истина они и в самом деле держали его на весу — и двинулись к остальным солдатам.
— Попросить! — крикнул вслед вождям Ранд. — Он ваш союзник и верный мне человек!
Он не знал, относится ли последнее к Истину в полной мере — еще и об этом нужно спросить у Морейн. Кстати, Ранд был не вполне уверен, действительно ли Истин надежный союзник. Ведь отец его, Благородный Лорд Ториан, предостаточно интриговал против Ранда, тем не менее Ранд не допустит, чтобы обращение с Истином даже отдаленно походило на методы Куладина.
Руарк обернулся и кивнул.
— Ты всей душой радеешь о своих людях, Ранд ал'Тор. — Голос Сулин был ровен, как оструганная доска.
— Стараюсь, — ответил ей Ранд. На эту приманку его не поймают. Кто бы ни отправился на разведку к Шайдо, вернуться могут не все, вот в чем дело. Ну, пожалуй, сейчас можно и поесть. И поспать нужно.
До полуночи вряд ли больше двух часов осталось, а в эту пору года солнце по-прежнему восходит рано. Девы последовали за Рандом, настороженно приглядываясь к каждой тени, словно ожидая нападения. То и дело в лунных отсветах мелькали их проворные пальцы — Девы переговаривались на своем языке жестов. Но, казалось, Айил ожидали нападения всегда, в любую минуту.
Глава 31
ДАЛЕКИЕ СНЕГА
Улицы Эйанрода шли прямо и пересекались под прямыми углами, кое-где они прорезали холмы, образовывая аккуратные террасы, выложенные камнем. Крытые шифером каменные дома выглядели угловатыми, словно бы целиком состояли из одних вертикальных линий. Эйанрод не пал перед Куладином; когда здесь пронеслись Шайдо, в городе уже не было жителей. Тем не менее очень многие дома превратились в пустые, разрушенные скорлупки с обугленными балками, в том числе и большая часть обширных трехэтажных зданий из мрамора, украшенных балкончиками, — они, по словам Морейн, принадлежали купцам. На улицах валялись обломки домашней утвари, обрывки одежды, черепки битой посуды, осколки оконного стекла, среди прочего мусора на глаза попадались то сапог, то игрушки, то разные инструменты.
Пожары свирепствовали в городке не раз, это Ранд мог определить и сам: по состоянию почерневших стропил и по тому, что в одних местах запах гари был сильнее, в других слабее. Но Лан, оглядев пожарища, мог расчертить карту прошедших здесь боев — город не раз переходил из рук в руки. Вероятнее всего, его захватывали и отбивали разные Дома, оспаривающие Солнечный Трон, хотя, судя по облику улиц, последними Эйанрод захватили разбойники. По Кайриэну бродило слишком много банд, не подчинявшихся никому и сохранявших верность лишь одному властелину — золоту.
К купеческому особняку Ранд и направлялся — на большей из двух городских площадей над безмолвствующим фонтаном с круглой пыльной чашей высились три просторных этажа серого мрамора, с тяжелыми балконами и широкими ступенями, обрамленными толстыми прямоугольными каменными перилами. Ранду не хотелось упускать нежданно выпавший шанс поспать на настоящей кровати, и он лишь надеялся, что Авиенда предпочтет остаться в палатке. Чья это будет палатка, его или Хранительниц Мудрости, Ранда мало волновало лишь бы не слышать ее дыхания в нескольких шагах от себя, тщетно стараясь уснуть. В последнее время Ранду начало мерещиться, что он слышит биение ее сердца — даже когда саидин не касается! Но на тот случай, если девушка не усидит в палатке, он предпринял кое-какие меры предосторожности.
Девы остановились у ступеней, обежали здание, окружив его часовыми. Ранд опасался, что они назовут дом Кровом Дев, пусть и на одну ночь, поэтому, выбрав его для себя из тех немногих строений, где имелась крыша и уцелела большая часть окон, он сказал Сулин, что объявляет этот особняк Кровом Братьев Винного Ручья. Тот, кто не пил из Винного Ручья, что в Эмондовом Луге, не имеет права войти. Сулин окинула Ранда взглядом, ясно дав понять, что разгадала его задумку, но ни одна из Дев не последовала за ним в широкие двери, будто целиком состоявшие из узких вертикальных панелей.
Внутри, в больших комнатах, было пусто, хотя в просторной прихожей, где высокий оштукатуренный потолок был отделан строгим узором в виде простых квадратов, гай'шайн расстелили для себя одеяла. Даже если б Ранд и захотел, удержать гай'шайн за порогом было выше его сил — точно так же, как он не мог избавиться от Морейн, если она еще не спит и, неровен час, заявится к нему. Сколь бы строго Ранд ни приказывал не тревожить себя, Айз Седай всегда изыскивала повод, чтобы Девы пропустили ее к нему, а оставляла его исключительно после недвусмысленного распоряжения уйти.
Ранд еще и дверь не закрыл, как, приветствуя его, встали гай'шайн гибкие мужчины и стройные женщины. Спать они не лягут, пока не уснет он, и даже потом будут по очереди бодрствовать, на случай, если Ранду ночью что-то понадобится. Он пытался приказывать им не делать так, но велеть гай'шайн не служить, как того требует обычай, все равно что пинать тюк с шерстью — как сильно ни пинай, нога утопает в податливом нутре, и больше ничего. Ранд махнул им рукой и стал подниматься по мраморным ступеням. Гай'шайн подобрали в брошенном городке кой-какую мебель, даже отыскали где-то кровать и пару пуховых перин, и Ранд предвкушал, как сейчас умоется, а потом…
Открыв дверь в спальню, Ранд остолбенел. Вовсе не в палатке решила ночевать Авиенда. Она стояла возле умывальника с разномастными облупленными тазиком и кувшином, сжимая в одной руке мочалку, а в другой брусок желтого мыла. Одежды на девушке не было. Авиенда казалась ошеломленной явно не меньше Ранда — она тоже замерла на месте.
— Я… — Девушка судорожно сглотнула, не отводя больших зеленых глаз от лица Ранда. — У меня не получилось устроить парильню в этом… городе, поэтому я собралась испробовать ваш способ… — Авиенда вся состояла из упругих мускулов, плавных изгибов и мягких выпуклостей; тело ее влажно блестело. Ранд не предполагал, что у нее такие длинные ноги. — Я думала, ты дольше пробудешь на мосту. Я… — Голос девушки чуть не сорвался на крик, глаза панически расширились. — Я не нарочно! Я не подстраивала, чтоб ты увидел меня! Мне нужно быть подальше от тебя. Как можно дальше! Я должна!
Неожиданно возле девушки возникла мерцающая вертикальная линия. Она расширилась и словно раскатилась в створ ворот. В открывшийся проем в комнату ударил порыв ледяного ветра, несущего с собой завесу плотного снегопада.
— Как можно дальше от тебя! — завопила Авиенда и одним прыжком сиганула в бушующую метель.
Ворота тотчас же начали сужаться, сворачиваться, но, не осознавая этого, Ранд направил Силу и заблокировал их — они успели уже уменьшиться вдвое. Он не понял, что именно сделал и как, но был уверен: это ворота для Перемещения, о котором ему рассказывал Асмодиан, но которому не мог научить. Раздумывать было некогда. Куда бы ни убежала Авиенда, отправилась она голой прямиком в снежный буран. Ранд затянул, скрепил сплетенные потоки, сорвал с кровати одеяла и швырнул их к одежде девушки на ее тюфячок, сгреб в охапку одеяла, одежду и ковры — сколько сумел — и нырнул в проем, отстав от Авиенды на считанные секунды.
В ночном воздухе кружились белые хлопья, стонал и выл ледяной ветер. Даже в коконе Пустоты Ранд ощутил, что дрожит всем телом. Мельком он различил во мраке какие-то разбросанные там и сям очертания и решил, что это деревья. Никаких запахов он не чуял, только холодный воздух. Впереди что-то двигалось, фигуру скрадывали темнота и буран — он бы и не заметил ее, но в Пустоте глаза его обретали большую зоркость. Авиенда, бегущая во всю мочь. Ранд, прижимая к груди толстый узел, затопал следом за ней, по колено проваливаясь в снег.
— Авиенда! Стой! — Он боялся, что крик его отнесет воющий ветер, но девушка услышала его оклик. И припустила еще пуще. Превозмогая себя, Ранд поднажал, оступаясь и увязая сапогами в снегу, который становился все глубже. Следы босых ног Авиенды быстро заметало снегом. Если он потеряет ее из виду в этаком…
— Стой, ты, дура! Убить себя хочешь? — Его голос точно подстегивал ее, и девушка неслась изо всех сил.
С мрачной решимостью Ранд зло подгонял и подгонял себя, он пошатывался и чуть не падал — ветер и снежные заряды сбивали с ног. Юноша спотыкался о сугробы, налетал сослепу на деревья. Нельзя отрывать взгляда от Авиенды. Надо лишь благодарить судьбу, что деревья в этом лесу — или что это такое? — редкие.
В Пустоте проносились мысли, идеи, предположения и тут же отбрасывались. Попытаться успокоить буран — а в результате, возможно, превратить воздух в лед. Оградиться от снегопада щитом Воздуха — а что делать с сугробами под ногами? Можно Огнем растопить для себя тропинку — и брести потом вместо снега по грязной жиже. Если только не…
Ранд направил, и снег перед ним растаял полосой в спан шириной. И эта полоса побежала вместе с ним. Заклубился пар, падающий снег теперь исчезал, не долетая фута до песчаной почвы. Жар земли Ранд ощущал и через подошвы сапог. Тело до самых лодыжек содрогалось от пронизывающего до костей мороза, а ступни вспотели, обжигаемые раскалившейся землей. Но теперь Ранд нагонял беглянку. Еще пяток минут и…
Вдруг расплывчатая фигура, за которой он бежал, исчезла, словно девушка провалилась в яму.
Не отрывая взора от того места, где видел ее в последний раз, Ранд изо всех сил рванул вперед. Внезапно он зашлепал по щиколотку в ледяном потоке, потом вода поднялась еще выше. Растаявший снег открывал взору все больше воды, а впереди медленно отступала кромка льда. Пар над черной водой не поднимался. Широкий ручей или река — слишком большой поток, чтобы та малость Силы, которую он направлял, хоть на волосок согрела быстротечный поток. Должно быть, Авиенда выбежала на лед и провалилась, но он не спасет девушку, если пойдет напролом. Преисполненный саидин, Ранд едва замечал холод, но зубы неудержимо стучали.