Важнее то обстоятельство, что, посвятив годы изучению композиции и сочинению музыки в разных жанрах, Моцарт мог теперь использовать эти жанры, чтобы сказать в них что-то новое, раздвигая границы и непрерывно преображая их своей неуемной творческой силой. Ощущая внутреннюю смуту и сильное волнение, он искал возможности превратить музыку из декоративного, развлекательного элемента в мощное средство выражения чувств.
Современники Моцарта считали фортепианные концерты, да и симфонии произведениями легкого жанра — части концертов были коротенькими и незамысловатыми, основной акцент делался на красоты и витиеватость мелодий. Исполняли их небольшие по составу оркестры. Моцарт полностью переработал эти формы, словно взорвав их изнутри. Он писал для больших оркестров с расширенной секцией струнных инструментов, особенно скрипок. Такой состав позволял достичь куда более силь
ного и богатого звучания, чем те, что были известны прежде. Нарушая все существовавшие до него классические правила, Моцарт увеличил продолжительность отдельных частей своих симфоний. В первых частях его симфоний чувствуется напряжение, диссонанс, эти темы развиваются во второй, медленной части и получают грандиозное, величественное разрешение в финале. В его сочинениях музыка обрела способность передавать ужас и тихую грусть, тяжкие предчувствия, гнев, радость и экстаз. Новое, масштабное звучание завораживало и пленяло слушателей, музыка, казалось, стала объемной. После таких нововведений композиторам уже немыслимо было вновь обращаться к легковесной и поверхностной музыке, этим придворным пустячкам, которые они в изобилии создавали прежде. Европейская музыка изменилась бесповоротно и навсегда.
Подобные инновации родились вовсе не потому, что Моцарт был каким-то бунтарем или намеренно шел на провокацию. Его мятежный дух, вырвавшийся из-под спуда, был словно неподвластен ему, выражая себя абсолютно естественно, будто пчела, вырабатывающая воск. Учитывая к тому же его невероятное музыкальное чутье и тончайшее понимание музыки, Моцарт попросту не мог не оставить печати своей яркой индивидуальности в любом жанре, в котором творил.
В 1786 году Вольфганг познакомился с одной из версий сюжета о Дон Жуане — легенда вдохновила и взволновала его. Он сразу же отождествил себя с этим великим соблазнителем. Моцарта, как и Дон Жуана, влекло к женщинам, он испытывал то же презрение к сильным мира сего. Существеннее, однако, было другое: Моцарту открылось, что он наделен великой властью обольщать своих слушателей, ибо могущественным средством обольщения является сама музыка с ее неотразимой и удивительной способностью пробуждать в людях чувства. Превратив историю Дон Жуана в оперу, Моцарт получал возможность передать все эти мысли. Итак, на следующий год он приступил к работе над оперой. Заставляя эту историю ожить на подмостках такой, как он ее себе представлял, Моцарт в очередной раз обратился к своим бьющим ключом творческим силам — на сей раз в применении к опере.
Современные оперы были довольно статичными и стандартными. Они состояли из непременных речитативов (мелодекламации под аккомпанемент клавесина, с помощью которых раскрывался сюжет и объяснялось действие), арий (сольные партии, в которых певец реагировал на сообщенное в речитативе) и хоровых песен, которые исполнялись большими певческими коллективами. В операх Моцарта все было совершенно по-другому, воспринимались они не как череда отдельных номеров, а как единое целое, где одна тема плавно перетекала в другую. Характер Дон Жуана раскрывался не только в словах арий, но в первую очередь в музыке: каждое появление обольстителя на сцене сопровождалось тревожным тремоло скрипок, точно характеризующим чувственную, страстную натуру. Такого бешеного, почти немыслимого темпа, как в операх Моцарта, никогда еще не было в театре. Но и этого было мало — чтобы повысить выразительность музыки еще сильнее, Моцарт ввел яркие и мелодичные ансамбли, в которых разные персонажи поют, то будто соперничая друг с другом, то сливаясь, — изысканный, сложный контрапункт придавал опере сказочную красоту и драматизм.
Вся опера, от начала до финальных аккордов, проникнута демоническим обаянием великого обольстителя. Несмотря на то что остальные персонажи обличают и проклинают его, героем невозможно не восторгаться, пусть даже он до конца упорствует в своем грехе, насмехается над адом, бросая ему вызов, и отказывается раболепствовать перед власть имущими. «Дон Жуан» не был похож ни на одну написанную до него оперу — ни своим либретто, ни музыкой — и, возможно, слишком намного опередил свое время. Публика приняла спектакль холодно, многие говорили, что он ужасен, музыка неприятна для слуха, раздражал безумный, неистовый темп, смущала и нравственная неоднозначность, за которую оперу называли аморальной.
Продолжая трудиться в лихорадочном темпе и не давая себе отдыха, Моцарт буквально сгорел. Он скончался в 1791 году в возрасте тридцати пяти лет, через два месяца после премьеры «Волшебной флейты», последней своей оперы. Лишь много лет спустя слушатели научились по-настоящему слышать и понимать поразительную музыку таких его шедевров, как «Дон Жуан», который вошел в пятерку самых популярных и наиболее часто исполняемых опер в истории.
Ключи К МАСТЕРСТВУ
Непосредственный разум — Заурядный разум — Многогранный разум —
Толкование истории Моцарта — Три обязательных этапа
...Кое-что у меня в голове прояснилось — и вдруг меня осенило, какая черта прежде всего отличает подлинного мастера, особенно в области литературы (ею в высшей мере обладал Шекспир). Я имею в виду Негативную Способность, а именно то состояние, когда человек предается сомнениям, неуверенности, догадкам, не гоняясь нудным образом за фактами и не придерживаясь трезвой рассудительности...
Джон Ките
Бывает, мы так глубоко погружаемся в воспоминания о своем детстве, что не просто вспоминаем события, но будто ощущаем, каким все было тогда. В такие минуты мы осознаем, насколько отличалось наше тогдашнее восприятие мира от нынешнего. Мы были непредвзятыми и простодушными, а в голове роились свежие, оригинальные идеи. То, что сегодня кажется нам простым и само собой разумеющимся — привычные вещи вроде ночного неба или отражения в зеркале, — вызывали наши восторги и удивление. У нас постоянно возникали вопросы решительно обо всем, что нас окружало. Еще даже не научившись говорить как следует, не умея выразить мысль словами, мы уже думали, выражая мысль в образах и ощущениях. Оказавшись в цирке, на стадионе или в кино, мы буквально впитывали впечатления, глядя во все глаза и слушая во все уши. Краски тогда казались более яркими и сочными. Нам отчаянно хотелось превратить все вокруг в игру, играть с самими обстоятельствами жизни.
Назовем это качество непосредственным разумом. Такой разум воспринимал жизнь напрямую — не через слова или чужие мысли. Он был гибким и чрезвычайно восприимчивым к новой информации. Возрождая память об этом своем непосредственном разуме, мы невольно ощущаем ностальгию по временам, когда мы так активно и напряженно исследовали мир. Но годы идут, и напряжение неизбежно ослабевает. Мы уже видим мир через ширму слов и мнений; то, что мы видим, окрашивается прежним опытом, который наслаивается на настоящее. Мы больше уже не воспринимаем вещи такими, как есть, не замечаем деталей, не задаемся вопросом, почему эти вещи вообще существуют. Наш разум постепенно коснеет. Мы настороженно относимся к миру, который больше не кажется удивительным и прекрасным, цепляемся за свои представления и убеждения и огорчаемся, если они подвергаются нападкам.
Назовем такой образ мышления заурядным разумом. Под давлением обстоятельств, когда надо как-то зарабатывать на жизнь и сообразовываться с обществом, мы поневоле обуздываем свой ум, загоняя его во все более и более жесткие рамки. Мы бережно храним память о вольном духе детства, иногда позволяя ему прорываться в игре или участвуя в каких-нибудь развлечениях, которые освобождают нас, позволяя выйти за рамки заурядного разума. Иной раз, оказавшись за границей, где обстановка не так привычна и знакома, как дома, мы снова ощущаем себя немного детьми, готовыми удивляться новизне и свежести всего, что они видят. Но из-за того, что наш разум не полностью и не до конца отдается этим ощущениям, из-за своей мимолетности они не проникают глубоко. Это недостаточно вдохновляющие, не творческие ощущения.
Мастера и те, кто обладает высоким уровнем творческой энергии, — это просто люди, сумевшие удержать в себе существенную порцию духа детства, невзирая на давление и претензии взрослого возраста.
Мастера и те, кто обладает высоким уровнем творческой энергии, — это просто люди, сумевшие удержать в себе существенную порцию духа детства, невзирая на давление и претензии взрослого возраста. Этот дух проявляется в их произведениях и в образе мышления. Дети наделены естественной способностью к творчеству. Активно преображая все вокруг себя, они играют с идеями и обстоятельствами, удивляя нас неожиданными высказываниями и поступками. Но творческие способности детей ограничены — они не увенчиваются открытиями, изобретениями или по-настоящему значимыми произведениями искусства.
Мастера не просто сохраняют свежесть непосредственного разума, но дополняют его годами ученичества и способностью глубоко концентрироваться на задаче или идее. Именно это поднимает их творческий потенциал на новые высоты. Хотя эти люди обладают глубочайшими познаниями в своей области, ум их остается по-детски открытым для того, чтобы рассматривать проблемы под непривычным углом зрения и предлагать неожиданные решения. Они сохранили способность задавать простые вопросы, мимо которых обычные люди проходят, не обращая внимания, но в то же время они дисциплинированы и умеют трудиться, и это помогает им доводить начатое дело до конца. То, что они не утратили способности восхищаться и радоваться, помогает воспринимать тяжелую кропотливую работу как удовольствие. Подобно детям, эти люди могут мыслить не только словами — их мышление образно, пространственно, интуитивно, — а значит, для них открыт широкий доступ к доречевым и подсознательным формам ментальной активности. Возможно, именно этим объясняются их удивительные прозрения, самобытные произведения и идеи.
Некоторым людям удается сохранить детскую непосредственность и открытость, но их творческая энергия распыляется, направленная на тысячу разных дел. Им вечно не хватает терпения и дисциплины для того, чтобы пройти серьезное ученичество. Другим дисциплины не занимать, они овладевают знаниями и становятся экспертами в своей области, но, лишенные гибкости разума, они не способны выйти за пределы заурядности, не способны на настоящее творчество. Мастера умудряются сочетать в себе то и другое — дисциплину и душу ребенка, которые, сливаясь, дают то, что мы назовем многогранным разумом. Такой разум ничем не связан, его не ограничивают ни рамки общепринятых представлений, ни недостаток опыта. Он свободно движется в любом направлении и тесно соприкасается с действительностью. Он способен обнаруживать и исследовать самые разные грани мира. Заурядный разум пассивен — он потребляет информацию, отдавая ее во все тех же привычных формах. Многогранный разум активен, преобразуя все, что
получает извне, в нечто новое и оригинальное, занимаясь творческим созиданием вместо потребления.
Трудно точно сказать, почему мастерам удается сохранить непосредственную детскую душу, почему это не мешает им приобретать глубокие знания, в то время как для большинства такое оказывается трудным, если не невозможным. Возможно, им просто труднее выйти из детства, а может, благодаря озарению они понимают, какую силу могут обрести, сохраняя детские черты и используя их в творчестве. В любом случае, достичь многогранности разума отнюдь не так просто. Нередко детскость дремлет в мастерах, никак не проявляясь на этапе ученичества, пока они упорно и терпеливо познают все тонкости своего дела. А потом этот дух внезапно возвращается, и они обретают свободу и возможность активно применять знания и умения, которыми овладели за это время. Часто это приобретает черты настоящей борьбы, и мастеров ждут нелегкие испытания, когда окружающие требуют, чтобы они не оригинальничали и вели себя как все. Подчас, уступая этому нажиму, они подавляют в себе творческое начало, и все же оно берет свое, вспыхивая с удвоенной силой.
Часто мастеров ждут нелегкие испытания, когда окружающие требуют, чтобы они не оригинальничали и вели себя как все. Подчас, уступая этому нажиму, они подавляют в себе творческое начало, и все же оно берет свое, вспыхивая с удвоенной силой.
Следует понимать: мы все обладаем врожденной творческой силой, которая пробивается наружу, стремясь действовать. Нам дан непосредственный разум, в котором и заложен этот потенциал. Человеческий ум предрасположен к творчеству по своей природе, он так устроен, что постоянно ищет взаимосвязи между предметами и явлениями. Он стремится исследовать, открывать в мире все новые стороны, изобретать. Мы все горячо хотим реализовать эту творческую силу и страдаем, когда это нам не удается. Убивает же эту творческую силу не возраст и не отсутствие таланта, а наш собственный настрой, наше собственное отношение. Нам становится слишком удобно и комфортно на уровне, достигнутом за время ученичества. Нам довольно полученных знаний, мы страшимся изменений, нам не хочется развивать новые идеи, лень прикладывать для этого усилия. Смелость мысли чревата риском — мы можем провалиться, опозориться и стать
посмешищем. Мы выбираем возможность жить в уютном мирке знакомых идей и привычных подходов, но платим за это дорогую цену: без новизны, без движения вперед ум наш мертвеет. Мы достигаем потолка, а дальше от нас уже ничего не зависит, ведь, утратив самобытность, мы становимся заурядными и легкозаменяемыми.
О
С другой стороны, однако, это означает, что мы всегда можем возродить в себе эту врожденную творческую силу, и неважно, сколько нам лет. Пережить возвращение этой творческой силы невероятно полезно — такое возрождение оказывает на нас поистине целительное воздействие и благотворно сказывается на всех сторонах нашей жизни. Поняв, как действует многогранный разум и что способствует его процветанию, мы получаем шанс восстановить гибкость ума и повернуть процессы его затухания вспять. Могущество, которое способен принести многогранный разум, практически безгранично, а достичь этого способен почти каждый человек.
Обратимся к примеру Вольфганга Амадея Моцарта. Нередко его преподносят как ярчайший пример детской гениальности, этакого чудо-ребенка, непостижимую игру природы. Как еще можем мы объяснить его невероятные способности, проявленные в столь раннем возрасте, и бурный творческий взрыв в последнее десятилетие его жизни, плодом которого стало невероятное число новаторских, оригинальных и всеми любимых произведений? В действительности гений и творческие силы Моцарта вполне объяснимы, что отнюдь не принижает заслуг этого великого музыканта и композитора.
Погруженный в стихию музыки с первых дней жизни и навсегда зачарованный ею, Моцарт с самого начала относился к учебе и занятиям с поразительной собранностью и прилежанием. В четыре года ум ребенка более восприимчив и пластичен, чем даже у ребенка, который старше всего на несколько лет. Главной причиной такого внимания и старательности была глубокая, страстная любовь к музыке. И играл мальчик по собственному желанию, а не по обязанности или принуждению, так что эти занятия были для него возможностью расширить
кругозор, научиться большему, исследовать все новые музыкальные возможности. К шести годам он уже провел за инструментом вдвое больше времени, чем любой самый прилежный ученик того же возраста. Турне по Европе позволило ему ознакомиться со всеми существовавшими на то время музыкальными достижениями и веяниями. Детский ум впитывал все, как губка, глубоко усваивая весь спектр музыкальных форм и стилей.
Повзрослев, Моцарт испытал типичный творческий кризис, подобный тем, которые нередко разрушают, уничтожают менее стойких. Без малого восемь лет, находясь под давлением отца, архиепископа и зальцбургского двора, обремененный заботами о содержании семьи, он вынужден был подавлять в себе творческие устремления, не давая им воли. В такой сложной ситуации он мог сдаться, погаснуть и до конца дней пробавляться сочинением милых, но легковесных придворных пустячков, пополнив когорту малоизвестных композиторов XVIII века. Вместо этого Моцарт восстал и, стряхнув оцепенение, сумел вновь пробудить яркость восприятия мира, свою детскую душу — то самое стремление сделать музыку своим голосом, выразить себя через нее, перевести волнующие его чувства и переживания на язык оперы. Сдерживаемая столько лет энергия, долгое ученичество, глубочайшее знание и понимание своего предмета — все это соединилось самым естественным образом и привело к тому, что сразу же после своего разрыва с семьей Моцарт буквально взорвался творчеством. Стремительность, с которой он мог сочинять свои шедевры, говорила не о таинственном даре небес, а скорее о том, насколько органично было для него мыслить музыкальными образами, которые он легко переносил на бумагу. Моцарт был совсем не капризом природы, а ярчайшим образцом полного использования того творческого потенциала, что изначально заложен в каждого из нас.
Для раскрытия многогранного разума существуют два важнейших условия. Первое — высокий уровень знаний о своем предмете или области, второе — открытость и гибкость, необходимые, чтобы применять эти знания новыми
и оригинальными путями. Знаниями, которые готовят почву для творческой активности, мы в основном вооружаемся на этапе серьезного ученичества, в ходе которого овладеваем всеми основами. Освободившись от необходимости учиться этим основам, разум может уже сосредоточиться на более высоких, творческих задачах. Опасность для всех нас заключается в том, что те познания, которые мы приобретаем во время ученичества, включая многочисленные правила и методики, могут превратиться в плен. Мы оказываемся заложниками определенных подходов и методов мышления, часто однобоких и схематичных. Чтобы избежать этого, необходимо освободить свой ум от консервативных наклонностей, стремиться сделать его активным, пытливым и готовым к поиску нового.
Для того чтобы пробудить многогранный разум и начать движение по пути творчества, необходимо пройти три обязательных этапа: первый — выбор творческой задачи, некой деятельности, в которой максимально раскрылись бы наши умения и знания; второй — раскрепощение ума через определенные творческие стратегии', третий — создание оптимальных ментальных условий для озарения или интуиции. И еще, проходя через все эти этапы, мы должны быть начеку и не забывать про эмоциональные ловушки — беспечность, скуку, претенциозность и им подобные, — которые постоянно подстерегают нас, угрожая встать на пути нашего прогресса. Если мы сумеем пройти через все эти этапы и избежать ловушек, то просто не можем не высвободить мощные творческие силы, дремлющие в нас.
Этап первый: творческая задача
Изменение вашего представления о творчестве — Погоня за Великим Белым Китом — Томас Эдисон, Рембрандт, Марсель Пруст — Основной закон движущих сил творчества — Пробудить в себе бунтарский дух — Сохранять реалистичный взгляд на вещи — Забыть о стабильности и защищенности
Вы должны начать с изменения самого представления о творчестве и попытки увидеть его под новым, непривычным углом. Чаще всего творчество ассоциируется у лю-
дей с чем-то интеллектуальным, представляется им особым образом мышления. На самом же деле творческая активность затрагивает всю личность целиком — наши чувства, энергию, характер, а также интеллект. На то, чтобы сделать открытие, изобрести нечто, вызывающее отклик у окружающих, создать незаурядное произведение искусства, необходимы усилия и время. Часто приходится экспериментировать годами, терпя неудачи и провалы, но не опуская рук и не отступая. Вам потребуются терпение и вера в то, что вы делаете нечто в самом деле важное. Вы можете обладать великолепным умом, блистать глубокими познаниями и искриться идеями, но, выбрав неверный объект или проблему, рискуете выдохнуться или потерять интерес. В этом случае весь интеллектуальный блеск ни к чему не приведет.
Задача, которую вы выбираете, должна обладать для вас притягательностью на грани навязчивой идеи.
Задача, которую вы выбираете, должна обладать для вас притягательностью на грани навязчивой идеи. Подобно делу жизни она должна затрагивать какие-то струны в глубине вашей души. (Для Моцарта это, например, была не вся музыка, а опера — именно она захватывала его полностью, без остатка.)
Постарайтесь уподобиться капитану Ахаву из «Моби Дика» Германа Мелвилла — моряку, одержимому идеей выследить Великого Белого Кита и сразиться с ним. Лишь подобная глубинная заинтересованность, захва- ченность предметом позволит вам одолеть все препоны, выстоять в дни неудач и сомнений, справиться с тяжким трудом, без которого немыслимо никакое творчество. Так вы сумеете противостоять скептикам и критикам. Вы ощутите личную заинтересованность в решении поставленной задачи и не успокоитесь, пока не решите ее.
Вы должны понимать: мастер делает именно то, на что предпочитает направить свою творческую энергию.
Вы должны понимать: мастер делает именно то, на что предпочитает направить свою творческую энергию. Томас Эдисон, впервые увидев демонстрацию сверкающей вольтовой дуги, в то же мгновение понял с ясностью озарения, какую задачу хочет и будет решать, обрел ту цель, на которую в результате и направил всю энергию своего творчества. Чтобы придумать, как получить электрический свет — не просто в качестве эффектного фокуса, а для практического использования и замены газовых светильников на электролампы, — потребовался не один год интенсивного труда, но это изобретение изменило мир, как ни одно другое. Эта невероятная загадка идеально подходила Эдисону в творческом смысле, только ему она была по силам. Живописцу Рембрандту потребовалось время, чтобы найти определенные темы, вдохновившие его, — полные драматизма эпизоды из Библии, мифологии и другие сцены, демонстрирующие темные и трагичные стороны жизни, — благодаря которым он достиг высот и изобрел совершенно новые приемы в живописи и в передаче света. Писатель Марсель Пруст мучился не один год, не в силах найти подходящую тему для романа. Наконец он осознал, что его собственная жизнь и неудачные попытки написать великое произведение и есть тема, которую он искал столько времени, — и тогда вдохновение нахлынуло на него, выплеснувшись на страницы величайшего романа «В поисках утраченного времени».
Если же вы искренне увлечены своим делом, горите вдохновением, это проявится даже в мелочах. Все, что исходит из недр души, несет на себе отпечаток вашей личности.
Постарайтесь глубоко усвоить Основной закон движущих сил творчества и никогда не забывать его: степень вашей эмоциональной вовлеченности в дело не может не отразиться на всем, что вы делаете. Если вы трудитесь неохотно, без огонька, то с трудом доведете дело до конца, а результаты едва ли окажутся блестящими. Когда делаешь что-то исключительно ради денег, не вкладывая в это себя, то и на выходе получается нечто обезличенное и лишенное души. Сами вы можете этого даже не почувствовать, но должны понимать, что окружающие это заметят обязательно и примут вашу работу с такой же прохладцей, с какой относились к ней вы. Если же вы искренне увлечены своим делом, горите вдохновением, это проявится даже в мелочах. Все, что исходит из недр души, несет на себе отпечаток вашей личности. Это в равной мере касается и науки, и бизнеса, и искусства. От вас, скорее всего, не потребуется такого, близкого к маниакальному, уровня одержимости своей творческой задачей, как у Эдисона, но хоть какая-то увлеченность присутствовать должна, иначе вся затея обречена на провал. Ни в коем случае не следует просто приступать к какой бы то ни было творческой работе, слепо полагаясь только на опыт или способности, даже самые блестящие. Необходимо правильно, безошибочно выбрать цель, нащупать точку приложения творческой энергии и своих наклонностей.
Чтобы добиться в этом успеха, иногда бывает целесообразно поискать какое-нибудь нестандартное и оригинальное дело, способное пробудить дремлющий в душе бунтарский дух. Возможно, вам захочется потрудиться над раскрытием такой темы или исследованием предмета, который люди обычно игнорируют или даже высмеивают. Тогда надо помнить, что работа, которую вы рисуете себе в воображении, кому-то придется не по вкусу, вызовет определенное непонимание, противодействие. Если ваш выбор падет на что-то, к чему вы чувствуете глубокое личное расположение, можете не сомневаться, работа начнет продвигаться активно, причем направление этого движения вряд ли окажется стандартным и банальным. Постарайтесь увязать это с желанием идти против течения, ниспровергая привычные представления. Наличие врагов или сомневающихся способно послужить мощнейшим стимулом, наполнит вас творческой энергией, поможет собраться.
Необходимо помнить о двух важных обстоятельствах. Во-первых, выбранное дело должно быть реальным и осуществимым. Для его выполнения должны подходить знания и умения, приобретенные вами за время ученичества. Разумеется, чтобы достичь поставленной цели, придется подучиться кое-чему новому, но вы должны уже достаточно твердо владеть основами и неплохо ориентироваться в избранной области, чтобы иметь возможность сконцентрироваться на более серьезных проблемах. С другой стороны, всегда лучше выбирать задание немного выше своего уровня, пусть даже из-за такого выбора вы покажетесь кому-то выскочкой. Так действует Закон творческой динамики — чем выше цель, тем больше энергии вы сумеете извлечь из глубин своей натуры.
Вынужденно карабкаясь вверх, потому что иначе не сможете достичь цели, вы будете открывать в себе скрытые ранее творческие возможности, о которых и не догадывались.
Думайте о себе как о первооткрывателе. Вы не откроете ничего нового, если так и будете робко топтаться на берегу.
Во-вторых, о привычке к стабильности и защищенности придется забыть. Творческая деятельность по определению не обеспечивает надежности. Даже ясно представляя, что именно собираетесь делать, вы не можете знать, куда приведут ваши усилия. У человека, которому важно, чтобы все в жизни было размеренно и безопасно, такая неопределенность способна вызвать серьезную тревогу. Тому, кого волнует, что подумают и скажут окружающие или как может пошатнуться его положение в группе, никогда не создать ничего творческого. Не отдавая себе в этом отчета, вы будете чувствовать скованность, ограничивать себя какими-то условностями, начнете топтаться на месте, рождая плоские, вымученные идеи. Боясь возможных неудач или перспективы пройти через период нервной или финансовой нестабильности, вы нарушаете Основной закон движущих сил творчества, и ваши страхи пагубно отразятся на результатах. Думайте о себе как о первооткрывателе. Вы не откроете ничего нового, если так и будете робко топтаться на берегу.
Этап второй: стратегии творчества
Вообразите, что разум — это мышца, которая со временем утрачивает гибкость, если не разминать и не тренировать ее постоянно. Причины этого одеревенения двояки. Прежде всего, мы обычно предпочитаем возвращаться к одним и тем же уютным мыслям, используем привычные, проторенные пути рассуждений, так как это дает ощущение устойчивости и осведомленности. Использование одних и тех же методов подчас позволяет сэкономить массу сил. Мы — дети привычки. Во-вторых, когда мы бьемся над решением задачи или проблемы, то, разумеется, концентрируемся только на ней, так что круг мыслей и представлений неизбежно сужается. Это означает, что чем дальше мы продвигаемся в работе над решением творческой задачи, тем меньше альтернативных вариантов или точек зрения принимаем в расчет.
Этот процесс утраты гибкости постепенно охватывает все наше существо, так что лучше вовремя заметить и признать в себе этот порок. Единственное противоядие — вовремя взяться за исполнение стратегий, способных раскрепостить разум и открыть глаза на возможность альтернативных точек зрения. Это не только важно для творчества, но и оказывает целительное воздействие на душу. Изложенные ниже пять стратегий, позволяющих добиться такого раскрепощения, извлечены из жизнеописаний мастеров прошлого и настоящего, людей в высшей степени творческих. Было бы весьма благоразумно постараться применить к себе все пять, дабы размять и раскрепостить разум во всех направлениях.
А. Культивируйте негативную способность
Ките о творчестве — Определение негативной способности — Моцарт и Бах — Эйнштейн и негативная способность — Шекспир как идеал — Фарадей о смирении — Негативная способность как средство раскрепощения мозга
В 1817 году двадцатидвухлетний поэт Джон Ките написал письмо брату, в котором делился с ним своими недавними размышлениями о творчестве. Мир вокруг нас, писал он, намного сложнее, чем мы можем себе представить. Наши несовершенные чувства и сознание лишь скользят по поверхности, давая представление о жалких крупицах реальности. Все во Вселенной находится в состоянии постоянного движения. Обычным мыслям и словам не под силу уловить всю ее сложность и подвижность. Единственное решение для человека просвещенного — позволить разуму погрузиться в ощущения, отказавшись от любых трезвых суждений о том, что все это значит. Следует позволить разуму как можно дольше предаваться сомнениям и неуверенности. Оставаясь в таком состоянии и глубоко вникая в тайны Вселенной, он будет порождать более объемные, многогранные и реальные мысли, чем если мы торопимся с выводами и слишком рано выносим суждения. Чтобы добиться это-
го, писал Ките, мы должны научиться отрицать собственное эго. Все мы по натуре существа неуверенные и боязливые, опасаемся всего непривычного или неизвестного. Пытаясь уравновесить этот недостаток, мы самоутверждаемся, высказывая разумные мнения и выдвигая идеи, помогающие нам почувствовать себя сильнее и увереннее. Большая часть этих мнений вовсе не является результатом собственных глубоких и зрелых размышлений, а, совсем наоборот, опирается на то, что говорят другие люди. Мало того, если уж мы высказали эти мысли, эго и тщеславие потом мешают нам признать их ошибочность. По-настоящему творческие люди, независимо от того, чем именно они занимаются, могут временно спрятать самомнение в карман и просто воспринимать то, что видят, не пытаясь немедленно интерпретировать увиденное, воздерживаясь от этого как можно дольше. Они готовы отказаться даже от самых своих заветных суждений, если те противоречат реальности. Такую способность принимать неизвестность и неопределенность и даже приветствовать их Ките назвал негативной способностью.