— Мне жаль, что я нарушила ваш покой, — сказала она.
— Ваше присутствие всегда приятно, — галантно отозвался он. — Проходите, присаживайтесь, поговорите со мной.
Лейтон махнул рукой в сторону дивана и кресел в центре библиотеки. Констанция посмотрела на закрытую дверь. Вряд ли ей прилично оставаться с мужчиной наедине в такое позднее время, пусть даже и в библиотеке.
Лейтон подошел ближе.
— Боитесь остаться со мной наедине? — дразняще сказал он. — Обещаю не посягать на вашу добродетель.
У Констанции часто забилось сердце. Она помнила, что случилось в тот раз, когда она осталась с Лейтоном наедине. Его глаза сверкнули, и Констанция поняла, что он тоже вспомнил тот поцелуй.
Подойдя совсем близко, он протянул руку и коснулся кончиками пальцев ее щеки.
— Я знаю, в прошлый раз я не сумел справиться с собой, и теперь вы мне не доверяете, так?
— Очень верный вопрос, — отозвалась Констанция.
Она ощущала его прикосновение, и сердце ее громко стучало.
— Это была шутка, — мягко сказал он, — я не знал вас и не надеялся больше увидеть. Глупо получилось…
— А теперь?
Констанция не могла оторвать взгляда от его глаз, все тело ее трепетало.
— Теперь все по-другому, верно?
Он отвел локон от ее щеки, и взгляд его скользнул по ее лицу, задержавшись на губах. Его глаза потемнели, и Констанция почти физически ощущала его взгляд на своем лице. По ее телу прокатилась жаркая волна, и ей вдруг стало трудно дышать.
— Потому что я подруга вашей сестры? — наконец проговорила она.
— Потому что теперь это может кое-что значить.
Они долго стояли, глядя друг другу в глаза. Констанция подумала, что он снова может поцеловать ее, и одновременно страшилась и жаждала этого. Она вдруг представила, как его руки ласкают ее грудь, и щеки ее густо порозовели то ли от стыда, то ли от желания. Напряжение было так велико, что казалось, воздух между ними вот-вот заискрится. Доминик вдруг опустил руку и отступил назад. Констанция отвернулась.
— Я… мне лучше вернуться в свою комнату.
— Но вы не выбрали книгу.
— О…
Констанция повернулась к полкам и наугад вытащила книгу. Прижав ее к груди, как щит, она пробормотала:
— Спокойной ночи, милорд.
— Спокойной ночи, мисс Вудли, приятных снов.
Это вряд ли, подумала Констанция, взбегая по лестнице. Она была так взволнована произошедшим, что наверняка не сможет заснуть.
«Потому что теперь это может кое-что значить». Что он имел в виду? Любовь? Брак? Нет, это глупо, они ведь едва знакомы. Может ли это вообще что-то значить?
Констанция вошла в комнату, закрыла дверь, подошла к окну и устремила взгляд в темноту. Может быть, он имел в виду, что, если поцелует ее снова, она сделает шаг по дороге, которая приведет ее к гибели.
Наследники графского титула не женятся на нищих дочерях баронетов. Констанция заметила, что, когда Франческа сегодня перечисляла потенциальных женихов, она не упомянула лорда Лейтона. Франческе нравится Констанция, но она не считает ее подходящей партией для своего брата. И уж определенно такого мезальянса не допустят лорд и леди Селбрук.
Значит, его слова следует расценивать как предупреждение. Правда, они вовсе не звучали как предупреждение, а скорее как… приглашение.
Констанция прислонилась к окну, закрыла глаза и вспомнила их поцелуй — его дыхание на своей коже, теплые губы, прижавшиеся к ее губам, охватившее ее желание.
Она покачала головой, словно желая избавиться от этих мыслей, и отошла от окна. Только сейчас она заметила, что все еще сжимает в руках книгу, и опустила руку, чтобы прочесть название.
Это был «Левиафан» Томаса Гоббса. Прекрасная книга, как раз для чтения на ночь, подумала Констанция и рассмеялась.
Положив книгу на столик у кровати, она принялась расстегивать платье. Можно было бы позвать Нэн, но Констанция не хотела сейчас никого видеть, ей хотелось остаться наедине со своими мыслями. Может быть, ей долго не удастся заснуть, но Констанцию это не беспокоило. Впервые за долгое время она чувствовала, что живет, а не просто существует.
Глава 8
На следующее утро, когда Констанция спустилась к завтраку, Франчески она там не обнаружила. За завтраком у нее завязалась приятная беседа с двумя мисс Нортон — сестрами, приехавшими со своим братом Филипом из своего поместья в Норфолке. Как поняла Констанция, они приходились леди Селбрук какими-то дальними родственниками. Живя под опекой брата, который не очень-то, впрочем, опекал их, сестры еще не выезжали в свет, хотя одной было семнадцать, а другой восемнадцать. В провинции, где они жили, развлечений было мало, и потому визит в Рэдфилд расценивался ими как выдающееся событие. Сестры с нетерпением ждали запланированного на сегодня выезда в церковь.
Для дам постарше и тех, кто не едет верхом, будут поданы открытые ландо, сообщили сестры Констанции, а тем, кто предпочитает прогулку верхом, предоставят лошадей. Сестры заявили, что непременно поедут верхом.
— Хотя на фоне мисс Резерфорд мы, наверное, покажемся неуклюжими, — беспечно улыбаясь, сказала мисс Элинор Нортон.
— Да, она прекрасная наездница и привезла с собой свою лошадь, — добавила ее сестра Лидия. — Вчера она сказала нам, что ездит только на своих лошадях.
— Я ничего другого и не ожидала, — сухо ответила Констанция.
— А вы ездите верхом, мисс Вудли? — спросил Филип Нортон, показав тем самым, что внимательно прислушивался к болтовне сестер.
Констанция улыбнулась.
— Я не такая прекрасная наездница, как мисс Резерфорд, но да, я езжу верхом. Впрочем, в последний раз я делала это довольно давно и, боюсь, успела отвыкнуть от седла.
Констанция подумала, что ей придется ехать в ландо, со «старшими дамами». Что ж, по крайней мере, хорошо уже то, что Мьюриэль Резерфорд не будет рядом.
Когда завтрак закончился, Констанция поднялась наверх к Франческе, немало удивившись отсутствию подруги. К своему сожалению, она обнаружила, что ее опасения подтвердились. Постучав в дверь, Констанция услышала хриплый голос Франчески, приглашавшие ее войти. Войдя в комнату, она увидела, что Франческа, в ночной рубашке, с накинутой на плечи шалью, сидит в постели, опираясь на высоко взбитые подушки. Лицо ее пылало, глаза покраснели и слезились.
— О, Констанция, — простонала она, — мне так жаль, простите. Кажется, я все же подхватила эту проклятую простуду.
— Боже мой, не извиняйтесь, — воскликнула Констанция, — вы же не специально заболели.
— Я не смогу поехать в церковь, — пожаловалась Франческа и несколько раз чихнула.
— Разумеется, нет, — согласилась Констанция. — Вы должны лежать в постели. Я останусь и позабочусь о вас.
— О нет! Вы не должны этого делать! — возразила Франческа. — Мэйзи принесет мне горячий чай и положит на лоб холодное полотенце. Обещайте мне, что поедете!
Франческа так разволновалась, что Констанция поспешила заверить ее в этом.
— Но мне не хочется оставлять вас здесь одну.
Франческа закашлялась и отрицательно покачала головой:
— Нет, я привезла вас сюда не затем, чтобы вы ухаживали за инвалидом. Поезжайте и развлекайтесь.
Тут в комнату вошла Мэйзи с чайничком, в котором был приготовлен ароматный травяной отвар. Она поставила чайник у постели больной и заверила Констанцию в том, что та совершенно спокойно может отправляться в поездку.
— Видите ли, мисс, — понизив голос, сказала Мэйзи, провожая Констанцию до двери, — она не любит, когда ее видят в таком состоянии. Ко мне она привыкла, и я знаю, что нужно делать.
Констанция поняла, что эта горничная, прослужившая у Франчески уже много лет, куда более опытная сиделка, чем она сама, и лучше предоставить ей бразды правления. С чистой совестью Констанция спустилась вниз, чтобы присоединиться к отъезжающим.
При виде Мьюриэль Резерфорд, гарцующей на гнедой кобыле, Констанция почувствовала укол зависти. Мьюриэль была одета в элегантную темно-серую амазонку, на голове у нее красовалась маленькая шляпка, и вообще ее изящная фигура удивительно красиво смотрелась в седле. Мисс Резерфорд легко управлялась с лошадью, и даже глаза ее потеплели, видно было, что она любит верховую езду. Лейтон тоже был верхом, как и большинство молодых джентльменов. Высокий и широкоплечий, он, казалось, родился в седле.
Констанция оказалась в одном экипаже с тетей, кузиной Джорджианой и мисс Катберт — тихой бледной девушкой, которая, если Констанция ничего не путала, была внучатой племянницей вдовствующей герцогини Чадли. Опасения Констанции оправдались — тетя Бланш болтала без умолку, расхваливая особняк, еду, комнаты и, разумеется, дивную игру мисс Резерфорд. Тетя не могла сдержать восхищения мастерством юной леди. Констанция смотрела по сторонам, почти не слушая тетину болтовню. Через некоторое мгновение она с удивлением заметила, что лорд Лейтон отделился от остальных всадников. Вскоре он подъехал к их экипажу, приподнял шляпу и галантно приветствовал дам. Джорджиана и тетя Бланш выпрямились и с энтузиазмом поздоровались с Лейтоном. Даже вялая мисс Катберт оживилась в его присутствии.
Он взглянул на Констанцию:
— Жаль, что вы не верхом сегодня, мисс Вудли.
— Мне тоже жаль, сэр, но, боюсь, я давно не ездила верхом, — искренне ответила Констанция.
— Ну, это легко исправить. У нас в конюшне найдется подходящая лошадь. Мы должны прогуляться верхом как-нибудь. Я бы показал вам поместье.
— С удовольствием, — ответила Констанция и краем глаза заметила изумленное выражение на лицах тети и кузины.
— Я знаю, у вас прелестный летний домик, — вмешалась в разговор тетя Бланш, — думаю, молодежи интересно будет посмотреть на него. Как ты думаешь, Джорджиана?
— О да, мама, — охотно откликнулась она.
— Я скажу об этом матери, — ответил Лейтон, — может быть, она организует поездку туда, если уже этого не сделала. Мы часто устраивали там пикники.
Констанция едва сдержала улыбку, видя, как мастерски Доминик парировал тетин удар. Она наверняка рассчитывала, что он пригласит Джорджиану на прогулку.
— Пикник — это чудесно, — сказала тетя, крутя зонтик.
Лейтон по-прежнему ехал рядом с их экипажем, беседуя о том о сем. Констанция не вслушивалась в его слова, ей достаточного было того, что он рядом. Даже присутствие тети и кузины не портило ей настроения.
Констанция заметила, что Мьюриэль бросила в их сторону не один колючий взгляд. Она была явно недовольна тем, что Лейтон покинул ее. Констанция решила, что мисс Резерфорд вряд ли питает неприязнь именно к ней, скорее всего, она неодобрительно смотрит на всех женщин, с которыми говорит Лейтон.
Экипаж выкатился на каменный мостик, пересекавший тихую речушку, и остановился, чтобы дамы могли полюбоваться видом. Мисс Резерфорд тоже остановилась, потом повернула лошадь и подъехала к экипажу.
— Что-то случилось? — спросила она, и в ее голосе не было ничего, кроме льда. — Вы должны вернуться домой?
Констанция поняла: Мьюриэль надеется, что ее предположение окажется верным, и с радостью уверила ее в обратном:
— Нет, мы просто остановились, чтобы полюбоваться пейзажем. Здесь очень красиво, не находите?
Мьюриэль смерила ее презрительным взглядом, словно удивляясь, что Констанция осмелилась обратиться к ней, потом равнодушно скользнула взглядом по водной глади, обрамленной грациозными ивами.
— Да, здесь прелестно, — процедила она сквозь зубы и повернулась к Лейтону: — Я удивлена, что вы плететесь позади, Доминик. Что-то с Арионом?
— Нет, с ним все в порядке, — ответил Лейтон, потрепав лошадь по шее.
— Ему, должно быть, не по нраву такая езда, — заметила Мьюриэль, и по ее губам скользнула надменная улыбка.
Доминик удивленно поднял брови:
— Вы сомневаетесь в моей способности ездить верхом, Мьюриэль?
Мисс Резерфорд покраснела.
— Милостивый боже, нет, конечно, всем известно, что вы ездите верхом как кентавр. Я просто… удивлена вашей медлительностью, вот и все.
— А я наслаждался беседой с этими очаровательными дамами, — ответил Лейтон. — Может быть, вы присоединитесь к нам?
Мисс Резерфорд окинула взглядом сидящих в экипаже женщин, и, видимо, предложение Лейтона пришлось ей не по душе. Однако после некоторого размышления она улыбнулась ему и ответила:
— Конечно. Почему бы и нет?
С этого момента поездка перестала быть для Констанции приятной, потому что Мьюриэль делала все, чтобы занять виконта беседой о людях, местах и событиях, с которыми другие дамы были незнакомы. Время от времени Доминик пытался вернуть разговор в прежнее русло, но мисс Резерфорд тут же искусно уводила его в сторону. К этому времени Констанция поняла, что мисс Резерфорд занимает не сам разговор, а возможность продемонстрировать ей и остальным, что они с Домиником близкие друзья и входят в число избранных, к которым другие дамы не принадлежат.
К счастью, скоро они достигли цели путешествия, въехав в деревушку Коуден. Над деревьями виднелась каменная башня церкви, и вскоре экипаж въехал на церковный двор. Остальные участники поездки уже спешились и стояли в тени, беседуя и давая указания сопровождавшим их грумам.
Лейтон соскочил с лошади и подошел к экипажу, чтобы помочь дамам выйти. Вскоре к группе присоединился приходской священник — пухлый седовласый мужчина.
— Добро пожаловать в церковь Святого Эдмунда, — бодро сказал он, — нечасто увидишь у нас таких представительных гостей. Лорд Лейтон. — Он поклонился Доминику, и его улыбка стала еще шире.
Священник повел их в церковь, показав норманнскую башню, датировавшуюся XIII веком, и великолепную металлическую отделку на старинной деревянной двери. Внутри он продолжил восхвалять историческую и архитектурную ценность церкви, голос священника, отточенный ежедневными проповедями, разносился под сводами. Он показал гостям медную купель XV века и окно с витражами. Лучи солнца, проникая через кусочки стекла, отбрасывали на пол разноцветные пятна.
Гости прошли мимо пышных надгробий со статуями и приблизились к надгробию, ставшему последним местом упокоения сэра Флориана Фитцалана, жившего в XIII веке. Сэр Фитцалан был предком всех графов Селбруков, чьи надгробия выстроились у восточной стены церкви. Сэр Фитцалан, изваянный в камне, лежал, сжимая в руках меч, а у его ног лежал преданный пес.
Гости отдали должное средневековым росписям, от которых уже мало что осталось, и полюбовались резной кафедрой из темного дерева. Констанция заметила, что несколько скамей в церкви были огорожены — они принадлежали графской семье. Священник повел присутствующих к алтарю, а Констанция задержалась, рассматривая надгробия. Она восхищалась мастерством каменотеса, создавшего эти великолепные произведения искусства, но больше всего ее занимали мысли о том, что все эти люди когда-то жили и молились вот в этой самой церкви.
— Все Фитцаланы грешат тщеславием, не так ли? — раздался голос за ее спиной, и Констанция, обернувшись, увидела Лейтона.
Он кивнул на медную табличку, где перечислялись все добродетели первого графа Селбрука. Констанция улыбнулась.
— Я видел портрет этого джентльмена, — сказал Лейтон, — и должен сказать, что он больше похож на тирана, чем на «доброго отца семейства» и «непоколебимого в вере». А вот у этого, — Лейтон указал на медную табличку в нескольких футах от них, — был слабовольный подбородок и какой-то загнанный взгляд. Говорят, его жена была настоящей мегерой, что, возможно, объясняет испуганное выражение его лица.
Констанция улыбнулась:
— Мне кажется, вы слишком строги к своим предкам.
— Вы бы не говорили так, если бы видели галерею их портретов. Я покажу вам завтра, и вы поймете.
Они медленно пошли по проходу, разглядывая статуи. Доминик то и дело отпускал ироничные комментарии.
— Перестаньте, — сказала Констанция, — иначе я рассмеюсь прямо в церкви, а это неприлично.
Доминик посмотрел на людей, столпившихся возле одного из приделов, взял Констанцию под руку и повел к двери:
— Давайте выйдем, чтобы не нарушать священный покой.
Констанция вышла в боковую дверь и очутилась на кладбище. Здесь было зелено и прохладно, дубы шелестели листьями. Древние могильные плиты поросли мхом и покосились. Каменные урны оплетали побеги плюща, а у забора росли дикие розы.
Констанция и Доминик медленно прогуливались по дорожкам кладбища, осматривая старые надгробные плиты и памятники, останавливаясь время от времени, чтобы прочесть полустертые надписи. Некоторые могилы были такими старыми, что надписи на плитах уже нельзя было разобрать, а один памятник произвел на Констанцию большое впечатление — это был херувим, склонившийся над крошечной детской могилой.
Констанция чувствовала себя с Домиником легко и непринужденно. Они говорили о его предках, погребенных на этом кладбище, о церкви, о деревне, о Рэдфилде. Доминик спросил Констанцию о ее родителях, и она сама не заметила, как рассказала о себе все. О матери, которую почти не помнила, о воспитавшем ее отце и о тесной связи между ними.
— Вы, наверное, очень любили отца? — спросил Доминик.
— Да, и мне его очень не хватает. Мы много времени проводили вместе, читали, разговаривали. Жена викария упрекала его за это. Она считала, что отец должен был позаботиться о моем будущем, то есть выдать меня замуж. Я не раз слышала, как она называла его эгоистом. Он все откладывал мой выезд в свет, не зная, что через несколько лет заболеет и не сможет сопровождать меня. А когда он слег, я не смогла покинуть его.
— Сожалею, — мягко сказал Доминик и взял Констанцию под руку, помогая перейти лужицу.
От его прикосновения у нее закружилась голова, сердце учащенно забилось. Она взглянула на него, стараясь понять, чувствует ли он то же самое, но лицо Доминика было непроницаемо.
— Вам повезло, что вы были так близки с отцом, — сказал он, отпуская ее руку.
— Вы с отцом не ладите? — осторожно спросила Констанция.
Она видела, как Доминик разговаривал с отцом в Рэдфилде, и, судя по сожалению, прозвучавшему в его голосе, теплых отношений между ними не было. Он покачал головой и печально улыбнулся:
— Нет, мы не ладим.
Они дошли до участка кладбища, отгороженного невысокой каменной стеной. В центре стоял небольшой склеп, напоминающий Пантеон в миниатюре. В камне был высечен герб Фитцаланов. Вокруг склепа теснились могилы с мраморными надгробными плитами.
— Семейный склеп, — тихо сказал Лейтон, подойдя ближе. — Малоизвестные и недавно почившие члены семьи. Мы заботимся о том, чтобы нас помнили.
Констанция последовала за Лейтоном, читая имена и даты, высеченные на мраморе. Доминик остановился возле одной из могил и несколько мгновений молчал, опустив голову. Впервые с момента их знакомства Констанция увидела в его глазах печаль. Она взглянула на могильную плиту: «Леди Айви Фитцалан, возлюбленная дочь». Леди Айви скончалась двенадцать лет назад, в холодном январе, и, судя по датам на плите, умерла она совсем молодой — в шестнадцать лет.
— Это моя сестра, — тихо сказал Доминик, — самая младшая из нас.
Констанция инстинктивно взяла его за руку.
— Мне очень жаль. Вы были близки с сестрой?
— Не так близки, как должны были бы, — ответил Доминик, и в его голосе прозвучала горечь.
Констанция удивленно посмотрела на него, не понимая, что он имел в виду, но расспрашивать не решилась и только нежно сжала его руку. Доминик посмотрел на нее и улыбнулся.
— Спасибо, — прошептал он.
В дальнем конце кладбища послышались голоса, это остальные участники поездки покинули наконец церковь и разбрелись по дорожкам. Мьюриэль Резерфорд, подобрав длинный шлейф своей амазонки, шла рядом с мистером Уиллоуби, обшаривая глазами кладбище.
Констанция ощутила непреодолимое желание спрятаться за склепом Фитцаланов, чтобы не попадаться на глаза Мьюриэль, и едва удержалась от того, чтобы не сделать это. Она взглянула на Лейтона и увидела на его лице тень раздражения. Или это ей только показалось?
— Кажется, нам пора возвращаться, — сказал он, отпуская руку Констанции.
Они пошли навстречу остальным. Мьюриэль первой заметила их, и ее лицо исказилось от гнева. Крепко взяв под руку мистера Уиллоуби, она решительно зашагала к Доминику.
— Лейтон, — сказала она, подойдя ближе, — что вы забыли на этом кладбище?
Окинув Констанцию презрительным взглядом, Мьюриэль отпустила руку Уиллоуби и вцепилась в лорда Лейтона.
— Вы напрасно пропустили речь священника, она была чрезвычайно интересной. Почему вы бродите тут между могилами своих предков? Это же ужасно скучно. Впрочем, думаю, кое-кому могилы членов знатных семейств могут показаться интересными.
Мьюриэль ясно дала понять: Констанция не принадлежит к кругу избранных, ее социальный статус неизмеримо ниже статуса Доминика и самой Мьюриэль. Констанция сжала ручку зонтика, и ей вдруг захотелось стукнуть Мьюриэль этим зонтиком по голове.
— Значит, вам, мисс Резерфорд, нет дела до моих предков? — с иронией спросил Доминик.
— Что? — Мьюриэль пришла в замешательство, и щеки ее порозовели. Констанция с удовлетворением наблюдала за ее смущением. — Нет, э-э… я, конечно… я не имела в виду, что…
Мьюриэль залепетала что-то, пытаясь исправить ситуацию. Констанция молча смотрела на нее. Однако вскоре воцарилось тягостное молчание, и Констанция поспешила на помощь:
— Мисс Резерфорд прекрасно знает вас и ваших предков, милорд, а мне хотелось узнать о них побольше.
Доминик бросил на Констанцию смеющийся взгляд.
— Хорошо сказано, мисс Вудли.
Мьюриэль, однако, совсем не чувствовала благодарности к Констанции.
— Думаю, нам пора возвращаться в Рэдфилд, Доминик, — холодно сказала она.
— Вы правы. — Лейтон кивнул Констанции и мистеру Уиллоуби. — Мисс Вудли. Уиллоуби.
Он направился к церкви вместе с Мьюриэль, крепко вцепившейся в его локоть. Уиллоуби некоторое время смотрел им вслед, а потом повернулся к Констанции.
— Странная женщина, — сказал он и улыбнулся. — Очень мило с вашей стороны было прийти ей на помощь.
Констанция пожала плечами:
— Неловкий был момент. Думаю, мисс Резерфорд не хотела сказать ничего обидного.
— Может быть, — согласился Уиллоуби, — но иногда задаешься вопросом: понимает ли она, что говорит? Она заставила меня проводить ее на кладбище, но дала понять, что воспользовалась этим отнюдь не потому, что ей приятно мое общество, а потому, что лорд Лейтон и лорд Данборо уже были заняты.
Констанция рассмеялась:
— Значит, вы тоже пришли ей на помощь.
Уиллоуби улыбнулся:
— Разрешите проводить вас к экипажу?
Констанция взяла его под руку и подумала: как все-таки несправедливо, что она не испытывает никаких чувств к мистеру Уиллоуби.
Путешествие в Рэдфилд прошло гладко. Мистер Уиллоуби почти всю дорогу ехал рядом с экипажем, время от времени к нему присоединялась Маргарет. Констанция не видела лорда Лейтона, но была уверена, что он где-то рядом с мисс Резерфорд.
Вернувшись в Рэдфилд, Констанция поспешила проведать Франческу. Она спала, и Мэйзи сказала Констанции, что ее светлости лучше не стало, напротив, лихорадка усилилась.
Констанция предложила Мэйзи подменить ее вечером. Сначала горничная запротестовала, но Констанция убедила ее в том, что ей нужен отдых и хороший сон, чтобы провести потом ночь у постели леди Хостон. Мэйзи прислушалась к голосу разума и на несколько часов оставила Констанцию.
Работа была несложной, от Констанции требовалось только периодически класть свежее холодное полотенце на горячий лоб больной. Один или два раза Франческа просыпалась сама, и один раз Констанция разбудила ее, чтобы дать ложку отвара, оставленного Мэйзи на столике у кровати. К вечеру лихорадка немного спала, и Франческа настолько пришла в себя, что принялась жаловаться на болезнь, приковавшую ее к постели.
— Вы так добры ко мне, — прохрипела она.
— Чепуха. Я сюда приехала только ради вас, — сказала Констанция. — В любом случае я рада, что мне не нужно спускаться вниз. Почти весь день я провела в экипаже со своей тетей, и все, чего я хочу теперь, — это покой.
Франческа хмыкнула и рассмеялась, но смех тут же перешел в кашель. Откашлявшись, она спросила:
— Почему вы поехали в экипаже, а не верхом?
— Отвыкла от седла, давно не ездила, и у меня нет костюма. Старый оставила дома, а новый не купила.
— О, я должна была подумать об этом… — Франческа с сожалением покачала головой. — Ну, это не важно. Мэйзи перешьет для вас мою амазонку.
— О нет, вы не должны этого делать.
— Ну, я-то все равно не смогу ею воспользоваться, — Франческа похлопала по кровати, — судя по всему, большую часть времени я проведу здесь. И даже если выберусь из постели, вряд ли буду ездить верхом. Нет, вы должны взять мою амазонку. Что за развлечения в деревне, если не можешь ездить верхом?
Констанция сдалась, понимая, что Франческа права. Но в глубине души ее терзало чувство вины. Согласилась бы Франческа отдать свой костюм для верховой езды, если бы знала, что Констанция принимает его только потому, что надеется совершить прогулку в обществе лорда Лейтона?
У Констанции было неприятное чувство, что она обманывает свою подругу и покровительницу, не рассказывая ей о том, что происходит между ней и лордом Лейтоном. С другой стороны, глупо думать, что если брат Франчески предложил ей прогулку верхом, значит, у него есть какие-то серьезные намерения.
Констанция провела в комнате Франчески большую часть вечера, там же и поужинала. Поздно вечером появилась Мэйзи, свежая и отдохнувшая.
— Ну вот, мисс, я и пришла, — сказала она, — вы можете идти спать. Вы так добры, что позволили мне отдохнуть.
Мэйзи склонилась над спящей Франческой и положила руку ей на лоб.
— Как она?
— По большей части спала, — ответила Констанция. — Я дала ей отвар, и она снова уснула.
— Лихорадка, кажется, спала, — заметила Мэйзи, — это хорошо. Надеюсь, вы не заразились, мисс. Миледи мне этого не простит.
— Не думаю, — успокоила горничную Констанция, — у меня крепкое здоровье, поэтому пусть леди Хостон не беспокоится на мой счет.
Пообещав заглянуть к Франческе утром, Констанция вернулась в свою комнату. Ей опять не хотелось спать. Она думала о сегодняшней поездке и вспоминала прогулку с Домиником. Вот как, она уже называет его по имени, спохватилась Констанция. Почему мысли о нем так ее волнуют и одновременно страшат?
Стоило Констанции вспомнить улыбку Доминика, и она почувствовала легкое головокружение, а когда подумала о прикосновении его руки, его длинных сильных пальцев к ее пальцам, ей стало жарко.
Констанция знала, что лорд Лейтон не для нее. Она должна мыслить здраво и выкинуть из головы все мысли о нем. Но это было не так-то легко сделать. Единственное, о чем она могла думать, — это о том, что завтра снова увидит его.
Глава 9
На следующее утро, после завтрака, Констанция снова заглянула к Франческе. Она узнала, что ночью лихорадка прошла и леди Хостон чувствует себя лучше. Франческа спала, и, уверившись, что Мэйзи держит все под контролем, Констанция ушла.
Она медленно спустилась по лестнице, придумывая, чем занять время. Мужчины после завтрака уехали на охоту, никаких других развлечений на сегодня вроде бы не планировалось. Без Франчески Констанция чувствовала себя неуютно, словно явилась в этот дом под фальшивым предлогом. Может быть, взять в библиотеке книгу и почитать у себя в комнате? Но это было бы невежливо по отношению к хозяевам дома и другим гостям.
Констанция миновала холл и вошла в уютную маленькую гостиную. Там было несколько дам, включая тетю Бланш, леди Селбрук, леди Резерфорд и сестер Нортон. Девицы Нортон выглядели не такими оживленными, как накануне. Констанция не знала, что могло быть тому причиной — утомительная вчерашняя прогулка или общество, не располагавшее к веселью.
Она, поколебавшись, остановилась на пороге, думая, не повернуть ли назад, но тут ее заметили сестры Нортон.
— Мисс Вудли! Присоединяйтесь к нам!
Одна из сестер Нортон вскочила, подбежала к Констанции и схватила ее за руку, словно боясь, что Констанция ускользнет. Констанция опустилась на софу рядом с сестрами. Судя по энтузиазму, с которым сестры Нортон встретили появление Констанции, они здесь невыносимо скучали.
— Как вам поездка в церковь Святого Эдмунда? — спросила Элинор Нортон.
— Это было очень интересно, — ответила Констанция.
Не успела она сказать еще хоть слово, как в разговор вмешалась тетя Бланш.
— Разумеется, ей очень понравилось, как же могло быть иначе? Очень познавательная поездка. Мои девочки ни о чем другом вчера и говорить не могли. У вас такая прекрасная церковь, леди Селбрук, — сказала она, обращаясь к хозяйке, словно церковь была собственностью семьи Селбрук.
Тетя продолжала расписывать красоты древней постройки. Лидия и Элинор Нортон беспокойно заерзали на месте. Констанция увидела, как леди Резерфорд обменялась раздраженными взглядами с леди Селбрук, и покраснела. Ей было неудобно за тетю, сама тетя Бланш пребывала в блаженном неведении.
Пытаясь как-то исправить ситуацию, Констанция подождала, пока тетя сделает паузу, чтобы набрать в грудь воздуха, и спросила Элинор, что она с сестрой собирается делать сегодня.
— Мы думали прогуляться по саду, — ответила Элинор, оживившись.
— Мы слышали, здесь чудесный сад, — поддержала Лидия. — Не присоединитесь ли вы к нам?