Я посетил императора Тевтонии Карла Пятого, британского короля, Папу Римского, турецкого султана, даже правителя Джиннистана Великого Могола и столько королей и герцогов, что их и перечесть нельзя. «Ради счастья людей!» - умоляюще твердил я, и совал им всем под аристократический нос очередные чертежи. Они важно кивали головами, удивлялись, восхищались моими изобретениями. А заканчивалось все одинаково! Все эти правители и их прихвостни просили у меня пороха и оружия. Невиданного, способного разом повергнуть в прах целое войско! Просили меня построить властью моего технического таланта дворцы и замки, подарить им чудесных механических коней и соколов. Королевы и герцогини требовали, чтобы я создавал хитро запирающиеся ларцыдля их драгоценностей и самые причудливые заводные игрушки, чтобы им было чем развлечься в череде бесконечных придворных интриг. А под конец каждый из них шептал: «Убей моего врага!»
Маэстро устало провел рукой по лицу:
- Едва я начинал говорить о своих великих замыслах, как мои собеседники становились глухи и немы. Все мое красноречие не могло тронуть их сердца!
А потом… Мной заинтересовалась Святая Инквизиция.
Эдгардо мрачно усмехнулся:
- Вы, наверно, слышали про послание Папы Римского к почтенной пастве? «Господь велел нам в поте лица своего добывать свой хлеб. И даровал нам для этого две руки. Так что грех – использовать третью, механическую, чтобы облегчить свой труд. Всякий, кто будет заподозрен в применении богомерзких технических изобретений, приравнивается к еретику! И подлежит заслуженному наказанию, вплоть от отлучения от Святой Церкви». Вот так мне пришлось бежать из Рима, бросив разъяренной толпе фанатиков свою лабораторию. Где еще можно было скрыться от «святых отцов»? Только в Серениссиме, городе, где всегда сквозь пальцы смотрели на жуликов, контрабандистов и иных нарушителей закона. Я поселился здесь и с тех пор живу тем, что выполняю дурацкие заказы, окончательно погрязшей в разгуле местной аристократии. Вот на что уходит моя долгая бессмысленная жизнь!
Маэстро махнул рукой и залпом выпил стакан вина. Рикардо сочувственно вздохнул, а я смотрела на измученного своими мыслями мастера во все глаза. Его слова так напомнили мне сетования несчастного Юлиуса!
- Все это, конечно, весьма печально - задумчиво сказал Рикардо. – И мы, поверьте, искренне разделяем вашу грусть, Эдгардо. Но вы сейчас не сказали самого главного! Каким образом ваши тайные рукописи, то есть труды Леонардо, попали к этому самому эль Драко?
Кристофоло невесело кивнул.
- Вот это как раз и есть самая мрачная страница моей истории. Когда я прибыл в Серениссиму, то, по своему обыкновению, обратился к самой просвещенной, как мне казалось, части местной аристократии. К моему удивлению и радости, нашелся один синьор, который согласился выслушать меня. Это и был злополучный Грациано эль Драко. Он искусно притворился, что, действительно, интересуется моими изобретениями. И даже согласился дать мне денег на создание, к примеру, той же самоходной повозки. Я расслабился и поверил ему. Настолько, что показал ему тщательно спрятанные в тайнике моего дома труды Леонардо. Вскоре время показало, как я ошибался! Грациано эль Драко то и дело стал, вроде бы невзначай, говорить о былом величии Серениссимы, когда она была независимой от Адрии крупной торговой республикой. И о том, что это величие можно было бы возродить! При помощи подводных аппаратов, железных кораблей и самодвижущихся таранных башен Леонардо, вещал мне Грациано, Серениссима стала бы поистине непобедима! Ее народ вел бы войны на море и на суше, захватывая чужие земли и наводя ужас на соседей. Тут я понял, что имею дело с очередным спятившим от жажды власти интриганом. И резко прекратил свое общение с синьором эль Драко. А через пару дней на мой дом был совершен грабительский налет. Тайник, который я сам же, как дурак, показал Грациано, был взломан. И все труды да Винчи бесследно исчезли. Кстати, именно после этого случая я и начал мастерить свои «хитрые» замки и ловушки. Конечно, я знал, чьих рук это дело, но доказать ничего не мог. Единственное, что утешало меня, это мысль, что чертов синьор, сам ничего не сможет сделать с этими рукописями без моей помощи. Признаться, я ждал, что за мной вот-вот придут наемные убийцы или солдаты Церкви. Но, видимо, подлый злодей занял выжидательную позицию. А то, что ларец с чертежами теперь попал к вам, друзья – это и вовсе подарок судьбы!
- Я даже догадываюсь – кто помог синьору – вздохнул Рикардо. – Скорее всего, это – Беппо. Так сложилось, что и нам он тоже – первый враг.
Тут мы быстренько поведали мастеру историю наших злоключений.
- Я могу чем-нибудь помочь? – с готовностью спросил он. – Вам, наверное, нужны деньги?
- Не столько деньги – сколько убежище. Надо бы спрятать Коломбу. И мою родственницу Мариуччу. Но не знаю – согласитесь ли вы? У нее тоже двое малышей. Не разнесут ли детишки вашу мастерскую? – улыбнулся юноша, представив перспективу. – Вдруг по каналу кораблики из чертежей поплывут?
- Не волнуйся – рассмеялся Эдгардо. – Я умею управляться с ребятней. Я был старшим сыном в большой семье. А еще, я надеюсь, что у меня найдется пара часов, чтобы убрать со стола все бумаги.
- К тому же, мы можем усилить «воспитательную команду» - подсказала я. – Нашему Марко тоже не стоит болтаться по улице.
- Он что-то удачно украл у Беппо?
- Нет! Он видел его унижение. И даже сам с удовольствием поучаствовал в этом процессе!!!
- Мда! Это гораздо хуже, чем стыренный кошелек! Кстати, о кошельке. Точнее о том, что должно в нем лежать. Я так понимаю, что ошейники сейчас продать нельзя – и вы сидите без денег?
- Почти. Того, что Поджио выручил за браслет, надолго не хватит…
- В таком случае, немного золота вам не помешает. Считайте, что это аванс за рукописи, которые вы мне возвращаете.
- Спасибо, маэстро! – сказал Рикардо. – Вы даже не представляете, насколько я вам благодарен! Все это время я ломал голову над тем – где мне спрятать девочек? Николетта, не хочешь ли и ты пожить здесь? Вам с Эдгардо, кажется, есть о чем поговорить?
Я отрицательно помотала головой.
- Еще чего! Ты и так остаешься вдвоем с Поджио.
И целой кучей грядущих неприятностей. Так что давай не будем напрасно терять время – и приведем сюда Коломбу. А заодно и бумаги принесем.
- Хорошо – вздохнул юноша, понимая, что спорить со мной бесполезно. – Тогда ты возвращайся к ребятам, а я добегу до Мариуччи.
- Давай я тебя на набережной подожду - сказала я Рикардо, когда мы вышли из дома Кристофоло. - Сбегаешь быстренько к своей родственнице, велишь ей под крышу к маэстро перебираться. Потом вернешься, и мы вместе отправимся в убежище.
Случайно или намеренно, не знаю сама, но слово «родственница» я произнесла с каким-то особенным нажимом. Рикардо на миг остановился, нерешительно потоптался на месте, а потом сказал чересчур мягко:
- Послушай, Николетта, езжай пока к ребятам одна. Я, пожалуй, немного задержусь у Мариуччи.
Кто-то из стоящих рядом мастеров-стеклодувов неловко задел красивую прозрачную вазу. Тонкий, жалобный звон разлетелся над площадью. И с таким же тихим звоном что-то оборвалось у меня в груди. Что-то хрупкое, теплое и лучистое, которое возникло в тот миг, когда Рикардо положил мне руку на плечо, там в гондоле.
- То есть как это, задержишься? – горьким шепотом переспросила я. – Зачем?
Он снова замялся.
- Ну, мне ведь надо будет помочь ей собраться. Вещи там сложить, к примеру. Все-таки у нее двое малышей на руках.
- Ах, вот оно что! Драгоценной родственнице помочь собраться – святое дело! – чувствуя, что голос звенит от подступающих слез, крикнула я, - Еще бы! У нее ведь одних сундуков с приданым – пять штук. Иди, иди, помогай! Тоже мне благородный лыцарь нашелся! Бабник чертов!
Я резко развернулась и зашагала прочь вдоль торговых рядов, расталкивая попадающихся на пути покупателей. Рикардо в два прыжка догнал меня, схватил за плечо, и рванул к себе:
- Какая муха тебя укусила? Что ты вопишь, как кошка, которой дверью хвост прищемили?!
- Я – кошка?! А ты тогда – кто?! Прыткий юноша, нечего сказать! Прямо, герой-любовник! Ах да, я же совсем забыла! В Серениссиме так принято! Целоваться на площади с одной девушкой, потом, сломя голову, бежать к другой.
- Да причем тут поцелуи?! – тоже не на шутку разозлившись, рявкнул Рикардо. - Ты же сама предложила притвориться влюбленной парочкой!
- Притвориться?!! Что ж, дорогой Арлекин, твоя игра удалась на славу!
Я с издевательским смехом ударила в ладоши!
- Браво! От благодарных зрителей!!!...
И, что есть силы взмахнула рукой. От звонкого хлопка пощечины взметнулись вверх мирно курлыкавшие рядом голуби! Две девчонки-цветочницы разразились громким хихиканьем. Рикардо отшатнулся от меня, прижимая ладонь к щеке. Карие глаза его совсем почернели от гнева.
- Рazza sciocco! – прошипел он.
- Будешь знать, как играть с огнем! – буркнула я, сама немного испуганная тем, что произошло.
Вместо ответа он кинулся ко мне. Грубо скрутил, перекинул через плечо, как куль с мукой и широкими шагами помчался через площадь.
- А ну отпусти меня!
Я висела вниз головой и что есть силы молотила кулаками по его спине.
- Отпусти сейчас же! Дубина! Coglione! Stronzo!
Покупатели и торговцы, позабыв про свой товар, восторженно вопили нам вслед! Кто-то горячо аплодировал, кто-то уже делал ставки на предмет: удастся ли парню усмирить эту «горячую кобылку»? Не обращая внимания на самые забористые ругательства, юноша доволок меня до пристани и там буквально свалил в подплывшую гондолу:
- До моста Риальто! – крикнул он лодочнику, бросив ему мелкую монету.
- Ну и катись к своей родственнице! – вместо прощанья заорала я, пытаясь плеснуть водой в этого негодяя.
Он ловко увернулся и почесал прочь, не оглядываясь. Я выругалась еще раз и упала на подушки, наконец-то, дав волю злым слезам.
Гондольер что-то беспечно напевал, а я колотила кулаком по лавочке, на которой сидела, давилась слезами и все повторяла:
- Ну и пожалуйста! Иди к своей Мариучче! Не больно ты мне нужен, ворюга несчастный!
ГЛАВА 19. Но финал, как всегда, банален…
В глубине души я понимала, что устроила скандал «на ровном месте». Бедный Рикардо ничегошеньки мне не обещал. А все, что между нами было – лишь пара нежных взглядов да один случайный поцелуй. Но почему-то включить глас разума мне никак не удавалось. Уму все было ясно и непреложно, а сердцу – больно и обидно.
- Одна беда от этой глупой любви! – всхлипнула я в последний раз, когда гондола остановилась у причала под знакомым мостом.
Рикардо приказал гондольеру высадить меня за несколько переулков до нашего убежища. Что весьма разумно, если мы не хотим рассекретить его. Воровато оглядевшись по сторонам, я двинулась в путь, время от времени петляя, чтоб не привести за собой «хвоста». Впрочем, боюсь, что даже если кто-то за мной и следил, ему бы удалось остаться незамеченным. Слезы все еще застилали пеленой мои глаза, и я шла, как в тумане.
- Марко! – страшным голосом взревела я, врываясь в убежище! – Сворачивай чертежи, зови Коломбу, лови кошку! Мы перебираемся в другой дом! Чтобы через пятнадцать минут были готовы!
- Бедному собраться - только подпоясаться! - откликнулся мальчишка, проносясь мимо меня.
Я же устало прошлепала в нашу с малышкой «спальню» и рухнула на убогое ложе. Не хотелось уже ни плакать, ни двигаться, ни с кем-либо разговаривать.
За спиной тяжело заскрипел пол под чьими-то шагами. Поджио присел рядом, нерешительно коснулся моего плеча.
- Николетта, что случилось?
- Ничего, отстань! – буркнула я, желая, чтобы мальчишка куда-нибудь убрался.
Он не ушел. Шумно вздохнул и упрямо спросил:
- Тебя в городе кто-нибудь обидел, да? Покажи мне этого урода, я ему так накостыляю! Пинками вдоль всего Гранд-Канала гнать буду!
Я невольно улыбнулась, подумав, что бедный взломщик, сам того не зная, грозит страшной карой своему же атаману. Выпрямилась, убрала спутанные волосы от лица, бросила взгляд на мальчишку. Поджио стоял, набычившись, и сжав кулаки, а его круглое лицо светилось праведным гневом. Ну, прямо, Санчо Панса, вообразивший себя Дон Кихотом! «Кто обидел вас, прекрасная синьорина?!» Я хмыкнула и тут же, без паузы, грустно вздохнула.
- Все в порядке, дружище. Просто наша дружная шайка сейчас распадается на части. Но так надо для нашей же безопасности, ничего не поделаешь.
Я рассказала взломщику о нашем визите к маэстро Кристофоло, и о том, что отныне у него поселятся Марко с Коломбой и пресловутая Мариучча с племянниками.
- Да, вот что забыла сказать! – воскликнула я, отбросив невеселые мысли. - Тот самый ларец с чертежами, который ты украл у синьора эль Драко, этот синьор, оказывается, тоже стибрил! У нашего механика! Ну, прямо в точности с поговоркой: Вор у вора дубинку украл!
Поджио потрясенно вытаращил глаза. А потом задумчиво сказал:
- Этот самый синьор Грациано, похоже, вообще - жуткий тип! Знаешь, у него в подземелье бедные узники томятся!
- Что еще за узники? – удивилась я.
- Обычные. Как в тюрьме. Я, когда в его палаццо пробрался, чтоб ларец спереть, слышал, как один бедолага там стонет. Да так жалобно! И все повторяет: «О, горе мне! Как ужасно заканчивается моя несчастная жизнь!»
Меня слегка тряхнуло от этих слов. По затылку пробежал холодок то ли тревоги, то ли неосознанного предчувствия. И я решительно потребовала:
- А ну-ка, расскажи мне все! Кто стонал, где стонал и как ты все это услышал?
Поджио пожал плечами.
- Расскажу, если хочешь. Но рассказ выйдет долгий. В общем, попасть в этот чертов дворец было нелегко. Но я ведь, кажется, говорил тебе, что неплохо плаваю? Ты, наверное, уже поняла, что во многих местных дворцах есть почти полностью затопленные полуподвальные этажи? Обнаружился такой и в палаццо этого эль Драко. Короче, я тихонько подкрался ко дворцу с заднего входа. А потом прыгнул в канал и доплыл до наполовину скрытого под водой подвального окошка. Конечно, оно было закрыто решеткой. Но я ведь плыл с напильником в зубах! И ловко расправился с проржавевшей железякой.
А потом влез в получившуюся дырку, спрыгнул вниз и оказался по пояс в мутной, ледяной воде. Чуть не взвыл от холода, но стиснул зубы и начал искать лестницу наверх. Слуга, с которым я подружился, рассказал мне, что из подвала есть две лестницы. Одна ведет прямо в покои синьора, а другая – в крыло стражи. Мне, понятное дело, нужна была первая, тем более что эль Драко, по словам того же слуги, сегодня должен был уехать на прием к Правителю города. В общем, я шел по колено в воде, ощупывая осклизлые стены, и еле-еле светя себе под ноги огарочком свечи. И вдруг я услышал та-акой горестный стон, что аж замер на месте. Он раздавался из-за ближайшего поворота. Похоже, там уже был сухой коридор, очень похожий на тюремный.
С зарешеченными камерами для узников.
Я увидел это, высунув туда нос, и тут же спрятавшись. А неизвестный узник все плакался надтреснутым голосом.
И Поджио печально провыл:
- О, горе мне! Подходит к концу моя бездарная, никому не нужная жизнь. Я так и не сделал ничего хорошего людям! Мой дар погибнет вместе со мной!
Меня уже бросало то в жар, то в холод от этого рассказа! Дыхание перехватило от волнения, и я напряженно шепнула:
- Ну, говори же! Что было дальше?!
Поджио снова вытаращил глаза.
- А дальше было еще страшнее! Потому что по тюремному коридору протопали шаги и чей-то неприятный, высокий голос спросил узника:
- Так вы будете упорствовать, господин маг? Вы не хотите помочь мне?
- Нет! – печально, но гордо ответил узник. - Я не помогаю злодеям!
- Хорошо же! – зловеще пообещал неизвестный тип. - Имейте в виду! У вас осталось всего несколько дней на раздумья. А потом я сдам вас Совету Судей города! Вас ждут казнь или пожизненное заключение в свинцовой тюрьме «Пьомби»! Как шпиона, тайно проникшего на наш остров! Подумайте о своей судьбе, господин чародей!
И шаги по коридору протопали обратно, а заключенный испустил новый вздох. Мне стало жалко несчастного, но чем я мог ему помочь? Мне и так пришлось целый час отсиживаться в этой мокрой норе, прежде чем я решил, что синьор все-таки свалил к своему Правителю. И я отважился подняться по лестнице и проникнуть в его кабинет. Ну, взломать сейф, и утащить проклятый ларец было уже делом техники. Обратно я бежал той же дорогой… Эй, Николетта, что с тобой?Тебе плохо?!
Я резко вскочила, но от волнения у меня закружилась голова, и я привалилась к стене. Взломщик подхватил меня под руку.
- Поджио, ты не ошибся? – слабым голосом спросила я. – Этот тип называл узника «магом» и «чародеем»?
Мальчишка сморщил лоб.
- Ну да. Я еще подумал – что за кличка странная такая воровская? Вроде бы среди знакомых жуликов никого так не зовут.
- Это не жулик - шепнула я.
А затем бешено заорала, топнув ногой:
- Это мой несчастный чокнутый дядюшка волшебник! И, кажется, он страшно влип. А нам надо думать, как вытаскивать его из этой передряги!
- Кто?!! – изумился Поджио. – У тебя в родне есть волшебники?!!
И почему-то отодвинулся от меня подальше.
- Не бойся! – усмехнулась я. – Из меня такой же волшебник, как из тебя – папский нунций! Дядюшка-то – не настоящий. Он всего лишь братец моей мачехи. К тому же, чудеса штука не безопасная. Без них – гораздо спокойнее. А то вылет в каминную трубу никому из нас на пользу не пошел. И вообще, превращать в лягушку ТЕБЯ, я не стала бы, даже если бы умела. Есть для этого другие кандидаты…
Договорить – какие именно, я не успела. Марко привел Коломбу и принес записи. Кошку он не нашел. Вредное животное благоразумно где-то затаилось.
Может, оно и к лучшему.
Ловить механических соловьев в доме маэстро - не самое приятное занятие.Да и трех пар детских рук для одной кошки явно многовато – загладят до смерти. Девочка, конечно, поноет – но наличие «братца» быстро ее утешит.
Впрочем, первым ныть начал Марко. И то сказать, сидеть взаперти с кучей ребятишек –это не кошельки тырить.
- И почему в няньки вечно попадаю я? – горестно вопрошал мальчишка. – Ладно, ОДНА Коломба! Я к ней уже привык. К тому же, девочку я своими руками из гостиницы вытащил. А зачем мне еще двое?!!
- А незачем было дразнить Беппо! – вздохнула я. – Кто обещался его высечь? Вот и сиди теперь тихо! Пока он тебя не выловил и сам этого не сделал.
- Хм! Это еще не самый худший вариант – сказал Поджио. – Сдается мне, что он просто мечтает тебя придушить! Пока ты не успел никому рассказать, как вы с синьорой его гоняли.
Продолжая препираться и выяснять, кто из присутствующих бОльший дурак, мы незаметно дошли до дома господина Эдгардо. Я отправилась сдавать записи и знакомить хозяина с его постояльцами. А Поджио остался сидеть в кустах – в качестве сторожа и наблюдателя. Я пообещала ему, что честно расскажу про все механические чудеса, и постучала в дверь…
К счастью Рикардо до сих пор не появился. Надо отдать должное маэстро Кристофоло – он не кинулся к рукописям, как голодающий к куску хлеба, а проявил выдержку. И даже успел показать Коломбе какую-то музыкальную игрушку. Девочка тут же повеселела и принялась танцевать. Я проводила ребят в их комнаты и быстренько исчезла. Рассказывать маэстро про дядюшку Юлиуса я пока не стала. И так на него внезапно упало пять голодных ртов.
И необходимость надежно спрятать не только наших беглецов, но и свои бесценные рукописи. Попробуем сначала сами что-нибудь придумать. Правда, ничего умного в голову пока не лезло. В ней занозой сидела только одна мысль – КАК мне теперь разговаривать с Рикардо?
Мы с Поджио возвращались в убежище, город вновь зажигал огни, над каналами взлетали и рассыпались веселые фейерверки, а я шла, погруженная в свои грустные раздумья. Ярость, охватившая меня, как только я узнала, что Рикардо уходит к Мариучче, постепенно растаяла. Осталась только тоскливая горечь и злость на саму себя. Ну и зачем я, спрашивается, влепила юноше ту злосчастную пощечину? Он, ведь так и не понял, что сильно обидел меня, сказав, будто его поцелуй на площади всего лишь игра. Маскировка от вездесущей стражи. И Рикардо был совершенно прав – это я предложила дурацкую игру в воркующую парочку. Кто же знал, что я заиграюсь настолько, что перепутаю свои мечты и реальность? А юноша, конечно, не простит мне такой выходки, да еще и на глазах и базарной толпы. Чувствуя, что вот-вот снова разревусь, я помотала гудящей головой. Человеческие чувства, это вообще такая путаница, что куда там самому замысловатому чертежу Леонардо! Мы обижаем тех, кого любим, мило улыбаемся тем, кто нам безразличен, и беспечно насвистываем, когда на душе скребут кошки. Вот прямо, как у меня сейчас! Не-ет, все! Решено! Даже, если Рикардо со мной первый заговорит, я все равно на него больше не гляну. А всю эту глупую влюбленность свалю в самый потайной угол своей души.
Как ржавый хлам – в кладовку! Пусть валяется там, в темноте и покрывается пылью забвения. А я стану брать у Кристофоло уроки техники и прикладной механики. И вместе разбирать с ним чертежи великого да Винчи. Старые, добрые механизмы никогда не подведут! Они не обманут, не предадут в самый светлый момент твоей жизни. А если случайно что-то и сломается, то шестеренка ведь не сердце! И починить ее или поставить новую не составит труда.
Я шла, твердо печатая шаг, словно стараясь, как гвоздь, покрепче забить каждую такую умную мысль в мое мятежное сознание. А Поджио, не замечая моего состояния, болтал без умолку.
- Подумать только! Золотой соловей поет, как настоящий! А куклы пляшут, бегают, маршируют, словно живые человечки! Если бы ты не сказала, что все это механика, точно решил бы, что – колдовство!
Видимо, последнее слово натолкнуло моего приятеля на какую-то новую мысль. Он так резко остановился, что чуть не споткнулся на ровном месте.
И произнес, удивленно округлив глаза:
- Слушай, Николетта, я вот про твоего дядю хочу спросить.
- Ну, спрашивай - вяло откликнулась я.
- Если он, по правде, волшебник, то зачем же он сидит в подземелье у этого хмыря Грациано? Почему до сих пор не разнес по кирпичикам свою темницу силой магии? И почему не превратился в птичку, или, на худой конец, в мышку, чтобы сбежать из неволи?
Я пожала плечами. Честно говоря, после вопроса мальчишки мне стало немного стыдно. За всеми этими бесконечными раздумьями о смысле жизни и любви, я совсем позабыла, что собиралась придумать способ спасения моего несчастного родственника. А как он вообще, загремел в палаццо этого чертова эль Драко? И, действительно, почему же сам оттуда не спасся? Хотя старина Бертольд, дворецкий Юлиуса, кажется, рассказывал мне что-то о странностях некоторых волшебников.
- Видишь ли, приятель, у магов в нашем мире есть одна необычная особенность. Которая, честно говоря, очень портит им жизнь. Если какой-то волшебник впадает в сильную тоску, постоянно горюет, вся жизнь начинает казаться ему бессмысленной, то вместе с волей к жизни он теряет и магические способности.
- Навсегда? – жалостливо ахнул мальчишка. – Бедный твой дядюшка!
- Нет, пожалуй, не навсегда. Сильная встряска может вернуть магу желание жить, а вместе с ним и волшебные способности.
Некоторое время Поджио обдумывал мои слова.
- А что тюрьма – разве не встряска?
- Думаю, для Юлиуса – нет. Он и раньше все вопил, что жизнь ужасна, а люди - жестоки. А теперь просто еще раз в этом убедился. Вот и впал в полное отчаяние.
- Мы придумаем, как его спасти! – уверенно пообещал взломщик. – В конце концов, я могу снова залезть в ту дырку в решетке. Правда, твой дядя сквозь нее не пролезет, даже если я прокрадусь в тюремный коридор, и сломаю замок его камеры.
- Ну, с этим мы что-нибудь придумаем - пообещала я.
Радуясь, что все горестные мысли отступают на задний план. Но не успела я порадоваться этому как следует, как от стены нашего дома, к которому мы уже подошли, в сумерках отделилась знакомая фигура в маске.
- Поздновато гуляете - невозмутимо заметил Рикардо. – «Хвоста» не привели?
Поджио отрицательно замотал головой. А я снова онемела, и ноги мои приросли к земле. Драматичный вопрос: «Как жить дальше?! и КАК говорить с Рикардо?» снова встал со всей своей насущностью.
ГЛАВА 20. Когда непонятно, зачем жить - нужно просто придумать смысл!
Ужин прошел в молчании. Без Марко и Коломбы наше убежище как-то сразу внезапно осиротело. Почему-то кинулись в глаза обветшавшие стены и выбитые окна. Прежде я этого не замечала. Но сейчас я представила, как лягу спать в своей каморке одна – и поняла, что не засну. Опять в голову полезет всякая чушь. Мда! Как-то погорячилась я с желанием навсегда остаться в этом городе! А что мне тут делать – по большому-то счету? Любоваться на Рикардо и Мариуччу? Если атаман ударится в любовь, то шайка наша развалится рано или поздно. Впрочем, если мечты Поджио осуществятся, и компания встанет на путь честного заработка, я в ней тоже явно лишнее звено и пятое колесо в телеге. Гондольер из меня – так себе. Веслом махать я не умею, а ремонт лодке не требуется – чай, не самоходная тележка. Конечно, можно вернуться домой вместе с Юлиусом, но его сперва надо еще вытащить из подвала. Да и не факт, что этот «философ» сможет воспользоваться своими магическими способностями. С его-то депрессией и вечным вопросом – как жить дальше?
И опять же – что мне делать дома? Быть вечной Золушкой?!! Мачехе я нужна исключительно в этом качестве. Получается, что единственный способ от нее сбежать – это сходить замуж. А за кого – позвольте спросить? Сестричкины женихи мной, конечно, интересовались – но только в известном смысле. Вот так вляпаюсь в кого-нибудь из них, как отец – в мадам Эльвиру, и можно вешаться! До сих пор не понимаю – зачем он на ней женился? Пожалел вдову с ребенком? Или со мной один замучился? Так ведь сразу было понятно, что чужая девочка этой тетке абсолютно не нужна…
Мне вдруг стало до чертиков себя жалко. На глаза навернулись непрошеные слезы, а в груди заныло так, что я едва не застонала. Но, видимо, какой-то звук я все-таки издала, потому, что Поджио тут же кинулся ко мне.
- Николетта, ты чего грустишь? Устала? Или за дядюшку волнуешься?
- За кошку я волнуюсь – буркнула я. – И спать одна боюсь. Без Коломбы дом сразу стал большим и неуютным. В нем что-то скрипит, шуршит и завывает, как будто выгнать меня отсюда хочет. Или – нас всех. Не иначе – утопшие души за свою шкатулку с браслетом обиделись и пытаются вернуться.
- Это не души – хмыкнул Рикардо. – Это всего лишь сквозняк иблудная кошка. Мичио, поганка, иди уже сюда – не наводи страх на нашу девушку с отверткой. Она у нас и так -нервная.
При этих словах он странно усмехнулся и потер щеку. А я окончательно смутилась. После нашей «семейной сцены» с мордобитием и последующим скандалом, я вообще плохо представляла – КАК мне теперь разговаривать с атаманом?
- Давайте я ее поймаю – с готовностью предложил Поджио. – Вдвоем с кошкой будет не так одиноко. А еще я могу посидеть с тобой рядом, Николетта, пока ты не заснешь…
- Спасибо! – улыбнулась я. – Ты – настоящий друг!
Мальчик просиял и тут же умчался туда, откуда доносились странные звуки.
А я убрала остатки ужина и пошла в свою каморку.
- О чем ты думаешь? – грустно спросил Поджио, глядя на то, как я сотый раз переворачиваюсь с боку на бок.
Возмущенная моим поведением кошка давно переместилась к нему на колени. И теперь громко урчала – выказывая свое недовольство.
- О разном – ответила я. – Например,можноли называть себя везунчиком, если рядом есть хотя бы один человек, который видит мир твоими глазами?Ведь это же удача - найти того, кто не нуждается в объяснении только что опрокинутого наземь вздоха, поникшего взгляда, внезапного смешка или неудержимого веселья. С ним не страшно молчать, не страшно выглядеть глупо, не страшно быть собой. Такие люди не предают, и ты никогда не посмеешь предать доверие.
- А у тебя есть такой человек?
Я вздохнула.
- Вчера мне казалось, что есть. А теперь – не знаю. И у меня опять такое ощущение, будто я стою на краю пропасти…
- Какой пропасти?
- А вот представь себе на секунду, что ты стоишь перед глубокой ямой, а другой человек подходит к тебе и разворачивает к этой яме спиной. Ты уже не боишься, так как смотришь в глаза, а не в пропасть, но спиной чувствуешь, что яма все еще находится сзади. Так вот, доверить свою жизнь другому человеку - это подойти как можно ближе к глубокой яме, развернуться к ней спиной, оступиться назад и держаться лишь за руку другого человека, как за спасительную ветвь. Если отпустит, то тебе будет больно. Если удержит, значит, это надежный человек.
Поджио представил, как его держит чья-то рука над обрывом.
- Я бы не смог, наверное, довериться полностью другому человеку, стоя спиной к своей гибели.
- А мне казалось, что я могу...
В коридоре заскрипели рассохшиеся половицы, потом что-то стукнуло и брякнуло. Послышался голос Рикардо. Он то ли простонал что-то неразборчивое, то ли сдавленно ругнулся сквозь зубы.
- И атаману нашему не спится - удивился Поджио. – Эй, Рикардо, что там случилось? Ты чего бродишь в ночи аки неприкаянная душа?
Вместо ответа снова раздался стук упавшей посуды. Юноша хмуро ответил из темноты: