Она качает головой, продолжая улыбаться.
— Боже, знаешь, сколько раз я это слышала? Хорошо. Смотри, у всех нас есть прошлое, которое мы желаем скрыть. Не волнуйся об этом. Мы будем друзьями, если ты этого хочешь.
К этому моменту мы допили кофе. Я смотрю на часы и говорю:
— Что ж, полагаю, мне лучше пойду. Мне нужно сделать кое-какой, эм, отчет о продажах к полудню.
Она вздыхает и говорит.
— Хорошо, Сэм. Ты будешь на следующем занятии?
— Должен быть. Никогда не знаешь, когда могут вызвать на работу.
Мы выходим из закусочной, и она протягивает мне руку. Я слегка пожимаю.
— Хорошо, друг, — говорит она. — Увидимся в следующий раз.
— Хорошо, — говорю я.
И мы расходимся. Она возвращается в студию, а я иду домой, проклиная себя, что был таким говном.
КОГДА я возвращаюсь домой, то слышу телефонный звонок. У меня есть незарегистрированная телефонная линия. На кухне установлен дополнительный телефон, на уровне груди, сразу при входе в дом.
Я снимаю трубку и слышу приятный голос Сары.
— Привет, пап, это я!
— Сара, дорогая! Рад слышать тебя, — отвечаю я.
Когда я с ней разговариваю, я на самом деле чувствую теплое, пьянящее чувство.
— Просто хочу сказать тебе, что Ривка и я направляемся в аэропорт. Мы так волнуемся.
Я напрягаюсь и говорю:
— Эй, погоди. Аэропорт? Куда ты собираешься?
— В Иерусалим, пап. Понимаешь? Мы планировали это в течении...
— Сара, мы же обсудили этот вопрос! Я сказал тебе, что ты не поедешь.
— Пап! Ладно тебе, ты не сказал мне прямо, что я не могу поехать. Ты не хотел, чтобы я уезжала, но ты не сказал, что мне нельзя ехать.
— Хорошо, тебе нельзя ехать. В Израиле сейчас слишком не стабильно. Учитывая положение вещей в мире по отношению к американцам, я чувствую себя не комфортно из-за этого.
Естественно, она расстраивается.
— О, ладно тебе, папа! Мне двадцать лет! Ты не можешь мне запрещать! Мы на пути в аэропорт! У меня есть билеты и все остальное!
О, дьявол. И что мне с этим делать?
— Сара, жаль, что мы недостаточно это обсудили.
Я стараюсь сдерживать гнев.
— Слушай, я позвоню тебе, когда мы прилетим в Иерусалим. Я попробую узнать разницу во времени и не буду тебе звонить посреди ночи. Мне нужно бежать.
Я больше ничего не мог придумать, как сказать:
— Будь осторожней. Я люблю тебя.
Но она уже повесила трубку. Черт побери.
Кажется, я забыл о ее планах. Сара хотела отправиться с подругой Ривкой в Израиль на весенние каникулы. Я сказал ей, что не в восторге, что она едет в такое опасное место, но предполагаю, что я был недостаточно убедителен. Что я могу сделать? Технически, она уже взрослая.
Сара — студентка Северо-Западного университета в Эванстоне, штат Иллинойс, к северу от Чикаго. Она студентка младшего курса. Вроде бы. Иногда я забываю, сколько она учится в колледже. Ривка — ее лучшая подруга и оказывается она из Израиля. Они собираются остановиться на неделю у родителей Ривки в Иерусалиме.
Я смотрел на фотографию Сары, прикрепленной магнитом к холодильнику. Точная копия своей матери. Красива и умна. Всегда действует до конца. Единственную вещь, которую она унаследовала от меня — это упрямство.
В моей голове возродились воспоминания о Риган. Было сложно работать, и нахождение на военной базе США в Германии не облегчало положения. В то время я был в ЦРУ и работал в Восточной Европе. Риган работала криптоаналитиком в АНБ.
Из всех мест на земле, мы встретились в Грузии. Не в Джорджии[8], США, а в бывшем Советском Союзе. У нас был бурный роман и Риган забеременела. Свадьба была сромной и тихой, на базе США в Германии, где и родилась Сара.
Я не люблю вспоминать эти три совместных года с Риган. Грустный период. Я любил Риган, а она любила меня, однако наши профессии мешали нам. Это был холодный и сложный брак. Риган, в конце концов, вернулась в Штаты и забрала Сару с собой. Она восстановила себе и Саре свою девичью фамилию — Бернс. Что касается меня, то я всецело посвятил себя работе, в большей степени действуя в Германии, Афганистане и в Советских республиках в годы, предшествующие распаду СССР. Излишне говорить, что я совершенно отдалился от Риган и Сары.
Полагаю, Саре было пятнадцать, когда Риган умерла.
Было чертовски тяжело. Я не общался с Риган годами, изо всех я сил старался смириться с тем, что ей осталось жить менее года. Хренов рак яичников. Не нужен квалифицированный психолог, чтобы понять, почему я избегаю обязательств. Живя с чувством вины, что Сара взрослеет без меня и затем, столкнувшись с фактом, что женщина, которую я люблю, умирает, любого отвернет от взаимоотношений.
Я стал законным опекуном Сары, именно в это время я занялся бюрократической работой ЦРУ в Штатах, в надежде, что смогу жить в пригороде и уделять больше внимания ее воспитанию. К сожалению, я не комфортно себя чувствую в окружении людей в целом, не говоря уже о девушке-подростке. Это было неловкое, трудное время. Однако я считаю, все прошло хорошо. Окончив среднюю школу, Сара изменила мнение и стала лучше понимать меня. Я читал, что все подростки проходят это. Как только они покидают семейный очаг, то становятся вашим другом. Слава Богу, именно это с нами и произошло.
Хотел бы я видеть ее чаще.
Я почувствовал, что вздыхаю, и заставляю прогнать эти мысли из головы. Я спускаюсь в свой кабинет, проверить автоответчик. Моя телефонная линия с АНБ вовсе не телефонная. Это скорее пейджер, встроенный в пресс-папье на моем столе. Если кнопка горит, значит, мне нужно связаться с Ламбертом по безопасной линии вне дома. Я никогда не звоню ему по домашней линии.
Лампочка загорелась.
Констебль Роберт Перкинс со всей страстью не любил свое патрулирование. Каждую ночь происходило одно и то же, кроме воскресений, когда театр не работал. Даже в дневное время все было скверно из-за спектаклей.
Как офицер, ответственный за окрестности Королевского Национального Театра в Лондоне, констебль Перкинс считал, что регулирование движения находился ниже его поста.
Тем не менее, он не жаловался. Фактически у него не было постоянного маршрута, и, слава Богу, за исключением чрезвычайных ситуаций, королевских событий, или проделок какого-нибудь идиота, приведших к аварии. Перкинс ходил в патрулирование вот уже двадцать два года и, вероятно, собирался продолжать еще лет десять. Перкинс всегда мог подать запрос на перевод, однако начальство не одобряло этого. К сорока трем годам, он почувствовал, что становится немного староватым для этой работы.
Вечерние будни дни движение было еще хуже из-за часа пик рабочего дня. Мост Ватерлоо маячил над головой, проходя с северо-запада на юго-восток через Темзу на Южный Берег. Скопление машин, пересекающих эту конкретную часть дороги, никогда не иссякало. В час пик, до вечернего представления в театре, оно было наихудшим. Дополнительная "плата за пробки" на стоянке не разубеждала водителей от пользования небольшой парковкой у театра. Перкинс удивлялся, почему бы большинству людей не воспользоваться метро и прогуляться.
Безусловно, это было бы проще, и менее раздражительнее.
Перкинс обычно стоял на пересечении Театрального проспекта и Аппер Граунд потому, что это было единственным местом, где автобусы выпускали пассажиров на Аппер Граунд позади театра. Таким образом, Перкинс находился под мостом Ватерлоо, и ему приходилось иметь дело с шумом от движения транспорта. Из-за чего постоянно болела голова.
Уже было 6:30 и основной объем вечернего трафика набирал обороты. Перкинс стоял у перекрестка и наблюдал, как раздражительные водители автобусов продолжают останавливаться, уезжать, останавливаться, и уезжать.
Штатские и водители такси двигаются вдоль Театрального проспекта и еще больше затрудняют движение. Они ожидают, что мир остановится, и они смогут посмотреть последнее Шекспировское произведение.
Перкинс прожил в Лондоне всю жизнь и никогда не был в Национальном театре, кроме случая расследования кражи, больных посетителей или агрессивных гостей. Он никогда, не сидел ни в одном из трех театров. Ему было все равно. У него не было "эрудированного вкуса" к таким развлечениям. Когда он сказал это своей жене, она ответила, что во времена Шекспира, его пьесы считались развлечением для людей низшего и среднего классов. Перкинс ничего не ответил на это.
Звуки автомобильных сирен на Театральном проспекте отвлекли его внимание от натиска таксистов на Аппер Граунд. Он покосился в этом направлении и был ошеломлен; то, что он увидел, медленно двигалось по дороге и в итоге остановилось на двойной красной линии, преграждая движение.
Это был большой грузовик с платформой, покрытой театральными декорациями. Где перед прохожими показывали свой бенефис три "актера", машины пытались объехать грузовик. Перкинс за все годы на Южном Берегу никогда не видел ничего подобного. Во-первых, потому, что грузовики были запрещены на этой дороге.
Перкинс снял с пояса рацию и связался со своим напарником, констеблем Блэйком, который был по другую сторону театра.
— Да, сэр?
— Блэйк, ты видел грузовик на Театральном проспекте?
— Какой грузовик?
— Здесь чертов грузовик с актерами. Они показывают какое-то представление. Из-за него здесь проблемы.
— Я об этом ничего не знаю, сэр.
— Иди к театральной кассе и спроси, относится ли он к театру.
— Сделаю.
Блэйк окончил связь и Перкинс зашагал к грузовику, готовясь надавать кому-то чертей. Ему пришлось остановиться и направить машины в объезд грузовика, а затем побежал обратно к перекрестку, расчищая лабиринт из такси, который образовался менее чем за десять секунд. Перкинс выругался и шлепнул по капоту такси, говоря таксисту быстро объехать и перестать сигналить.
Блэйк вызывал по рации.
— Это Перкинс.
— Сэр, служащие театра ничего не знают об этом. Они не предусматривали никакого представления.
— Ясно. Спасибо, Блэйк.
Перкинс вернул рацию на место и сделал глубокий вздох. Он был зол и пожалел несчастного, которого он хотел обругать. Констебль покинул хаос на перекрестке и целенаправленно направился к грузовику.
Актеры были одеты в средневековые одеяния и произносили стихи, которые никто не слышал из-за шума движения на мосту сверху. Каков в этом чертов смысл? Поражался Перкинс.
Водитель в кабине странно подергивал головой. Похоже, что он был арабом: у него был темная кожа и черная растительность на лице.
Перкинс подошел к стеклу и громко постучал.
— Послушайте! Вы должны уехать! Вы не должны здесь находиться! — выкрикнул Перкинс.
Водитель не смотрел на него. Он продолжал качать головой взад-вперед, что-то бормоча самому себе.
— Сэр! Пожалуйста, опустите окно! Я к вам обращаюсь!
Перкинс снова постучал в окно, и затем он осознал, что делал водитель.
Он молился.
Как только его осенило, сердце Перкинса замерло. Задыхаясь, он отошел от грузовика, но было слишком поздно.
Взрывы были настолько мощными, что уничтожили грузовик с труппой актеров-самоубийц, восемь машин на Театральном проспекте и обрушили часть моста Ватерлоо. Четырнадцать легковых автомобиля упали с моста, вызвав масштабное, цепное возгорание. Сторона театра, обращенная к взрыву, была опалена и разбито несколько окон. Погибло шестьдесят два человека и около ста пятидесяти ранено.
Констебль Перкинс более не будет регулировать движение у Национального театра.
Каждая крупная сеть вещания наблюдала за происшествием в Великобритании, но именно BBC-2, взяло эксклюзивное интервью у турецкого эксперта по терроризму, который случайно оказался в Лондоне по делам. Светловолосая женщина-репортер поймала Намика Басарана, пятидесяти двухлетнего мужчину, который поспешно выходил из отеля "Ритц", чтобы подъехать к Набережной, и посмотреть происходящее лично. Рядом с ним был телохранитель, большой мужчина в тюрбане.
— Мистер Басаран, можете прокомментировать, с чем связан ваш приезд в Лондон? — спросила репортер.
Басаран, мужчина с темной комплекцией кожи, говорит в камеру:
— Я глава коммерческой благотворительной организации в Турции, названной "Тирма". За четыре года нашего существования мы предоставили помощь жертвам террористических актов по всему миру. Великобритания не является исключением. Я надеюсь, что выделенные несколько тысяч фунтов, помогут жертвам этой ужасной трагедии.
— Говорят, что вы являетесь экспертом по терроризму. Не могли бы вы подробнее рассказать об этом?
Басаран покачал головой:
— Никто не может быть "экспертом" по терроризму. Это нонсенс. Терроризм непостоянен. Изменяется ежедневно. Террористы привыкли угонять самолеты и заставлять пилота лететь в нужном направлении. Это переходит в захват заложников на борту самолета, чтобы вынудить правительство принять меры. Теперь у нас есть угонщики, готовые умереть на борту и заодно убить всех пассажиров. Террористы стали более отчаянными и смелыми.
На экране появилась идентификационная метка:
— Намик Басаран, президент и главный исполнительный директор, председатель "Акдабар Интерпрайзес", "Тирмы".
— Правда, что вы сами были жертвой терроризма?
Басаран слегка коснулся лица. Может быть, у него была пересадка кожи?
— Это очень болезненная тема для меня, и я бы не хотел о ней рассказывать по телевидению. Достаточно лишь сказать, что я пережил трагедию в своей жизни и вложил личную прибыль законной компании "Акдабар Интерпрайзес" в интересы "Тирмы". Я потратил годы на изучения террористических ситуаций на Ближнем Востоке и в других частях света, установил контакты, которые полезны для тех из нас, кто хочет искоренить терроризм.
— У Вас есть какие-нибудь идеи о том, кто мог стоять за происшествием на Южном берегу этим вечером?
Глаза Басарана загорелись, когда он начал говорить:
— Рано говорить с уверенностью, но я не удивлюсь, если завтра британское правительство получит сообщение от "Теней", взявшись на себя ответственность.
— Сэр, вы полагаете, что "Тени" — наиболее опасная террористическая сеть в мире? Некоторые говорят, что они обошли наиболее известные террористические организации как "Аль-Каида" и "Хезболла".
— К сожалению, я должен с этим согласиться. "Тени" становятся все могущественнее с каждым днем. Это сила, которую в скором времени мировые правительства мира будут рассматривать в огромном масштабе. Это все, мне нужно спешить. Я хочу непосредственно увидеть место происшествия, чтобы сделать отчет на консилиуме наших послов по прилету в Турцию. Спасибо. Пойдем, Фарид.
Телохранитель отвел Басарана от камеры, и они оба сели на заднее сидение лимузина.
Репортер обратился в камеру:
— Это был Намик Басаран, председатель благотворительной организации, базирующейся в Турции. Если мистер Басаран прав, "Тени" могут вновь нанесли удар. На сегодняшний день эта таинственная группа террористов взяла на себя ответственность за ряд недавних нападений на Ближнем Востоке, в Азии и Европе, самой последней из которых была трагедия двух недельной давности в Ницце, Франция. Это Сьюзан Харп для BBC-2.
Я езжу на джипе "Гранд Чероки" 2002 года выпуска, когда я дома, в Мэриленде. Это надежная модель внедорожника 4Х4 с мощностью 265-лошадиных сил и двигателем V8. Для города автомобиль слишком большой, но в прошлом мне нравилось ездить по бездорожью. Недавно я был на задании "Третьего Эшелона", и выслеживал подозреваемого террориста, который укрывался в Лас-Вегасе. Я вел свой "Чероки" по пересеченной местности и это был взрыв. Я наслаждался дорожной поездкой. Во всяком случае, этим все и закончилось, я съездил на джипе по бездорожью несколько раз во время этой миссии. Машина служит мне хорошо.
По пути из Таусона, я слушаю НОР [9]и узнаю о теракте в Лондоне. Он произошел на Южном Берегу, часть моста Ватерлоо была разрушена. Они не знают, сколько людей погибло, и сколько было ранено. Звучит довольно плохо. Интересно, моя встреча с Ламбертом имеет к этому отношение.
Обычно я встречаюсь с Ламбертом в людном месте. Я сторонюсь зданий правительственных учреждений и района О.К. на случай, если за мной следят. Если увидят, как я вхожу в здания АНБ или ЦРУ, то, несомненно, догадаются, что я работаю на федералов. Ламберт и я меняем места, но часто мы встречаемся в торговых центрах. Он знает, что я их ненавижу и, мне кажется, он специально выбирает места встреч здесь, чтобы позлить меня. У Ламберта жуткое чувство юмора.
Сегодня я еду в О.К. по I-95, а затем сворачиваю на запад к Сильвер Спринг. Я следую указателям к "Сити Плейс Молл" на Колсвил-Роуд, припарковываю машину и захожу внутрь. Ресторанный дворик легко найти, и там, за одним из столиков, меня ожидает Ламберт. Сегодня он одет в трикотажную с короткими рукавами рубашку для гольфа и брюки цвета хаки. Он никогда не надевает рабочий костюм, когда мы встречаемся в публичном месте. Похоже, что он заказал "Биг-Мак Комбо Мил" и наслаждается им. Я киваю ему и подхожу к толпе у фаст-фуда, чтобы сделать заказ. Поскольку сейчас полдень и я не очень голоден, я заказываю себе кусок пиццы от "Сбарро". Почему в каждом торговом центре Америки все ресторанчики с фастфудами одинаковы? Это одна из загадок Вселенной.
Может я и старше Ламберта, но выгляжу моложе. Он напоминает мне актера Дэнни Гловера. Его курчавые волосы полностью поседели, а мешки под глазами говорят о напряженной ответственности главного разведывательного отдела в правительстве США. Не поймите меня превратно — он энергичный парень. Он амбициозен и умен, я не уверен, спит ли он вообще. Он больше пьет кофе, чем дышит воздухом. Ламберт из тех парней, которые всегда заняты и никогда не расслабляются. У Ламберта есть смешная привычка, когда он нервничает, то почесывает макушку своей коротко стриженой головы.
Полковник Ламберт начал работать в разведке еще с молодости. Я знаю, что во время войны в Персидском Заливе на нем была большая ответственность. Сейчас у него хорошие связи в Вашингтоне, несмотря на то, что у меня создается впечатление, что ему недостаточно доверяют. Его никогда не признавали публично, но я верю, что ему нравится идти таким путем.
"Третий Эшелон" — это организация, о которой никто не должен знать. АНБ (Агентство Национальной Безопасности) — это национальное учреждение по криптологии. Оно координирует, направляет и выполняет узкоспециализированные мероприятия по защите американских систем информации и осуществляют доклады внешней разведки. Занимаясь как системами связи, так и обработкой данных, АНБ по своей природе ведет высокотехнологичное управление. На протяжении десятилетий АНБ занимается тем, что я называю "пассивным" сбором подвижной информации, перехватывая перемещающиеся данные. "Первый Эшелон" был всемирной сетью международных разведывательных учреждений и станций перехвата, которые захватывали сигналы связи и перенаправляли их в АНБ для анализа. Эта сеть была очень важна для США в период Холодной Войны.
Когда Советский Союз распался, и системы связи эволюционировали, высокие технологии стали игрой с одноименным названием. АНБ создало "Второй Эшелон", который был полностью посвящен новому поколению коммуникационных технологий. К сожалению, огромные объемы информации, в сочетании с ускоренными темпами развития технологий и шифрования, сокрушили "Второй Эшелон". АНБ пережило первый широкомасштабный крах системы.
Поскольку средства связи стали цифровыми, а шифрование еще более продвинутым, то пассивный сбор информации изжил себя. Поэтому АНБ запустило сверхсекретную инициативу — "Третий Эшелон", вернувшийся, скажем так, к "классическим" методам шпионажа на базе новейших технологий для агрессивного сбора данных. Иными словами, был возвращен повседневный мир шпионов в полевые условия, которые рискуют своими жизнями ради получения фотографии, записи разговора или копирования компьютерных данных с жестких дисков. Агентов "Третьего Эшелона" назвали "Splinter Cell'ами", и я был первым. Мы физически проникаем в опасные и секретные вражеские места для сбора необходимой информации любыми средствами. В двух словах, наша основная задача, сделать нашу работу, и не попасться на глаза общественности. Нам разрешается работать вне международных договоров, однако США не будет признавать наших действий или оказывать поддержку для операций.
Таким образом, "Третий Эшелон" — это субагентство АНБ, состоящее из элитной команды стратегов, хакеров и полевых агентов. Мы реагируем на кризисы информационной войны — войны, скрытой от средств массовой информации и от обычного человека. Вы не увидите наши сражения по CNN. По крайней мере, я на это надеюсь. В противном случае, мы не справились.
— Как дела, Сэм? — спросил Ламберт, пережевывая кусок бургера.
— Не жалуюсь, полковник, — ответил я, сидя за одним из пластиковых столов напротив него. Однажды он сказал мне называть его "Ирв", но я не мог заставить себя сделать этого. "Полковник" меня устраивает. Иногда оно мне кажется нелепым при таких встречах. И вот мы здесь, два безобидных мужчины среднего возраста, которые зашли в торговый центр, чтобы поесть в фаст-фуде, а еще мы собираемся обсудить вещи, касающиеся безопасности Соединенных Штатов.
Ламберт сразу переходит к делу.
— Сэм, другой "Splinter Cell" был убит, — говорит он, глядя мне в глаза.
Я жду, когда он продолжит.
— Рик Бентон. Ориентирован в Ирак, но был убит в Брюсселе.
— Я слышал о нем. Но никогда не встречался, — отвечаю я.
— Нет, конечно же, нет. По естественной причине, мы держим вас раздельно.
— Что случилось? Что нам известно? — спрашиваю я.
Ламберт покачал головой.
— Подробности продолжают поступать. Бельгийская полиция по-прежнему занимается этим делом, поэтому мы получаем информацию по обычным дипломатическим каналам и тебе известно, насколько медленно это бывает. Но мы сотрудничаем с бельгийской разведкой и службой безопасности. Один из их парней был убит вместе с Бентоном.
— Что нам известно?
— Бентон находился в процессе получения некоторой конфиденциальной информации от своего связного в Брюсселе, офицера разведки Дирка Вербакена. Неизвестные наемники убили обоих мужчин в номере Бентона, во время обеденного перерыва. Видимо Бентон и Вербакен встретились лицом к лицу, но кто-то знал об этом. Они оба были застрелены и есть все основания полагать, таким же способом был убит Ден Ли в Макао. Такая же баллистика — калибр и тому подобное.
— Думаешь это все тот же "Магазин"?
— Должно быть. Я не могу думать о другой вражеской организации, которая подозревает о нашем существовании. "Магазин" был замечен более года назад, и они знали, что АНБ охотится за ними. Так или иначе, они полностью осведомлены о "Третьем Эшелоне", ну, а чем мы занимаемся не сложно предположить. Как иначе они смогли выследить двоих "Splinter Cell'ов" за трехмесячный срок?
Я пожал плечами и решился сказать:
— Они залезли в наш список? Вероятно, у них также есть талантливые хакеры.
— Наш брандмауэр не проникаем, — отвечает Ламберт. — Карли слишком хороша в своем деле. Мы бы узнали, если бы нас взломали.
— В безопасности была брешь, которая произошла около девяти месяцев назад.
Ламберт кивает.
— Я думал об этом. Это возможно. Маловероятно, но ты прав. Мы с Карли обсуждали это, существует примерно один шанс из трехсот, что кто-то мог взломать нас. Невероятно, но возможно.
— Итак, для чего Бентон и этот бельгиец встречались? Как там его звали?
Вербакен. В последнем отчете Бентон указал, что расследует возможную связь между "Магазином" и "кем-то в Бельгии". Он сказал, что собирается в Брюссель на встречу с контактом из разведки и отчитается по окончании. В течение многих месяцев он отслеживал главный путь снабжения "Магазином" оружия в Ирак с севера. Клиентами являются различные повстанцы и террористические группировки, преследующие наших союзников, новое правительство Ирака и нас самих с тех пор, как президент объявил об окончании войны в Ираке. Я знаю, Бентон подобрался близко к выяснению правды насчет этих парней.
Ламберт неторопливо отпил содовой.
— Полагаю, что Бентон потерял бдительность. И поплатился жизнью.
— Бельгийцы предоставили нам информацию об их парне? Над чем он работал?
— Ну, у нас есть зацепка. ОПСАТ Бентона был извлечен из номера отеля. Он был разбит к чертям, но после изучения устройства, нашим людям удалось извлечь небольшое количество файлов, которые не были переданы нам. Среди них была фотография страницы из папки, принадлежащей Вербакену. Когда бельгийская разведка увидела фото, они подтвердили, что оно из отсутствующей папки, подробно описывающей деятельность Джеральда Булла.
— Джеральд Булл? — удивился я.
Я не слышал это имя в течение многих лет. Джеральд Булл был Канадским конструктором оружия и дилером, который активно работал в шестидесятых, семидесятых и восьмидесятых годах. Какое-то время он сотрудничал с нашим правительством до разногласия. Отбывал срок в тюрьме за нелегальную продажу оружия. После того, как он вышел из тюрьмы, он активно работал в Европе. В восьмидесятых тесно сотрудничал с Саддамом Хусейном и потратил много времени на проектирование и строительство высокотехнологичного оружия для Ирака. Самым известным его "творением" была так называемая "суперпушка".
Он назвал ее "Вавилон". Предполагалось, что это будет гигантская пушка, которая сможет вести огонь зарядами на невероятно большие дистанции. Кроме того, при помощи ускорителей, снаряд мог быть выпущен в космос без помощи ракет. Булл так и не завершил проект, но сделал небольшой прототип под названием "мини-Вавилон". Последний был демонтирован и уничтожен во время войны в Заливе. Булл был убит в 1990 году... в Брюсселе, если быть точным. Широко распространено мнение, что за убийством стоял Моссад.
— Что было в папке? — спрашиваю я.
— Не знаю, — отвечает Ламберт. — Бельгийская разведка подтвердила, что Вербакен недавно добавил материал в папку, так как он полагал, что кто-то ранее связанный с Буллом, продолжает работу физика для террористов на Ближнем Востоке. К сожалению, Вербакен не завершил свое расследование и не предоставил каких-либо подробных отчетов. Он погиб, не оставив подсказок к нахождению своих пометок. Вероятно, они находились в этой папке. И она пропала.
— За исключением одной страницы, изъятой из ОПСАТа.
— Точно.
— Убийцы взяли папку?
— Мы предполагаем, что да. Интересно, они охотились за папкой, или целью были Вербакен и Бентон, а папка с файлами была всего лишь наваром?
— Или то и другое, — предлагаю я.
— Есть и такая вероятность.
Мы затихли на минуту, погружаясь в свои мысли. Я доедаю пиццу и спрашиваю:
— Ты слышал новости насчет Лондона?
Ламберт мрачно кивает.
— Об этом я также хотел с тобой поговорить. Как понимаешь, мы все очень обеспокоены.
— Информация из новостей очень неясная. Что случилось?
— Я вел машину, когда это произошло, — говорит Ламберт. — Я немедленно связался с Пентагоном и все, что они смогли собрать спустя несколько минут после происшествия так это то, что какие-то террористы-смертники переоделись в актеров. Это случилось возле Национального Театра. Большой грузовик, начиненный взрывчаткой, взлетел в воздух. Часть моста Ватерлоо обвалилась. Большой беспорядок.
— Кто-нибудь взял на себя ответственность?
— На данный момент нет, — отвечает Ламберт. — Но метод работы напоминает "Теней", тебе так не кажется?
"Тени". Сборище темных личностей, захвативших в последнее время заголовки на первых страницах газет. Относительно новая ячейка террористов, "Тени" действуют по всему миру, но, как полагают, их штаб-квартира находится на Ближнем Востоке (где же еще?). Не припомню, кто придумал название, но не они. Вроде, это была местная газета, кажется из Турции, которая назвали их "Тенями", и название привязалось к ним. С тех пор в своих посланиях они подписывались, как "Тени". Я думаю, им это льстило.
"Третий Эшелон" пытался сделать все возможное, чтобы собрать данные на "Теней". Но поскольку, они были новичками, задача усложнялась. Никто не знает, представляют ли они какую-нибудь конкретную страну. Они очень похожи на "Аль-Каиду" и другие кочующие, независимые террористические группировки. У них, наверное, есть где-то богатенький папочка, который снабжает их деньгами. Но мы точно знаем то, что они взяли на себя ответственность за частые взрывы за последний год. Серьезный взрыв был в Ницце, Франция, всего несколько недель назад. Способ такой же: в каком-то общественном месте остановился грузовик и взорвался. Чертовы ублюдки. Это дерьмовые, злые поступки.
— Еще слишком рано, не так ли? — спрашиваю я. — Я имею в виду, что бы они взяли на себя ответственность?
— Верно. Это будет завтра. Но ставлю десять к одному, что это они.
Я киваю.
— Видимо, ты прав.
— Самое интересное во всем этом то, что существует связь.
— Какая?
— Этот лист бумаги из папки Джеральда Булла... тот, из ксерокса?