Молоток. Четвертый, как и первый, также был застрелен.
Я выхожу из тюремной зоны и закрываю за собой дверь. Я запираю ее снова только потому, что тот, кто это сделал, обязательно вернется. Мой друг, который лежит в вестибюле, в скором времени придет в себя, и наверняка знает, что здесь происходит. Возможно, он один из убийц.
Я отправляюсь в переднюю часть здания и вижу, что охранник все еще без сознания. Дыхание ровное, поэтому я уверен, что он придет в себя с головной болью на память. Я пробираюсь к первому коридору и направляюсь к задней двери, но решаю проверить офис, который я увидел при входе. Я открываю дверь, вхожу внутрь, и не включая свет, опускаю очки ночного видения.
У меня хорошие основания полагать, что это офис начальника полиции. Есть пара намеков на стене и фото, на котором начальник полиции пожимает руку, я полагаю, одному из курдских политиков. Я внимательно присматриваюсь к фотографии и могу поклясться, что один из мертвых ребят в тюремных камерах — начальник полиции. Я не уверен, потому что лица жертв были кровавым месивом. Несмотря на это, бьюсь об заклад, что парень на фотографии — это человек во второй камере, тот самый, которого пытали перед казнью.
На столе несколько папок, заполненных снимками преступников. Я открываю верхнюю папку, и удивляюсь, увидев никого иного, как Беззубого. На самом деле, четыре верхние фотографии в куче, те четверо мужчин, которые пытались украсть мою машину и оставить меня умирать возле Эрбиля. На обратных сторонах фотографий были заметки, написанные на курдском диалекте, но я смог разобрать слова террорист, разыскиваемый и Иран.
На задней стороне фотографии Беззубого я распознал еще одно слово — "Тени" с большим вопросительным знаком возле него.
Теперь мне все стало ясно. Четверо бандитов, которых я встретил за пределами города, были здесь ранее. Они убили четырех настоящих полицейских, поместили их тела в камеры, предварительно раздев их и нацепив на себя униформы. Бандитам был нужен мой "Ленд Крузер". Перевести ящики с оружием? Один из них говорил, что они ожидают грузовик, чтобы "перевести коробки". Эти парни — заказчики "Магазина"? "Магазин" продает оружие "Теням"? Должен сказать, я не удивлен. Если "Тени" популярная террористическая группировка, то есть смысл, что "Магазин" — самый большой поставщик нелегального оружия в мире, предпочел бы их в качестве заказчиков.
Я слышу, как снаружи захлопнулась дверь машины. Дерьмо. Ключи загремели в задней двери, я прижимаюсь к стене офиса и надеюсь, что кто бы то ни был, он не зайдет сюда.
Два голоса. Один смеется и бегло говорит на арабском. Я улавливаю слова "полиция", "позаботиться" и "перевезти коробки". Парни быстро проходят офис и направляются в вестибюль. Я слышу возгласы удивления и беспокойства, когда они находят моего друга на полу.
Стоны, пощечина, снова стоны. Охранник обходит все вокруг. Один человек приказывает другому, чтобы тот проверил оружие, и я слышу, как он просит ключи. Снова разговор, звук передвигаемых вещей на столе и сердитый крик. Конечно же, ключи пропали. Они в моем кармане.
Голос разгневанного парня звучит знакомо. Думаю, в моих интересах увидеть его. Я ковыряюсь в "Оспрее" и вытаскиваю так называемый "Угловой перископ". Он очень похож на инструмент стоматолога — это тонкий кусок металла с небольшим круглым зеркалом на конце. Металл хорошо гнется, поэтому я могу адаптировать его к любому виду пространства. Лучше всего смотреть из-за угла, если вы не хотите, чтобы вас заметили.
Я тихо выползаю из офиса и подкрадываюсь к холлу, прижавшись к стене. Когда я достигаю угла офиса, я высовываю зеркало и смотрю.
Охранник сидит в кресле, потирая затылок. Разгневанный парень сидит на столе перед ним, спиной ко мне. Другой человек стоит за стулом и выглядит озадаченным. Он мне не знаком. Оба новых человека одеты в полицейскую форму. Я хочу, чтобы рассерженный парень развернулся, чтобы я мог увидеть его лицо.
— Что ты скажешь Ахмеду? — спросил второй человек.
Теперь я могу хорошо следить за разговором.
— Я позабочусь об этом позже, — сказал разгневанный парень. — Важнее того, что Ахмед скажет Таригиану! — он схватил охранника за подбородок.
— Ты уверен, что не видел, кто это сделал с тобой?
Охранник трясет головой.
— Аллах, помоги мне. Таригиан будет очень недоволен. Лучше придумай, как сломать эту дверь, поскольку наши вещи пропали...
Таригиан? Кто, черт побери, этот Таригиан? Разгневанный парень слегка поворачивается, и я вижу его лицо. Это мой старый приятель Беззубый, тот, которому я дал удрать. Я знал, что слышал его голос где-то раньше.
Я мог бы взять их, если бы хотел, но у меня нет на это указаний. Я отхожу по коридору к задней двери. Там за дверью мусорный бак, поэтому я тихо кладу связку ключей внутрь. Нет нужды все им облегчать. Я уверен, что у соответствующих органов будут средства для взлома двери, если им это понадобится.
Я выскальзываю наружу и бегу в тень на противоположном конце парковки. Пригнувшись, я быстро двигаюсь на улицу, удостоверившись, что меня никто не преследует. Я бегу в темноте к "Тойоте", сажусь внутрь и снова пригибаюсь, на случай, если вдруг бандиты выйдут осмотреться.
При помощи ОПСАТа я посылаю сообщение полковнику Питлоу в Багдад. Я объясняю, что полиция Эрбиля была убита террористами "Теней", которые пытаются вывезти нелегальное оружие из участка. Быстро скопировав отчет Ламберту, я отправляю его в Вашингтон и жду.
Примерно через тридцать пять минут я слышу сирены. Они отреагировали удивительно быстро. Я боялся, что террористы уйдут с товаром к тому времени, когда прибудут иракцы или армия США. Я вижу три подтянувшиеся полицейские машины возле участка, а за ними джипы армии США с четырьмя солдатами внутри. Хотелось бы оказать им помощь, но мне нужно остаться незамеченным. Так что я сижу, сложа руки, намереваясь насладиться фейерверком.
Но к моему ужасу террористы появляются с задней части здания, стреляя в полицейских из АК-47. Три иракских полицейских падают на землю, а другие прыгают в укрытие. Я вижу Беззубого, главаря террористов. Он бросает что-то между машин, и через несколько секунд происходит мощнейший взрыв. Граната уничтожает джип армии США, скорее всего убив или серьезно ранив четырех американских солдат. Я всерьез задумываюсь вступить в бой, но прежде чем я успеваю двинуться, фургон объезжает заднюю часть здания. Террористы прыгают внутрь, и тот с визгом уезжает.
Я проклинаю себя за то, что не сделал ничего раньше, но что я мог? Я не должен взаимодействовать с местными правоохранительными органами без соответствующего разрешения. Мог ли я что-нибудь изменить? Честно говоря, я не знаю. Думаю, в следующий раз я буду прислушиваться к инстинктам и плюну на указания.
В стороне завыли приближающиеся сирены, и через несколько секунд я вижу много полицейских машин и скорую помощь, которые прибывают на место происшествия.
В плохом настроении я завожу "Тойоту" и уезжаю.
Андрей Здрок был в плохом настроении.
Водитель высадил его перед Швейцарско-русским международным торговым банком, и какое-то время получал инструкции, когда вернуться за своим работодателем. "Мерседес" умчался, а Здрок зашагал к массивным стеклянным дверям. Перед тем как войти в двери, он взглянул на "Ролекс" и увидел, что до начала заседания осталось пятнадцать минут. Он решил, что бублик и кофе могут поднять настроение.
Он сделал крюк и пересек проспект, направившись к булочной. Даже Андрей Здрок соглашался с кулинарными критиками: "Забат" была лучшей пекарней в Цюрихе.
То, что она оказалась в финансовом районе, было плюсом для ее владельцев. Ежедневно они продавали сотни бубликов, кексов, булочек и пирожных для банкиров и бухгалтеров, работавших в этом районе. По случайному совпадению, такой же магазин бубликов был через дорогу от другого филиала швейцарско-русского банка, расположенного в Баку, Азербайджан. Здрок часто посещал и это заведение, но оно не было таким же хорошим.
Здрок вошел в "Забат", купил луковый бублик со сливочным сыром, черный кофе и заплатил за все пять франков, и оставил сдачу продавцу. Он часто так делал и в пекарне слыл репутацией "щедрого человека в костюме «Бриони»".
Здрок вернулся в банк, вошел в вестибюль и кивнул охраннику, стоявшему у дверей. Возле окна кассы уже стоял клиент, еще двое были в личных сейфовых комнатах. Из многих частных финансовых учреждений в Цюрихе, предоставляющих изрядное количество банковских счетов, Швейцарско-русский, как сокращенно называл его Здрок, сотрудничал с богатыми международными клиентами. В городе, где деньги были жизненно важны, швейцарско-русский банк был хорош в своем деле и стал крупным игроком в мире финансов. Вся прелесть заключалась в том, что банк был небольшим и мало известным. Власти не уделяли банку внимания. Здрок позаботился, чтобы весь его законный бизнес был чистым и открытым, так что у него никогда не случалось проблем. Он не волновало, что же на самом деле происходит за занавесом в Швейцарско-русском международном торговом банке.
Здрок открыл ворота с табличкой "Только для сотрудников", оглянулся в вестибюль, убедился, что все в порядке, и вошел в конференц-зал, где ждали трое его партнеров. Не удивительно, что они также купили бублики или кексы с кофе до начала встречи.
Антону Антипову было пятьдесят два года. Бывший полковник КГБ, он начал партнерство с Андреем Здроком вскоре после распада Советского Союза. Он был высок, импозантен и имел репутацию садиста. Здрок никогда не был свидетелем чего-то подтверждающего этот слух, но был наслышан о многих историях. В восьмидесятых годах Антипов руководил одним из ГУЛАГов за пределами Москвы, у него были связи во всем криминальном мире и на черных рынках в России и Восточной Европе. Как правой руке Здрока, Антону Антипову стоило лишь сослаться на свое имя в некоторых кругах, чтобы вызвать уважение или страх.
Оскару Герцогу было пятьдесят три года, и он был родом из бывшей ГДР. На момент воссоединения своей страны Герцог являлся одним из самых ужасных прокуроров в Восточном Берлине. Он сажал на пожизненный срок и приговаривал к смерти сотни предполагаемых политических преступников. За его спиной партнеры называли его "Топором", пока он в один прекрасный день не услышал свое прозвище. Вместо того чтобы рассердиться, он полюбил прозвище и призвал остальных так его и называть. Он считал, что оно внушало страх его врагам.
Генералу Степану Прокофьеву было пятьдесят пять лет, и он утверждал, что состоял в родстве с известным русским композитором с одноименной фамилией. Как высокопоставленный офицер российской армии, Прокофьев большую часть своего времени проводил в Москве. Он приезжал в Цюрих, лишь, когда Здрок вызывал его на довольно редкие совещания. Прокофьев был одним из главных военных советников, отвечающих за разработку оружия, во времена Советской власти. В 1990 году он получил звание генерала и стал связующим звеном между военными и физиками, которые проектировали и создавали современное вооружение России. Прокофьев являлся сторонником жестокого коммунистического курса, несмотря на то, что не стеснялся зарабатывать в организации Здрока сорок миллионов долларов в год.
Андрею Здроку, бесспорному лидеру квартета, было пятьдесят семь лет, в свои пенсионные года он отлично выглядел, и одевался, будто самый богатый человек в мире, и имел IQ 174. Здрок был родом из Грузии, рос в семье, которая управляла банками для Советского Союза. Он принял бизнес, когда ему было двадцать лет, и быстро научился зарабатывать деньги для своего личного пользования, находясь на службе принципам Коммунистической партии. К тому времени, когда СССР распался, Андрей Здрок был одним из десяти самых богатых людей России. Он иммигрировал в Швейцарию, основал Швейцарско-русский, привез трех партнеров, и приступил к ежегодному удваиванию своего состояния.
У Здрока был ненасытный денежный аппетит, и ему всегда удавалось найти способ получить их, и было совершенно не важно, сколько жизней может быть потерянно в результате этого бизнеса.
Эти четыре человека были мозгом "Магазина".
В Цюрихе деловые встречи всегда начинались вовремя. Здрок подметил, что у него еще есть две минуты. Сидя за столом, он взял бублик из пакета и положил его перед собой. Другие мужчины молча посмотрели на него. Они уже позавтракали.
Здрок откусил кусок бублика, наслаждаясь привкусом, атаковавшим его вкусовые рецепторы, и сделал глоток горячего кофе.
Ровно в десять он сказал:
— Доброе утро.
Остальные также пробормотали приветствие.
— Господа, — сказал Здрок, — наше первое требование бизнеса — это поставка, которая была утеряна в Ираке. Какого черта, что произошло?
Он посмотрел на Антипова и поднял брови. Тот откашлялся и сказал:
— Иракская полиция остановила транспорт и конфисковала товар. "Стингеры" и все остальное. Им чрезвычайно повезло, а нам нет.
— Где это произошло?
— Город Эрбиль. Это случилось по дороге в Мосул, где наш клиент должен был получить товар и продолжить распространять.
— Что-то слышно от клиента? — спросил Здрок.
Герцог ответил:
— Да, и он очень расстроен. И просит о возмещении.
Здрок закатил глаза.
— Он вышел из ума? Он знал условия. Груз под нашей защитой до определенного момента, но когда он оказывается на территории заказчика и в его руках, то клиент сам несет ответственность.
— Я ему так и сказал, — произнес Герцог. — И он абсолютно не рад.
Здрок взглянул на генерала Прокофьева и спросил:
— Что вы планируете делать?
Прокофьев пожал плечами.
— Предложение о замене груза было сделано. Мы получим оружие в течение нескольких дней. Потому как он и его организация — весьма ценные клиенты, я сказал, что он может заплатить при получении груза. Ему придется платить дважды, но, по крайней мере, клиент получит товар.
— Он принял предложение?
— Да.
Здрок посмотрел на Герцога.
— Убедитесь, что оплата будет произведена, как только груз окажется в его руках.
Герцог кивнул и сделал запись в блокноте.
— Заказчик также сказал, что пытался забрать груз. Его люди знают, где полиция его хранит полиция.
Здрок сказал:
— Ну, это их дело. Если им известно, где груз и хотят его забрать, они, безусловно, могут сделать это. Следующий пункт. Операция "Зачистка".
Антипов откашлялся еще раз и сказал:
— Как вам известно, информация о человеке, известном как Рик Бентон, оказалась надежной. Данные, которые мы получили, могут оказаться полезными в разоблачении большинства американских агентов. У нас есть несколько имен. Теперь все, что мы должны сделать, это соотнести каждое имя с правильным человеком. На это не должно потребоваться слишком много времени. Как мы говорили, оперативники уже работают над этим.
Здрок кивнул в знак одобрения.
— Хорошая новость. Американцы подобрались слишком близко к нашей организации. Мы должны продолжить отсеивать и устранять их агентов. Тот, что ударил по нам в Макао, нанес огромный урон нашим операциям на Дальнем Востоке. Могут потребоваться месяцы, а то и годы, на восстановление бизнеса в этом регионе. Я особенно жажду этого человека.
— Влад и Юрий в деле, — сказал Антипов.
— Мы возьмем его и как всех остальных, но имейте в виду, что это нелегко. Этих агентов называют "Splinter Cell'ами", так как они работают в одиночку и под прикрытием. Их собственное правительство делает вид, будто их не существует. До сих пор мы взяли только двоих. Мы почти подтвердили личность агента в Израиле, и приблизились к еще одному в Америке.
Здрок щелкнул пальцами и кивнул.
— Влад и Юрий. Они осторожны, не так ли? Не оставляют никаких следов?
— Нет. Профессионалы. Они были моими самыми надежными палачами в КГБ, — ответил Антипов.
— Что же они узнали в Бельгии?
— Они не только ликвидировали Бентона, но и устранили офицера разведки, с которым работал Бентон. Эти люди знали слишком много о том, что мы поставляем нашему главном клиенту. Надо надеяться, материалы, которые мы взяли из гостиничного номера Бентона — оригиналы. Я принял меры предосторожности, чтобы их уничтожить. Это должно задержать наших врагов. Кроме того, значительная часть информации насчет "Третьего Эшелона" пришла с персонального компьютера Бентона, который мы также уничтожили.
Здрок слегка махнул рукой.
— Отлично. Я возлагаю эту ответственность на вас. Действуйте по вашему усмотрению. Но уже в конце этой недели мне нужны результаты. Если они узнают, кто мы такие и где находимся, то это будет совсем не хорошо. Чем быстрее мы избавимся от этих американских псов, тем лучше нам будет.
Сказав это, Здрок еще раз укусил кусок бублика, и встреча закончилась.
Заниматься сексом здесь было также приятно, как и в Иллинойсе. Обнявшись, они лежали на узкой кровати в маленькой однокомнатной квартире Элая, и Сара была убеждена более чем когда-либо, что он был "единственным".
Она знала, ей лучше встать и позвонить Ривке. Самое позднее, когда она должна была вернуться — десять часов, а сейчас уже почти полдень. Они спали, просыпаясь только для того, чтобы заняться любовью. Сколько раз они сделали это, придя на квартиру, накануне вечером? Четыре раза? Пять? Сара мысленно улыбнулась и вздохнула.
— С тобой все в порядке? — спросил Элай.
— Полагаю, что да, — ответила она, прижавшись к нему ближе.
— Я слышал твой вздох.
— Это был вздох удовлетворения.
— О, вот оно как, — он поцеловал ее. — Я рад, что ты довольна.
— Как насчет тебя? Ты доволен?
— Тебе лучше поверить в это.
Она зевнула и сильнее обняла его худощавое тело.
— Я могла бы остаться здесь навсегда.
— Я тоже, — ответил он. — Но я голоден. А ты?
— Кому нужна еда, когда ты можешь заниматься сексом? — сказала она и положила свою руку на его промежность.
— Эй, эй, ты что, зависимая?
Он посмеялся, но не стал убирать ее руку.
— С тобой да.
Элай сел.
— Хорошо, тогда тебе придется бросить вредную привычку. Я очень голоден. И я не шучу.
Сара любила его израильский акцент. В нем было что-то притягательное.
— Может, сделать тебе завтрак? — спросила она.
— Нет, нет, это я сделаю тебе завтрак. Или обед. Боже мой, посмотри на время.
— О, Боже, должно быть Ривка разозлится на меня. Не могу представить, что подумают ее родители.
Элай махнул рукой и сказал:
— Не волнуйся. Ривка провела ночь с Ноэлем. Бьюсь об заклад, они тоже проспали.
— Тем не менее, это возмутительный поступок, тебе так не кажется?
— Ты большая девочка. Совершеннолетняя, верно?
— Мне двадцать. В Америке мне все еще нельзя употреблять спиртное.
— Да, но юридически ты взрослая. А это главное.
Он встал из кровати и пошел в ванную. Она с удовольствием наблюдала за его спиной.
— Кто-нибудь говорил тебе, что у тебя симпатичная задница? — сказала она, как только он закрыл дверь в ванную.
Он не ответил. Сара вздохнула, высунула ноги из-под одеяла и села на кровать. Голая, она пошла на кухню и заглянула в ящик. Типичная квартира холостяка, подумала она. Ничего кроме нездоровой пищи и сладких хлопьев.
— Элай, у тебя есть кофе? — позвала она, но он уже принимал душ и ничего не слышал.
Она открыла другой шкаф и нашла растворимый кофе.
— Фу, — сказала она.
Пожав плечами, она взяла его, нашла кофейник для кипячения воды, и открыла кран. Вода была коричневата. Сара скорчила лицо, повернула кран и поставила кофе обратно в шкаф. Она посмотрела вокруг и поняла, что квартира Элая сильно смахивала на свалку. Прошлой ночью, в темноте, она этого не заметила. Она помнила, что район, в котором он живет — бедный, почти гетто. В комнате стоял запах плесени. Она не заметила запаха раньше, так как была пьяна от вина. Теперь, когда она рассмотрела квартиру, эти чувства немного отталкивали ее.
— Эй, Элай, могу я тоже принять душ? — крикнула она.
— Конечно, иди сюда!
Она улыбнулась и открыла дверь ванной. Небольшая кабина была заполнена паром. Ну, хотя бы есть горячая вода, подумала она.
Первым делом она решила воспользоваться туалетом. Без каких-либо намерений Сара спустила воду и услышала визг Элая в душе.
— Извини! — сказала она, когда открыла дверцу душа и присоединилась к нему.
Они по очереди намыливали друг друга мочалкой, останавливаясь для поцелуев. Он снова возбудился, и она схватила его скользкой рукой.
— О, нет, больше не надо, — сказал Элай. — У меня скоро все отвалится!
Она засмеялась и сказала:
— Я не думаю, что твой пенис согласен с тобой.
— Да он никогда со мной не согласен, — сказал Элай, закрывая глаза.
— Это типично для парней, не так ли? — прошептала она, продолжая поиграть.
Выйдя из кабинки, обтерлись одним полотенцем.
— У тебя нет другого полотенца? — спросила она.
— Извини. Я бедный и обездоленный.
Сказанное побудило ее задать еще один вопрос:
— У тебя есть работа?
— Работа? Конечно, у меня есть работа.
Он посмотрел в зеркало, взял бритву и начал бриться без пены.
— И что за работа?
— Я работаю в службе доставки. На этой неделе я отпросился, чтобы увидеться с тобой.
— Какого рода доставки?
— Ну как обычно, доставка пакетов и всего прочего.
Она представила, машину, которую он водит и вздрогнула. Эта была реликвия начала девяностых. Впервые очутившись на пассажирском сидении, ей показалось, что она была в мультяшной машине, которая едет, затем удар, удар, пффф, хлопок и с визгом ускоряется по дороге.
— Ты больше не занимаешься музыкой?
— Нет, трудно чем-либо заниматься.
Подумай об этом, сказала она про себя, ты никогда не слышала, как он играет. На самом деле, нет никаких признаков, что он интересовался музыкой. Нет ни нотных листов, ни дисков с классической музыкой, ни бюстов Бетховена, вообще ничего нет.
Он взглянул на нее через зеркало.
— Что?
— Ничего, — сказала она. — Когда тебе будет известно насчет Джульярда?
Он пожал плечами.
— Такие вещи требуют времени.
Он порезал себя битвой.
— Смотри, что я из-за тебя сделал.
— В чем же я виновата?
— Задаешь сложные вопросы.
— Нужно пользоваться кремом для бритья.
— Я всегда бреюсь без него. Прекращай, я из-за тебя нервничаю!
Он вытолкал ее из ванной комнаты и закрыл дверь.
Сара снова вздохнула, подошла к своей разбросанной одежде, лежавшей на стуле, и оделась.
Элай сделал себе кофе. Сел за стол, и попросил прощения, когда Сара звонила Ривке на мобильный телефон. Ее подруга была немного расстроена из-за того, что та не позвонила раньше. Родители Ривки также были не довольны. Сара извинилась и сказала, что будет через час.
— Почему бы тебе не остаться здесь до конца отъезда? — предложил Элай.
— Эм, я не думаю, что это хорошая идея, — ответила Сара.
— Почему нет? Уже не любишь меня?
Он подмигнул ей.
Она стукнула его и сказала:
— Конечно люблю! Но, ты знаешь, что я живу с родителями Ривки. Как это будет выглядеть?
Он пожал плечами.
— Как будто мы вместе.
Она покачала головой.
— Я считаю, это было бы неправильно. Извини.
Она взяла его за руку.
— Все нормально. В любом случае, твой отец не одобрил бы этого.
Ей показалось странным, что он так сказал.
— Я не думаю, что мой отец узнает об этом. Он не следит за мной. Тем более, мы живем в разных городах, помнишь?
— Ну да, точно. Твой отец шпион ЦРУ.
— Он не шпион ЦРУ.
— Я забыл, как его зовут?
— Сэм Фишер.
— Почему не "Сэм Бернс"?
— После развода мама взяла девичью фамилию.
— Точно. Сэм Фишер. Сэм Фишер — правительственный агент.
Она ударила его снова.
— Хватит. Он не агент.
Элай продолжал шутить. Он стал напевать мелодию из "Джеймса Бонда", и сложил пальцы в виде "пистолета". Сара засмеялась.
— Успокойся, — произнесла она.
— Хорошо. Но все же я думаю, что он правительственный агент, и уж точно не продавец.
— Почему ты это говоришь? Почему тебя это так беспокоит?
— Не знаю. Мне просто интересно знать, кто мой будущий тесть.
Сара моргнула.
— Твой "кто"?
— Ты слышала меня.
— Элай.
Он взял ее за руку и сказал:
— Я знаю, что еще рано об этом говорить. Но послушай, если ты переедешь жить ко мне в Нью-Йорк, это может произойти. Ты мне не безразлична, Сара. Правда.
Она опустила взгляд.
— Я знаю. Ты мне тоже.
— Расскажи мне о своей маме. Как ее звали?
— Риган.
— Она тоже работала на правительство?
— Да, я тебе говорила уже об этом. Она работала в АНБ.
— Аконсультатив Национальной Безопасности?
— Агентство.
— Агентство Национальной Безопасности, неважно.
— Она находилась в Грузии. Ну, ты, должно быть, знаешь, бывшую Советскую Республику.
— Аа-га.
— Вот тогда она и познакомилась с моим отцом. В то время он работал на ЦРУ.
— "Шпион — всегда шпион", я постоянно это твержу.
Она злобно взглянула на него.
— Извини. Продолжай.
— Так или иначе, у них была жаркая любовь, и в итоге они поженились. В Германии. Где я и родилась, на военной базе.
— Армейский ребенок.
Она кивнула.
— Думаю, ты прав.
— Но они не остались вместе?
— Нет. Их брак продлился три года. Правда, я многого не помню о моем отце, когда он жил с нами в то время. Мне было три года, когда он ушел. Моя мама всегда говорила, что развод был по обоюдному согласию, но на самом деле это была ее идея, чтобы он ушел, однако я не могу выкинуть из головы, будто он бросил меня. Думаю, каждый ребенок, от которого уходит отец, считает так же.
— Что же случилось?
— Мама отвезла меня обратно в Штаты. Она продолжала работать в Вашингтоне и растить меня в одиночку. До подросткового возраста я не знала об отце. Я время от времени видела его, он был незнакомцем, который нас навещал, заявляя, что он мой отец. Приносил мне подарки и тому подобное, но все это казалось весьма бесстрастным. Потом настал период, когда я его не видела вообще. Несколько лет. Это было время, когда мне было девять лет... и до пятнадцати, по-моему.
— Где он был?
— Я не знаю. Мама никогда не говорила. Может она сказала ему держаться подальше, но я действительно не знаю. Во всяком случае, это было после того, когда маме поставили диагноз "рак яичников". Тогда он появился снова. Он пришел к ней в больницу и даже пытался помириться, но, видимо, этому не суждено было случиться. После того, как она умерла, он стал моим опекуном.
— Потом ты жила с ним?
— Ага. И это было странно. Я училась в школе, и вдруг я начала жить с чужаком, который считался моим отцом. Сперва все было сложно, но затем, мне кажется, все повернулось в лучшую сторону. Мы стали друзьями, особенно, когда я окончила школу и поступила в колледж.
Она пожала плечами и улыбнулась.
— Теперь я думаю, что он классный парень.
— Несмотря на это он такой таинственный.
Элай шепотом сделал акцент на последнем слове.
— Ну, хватит.
— Эй, я сбегаю и возьму пару сэндвичей. Что скажешь?
— Хорошо.
— Оставайся здесь, я буду через несколько минут. Ты ведь хочешь мяса?
Она посмеялась.
— На твое усмотрение. Мне все равно.
— Сейчас принесу.
Он встал из-за стола и вышел из квартиры, оставляя Сару, качающую головой и погруженную в мысли о том, как ей удалось завести отношения с таким интересным человеком.
Элай спустился на этаж ниже к гастрономическому магазинчику, достал телефон и сделал быстрый вызов.
— Насчет Сэма Фишера все выяснено, — сказал он. — В девяностых он работал в ЦРУ и женился на Риган Бернс. Она умерла от рака, у них один ребенок, дочь. Он живет в Балтиморе, Штат Мэриленд, он якобы работает "продавцом".
Голос, слушавший Элая на другой стороне провода, сказал:
— Правильно. Определенно. Как вы и предполагали. Это именно он.
Я должен проникнуть в Иран незаконно. Ирак не был проблемой из-за присутствия американской армии. Однако Иран — это другая история. Конечно, обычный турист или официальный представитель правительства для въезда в страну мог бы просто подать заявление на получение визы. Хотя в Америке распространено мнение, что Иран — это враждебное и опасное место, на самом деле это очень теплая и дружелюбная страна. Я неоднократно бывал в Иране, по большей части в Тегеране, и всегда находил, что тамошние люди любезны и радушны. Все было спокойно со времен расцвета исламской революции. Было время, когда комитет, религиозная полиция напоминала гестапо. Но это в прошлом, и сегодня на улицах ее практически нет. Тем не менее, вы должны быть осмотрительны. Вам нужно соблюдать законы, особенно религиозные, держаться подальше от митингов и демонстраций, а также избегать разговоров о политике.
Но поскольку я нахожусь на задании "Третьего Эшелона", я не могу просто сделать визу и въехать в страну обычным способом. Даже мое прикрытие Интерполом не распространяется на Иран, и мне, конечно же, не стоит говорить иммиграционным властям, что я из АНБ. Таким образом, мне нужно стать даже более "невидимым", чем в Ираке.