Наконец мы приступаем к учёбе. Здание производственное, всё на втором этаже. Странный грузовой лифт без передней стенки, холл с кофейным автоматом, очень небольшой зал с вычислительной техникой и компьютером PDP/44 и большая комната со столами для занятий.
Если пройти налево по коридору наткнёшься на комнату техников по ремонту вычислительной техники. У них там куча разных узлов на замену. Техники обычно играют в карты.
Везде можно курить.
Знакомимся с преподавателем и всё начинается. Натаскивать нас будут на обслуживание именно PDP/44.
Я уже как то понимаю, что в нашей компании именно мне придётся заниматься пусконаладкой.
Всё предельно ясно, в нашей группе один настоящий начальник у нас в бюро даже не работает. Два других уже разучились работать с техникой, разве только Михал Михалыч.
У Гены Полякова не хватает базовых знаний. Из этого всего делаю вывод, что я буду мучить преподавателя и переводчицу без угрызений совести.
Мучить пришлось с самого начала. Патрисия хорошо ориентируется в разговорном языке, но совершенно не владеет терминологией вычислительной техники.
Например Gate переводит как калитку, а это разрешающий импульс. Преподаватель говорит на смешанном англо-инальянском жаргоне. Кое-что понимаю и без перевода, но далеко не всё.
Заставляю повторять и пояснять. От непонимания иногда забегаю вперёд. К счастью мои претензии не вызывают у итальянцев неприятия. Терпеливые они.
Часик позанимались и перерыв. Кофеварка автомат к нашим услугам. И народ начинает болтать с преподавателем через переводчицу на другие темы.
Я устал и только курю и слушаю. Всё интересно. Кофе очень крепкое, можно попить и просто воды, но это неинтересно, пью кофе. Правда порции небольшие, где-то граммов 50.
|
|
Обед. Обед за свои деньги в столовой Оливетти. Обед стоит пять миль или пять долларов, но работникам фирмы скидка в десять раз, т. е. платить надо только 500 лир. Скидка распространяется и на нас.
Здесь самообслуживание. На первое выбор: суп неприглядного вида и спагетти. Спагетти с мясом.
- Кон формаччо?
Киваю головой. Я не знаю что меня спрашивают, но надеюсь, что что-то дурного в спагетти не подсыпят. Сыпется протёртый сыр.
Второе обыкновенное: жареная картошка с большим куском мяса. На третье можно взять пива, кофе или чай.
Кофе я напился и беру чай. Больше ничего не беру, хотя вижу: люди берут или яблоко или грушу или виноград.
Знаю, что мой желудок всего этого не вынесет, только огромная порция спагетти чего стоит.
На столиках кроме соли, сахара и хлеба есть ещё оливковое масло и уксус.
Ещё не доев второе, краем глаза замечаю: худенькая Патрисия уже всё съела и сидит ждёт нас. Я удивлён.
После обеда идём пешком по улицам Милана. Здесь старый город. Улицы небольшие брусчатые. И повсеместно магазины и магазинчики.
Фрукты и зелень лежат на столах возле магазинов красивыми горками. Замечаю помидору. Вот красная, спелая и рядом зелёно-розовая и дороже.
Хочу спросить у Патриции, но к ней не подступиться, её атакуют непрерывно. Позже узнал: недоспелая помидора здесь ценится больше потому, что итальянцы считают там больше витаминов.
Домой, в Рипамоти едем уже одни, на автобусе. Автобус полон, все едут с работы. Лица разные и белые и жёлтые и даже чёрные.
|
|
Конечно в основном это итальянцы. Они все чуть помельче, чем например в Москве. Курносых и с красным цветом лица здесь я не видел ни разу.
Миланцы белые, а волосы у них чёрные, но не как смоль. Среднего и чуть более высокого роста. Лица чистые. Не редко встречается южный тип. Это более смуглые с грубыми чертами лица и невысокие люди.
У нас такая вторая переводчица, Анжелика. Страшненькая, чёрненькая. Она с Сицилии. У неё ещё шрам на лице.
Я боюсь на неё смотреть, потому что мои, даже малейшие чувства отражаются на лице. Я боюсь обидеть Анжелику, так то она хорошая.
Та же троица, что и вчера отправляется за покупками в магазин. Сегодня мы ничего не выдумываем. Михал Михалыч просто сварит картошку.
Нет не картошку, план изменили. Они купили маленьких таких пельмешек с рыбой.
Я прихватил блокнотик на работе. Буду составлять словарь повседневных итальянских слов и выражений.
Смотрю телевизор и стараюсь, что-то осмыслить — получается плохо. Например слово джиро означает круг, крутиться. У меня вызывает отторжение, при чём здесь жир и крутиться?
Неделя выдалась несколько однообразной, что меня радует. Отдыхаем от предыдущих нервотрёпок. Я как то всё-таки по жизни привык к переменам, а вот для Гены, моего соседа по камере это оказалось тяжело.
Особенно тяжело он пережил полёт в грозу, в чём мне признался. Сейчас Гена повеселел, стал проявлять свой гонор.
У нас два выходных дня. После обеда в пятницу на работе никого не остаётся. Патрисия говорит, что это у них так принято. Надо успеть уехать к своей родне в деревню на выходные.
|
|
У нас планы побродить по Милану. На улице солнце и градусов десять тепла. Правда иногда ветерок бывает.
У меня джемпер и летний плащ. Не жарко надо сказать.
В выходные дни бродить по Милану не самое лучшее время. Все лавки и лавочки закрыты. Открыты только крупные супермаркеты. Они имеют название и свой статус.
Например работникам нашего статуса надо ходить в супермаркеты Upim. Заходим. Эскалаторы и огромные площади с зеркалами внутри.
Через некоторое время у меня начинает кружиться голова и я прикладываю усилия чтобы не втюриться в какое нибудь зеркало.
Михал Михалыч роется в большом ящике колготок, он сразу думает о подарках родне. Я не думаю.
У нас есть карта Милана, идём по широкой улице, машин нет. А обычно здесь очень оживлённое движение и полно автомобилей стоят возле тротуаров. Карта на итальянском.
Кстати тротуар на итальянском языке произносится так же как и на русском. Меня это почему-то покоробило.
Хочу в туалет по малому. На улице обнаруживаю «стоячий» туалет высотой по грудь. Захожу и долго не могу опорожниться. Так не привычно.
Догоняю своих. Они уже скрывались за углом. Что бы я делал, если бы отстал от них?
Правда и документы и деньги таскаю при себе и все так поступают.
Мы заплутались, устали. Выходим куда-то ближе к центру. В центре здания из тёмного камня. Старинные видимо.
Но устали видимо не все, Юрий Васильевич тянет на ещё погулять. На счастье вышли к остановке автобуса — Fermata написано и номер нашего автобуса.
Дальше не идём. Вот автобус и едем до Рипамонти. Дежурный магазинчик работает. С устатка берём вина, хлеба, сахара. У нас уже не обед и не ужин ещё, аппетит зверский нагуляли.
Кстати аппетит по итальянски так же — аппетито! После ужина пошёл полежать и уснул, а неугомонная троица вечером опять пошла гулять.
В субботу мы шлялись самостоятельно и конечно, ничего кроме городских построек не видели.
А вот на воскресенье запланировали поход на центральную площадь по маршруту, который нам ранее подсказала Патрисия.
А на центральной площади стоит сказочное здание Дуомо. Резную дверь в Дуомо надо было только пятьдесят лет резать.
Я не верю, чтобы такое великолепие выстроил за несколько лет какой то архитектор эпохи возрождения. Да и не похож Дуомо на церковь, ни снаружи, ни внутри.
Христиане не терпят статуй голых мужиков и женщин, а там они есть. Вырезанные во весь рост внутри и маленькие на двери.
На площади много пожилых людей и детей. Дети запускают бумажных голубей, а старики о чём то горячо говорят между собой и кормят настоящих голубей.
Дети одеты очень пёстро. Каких только цветов здесь нет. Просто приятно посмотреть.
Потом мы прокатились на итальянском трамвае. У водителя есть экран, на котором он видит народ у каждой двери.
Я обратил внимание на семейную чету с двумя чёрненькими детками. Жена белая итальянка, а муж иссиня чёрный негр.
***
Мне предстояло разгадать нечто вроде головоломки, с оставляя второстепенные с виду события моей жизни так, чтобы из мелких разрозненных кусочков получилась цельная картина.
Карло Кастанеда
Наверное Юрий Васильевич пытался сравнить капитализм и наш социализм и вывести преимущества социализма из этого сравнения. Харченко убеждённый коммунист.
Максаков интересуется своей исключительной вовлечённостью в процесс и наслаждается, правда никогда не забывает о своей роли клушки.
Онищук Миша? У него работает контур - «я здесь был и оставил след». И ещё Миша не забывает о знакомых и друзьях. Он приобретает для них всякие мелкие вещи, я не назвал бы эти вещи сувенирами. Например раскрашенные пластиковые пакеты.
Гена Поляков предстал для меня в новом свете. Гена вещь в себе. Он отделяет себя от остальных. Он не лучше кого либо из нас в чём либо. Но у Гены своё мнение на этот счёт.
Хотя мы живём в одном номере, близкой дружеской связи между нами не установилось.
Я не сравниваю глобальных вещей типа социализма и капитализма. Я не сравниваю жизнь московскую или тольяттинскую с жизнью Милана.
Я здесь временный гость и пользуюсь благами чужого быта с осторожность без анализа в силу ограниченности своего жизненного опыта.
Грязь здесь такая же как и у нас. Ну язык у людей другой, а отношения их друг с другом похожие на наши.
Кстати, загрязнение воздуха здесь видимо значительное, воротник рубашки становится чёрным через два дня.
Стираемся в раковине, сушим вещи тоже в ванной. Где то внизу, в кампусе есть стиральная комната с машинками, но мы не знаем как ими пользоваться.
Просто к нам они относятся хорошо, ну и у нас в России, мы очень хорошо относимся к иностранцам.
Кстати меня здесь местные почему-то воспринимают за своего. Это заметили мои товарищи.
В бытовой жизни отличия от России огромные. Машин больше чем в Москве и все такие яркие. Продовольствие разнообразное и доступное. Только сортов хлеба я насчитал более 20-ти. Это не считая, что один и тот же сорт может ещё различаться по величине.
Итальянцы считают, что чем больше буханка хлеба, тем она вкуснее.
Одежда и дорогая и сверхдешёвая. Множество разных интересных вещичек. Я например купил себе интересную курительную трубку и хороший табак.
Очень интересная и изысканная старинная архитектура и не только старинная. Тот же Рипамонти по моим меркам дворец, а живут в нём обыкновенные люди.
Ещё учтивость и вежливость здешних. В лифте даже здороваются незнакомые люди. Утром часто встречаемся с негром с верхнего этажа. Иссиня-чёрный и у него тамга на виске. Всегда говорит Бон Джорно.
Контраст составляют полицейские. Они вооружены автоматами и похоже не цацкаются. Сам был свидетелем, как полиция под дулом автоматов в аэропорту заставила раздеться молодую женщину чуть ли не до гола.
Однажды задержали наших программистов на улице.
Заподозрили в них террористов. Один держал всю группу под прицелом автомата, другой обыскивал. Отпустили.
Я всё это впитываю и просто живу. Моя основная цель это PDP/44. Мне это интересно и я ощущаю ответственность именно здесь и ни в чём другом.
Во всём другом я воспринимаю здешнюю жизнь как она есть. Не испытываю таких чувств, что у нас в России всё хуже, не становлю себя даже на ступеньку ниже итальянцев.
Оправдываю как могу нашу российскую действительность и получается, пожалуй кроме одного. Вот у нас на Автовазе тоже питание выстроено по итальянской системе.
Только почему наш родной советский завод доплачивает за питание 20 процентов, а здесь проклятая капиталистическая фирма 90 процентов?
Мало того простые рабочие здесь работают далеко не в поте лица и начальство относится к ним довольно вежливо и видимо с пониманием.
Вот есть такие вопросы. Они рождают некоторую обиду на свою власть.
С другой стороны взять тот же общепит в Куйбышеве, ведь можно ту же лапшу приготовить так, чтобы её можно было есть. Но готовят как готовят и власть здесь не при чём.
Мы, Россияне не умеем жить, не научились. Выживать может быть, но жить друг с другом не умеем. Мы почему то не уважаем друг друга, обижаем и обижаемся. И так в семье, на улице, на работе.
Вот такие итальянские раздумья. Но я здесь не думаю, я здесь временная пташка и моя задача извлечь отсюда максимальную пользу.
Первое конечно это учёба, это для дальнейшей работы дома. Второе — это приобретение здешних товаров для дома, для семьи. Это второе в уме у всех нас. Мы стараемся не тратить лиры, мы их копим.
На этой неделе Патрисия поведёт нас в один секретный магазинчик. Говорит там всё дешевле. Контрабанда.
Пошли после работы. Без вывески, вход в подвальное помещение. Здесь в основном одежда, хотя и полно всякой мелочёвки.
Меня привлекли дублёнки. Практически на всех есть какая то неприятность, то шов разошёлся, то пуговиц не хватает.
Выбрал для Любы бежевую с маленькой дыркой где то под мышкой. Сразу купил. Упаковали в большой полиэтиленовый красивый пакет.
На выходе столкнулись с входящей делегацией. Патрисия сказала, что ведут сюда Карпова. Да похож. Ох если бы заранее знать, взял бы у него автограф, но у меня нет ни ручки ни листка бумаги.
Оказывается, чемпион мира тоже не прочь попользоваться контрабандой.
***
— Все мы оставляем туннели в пространстве-времени, как след в глубоком снегу.
Шаман (Серкин)
Преподаватели у нас разные. Вот предыдущий был сицилиец. Маленький, чёрненький и с огромным самомнением.
Рассказывал нам устрашающие истории о мафии и способах казни. Говорил сколько выпивает в день спиртного и иногда выходило больше его веса.
Однажды после обеда пригласил нашу пятёрку в бар и заказал каждому по 150 водки. Водка была польской. Очень противная.
Правда как преподаватель сицилиец был неплох. После него пришёл мотоциклист. Молодой парень средней комплекции, вполне белый.
Мы с ним сошлись. Мне нужно было с кем то попрактиковаться на английском и на итальянском. Переводчица постоянно занята моими коллегами. А тут свободный товарищ со знанием английского. Ему было тоже интересно.
Меня интересовали частые обороты речи на итальянском, в частности мат, на котором итальянцы, как мужчины, так и женщины общались между собой.
Джованни даже не стеснялся почесать свои яйца при разговоре с Патрисией. Как так?
Выяснилось много интересного. Например некоторые обороты с безобидным на первый взгляд словом кьяве — ключ как раз носят интимный характер. И даже слово до свидания может быть намёком на секс или даже на оскорбление.
Однажды Джованни на меня обиделся. Я хотел ему сказать по английски: - Ты помнишь? Но ошибся и получилось: - Ты член. Он несколько раз переспрашивал меня, не ошибся ли я. Весь покраснел и всё-таки притащил Патрисию и уж она нас рассудила.
А так он парень хороший, но без цели в жизни. Его увлечение тяжёлый мотоцикл и девушки. Причём девушки стоят на втором месте.
Был у нас и такой преподаватель. Молодой статный парень из какой-то нацистской партии. Всё нам рассказывал о том какой агрессор СССР. Но в общем то к нам относился не враждебно.
Вторую переводчицу, Анжелику мы видим редко, она переводит программистам. У нас в основном работает Патрисия. Сейчас Анжелику отсылают в Китай и она пригласила нас к себе в гости.
Странная у неё квартира. Две огромных почти пустых комнаты. Совершенно небольшой шкафчик, где стоят пару десятков книг, да мощный музыкальный центр напротив дивана из кожи.
В другой комнате большой стол с тяжёлыми стульями и всё. Говорит у неё ещё есть дом в Сицилии.
Я всё время спрашиваю Патрисию: - Когда начнётся у вас зима. А Патрисия всё время отвечает: - 22-го декабря. Я думал она шутит.
Однако наступает 22-е декабря. Это понедельник. В пятницу после обеда вся масса машин устремляется за город. Большие улицы представляют из себя огромные пробки, где машины движутся даже по тротуарам.
В понедельник они возвращаются. А в этот понедельник на улицах выпал снег. Итальянские машины не едут по снегу, скользят.
На работу мы сегодня не доехали, пришлось сойти на полпути. Автобус наш встал. Пошли пешком. На пути детский садик, такой весь цветной, интересный. Жандармы остановили поток машин, переводят через дорогу деток.
В обед снег уже растаял. На улице грязновато и зябко, потому что влажный ветерок. Вот. Наступила зима. Уже нет охоты бродить по улицам.
Юрий Васильевич настоял, чтобы с работы — учёбы мы прогулялись пешком. Пошли. Я заранее чуял, что добром это не кончится. И смотреть некуда и незачем, сумерки — почти наступила темнота.
И правда. На полпути дорогу нам преграждает пожилая, толстая проститутка. Распахивает пальто под которым голое тело. Что-то лепечет на своём. Тащит нас. Пришлось уворачиваться и быстро улепётывать.
Зато мы нашли базарное место. Это небольшой пустырь на окраине, где собираются в выходные люди которым нужно что-то продать.
Продаётся и покупается всё, вплоть до ржавых гвоздей и петель. Там я купил себе вполне сносные кроссовки.
У нас в России можно купить только кеды, если посчастливится китайские. А тут кроссовки за семь миль.
Ещё иногда к нам в выходные заезжали представители фирмы. Делали нам подарки в виде закупки продовольствия. Мы научились их раскручивать, типа: если мясо, то мясо страуса. Кстати, самое дорогое мясо.
Подошло время ехать в Рим, в посольство за нашей зарплатой. Поехали Максаков и Поляков.
Да выпили там лишнего и где-то на полдороге пришлось останавливать машину из-за того, что кого то из них стошнило.
Этот случай имел продолжение. К нам наведался такой вежливый человек из КГБ и разбирался.
К счастью для нас всё обошлось. Максаков не рассказал нам, что было на самом деле.
В начале января в Милан приехал и наш начальник управления Юрий Петрович Перевалов.
Один он не ходил. Его обхаживали представители Оливетти и у него была персональная переводчица.
Поговаривали, что Перевалов целый полковник КГБ и хранит деньги не в сберкассе, а в банке.
Встречу с ним устроили в фойе Рипамонти. Ночью Юрий Петрович прибыл. Маленький столик был заставлен фруктами и вином.
Служащие отеля притащили нам всем фужеры. Мне хотелось спать и пить коньяк во втором часу ночи глядя не хотелось, однако было надо.
Потом Перевалов приглашал нас к себе в отель, в свой шикарный двухэтажный номер и там мы опять пили. Пили из маленьких бутылочек из его огромного холодильника.
Сам Юрий Петрович предпочитает граппу. Попробовал, хуже самогона моей бабушки.
Ещё Перевалов обсудил с нами будущую конфигурацию пяти комплексов PDP 11/44. Я имел смелость высказать свои мысли. Перевалов выслушал и сказал, что мои мысли не зрелые.
Кстати сказать, из нашей пятёрки только я сумел высказаться по этой проблеме. Видимо у Юрия Петровича есть своя уже сложившаяся концепция, иначе моё суждение обсуждалось бы.
Погода вроде бы не сильно изменилась: те же восемь градусов тепла, только стало сырее. А я стал сильнее чувствовать холод.
Видимо и Гена Поляков это почувствовал, предложил купить сообща с ним бутылку хорошего виски. Придя с учёбы мы с ним выпивали по 50, 100 граммов и сразу становилось теплее внутри.
Интересный напиток — виски. Первая рюмка идёт хорошо, тепло разливается внутри жидким огнём. Вторая рюмка уже не лезет в горло.
Кстати, мы с ним на обеде уже не берём пиво или вино, не идёт на пользу. Желудок начинает чувствовать неладное.
Остальная троица пока придерживается прежних позиций.
Анжелика приехала из Китая. Она была в Пекине и под Пекином. Рассказывала нам как ела у китайцев большую жабу.
Говорит, пока идёшь вдоль лотка со своим подносом, выбираешь жабу. Жабы живые и ползают в ящике.
При тебе эту жабу потрошат и жарят. На выходе получаешь зажареную особь.
Анжелика привезла нам всем подарки: по паре сувенирных палочек для еды и рисунки тушью.
Ещё были в гостях у знакомых Патрисии. Это итальянские пенсионеры.
Муж бывший начальник отдела на Фиат, жена бывшая учительница. Она француженка. У учителей в Италии зарплата небольшая, зато пенсия хорошая.
Оба на пенсии попутешествовали, в основном рассказывали про Америку.
Живут в хорошем доме с «человеком». Так то обычный четырёх этажный дом, но во дворике есть кому встретить гостей и спросить к кому и зачем.
Квартира, трёхкомнатная тоже не особенная, правда полы в прихожке из красивого мрамора. Угощали нас бутербродами и вином.
Не знаю зачем приглашали, наверное хотелось посмотреть на людей из СССР. Вообще для итальянцев мы видимо кажемся некой загадкой. Общее впечатление такое, что к нам есть много вопросов, но отношение уважительное.
***
Продолжение следует...