Антипов кивнул, но было ясно, что он не был уверен, согласен ли с боссом.
Здрок проигнорировал его. Он знал, что Антипов сделает свою работу и выполнит ее беспощадно. Здрок вздохнул, а затем у него появилась другая идея.
— Вторая мысль, мы могли бы обратиться к мистеру Мухаммеду за решением, — сказал он.
— Ахмеду Мухаммеду, — спросил Антипов.
— Да. Он делает всю работу для "Теней", не так ли? Почему бы нам не сообщить Мухаммеду, что стоит сменить руководство "Теней", которое внезапно стало сомнительным и тогда "Магазин" продолжит их поддержку.
— Я думаю, это отличная идея, — сказал Антипов.
Герцог кивнул.
— Отлично. Я уезжаю в Баку, — сказал Здрок. — Я буду на связи. Если понадоблюсь, вы знаете, как меня найти.
С этими словами он встал из-за стола и вышел из помещения. Антипов и Герцог посмотрели друг на друга, пожали плечами и встали из-за стола.
У "Магазина" были четыре уникальных руководителя. У каждого из них есть своя работа и обязанности. Каждый из этих людей командовал легионом подчиненных. У всех четырех партнеров была огромная власть и богатство.
Но из них никто не задавался вопросом, кто был главным.
Я иду на обед с Намиком Басараном и прибываю к ресторану в назначенное время. Это небольшое заведение с видом на озеро Ван, расположенное на туристической площади и пристани. Здесь находятся несколько фирм для чартера яхт, туристическое агентство, сувенирные магазины, два отеля и несколько ресторанов. Неподалеку находится "Акдабар Интерпрайзес".
Басаран и его телохранитель ожидают меня внутри ресторана. Здоровяк снова уставился на меня, пока его работодатель не кивнул ему. Басаран одет в тот же костюм. Я надел другой галстук, однако, в том же спортивном пиджаке. "Оспрей" вмещает мало гражданской одежды. Под низ я надел свою униформу, не только из практических соображений, но и потому, что ночной воздух прохладен в горах. С озера доносится ветер и становится довольно прохладно.
Метрдотель тепло приветствует Басарана, называя его по имени. Басаран спрашивает столик у окна и указывает путь. Мне случалось наслаждаться турецкой едой. Как и люди во многих европейских и азиатских странах, турки делают из обеда целое мероприятие, которое может длиться часами. У меня складывается ощущение, что сегодня будет не такой случай, поскольку Басаран — занятой человек.
Басаран заказывает красное сухое вино, сделанное в регионе вместе с ракы (анисовый алкогольный напиток не похожий на греческий узо или арабский арак), который прекрасно обжигает при употреблении. Мы начинаем с закусок или мезелера, состоящего из мелко нарезанного салата, пюре из жареного баклажана, перца и маринованной репы. Далее следует мятный чечевичный суп с обильным количеством паприки. Основное блюдо — запеченный барашек, начиненный кубиками жареного мяса, фасолью, помидорами, баклажанами, цуккини, перцем и большим количеством чеснока. "Сердечные" — именно таким прилагательным можно описать турецкие блюда.
Басаран начинает разговор со слов:
— Я только что услышал по новостям, произошел еще один теракт, приписываемый "Теням".
— О? Мне ничего не известно.
— Снова в Ираке. Мишенью был кортеж автомобилей с двумя членами иракского правительства. Оба убиты.
Я качаю головой.
— Именно поэтому страны всего мира должны объединиться.
Он смотрит на меня скептически.
— Однако мистер Фишер, вы ведь из Швейцарии, верно? Разве не швейцарцы славятся нейтральностью, когда дело доходит до мировых проблем?
— Боюсь, это ошибочное представление, — отвечаю я. — Только потому, что мы не участвуем в войнах, не означает, что нам нет дела.
— Что вы думаете о политике США на Ближнем Востоке?
Опа. Нужно быть осторожным. Не хочу, чтобы он понял, что я на самом деле не из Швейцарии.
— Полагаю, это... досадно, — отвечаю я.
Я не хочу это признать самому себе, но я на самом деле так считаю.
— Ха! — громко говорит он. — "Досадно" — это еще весьма сдержанно. Послушайте, я был поклонником Саддама Хусейна и симпатизировал Ирану во время Ирано-иракской войны, однако то, что сделало США в Ираке — чудовищно. И насколько стабильна теперь страна? Всегда будут мятежники, желающие уничтожить ее, только для того, чтобы показать миру, что Америка допустила огромную ошибку. Иногда культура страны требует, чтобы людям говорили, что делать. Демократия не везде срабатывает.
— Думаю, Америка должна была усвоить урок с Вьетнамом, вы так не считаете? — предлагаю я.
— Вот еще. Они ничему не научились. Даже если научись, то забыли. Разве вы не согласны, что американская политика на Ближнем Востоке обратила бывших друзей против них? Арабы ненавидят их. Турки, я вполне могу сказать, что многие из них ненавидят Америку. Не все. В целом, у мусульман сложилось впечатление, что США искореняет их религию.
— Нам обоим известно, что это не так, — говорю я.
Я весьма оскорблен.
— Известно? О, я понимаю, на самом деле все из-за нефти! Я прав?
Я должен держать свои мысли при себе.
— Нефть — весьма ценный товар, не только в Штатах, но и во всем мире. Сохранять стабильность на Ближнем Востоке — важно для каждого, а не только американцам с их автострадами и спортивными машинами.
Басаран пожал плечами.
— Полагаю, вы правы. Все же, я боюсь, что арабское мнение об Америке, довольно сильно пострадало и не может быть восстановлено.
Я склонен согласиться с этим утверждением, но считаю, нужно сменить тему.
— Итак, скажите мне, почему вы так заинтересованы в борьбе с терроризмом? Вернее, в оказании помощи жертвам террора?
— У всех есть страсть, не так ли? Моя — помогать пострадавшим от злодеев. Я на собственном опыте испытал трагедию, которая происходит с семьями, когда любимые погибают от террористов-смертников, противопехотных мин или угнанных самолетов, направленных в здание.
— Простите меня, если я слишком откровенен, но я чувствую, что терроризм коснулся вас лично.
Глаза Басарана на мгновение закрылись. Я задел за живое, я знаю это.
— Разве терроризм не касается лично каждого? — спрашивает он, уклоняясь от ответа.
— Дело в том, что терроризм — средство достижения невозможной цели, которую стремятся достичь террористы, — отвечаю я.
— Что вы хотите этим сказать? — спрашивает он.
— Правительства обычно не меняют свою политику из-за терроризма.
— Это не совсем правда, — отвечает он. — Посмотрите, что случилось в Испании, когда был взорван мадридский поезд. Народ проголосовал против существующей власти. Не совершать ошибок — терроризм имеет смысл во многих случаях. В наше время люди боятся терроризма как ничего другого. Посмотрите, что случилось в Ираке. Так не может продолжаться вечно. Что-то сломается, и террористы победят.
— Вы на самом деле в это верите? — спрашиваю я.
Внезапно Басаран ударяет кулаком по столу, из-за чего посетители оборачиваются.
— Ирак снова падет! Я знаю, что это произойдет! Ирак падет, и американские интересы в регионе будут в опасности. Подождите и увидите!
Он быстро берет себя в руки и говорит:
— Простите меня. Иногда я увлекаюсь.
Волнение появилось ниоткуда. Намик Басаран имеет что-то против Ирака? Очевидно, что он не любит внешнюю политику Америки, но есть что-то еще, что подтолкнуло его в этом направлении. Я решаю перевести разговор на другую тему.
— Мистер Басаран, ранее мы говорили о "Тенях", и не нашли время для обсуждения "Магазина". Вы можете рассказать что-нибудь об этом?
Лицо Басарана выражает растерянность. Несколько секунд он сидит и попивает ракы, как будто обдумывая, какую информацию преподнести.
— "Магазин", — начал он, взвешивая слова, — вызывает презрение. Из того, что мне удалось узнать, их интересуют лишь деньги. Их не заботит, кому они причиняют вред. Им плевать на политику, религиозные, или социологические вопросы. Они предоставляют услуги, и они очень хороши в этом. Во всем мире множество подпольных торговцев оружием, но они не настолько гнусны и организованы как "Магазин".
— Кто они? Кому подчиняются? — спрашиваю я.
— Никто не знает. Им управляют как в мафиозных семьях. Существует босс и его доверенные помощники, под каждым стоят свои подразделения и так подобно генеалогическому древу. У них везде свои люди, не только на Ближнем Востоке. Я полагаю, что у них есть филиал в Швейцарии, мой друг.
— Сомневаюсь.
— А что до руководства? Есть слух, что "Магазин" управляется группой богатых банкиров, бывших военных офицеров, и президентов корпораций из России и бывших Советских республик.
— Россия. Я так и думал. Есть идеи, кто большой босс?
Басаран оглядывается вокруг, чтобы убедиться, что никто не подслушивает. Наклоняется вперед и шепчет.
— Я слышал имя. Не знаю, насколько оно достоверно. Вы когда-нибудь пересекались с именем Здрок?
Интересно. Это же имя Рик Бентон написал на своей карте. Также я слышал его ранее в проклятьях Басарана.
— Возможно, я слышал это имя ранее, — отвечаю я. — Кто он?
— Андрей Здрок. Полагаю, он из Грузии. Весьма состоятельный финансист. Если он не глава "Магазина", то занимает высокое положение.
— Вы встречались с ним?
Басаран качает головой.
— Конечно нет. Как я уже сказал, я не знаю, существует ли он. Это имя, которое просто всплыло. Оно может ничего не значить.
Сомневаюсь в этом. Я откидываюсь на спинку стула и размышляю по этому поводу. Басаран только что соврал мне. Он не проклинал бы несуществующего человека. Теперь я знаю, что могу доверять Намику Басарану не более чем террористу, которого я прозвал Беззубым. После заката я собираюсь поближе взглянуть на "Акдабар Интерпрайзес".
Нам подали крепкий кофе (кахва) и пахвалу на десерт. В заключение Басаран предлагает мне турецкую сигару, и несколько минут мы смотрим в окно на темное озеро. Турецкий табак создает едкий и густой дым. Я стараюсь курить не в затяг.
— Мне здесь нравится, — говорит Басаран. — Закаты на озере особенно прекрасны.
— Вы родились здесь? — спрашиваю я.
— На самом деле я из деревни Догубаязит у подножия горы Арарат. Знаете, такую?
— Боюсь, что нет.
— Скучное небольшое местечко. Повзрослев, я был рад покинуть ее.
— Вам удалось выстроить себе успешную жизнь.
Басаран взмахивает сигарой.
— Удача. Немного удачи и несколько удачных вложений. Вот и все. У меня нет квалификации, сделать что-то стоящее. Я хорошо управляю компанией. Полагаю, это вырабатывает дар предвидения. Проницательности, чтобы представить торговый центр в Северном Кипре. Это проект, идущий от сердца.
— Вы предвидели, когда торговый центр будет построен?
— Он практически завершен! Строительство длилось почти три года. Я ожидаю отрыть двери в течение нескольких недель, но я надеюсь, торжество об окончании произойдет в ближайшие дни.
— Поздравляю.
— Спасибо.
— А что же говорит по этому поводу Республика Кипр?
Он снова взмахнул сигарой.
— Эти проклятые греческие киприоты могут хоть повеситься. Сначала они будут надоедать, но затем успокоятся. Так обстоят дела на Кипре. На какое-то время обстановка накаляется, но затем остывает. Поэтому все наготове. Самое важное: открытие торгового центра покажет миру, что турки остаются на Кипре.
Интересно, так ли спокойно согласится с этим юг. Для парня, который тратит огромное количество денег, времени, и энергии, предположительно на борьбу с терроризмом, Басаран бесспорно упрям в политике. Реза предупреждал меня об этом.
Когда официант приносит счет, Басаран выхватывает его и снова машет сигарой.
— Не возражайте. Мне будет приятно.
Он смотрит на часы и говорит:
— Увы, я вынужден завершить наш весьма интересный совместный вечер. Я желаю вам удачи с рапортом для Интерпола, мистер Фишер. Надеюсь получить копию, когда его опубликуют.
— Конечно. Большое спасибо за обед.
— Не за что.
Мы поднимаемся после того, как он оставляет стопку банкнот на столе. Желаем спокойной ночи метрдотелю и выходим на прохладный ночной воздух. Огромный телохранитель появляется из теней и становится рядом с господином. Басаран протягивает руку, и я пожимаю ее.
— Спокойной ночи, мистер Фишер. Приятной поездки.
— Благодарю. Вам, тоже.
Мне нужно пройти по удивительно оживленной главной улице, проходящей через площадь. Я ожидаю, пока с грохотом проедут пять машин, и случайно оглядываюсь на ресторан, Басаран и телохранитель по-прежнему стоят там, наблюдая за мной. Я машу им рукой, и Басаран делает также. Разворачиваюсь к дороге и вижу приближающиеся фары шестого автомобиля. Я понимаю, что успею пересечь улицу. Сойдя с тротуара, колеса машины взвизгивают, и она ускоряется ко мне.
Впервые в своей жизни я замер на месте. Даже когда это произошло, я понимаю, что не понятно, почему я не могу пошевелиться. В обычной ситуации я бы инстинктивно отреагировал и отпрыгнул в сторону, но по какой-то причине я не понимаю, почему не могу этого сделать. Я — олень на дороге, пойманный светом фар. Что-то подсказывает мне взглянуть на Басарана. Он также, кажется, замер на месте, его глаза прикованы ко мне. Почему он не двигается? Не должен ли он крикнуть: "Мистер Фишер, берегитесь!" или что-то в этом роде?
Это встряхивает мои чувства. Его реакция происходящего выводит меня из ступора. Свет фар, приблизительно на расстоянии нескольких машин, движется на меня со скоростью сто сорок километров в час. Я отпрыгиваю в сторону, падаю на руки и откатываюсь назад как раз в тот момент, когда машина проносится с ревом. Это старый "Ситроен". Я поворачиваю голову, чтобы осмотреться, машина, проехав полквартала, с визгом останавливается. Внутри я вижу силуэты трех мужчин. Намик Басаран и телохранитель по-прежнему стоят позади меня напротив ресторана.
Водитель "Ситроена" разворачивает машину и с высокой скоростью начинает ехать обратно. Парень на пассажирском сиденье высовывается из окна и наклоняется над капотом, в одной руке он держит АК-47. Я вскакиваю на ноги и бегу в поисках укрытия, но кроме витрин ничего нет. Стрелок открывает огонь, и улица превращается в боевую зону. Я падаю на землю, когда пули разрезают воздух над моей головой. Окно туристического агентства разбивается позади меня, и внутри кто-то вскрикивает.
"Ситроен" снова с визгом останавливается и готов рвануться вперед для очередного залпа. Я осознаю, что все гражданские оповещены шумом выстрелов, выглядывают из ресторанов и магазинов.
Когда стрельба началась снова, прохожие начали кричать и разбегаться. Я понимаю, что должен увести убийц подальше от пешеходов, и я совершаю безрассудство, вскакивая на ноги. Я бегу на середину дороги и встаю позади "Ситроена", который двигается вдоль улицы. Кажется, они упустили меня из виду. Стоит ли мне побежать к своей машине? До нее около пятидесяти метров, она находится на противоположной стороне площади. Нет, это слишком рискованно. К тому времени, когда я доберусь до нее, они настигнут меня.
"Пажану" не выстоять против очереди из АК-47.
Стрелок указывает и что-то говорит водителю. Они заметили меня. "Ситроен" делает резкий разворот и ускоряется в моем направлении. Я бегу на противоположную сторону площади к воде. Небольшая стоянка с припаркованными семью-восемью машинами и невысокая кирпичная стена отделяет дорогу и от пристани. Как только я перелетаю через стенку, снова летят пули. Кусочки каменной стены разлетаются подобно шрапнели, и я прижимаюсь к земле. Я слышу, как машина проносится мимо, с визгом останавливается и сдает назад, сворачивая ближе к дороге.
На этот раз мои инстинкты не подводят меня. Я перекатываюсь как бревно к припаркованным машинам и ползу между пикапом "Шевроле" и "Фольксвагеном". Пассажир поливает сторону улицы, пробивая две машины десятками пуль. Ветровые стекла и фары разбиваются, взрываются покрышки. Я ползу под пикапом, а пули рикошетят в сантиметрах от моего тела. Шум оглушителен и наверняка должен привлечь местную полицию. Я надеюсь на это!
На животе я выползаю из-под передней части пикапа. Я пригибаюсь и направляюсь к докам, где пришвартованы десятки небольших лодок. Парень перестает стрелять, но слышно, как открывается и закрывается дверь "Ситроена". Теперь они вышли из машины.
Я бегу к краю дока и взвешиваю свои шансы. Я могу нырнуть в воду и поплыть. Или запрыгнуть на одну из яхт справа и слева от меня, но к тому времени, пока я отвяжу и оттолкну яхту, они уже будут в лодке вместе со мной. Последним средством будет вытащить мой "Файв-Севен" из кобуры на пояснице и дать бой. Из-за этого могут быть проблемы с местными властями, а мое задание весьма деликатное, чтобы вмешаться в зарубежные правовые проблемы. Мне не особо хочется провести оставшуюся часть своей жизни в турецкой тюрьме.
Стрелок появляется на другом конце дока. Он поднимает АК-47 и открывает огонь. Щепки взлетают под моими ногами, как раз в тот момент, когда я разворачиваюсь и ныряю в холодную, темную воду.
Это шок. Хвала небесам, я ношу свою униформу; иначе я бы замерз. Темно как в аду, однако я не рискую включить подсветку на ОПСАТе. Они могут меня заметить.
Пули рассекают поверхность воды, когда я плыву прочь от берега, создавая эффект замедления, который получается, когда стреляют из пистолета в воду. Даже в кромешной тьме с обеих сторон я вижу следы от пуль. Одна проходит опасно близко от моего уха, и я чувствую тепло, когда та проносится мимо. Я быстро меняю направление и плыву обратно к докам, надеясь, что они меня не видят. Я отлично умею задерживать дыхание. Еще одна вещь, которой обучают уроки Крав-маги — выносливость и сопротивление боли.
У меня сильные легкие — последний раз я задерживал дыхание чуть менее четырех минут. Катя Лоунстерн подтолкнула меня достичь времени более трех минут. Нужно напомнить себе, что по возвращении в Балтимор нужно вести с ней более любезно.
Я плыву к парусникам у дока. Нащупываю днище первой лодки и плыву далее, минуя второе и третье. Мои легкие горят, и я осознаю, что нахожусь под водой не менее двух минут. Когда у меня нет сил, я осмеливаюсь вынырнуть между лодками, и отдышаться. Пока я держусь за борт одной из качающихся лодок, я слышу разговор двух мужчин на пристани. Они в конце пристани, метрах в девяти. Похоже, они спорят.
Я не понимаю язык, однако я знаю, что это турецкий. На самом деле он напоминает фарси, но я не уверен.
Парень с оружием внезапно выпускает еще одну очередь в воду, а другой кричит ему остановиться. Снова споры. Затем я слышу, как парни направляются в сторону берега, их ботинки стучат по дереву надо мной. Я опускаю голову и размещаюсь под днищем лодки и жду. Снова выстрелы в воду между лодками, но я благополучно спрятался.
Где, черт побери, полиция в этом городе? Это один из тех моментов, когда я не против вмешательства. Проходит еще одна минута, и я ощущаю давление в груди. Выстрелы прекращаются и мне нужен глоток воздуха, однако я не двигаюсь. Выжидаю еще секунд тридцать, затем понимаю, что больше мне не выдержать. Я выныриваю, и как можно тише вдыхаю воздух и прислушиваюсь. Тишина. Все ушли. Возможно, они посчитали меня мертвым. Выжидаю еще три минуты, прежде чем всплыть и выбраться на пристань. Я возвращаюсь на площадь и вдалеке слышу приближающиеся звуки сирен. "Ситроен" скрылся и улица пустынна. Я бегу к "Пажану" и мокрым сажусь внутрь. Завожу машину, сдаю назад и до появления копов направляюсь в город.
Я также замечаю, что Намик Басаран и его громила больше не стоят у ресторана.
ПОСЛЕ полуночи я останавливаю "Пажан" на холме с видом на "Акдабар Интерпрайзес", и осматриваю место. Обильное количество прожекторов освещают территорию, и я вижу горстку охранников, патрулирующих здания. Это будет непросто.
Сперва я настраиваюсь на жучки в офисе Басарана. Тишина в ОПСАТе говорит мне, что комната пуста. Я быстро оставляю гражданскую одежду в машине, беру SC- 20K и одеваю через плечо, корректирую гарнитуру и очки, настраиваю температурный контроль на униформе и выдвигаюсь.
Добравшись до подножия холма рядом с проволочным забором, я приседаю за большим кустом, оценивая обстановку. Напротив меня, по другую сторону забора, находятся два барака, это подходящее место для проникновения. Я выжидаю, пока охранник пройдет мимо, между бараками и забором, направляясь к фронтальным воротам. Дозор, вероятно, проходит по всей этой стороне ограждения, и я прикидываю приблизительное время возвращения охранника: чуть менее десяти минут.
Прочными ножницами я разрезаю забор и отгибаю свободную секцию, чтобы пролезть внутрь. Я закрываю эту "лазейку" после себя и аккуратно соединяю обрезанные концы, забор выглядит целым, если не присматриваться.
Я быстро проскакиваю между бараками и останавливаюсь, чтобы наметить свой план нападения. Мне нужно попасть в административное здание, в частности в офис Басарана. Также мне хотелось бы проникнуть в офис "Тирмы" и посмотреть, что можно там найти. И наконец-то, огромный склад, и сталелитейный завод могут скрывать секреты. Это будет занятная ночь.
Я решаю начать с конца комплекса рядом с озером (здание "Тирмы" и офис Басарана) и двигаться в обратном направлении. Главное — оставаться в тени. В мою униформу встроены фотодатчики, которые определяют и сообщают мне степень моей освещенности.
На индикаторе ОПСАТа видно, насколько я освещен. В данный момент на тридцать два процента. Здесь весьма светло, и мои единственные укрытия — широкие тени зданий, отбрасываемые прожекторами. Проходы между зданиями освещены как будто днем.
Угловой перископ здесь очень пригодится. С его помощью я заглядываю за угол, никого нет.
Я осматриваю столб, поддерживающий прожектор, и не замечаю никаких камер. И направляюсь к нему.
Я бегу через проход и останавливаюсь у следующего здания, прижавшись спиной к стене. Затем я медленно подхожу к следующему углу и повторяю процедуру. Я насчитываю шесть зданий до моей цели. Все идет гладко, пока я не добираюсь до пятого здания. Перископ показывает двух охранников в проходе, они курят и разговаривают. Нужно найти способ отвлечь их, я снимаю SC-20K с плеча и заряжаю диверсионную камеру. Если бы я хотел, то мог бы настроить камеру на срабатывание СГ, но мне не хочется оставлять следы, если того не требует ситуация. Главное — просто убрать охранников с пути.
Я заряжаю оружие и прицеливаюсь в здание прямо напротив меня, примерно, в пятидесяти метрах. Проверяю, правильно ли закреплен глушитель, прицеливаюсь, и нажимаю спусковой крючок. Приглушенный звук выстрела смешивается с ночным бризом и не слышен моим приятелям. Через прицел я вижу, что диверсионная камера прилипла к верхней стороне здания, немного ниже, но должно сработать. Я надеваю винтовку на плечо и нажимаю ОПСАТ, активирую отвлекающее устройство. В меню можно выбрать множество звуков, от звуков животных до записи "Рэгтайм Бэнд Александра". Я выбираю белый шум, он достаточно громкий, чтобы они услышали. Им покажется, что это перебои в громкоговорителе и пойдут проверять. Я надеюсь.
Уверен, оба охранника пойдут на звук. Они бормочут что-то друг другу, а затем идут в том направлении. Ура. Вот мой шанс. Я медленно подхожу к углу, и индикатор освещенности на ОПСАТе поднимается до опасной зоны. Я на виду. Я перебегаю к шестому зданию моего маршрута, оставаясь на свету около восьми секунд. К тому времени, как я добираюсь до места, охранники дошли до диверсионной камеры и, вероятно, удивляются что, черт возьми, это такое.
Путь свободен, я бегу через дорогу и небольшую стоянку к зданию "Тирмы". Оно сильно отличается от остальных сооружений на охраняемой территории. Двухэтажное здание "Тирмы", было спроектировано в американском колониальном стиле, которые вы увидите в окрестностях среднего класса в Новой Англии. Деревянное строение, выкрашенное в белый цвет, с двумя толстыми колоннами, напротив парадного входа. Вместо номера здания над дверью выдавлено слово "ТИРМА". Очень странно.
Я крадусь к задней части здания, где у меня меньше шансов быть замеченным. К счастью, там не освещено. Я смотрю на широкое озеро, и вдоль берега, примерно в полутора километрах, вижу пристань на городской площади. С озера доносится ледяной ветер.
Здесь есть черный вход, вероятно, используемый в качестве экстренного выхода, и несколько окон на первом этаже. Первым делом, я проверяю окна, однако они заперты. Придется через дверь. И снова меня выручают отмычки, я могу открыть обычный ригельный замок за шесть секунд.
Я внутри здания, в комнате, которая, по всей видимости, используется для складирования ненужных вещей. Здесь груды складных стульев, используемые для больших собраний. Я вижу полки, забитые канцтоварами и коробками.
Здесь также есть автомат для безалкогольных напитков. Эта комната ведет в коридор, выходящий прямо к парадному входу с другой стороны здания. Я осторожно прислушиваюсь, но ничего не слышу. Двигаюсь дальше и вижу, что коридор соединяется с огромным конференц-залом и большим телевизором, аудио/видео оборудованием и еще одной комнатой, похожей на гостиную. Вероятно, там они устраивают благотворительные вечера.
В самой большой комнате на этом этаже находятся образцы различных товаров, которые "Тирма" высылает для помощи. Я думаю, весь запас хранится в другом месте на территории кампуса, в одном из хранилищ или складов. Это медикаменты, сушеные фрукты, бутылки с водой, зерно, и одежда. Кроме того, на первом этаже есть пара современных ванных комнат, поэтому я тихо поднимаюсь по лестнице на второй этаж. Место обвешено толстыми коврами, даже на лестнице. Мои движения относительно бесшумны, и только время от времени под ковром скрипит деревянный пол.
С этим ничего не поделать.
Наверху четыре офиса. Один из них, видимо, для вспомогательного персонала — там три стола, компьютеры, картотеки, копировальный аппарат — то, что можно найти в любом офисе. Остальные три офиса служат, видимо, для администрации благотворительной организации. В одном из них я нахожу много литературы компании, напечатанной на нескольких языках — буклеты и брошюры, объясняющие цели и задачи "Тирмы". Я беру несколько; некоторые из них напечатаны на английском, некоторые на фарси, некоторые на турецком, а некоторые на арабском. Я кладу их в "Оспрей" и отправляюсь дальше.
Другие два помещения — это офисы руководителей компании. Я включаю в каждом помещении компьютеры и немного вожусь с ними. Мне не приходится вводить никаких паролей безопасности, поэтому я без проблем просматриваю файлы. Но я не нахожу ничего подозрительного даже когда ищу имена: Таригиан, Мухаммед, Мертенс и Здрок.
Во всех целях и намерениях, похоже, что "Тирма" — легальная организация. Я выбираюсь из здания через ту же дверь, что и пришел. Следующая остановка — офис Басарана, внутри здания за несколькими дверями. Это будет немного сложнее. Здание хорошо освещено, и я уверен уровень безопасности на порядок выше. Внутри могут быть люди. Я стою позади и бросаюсь к следующему строению (кафе для сотрудников), и так до тех пор, пока я не вижу главное административное здание, где ранее я встречался с Басараном. Позади нет охранников, но я знаю, что, по крайней мере, один патрулирует парадный вход.
Черный вход оснащен кодовым замком. Держу пари, по всему зданию используется один и тот же код, поэтому я нажимаю ОПСАТ, выводя кодовую последовательность, записанную ранее. Я нажимаю кнопки 8, 6, 0, 2, 5 и дверь открывается. Мне известно, что по всему зданию установлены видеокамеры, поэтому я приоткрываю дверь и просовываю угловой перископ, заглядывая внутрь. Уверен, что там есть камера, направленная на дверь.
Если бы я захотел, то мог выстрелить в нее из "Файв-Севен", однако оставит след, что в здании кто-то был. Я предпочел бы пойти иным путем. Похоже, это модель стандартной камеры с непрерывной записью, но только, если в комнате достаточно освещения. У двери должен быть выключатель, я ворочаю перископом, и замечаю его, затем быстро тянусь рукой и щелкаю свет. Я вхожу в комнату и закрываю дверь. При помощи ночного видения я отлично вижу, а камера записывает только темноту.
Я выхожу из комнаты и смотрю через арочный проход в вестибюль, который хорошо освещен.
Стеклянные окна выходят на лицевую сторону здания, и я замечаю охранника, стоящего спиной ко мне и смотрящего на небольшую стоянку. Он тепло одет, курит сигарету, и вероятно, ненавидит каждую минуту своего назначения. Я осматриваю потолок, стены и углы на наличие камер и замечаю одну, направленную непосредственно на парадный вход. Я легко пройду мимо нее, потому что я уже в здании. Пока охранник не видит, я пересекаю вестибюль через двойные деревянные двери и направляюсь в главный офис администратора. Хвала небесам, свет везде выключен.
Я подхожу к кодовой панели, вбиваю тот же код, и вхожу в прихожую, ведущую в офис Басарана. Здесь горит свет, и я не вижу где выключить. Я знаю, что в верхнем углу есть еще одна камера, поэтому я снова использую перископ. Это камера с датчиком движения, которая вращается по широкой дуге. Центр дуги — офис Басарана. На этой двери нет кодового замка, должно быть, они полагают, что как только вы прошли стойку администратора, вы можете бродить где вам угодно.