Осиротил он старую могилу,
Взяв у отца цветок его? С тобой
Пусть вместе бы убит я был». Он кончил
И хочет встать, но тело, точно плющ,
Которым лавр опутан, прирастает
К нетронутой одежде, — и борьба
Тут началась ужасная: он хочет
Подняться на колени, а мертвец
Его к себе влечет. Усилья ж только
У старца клочья мяса отдирают…
Попытки все слабее, гаснет царь
И испускает дух, не властен больше
Сопротивляться муке. Так они
Там и лежат — старик и дочь, — бездушны
И вместе, — слез желанная юдоль.
А о тебе что я скажу? Сама
Познаешь ты весь ужас дерзновенья…
Да, наша жизнь лишь тень; не в первый раз
Я в этом убеждаюсь. Не боюсь
Добавить я еще, что, кто считает
Иль мудрецом себя, или глубоко
Проникшим тайну жизни, заслужил
Название безумца. Счастлив смертный
Не может быть. Когда к нему плывет
Богатство — он удачник, но и только…
(Уходит.)
Хор
Да, много зол, заслуженных, увы!
Бог наложил сегодня на Ясона…
Ты ж, бедная Креонта дочь, тебя
Жалеем мы: тебе Ясонов брак
Аидовы ворота отверзает…
Медея
Так… решено, подруги… Я сейчас
Прикончу их и уберусь отсюда,
Иначе сделает другая и моей
Враждебнее рука, но то же; жребий
Им умереть теперь. Пускай же мать
Сама его и выполнит. Ты, сердце,
Вооружись! Зачем мы медлим? Трус
Пред ужасом один лишь неизбежным
Еще стоит в раздумье. Ты, рука
Злосчастная, за нож берись… Медея,
Вот тот барьер, откуда ты начнешь
Печальный бег сейчас. О, не давай
Себя сломить воспоминаньям, мукой
И негой полным; на сегодня ты
Не мать им, нет, но завтра сердце плачем
Насытишь ты. Ты убиваешь их
И любишь. О, как я несчастна, жены!
(Быстро уходит.)
СТАСИМ ПЯТЫЙ
Хор
Строфа 1
О! Земля, ты светлый луч,
От Гелия идущий, о, глядите,
Глядите на злодейку,
Пока рука ее не пролила
Крови детей…
О Солнце, не давай,
Чтоб на землю кровь бога
Текла из-под руки,
Подвластной смерти;
Ты, Зевса свет, гони
Эринию из этого чертога,
Которой мысли
Наполнил демон мести
Кровавыми парами.
Антистрофа 1
Напрасно ты из-за детей
Страдала и напрасно их рождала.
Те синие утесы,
Как сторожей суровых миновав,
Медея, мать
Несчастная, с душой,
Давимой гневом тяжким,
Зачем влачишься ты
К убийству снова,
Едва одно свершив?
Безумная! О, горе смертным,
Покрытым кровью,
К богам она взывает,
И боги щедро платят…
Хор
Строфа 2
Голоса детей… Послушай,
О преступная! О, злой
И жены ужасный жребий!
Один детский голос
Ай-ай… о, как от матери спасусь?
Другой
Не знаю, милый… Гибнем…
Мы погибли…
Хор
Поспешим на помощь, сестры;
В дом иду я.
Детские голоса
Скорее, ради бога, — нас убьют…
Железные сейчас сожмут нас сети.
Хор
Ты из камня иль железа,
Что свое, жена, рожденье,
Плод любимый убиваешь?
Антистрофа 2
Мне одну хранила память,
Что детей любила, мать,
И сама же их убила…
Она в безумии божественном, когда
Ее скитаться осудила Гера.[135]
Волны моря смыли только
Пятна крови,
Она ж, с утеса в море соступив,
Двух сыновей теперь могилу делит.
Ужас, ужас ты предельный!
Сколько зерен злодеянья
В ложе мук таится женских…
ЭКСОД
Входит Ясон.
Ясон
Вы, жены, здесь уже давно, не так ли?
Злодейка где ж? В чертоге заперлась?
Или в бегах Медея? Только ад
Иль неба высь да крылья птицы разве
Ее спасти могли бы. За тиранов
Она иначе роду их ответит.
Иль, может быть, убив царя земли,
Она себя считает безопасной,
Коли ушла отсюда?.. Но о ней
Я думаю не столько, как о детях:
Ее казнить всегда найдутся руки.
Детей бы лишь спасти, и как бы им
Креонтова родня за материнский
Не мстила грех — вот я чего боюсь.
Корифей
О ты, Ясон, еще не знаешь бедствий
Последнего предела; не звучат
Они еще в твоих словах, несчастный.
Ясон
Так где же он? Иль очередь за мной?
Корифей
Детей твоих, детей их мать убила.
Ясон
Что говоришь? О, смерть, о, злая смерть!
Корифей
Их больше нет, их больше нет на свете.
Ясон
Убила где ж, при вас или в дому?
Корифей
Вели открыть ворота — сам увидишь.
Ясон
Гей! Вы! Долой запоры, с косяков
Срывайте двери — два несчастья видеть
Хочу я, двух убитых и злодейку.
Появляется колесница, запряженная драконами.
В ней Медея с телами детей.
Медея
Не надо дверь ломать, чтобы найти
Убитых и виновницу убийства — Меня.
Не трать же сил и, если я
Тебе нужна, — скажи, чего ты хочешь.
А в руки я тебе не дамся, нет:
От вражьих рук защитой — колесница,
Что Гелий мне послал, отец отца.
Ясон
О, язва! Нет богам, и мне, и всем,
Всем людям нет Медеи ненавистней,
Которая рожденью своему
Дыханье перервать ножом дерзнула
И умереть бездетным мне велит…
И ты еще на солнце и на землю
Решаешься глядеть, глаза свои
Насытивши безбожным дерзновеньем.
О, сгибни ж ты. Прозрел я наконец.
Один слепой мог брать тебя в Элладу
И в свой чертог от варваров… Увы!
Ты предала отца и землю ту,
Которая тебя взрастила, язва!..
Ты демон тот была, которым боги
В меня ударили… Чтобы попасть
На наш корабль украшенный, ты брата
Зарезала у алтаря. То был
Твой первый шаг. Ты стала мне женой
И принесла детей, и ты же их,
По злобе на соперницу, убила.
Во всей Элладе нет подобных жен,
И между тем я отдал предпочтенье
Тебе пред всеми женами, и вот
Несчастлив я и разорен… Ты львица,
А не жена, и если сердце есть
У Скиллы,[136]так она тебя добрее.
Но что тебе укоры? Мириады
Их будь меж уст, для дерзости твоей
Они — ничто. Сгинь с глаз моих, убийца
Детей бесстыжая! Оставь меня стонать.
Женой не насладился и детей,
Рожденных мной, взлелеянных, увы,
Не обниму живыми! Все погибло.
Медея
Я многое сказала бы тебе
В ответ на это. Но Кронид-отец
Все знает, что я вынесла и что
Я сделала. Тебе же не придется,
Нам опозорив ложе, услаждать
Себе, Ясон, существованье, чтобы
Смеялись над Медеей. Ни твоя
Царевна, ни отец, ее вручавший,
Изгнать меня, как видишь, не могли.
Ты можешь звать меня как хочешь: львицей
Иль Скиллою Тирренской; твоего
Коснулась сердца я, и знаю — больно…
Ясон
И своего. Тем самым — двух сердец.
Медея
Легка мне боль, коль ею смех твой прерван.
Ясон
О дети, вы злодейкой рождены.
Медея
И вас сгубил недуг отцовский, дети!
Ясон
Моя рука не убивала их.
Медея
Но грех убил и новый брак, невинных.
Ясон
Из ревности малюток заколоть…
Медея
Ты думаешь, — для женщин это мало?
Ясон
Не женщина, змея ты, хуже змей…
Медея
И все ж их нет, — и оттого ты страждешь.
Ясон
Нет, есть они, и матери грозят…
Медея
Виновника несчастий знают боги…
Ясон
И колдовство проклятое твое.
Медея
Ты можешь ненавидеть. Только молча…
Ясон
Не слушая. Иль долго разойтись?..
Медея
О, я давно горю желаньем этим…
Ясон
Дай мне детей, оплакав, схоронить…
Медея
О нет! Моя рука их похоронит.
В священную я рощу унесу[137]
Малюток, Геры Высей, и никто
Там вражеской десницей их могилы
Не осквернит… В Сизифовой же мы
Земле обряд и праздник установим,
Чтоб искупить невинную их кровь…
Я ухожу в пределы Эрехтея…[138]
И с сыном Пандиона разделю,
С Эгеем, кров его. Тебе ж осталось
Злодейскую запечатлеть свою
Такой же смертью жизнь, а брака видел
Ты горького исход уже, Ясон…
Ясон
О, пусть
За детские жизни казнит
Тебя Эриния кровавая и Правда!
Медея
Кто слышит тебя из богов,
Ты, клятвопреступник, — кто слышит?
Ясон
Увы! Увы! Детоубийца!
Медея
В чертог воротись. Хоронить
Ступай молодую жену.
Ясон
О дети, о двое детей,
От вас ухожу я.
Медея
Не плачь еще: рано —
Ты старость оплачешь.
Ясон
Любимые дети!
Медея
Для матери, не для тебя.
Ясон
Убийце… нет!
Медея
Да, и тебе на горе…
Ясон
О, как горю я
К устам прижаться,
К устам их детским.
Медея
Ты оттолкнул их…
Теперь и ласки
И поцелуи…
Ясон
О, ради богов…
О, дай мне
Их нежное тело
Обнять… только тронуть.
Медея
Ты просишь напрасно.
Колесница с Медеей исчезает.
Ясон
Зевс, о, ты слышишь ли,
Как эта львица,
Грязная эта убийца,
Что она с нами
Делает; видишь ли?
Свидетелем будь нам,
Что, сколько я мог
И слез у меня
Сколько хватало,
Я умолял ее,
Она ж, убив их,
Нас оттолкнула;
Рукой не дала мне
До них коснуться,
Похоронить их…
О, для того ль,
Дети, рождал вас
Я, чтоб оставить,
Мертвых, убийце?
Хор
(покидая орхестру вслед за Ясоном)
На Олимпе готовит нам многое Зевс;
Против чаянья, многое боги дают:
Не сбывается то, что ты верным считал,
И нежданному боги находят пути;
Таково пережитое нами.
ИППОЛИТ
ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА
Афродита.
Ипполит.
Охотники.
Старик слуга.
Кормилица.
Федра.
Тесей.
Вестник.
Артемида.
Хор трезенских женщин.
Афродита на гусыне. Роспись чаши. V век до н. э. Лондон. Британский музей
Действие происходит в Трезене перед дворцом.
ПРОЛОГ
Афродита
(появляясь в вышине)
Полна земля молвой о нас, и ярок
И в небесах Киприды[139]дивной блеск,
И сколько есть людей под солнцем дальним
От Понта до Атлантовых пределов,[140]
Того, кто власть мою приемлет кротко,
Лелею я, но если предо мной
Гордиться кто задумает, тот гибнет.
Таков уж род бессмертных, — что дары
Из смертных рук сердцам отрадны нашим.
И правду слов я скоро здесь явлю.
Из всех один меня в Трезене этом
Тесеев сын, надменный Ипполит,
Могучею рожденный Амазонкой
И благостным Нитфеем[141]воспоен,
Последнею расславил в сонмах дивных.
Он радостей и уз любви бежит,
А меж богов сестры милее Феба
И Зевсовой нет дочери ему…
И с чистою среди зеленой чащи
Не знает он разлуки. Своры он
По зверю там гоняет с нею рядом,
Сообществом божественным почтен…
Нет зависти во мне: какое дело
Мне до того? Но в чем передо мной
Он погрешил, за то гордец ответит
Сегодня же… Нависла и давно
Лишь мига ждет, чтоб оборваться, кара.
Когда чертог покинул он Питфея,
Чтоб Элевсина таинства узреть,[142]
Священный град Афины посетил,
Там юношу увидела жена
Его отца, блистающая родом;
И чарами Эрота сердце в ней
В тот миг зажглось моей державной волей,
И ранее, чем уезжать сюда,
Влюбленная, она скалу Паллады
С той стороны, что смотрит на Трезен,
Святилищем украсила Киприды,
И храм ее тоскующей любви
Так и прослыл «святыней Ипполита».
Когда ж Тесей, чтобы себя омыть
От пролитой им крови Паллаптидов,
В изгнание из Аттики с женой
Сюда, в Трезен, свой парус направляет
На целый год — несчастная, мечты
Безумные со стонами мешая,
Здесь от Эрота жала сохнуть стала.
Она молчит. Из челяди никто
О тайне и не знает. Только страсти
Не суждено угаснуть без следа:
Отцу о ней я расскажу, Тесею,
И будет нам враждебный Ипполит
Убит его проклятьем. Царь глубинный,
Не даром же Тесею Посейдон[143]
Три посулил желания исполнить.
Прославлена — но все-таки умрет
И Федра. Пусть! Мне лучше, чтобы Федра
Погибла, чем, виновных поразив,
Мне сердца, месть лаская, не насытить.
Но вот и он, вот Ипполит, Тесея
Надменный сын… Покинув лов тяжелый,
Сюда идет — я ухожу… Пора…
С какою он большой, веселой свитой.
Как ярко гимн их
Девственной звучит,
Богине их отраден, Артемиде:
Не чует он, что Адовы врата
Уж для него открыты и что солнца
Последнего он пьет теперь лучи…
(Исчезает.)
Входит Ипполит с охотниками. Навстречу им — старик слуга.
Ипполит
О, восславьте гимном, други,
Золотую Дия дочь,[144]
Артемиду, нашу радость!
Охотники
(к статуе)
Дева-владычица,
Радуйся, сильная
Зевсова дочь!
Чада Латоны[145] нет
В мире прекраснее.
О, Артемида, нам
Нет и милей тебя:
В златом украшенных
Залах отца богов
Сколько чарующих,
Сколько небесных дев!
Ты между них одна
Девственно чистая.
Солнца отраднее
Ты, Артемида, нам.
Ипполит
Прими венок, царица: в заповедном
Лугу, цветы срывая, для тебя
Я вил его… На этот луг не смеет
Гнать коз пастух, и не касался серп
Там нежных трав. Там только пчел весною
Кружится рой средь девственной травы.
Его росой поит сама Стыдливость.
И лишь тому, кто не в ученья муках,
А от природы чистоту обрел,
Срывать цветы дано рукою вольной:
Для душ порочных не цветут они.
Но, милая царица, для твоих
Волос златисто-белых их свивала
Среди людей безгрешная рука.
Одним горжусь я даром — быть с тобою,
Дыханьем уст с тобой меняться звучным
И голосу внимать, лица не видя…
О, если бы, как начинаю путь
И обогнув мету, все быть с тобою…
Старик слуга
Царь!.. Для меня лишь боги господа…
Готов ли ты принять совет во благо?
Ипполит
Конечно, да. Иль мудрости, старик,
Иначе мы сберечь могли бы славу?
Старик
Ты знаешь ли, что общий есть закон?
Ипполит
Какой закон? К чему ты речи клонишь?
Старик
Кто сух душой надменной, нам не мил.
Ипполит
Ты прав, старик: надменный ненавистен.
Старик
Лишь ласковый имеет дар пленять.
Ипполит
Он без труда друзей приобретает.
Старик
Не то же ли среди богов, что здесь?..
Ипполит
Раз их закон мы, смертные, приемлем…
Старик
С богинею зачем же ты так горд?
Ипполит
С какой? Смотри — уста на грех наводят.
Старик
С Кипридою, хранящей твой порог.
Ипполит
Я чту ее, но издали, как чистый.
Старик
Особенно все люди чтут ее.
Ипполит
Бог, дивный лишь во мраке, мне не мил.
Старик
Дитя, воздай богам, что боги любят.
Ипполит
Кому один, кому другой милее
И из богов, и меж людей, старик.
Старик
Умен ты, да… Дай бог, чтоб был и счастлив.
Ипполит
(к охотникам)
Свободны вы, товарищи! В дому
Нам полный стол отраден после ловли,
Подумайте ж о пище — а потом
Вы кобылиц почистите. Вкусивши
Отрадных яств, — я их запрячь велю,
Ристалищу свободно отдаваясь.
(К старику.)
Вам много радостей, старик, с Кипридой!
Ипполит и охотники уходят.
Старик
(перед статуей Афродиты)
Нет, с юных мы примера брать не будем,
Коль мыслят так. Но рабские уста
С молитвою к тебе я обращаю,
Владычица Киприда. Снизойди
Ты к юности с ее кичливым сердцем
И дерзкие слова ее забудь:
Нас не на то ль вы, боги, и мудрее?
(Уходит.)
ПАРОД
На орхестру вступает хор трезонских женщин.
Хор
Строфа 1
Холодна, и чиста, и светла
От волны океана скала,
Там поток, убегая с вершины,
И купает и поит кувшины.
Там сверкавшие покровы
Раным-рано дева мыла,
На хребет скалы суровой,
Что лучами опалило
Колесницы дня багровой,
Расстилая, их сушила:
О царице вестью новой
Нас она остановила.
Антистрофа 1
Ложу скорби судьбой отдана,
Больше солнца не видит она,
И ланиты с косой золотою
За кисейною прячет фатою.
Третий день уж наступает,
Но губам еще царица
Не дала и раствориться.
От Деметры[146]дивной брашна,[147]
Все неведомой томится
Мукой бедная, и страшный,
Все Аид ей, верно, снится.
Строфа 2
Что нам думать? Уж не Пана ль
Гнев тебя безумит,[148]Федра?
Иль Гекаты? Иль священных
Корибантов?[149] Иль самой
Матери, царицы гор?
Мнится, верней: Артемиду,
Лова владычицу, жертвой
Ты обошла нерадиво:
Властвует над побережьем,
И над пучинами моря,
И над землею она.
Антистрофа 2
Иль владыку Эрехтидов,
Благородного супруга,
Тайная в твоих хоромах
Связь пленила — и ему
Стала неугодна ты?
Иль из родимого Крита[150]
В гавань, что гаваней прочих
Гостеприимнее, прибыл
Вестник с посланием грустным,
И приковала царицу
Злая кручина к одру?
Эпод
Жребий несчастный жен,
Разве он тайна мне?
Немощи робкие, сколько таится в них
Мрака душевного.
Сколько безумия —
Носят, как мать дитя…
Этот порыв
Прихоти немощной в сердце и мне проник.
Но к Артемиде, деве небесной,
Стрелы носящей, я,
В родах хранящей, я
Громко взывала. И
Артемида мне между бессмертными
Всех и теперь милей.
ЭПИСОДИЙ ПЕРВЫЙ
Из дворца на низком ложе выносят полулежащую Федру. С ней старая кормилица и служанки.
Корифей
Вот старая няня…
За ней из дворца несут сюда ложе царицы.
Какая бледная! Как извелась,
Как тень бровей ее растет, темнея!
О, что с ней?..
Любовью тревожной полна я.
Кормилица
О, слабость людская, о, злые недуги!
Что делать я буду? Чего мне не делать, скажите?
(К Федре.)
И светлое солнце, и чистое небо,
Дитя, над твоею недужной постелью…
Ты воли просила:
«На воздух несите», — рабыням твердила.
Минута, — и спальня нам будет милее.
Желанья что волны. Что тень твоя радость.
Что есть — надоело, не мило, а если
Чего мы не видим, душа загорелась:
Скорее, скорее. Ей лучше ль уж, право,
Больною лежать, чем ходить за больной?
Там тело страдает, а тут и душа
Твоя изболеет, и руки устанут…
Да, жизнь человека лишь мука сплошная,
Где цепи мы носим трудов и болезней.
Но быть же не может, чтоб нечто милее,
Чем путь этот скучный, за облаком темным
Для нас не таилось. И если мерцанья
Мятежного ищем душой на земле мы,
Так только затем, что иной не причастим
Мы жизни, и глаз человека не властен
Подземные тени рассеять лучами,
Что лживые сказки душою играют.
Федра
Подняться хочу я… Поднять с изголовья
Мне голову дайте… Нет силы… Все тело
Мое разломило… За белые руки
Возьмите меня вы, за слабые руки.
Долой покрывало! Мне тяжко, рабыни…
Пусть волосы льются и плечи оденут…
Кормилица
Немного терпенья, дитя, не мечись
Так дико… Собою владей, и недуг
Тебе покорится. Ты только подумай:
Ведь ты ж человек — обреченный страданью.
Федра
Мне ключ бы гремучий, студеный и чистый:
Воды бы оттуда напиться… я после
В развесистой куще б улечься хотела,
Среди тополей и на зелени нежной.
Кормилица
Опомнись, опомнись.
Не стыдно ль желанья такие безумно
Кидать при народе…
Федра
Оставьте… Туда я… Я в горы хочу,
Где ели темней. Где хищные своры
За ланью пятнистой гоняются жадно.
О, ради богов…
Когда бы могла я живить ее свистом,
О, если бы дротик к ланите под сенью
Волос золотистых приблизить могла я…
Кормилица
Уж это откуда желанье, не знаю…
По зверю охота — твоя ли забота?
А если воды ключевой захотелось,
Ходить недалёко — источник у дома,
И пей себе, сколько душа твоя просит…
Федра
Туда, Артемида, царица приморья,
Где кони песчаные отмели топчут!
О, если б туда мне, в урочища девы,
И мне четверню бы венетскую в мыле.
Кормилица
Чего еще просит? Безумные речи!
То в горы, по чаще лесистой с охотой
За ланью гоняться… то ей на прибрежье
Подай колесницу… Гадателя надо,
Чтоб бога нам назвал, которому в мысли
Пришло твой рассудок с дороги обычной
Увлечь в эти дебри. Здесь вещего надо.
Федра
Несчастная! Что я? Что сделала я?
Где разум? Где стыд мой? Увы мне! Проклятье!
Злой демон меня поразил… Вне себя я
Была… бесновалась… Увы мне! Увы!
Покрой меня, няня, родная, покрой…
Мне стыдно безумных речей…
О, спрячь меня! Слез не удержишь… бегут.
И щеки горят от стыда… возвращаться
К сознанью так больно, что, кажется, лучше,
Когда б умереть я могла, не проснувшись.
Кормилица
Закрыла… Чего уж? Самой-то в могиле
Скорей бы землею покрыться. Судьба ведь
За долгие годы чему не научит…
Не надо, чтоб люди так сильно друг друга
Любили. Пусть узы свободнее будут,
Чтоб можно их было стянуть и ослабить,
А так вот, как я эту Федру люблю,
Любить — это тяжкое бремя. На сердце
Одно, да заботы, да страхи двойные.
Вот подлинно — где ты уж слишком усерден,
Там много ошибок да мало утехи…
Всегда я скажу: ты излишнего бойся,
Все в меру — и мудрые скажут: все в меру.
Корифей
Ты старая и верная раба,
Вспоившая царицу.
Видим, горе
Какое-то у Федры, но понять,
Какой недуг у ней, — не понимаем.
Душа горит твоих послушать слов.