(Кокарев И.Е.,Президент МОО НФСТ «Народный Фонд»)
Процесс развития соседских сообществ в Европе по признанию английских авторов отстаёт от США лет на 10 и в какой-то степени тормозится и бедной терминологией и узостью взгляда на предмет. На сколько лет он отстаёт в России, лучше не считать – мы любим все начинать сначала и по-своему. И все-таки поскольку, кажется, Россия движется от иерархической власти к демократическому участию, не будем закрывать глаза на то, что делается рядом. Авось, пригодится. Особенно при недостатке собственного практического опыта демократии. И лучше начать с Европы, все-таки они на 10 лет ближе. Литература на эти темы в Англии весьма обширна. С конца 60-х годов теория и практика общинной работы находились под влиянием двух общих подходов: плюралистического и радикального. Плюралистический подход, который поддерживают такие ученые-прикладники, как побывавший в России по приглашению Народного Фонда в середине 90-х Твелфтриз, Хендерсон, Батен, Томас, заключается в фокусировании усилий на микроизменениях в соседских сообществах, на обучении и практике общинной работы как форме эффективного участия и гражданской ответственности жителей.
В России пока нет ни теории, ни практики работы в соседских сообществах. Соседское сообщество как саморазвивающийся политико-экономический субъект внутри муниципального образования просто отсутствует в общественном сознании, в то время как в жизни этот феномен в виде территориального общественного самоуправления – ТОС уже присутствует. И, может быть, именно в этом социальном пространстве сегодня формируется демократическое самосознание российских граждан нового поколения.
Правда, на то есть объективные причины: местные власти еще сами не знают своих полномочий, так как реформа местного самоуправления еще в самом разгаре. Потому им не до общественного самоуправления. А жизнь между тем шагает дальше. Территориальное общественное самоуправление – ТОС и соседские сообщества ставят по всей России смелые эксперименты. Гораздо более консервативна сфера жилищного и коммунального хозяйства, где еще далеко не преодолен нормативный подход, характерный пренебрежительным отношением к людям – бесправным потребителям социально-бытовых и жилищно-коммунальных услуг.
Нет теории, нет и специалистов по работе с местными сообществами. ТОС развивается снизу, его выпирает общественная энергия жителей, недовольных условиями жизни, уровнем обслуживания, состоянием жилья, состоянием окружающей среды. Отсутствуют пока и эксперты по общинной и альтернативной экономике, по разным формам самонайма, взаимопомощи, хозяйственной некоммерческой деятельности в интересах местного сообщества, по фондам местного развития, общинным корпорациям.
Однако продолжаются дискуссии о вертикальных отношениях между общинами и муниципальными властями. К чему, скажем, относится территориальное общественное самоуправление граждан – к общественным или властным структурам? Следует ли рассматривать территориальную общественную активность как звено власти или самодеятельность жителей? От решения этих вопросов зависит и механизм привлечения ресурсов на территорию. В уставах городов органы территориального общественного самоуправления часто регистрируются как «некоммерческая организация». Здесь явно ощущается недостаток теории.
В российских законодательных актах отсутствует четкое разграничение статуса и полномочий местного и общественного самоуправления, не осмыслена специфика демократии прямого действия, характерная как раз для общественных объединений по месту жительства, в отличие от представительной демократии, характерной для власти более высокого уровня.
В основе же нарастающего интереса к территориям и внутреннему потенциалу их развития лежит децентрализация и рост самостоятельности таких субъектов политики, как муниципальное образование, а внутри него – местных, соседских сообществ. Их роль как равноправных участников процесса муниципального управления в XXI веке будет, похоже, только возрастать.
Местное самоуправление как основа конституционного строя впервые в истории России признано и гарантировано Конституцией Российской Федерации. Но переход от централизованной административной системы к самостоятельной социально – экономической политике на местах даётся нелегко. Особенно трудно приходится тем, кто пытается дать новый импульс социального развития на территориях, где закрылись градообразующие промышленные предприятия-гиганты: людям приходится создавать свою местную экономику и социальную инфраструктуру, заново определять приоритеты перспективного развития.
О необходимости укрепления соседских сообществ – communities – много говорят сегодня и на Западе. И не только в связи с изменениями в социальной политике. Вследствие мировых процессов глобализации экономики многие крупные компании обескровили города Америки и Европы, перенося свои мощности, а с ними и рабочие места в развивающиеся страны, где дешевая рабочая сила и доступное сырье резко снижает себестоимость их продукции, а местные власти не столь щепетильны в вопросах промышленного загрязнения окружающей среды.
Особенно остро новую миссию соседских сообществ (громад) мы ощутили, работая вместе с Агентством регионального развития Донбасс на Украине в Донецкой области в кризисных поселках, где закрытие шахт привело не только к потере рабочих мест, но и к закрытию детских садов, яслей, магазинов, предприятий бытового обслуживания. Государство поставило эти шахтерские поселки перед дилеммой – либо умереть, либо организовать местную жизнь, местную экономику и системы жизнеобеспечения самостоятельно и как-то по-иному. Открытие на средства международных фондов наземного предприятия на 300-400 рабочих мест не спасает: здесь надо создавать инфраструктуру многопрофильной общинной экономики, думать о новом укладе жизни населения поселка, об организации системы жизнеобеспечения своими силами, на каких-то других, коллективно-общинных основаниях.
Меняется жизненный уклад миллионов людей и в России: от централизованного управления он движется в сторону муниципализации политической системы. От патернализма и упования на государство он движется в сторону большей индивидуальной предприимчивости и общинной самодеятельности на местах. И не только в социальной сфере, но и в местной экономике услуг и микропредпринимательстве. Простое дело – сделать местные службы, сферу обслуживания более чуткими к клиентам – это значит, по крайней мере, в России, совершить революцию в психологии масс и общественных отношениях. Столь же революционным выглядит решение социально-экономических проблем через стратегическое планирование на муниципальном уровне, которое предполагает демократизацию управления, участие общественных организаций местного сообщества в формировании целей, приоритетов и механизмов их достижения.
К сожалению, понятие «местное сообщество» до сих пор размыто и колеблется в диапазоне представлений о нем как о населении или «общественности», или как об органе местного самоуправления и организациях территориального общественного самоуправления. Мы будем говорить о местном сообществе преимущественно как о соседском сообществе, представленном объединениями жителей, и понимать его будем как составную часть местного самоуправления.
Сегодня во всем мире американское «коммьюнити» наряду с европейским «кантоном», российским «органом территориального общественного самоуправления» становятся тем социальным пространством, где все более активно проявляют свои преимущества формы и методы общественной самодеятельности, которая является ни чем иным, как альтернативной выборам формой демократии прямого действия или демократией непосредственного участия.
Аналитики и исследователи придают сегодня большое значение профессиональной работе на территориях по мобилизации социального капитала и вовлечению его в противостояние разрушению общин, в повышение качества жизни на местах. Например, книга Алана Твелфтриза «Организации развития соседских сообществ», где сопоставляется американский и английский опыт корпораций общинного развития, оказала свое влияние на усиление местного фактора в политических процессах в Великобритании.
В России движение в направлении активизации организаций соседских сообществ в местной жизни, превращения их в равноправных партнеров местной власти и системы учреждений сферы обслуживания только начинается. Территориальные общины, всевозможные формы самоорганизации населения и общественного самоуправления на местах становятся мощным ускорителем демократических реформ и зарождения низовой инфраструктуры гражданского общества. Это, можно сказать, мотор Реформации, запущенный в ход пакетом законов об общественных и некоммерческих организациях, законом об общих принципах организации местного самоуправления и, наконец, жилищной реформой, передающей в руки жителей весь жилой фонд вместе с финансами коммунального хозяйства.
Это важнейшая составляющая управленческой революции, которая совершается ныне в России. Идет передача вопросов непосредственного жизнеобеспечения населения в его руки – рычагов влияния на многочисленные муниципальные службы, учреждения и предприятия его системы вплоть до совместного планирования и участия. Растет число субъектов местного развития за счет вовлечения объединений жителей в разработку и реализацию стратегии этого развития, что позволяет максимально концентрировать местные ресурсы и добиваться согласия в формировании общего видения будущего сообщества.
Здесь нужна поистине гигантская оргработа, чтобы развернуть массовое сознание в сторону овладения и грамотного использования своих гражданских прав в борьбе за нормальные условия жизни на местах, подготовить профессиональных организаторов соседских сообществ и работников нового типа для муниципальной власти и системы жизнеобеспечения. Та власть, которая улавливает вектор перемен, расширяет свою социальную опору, обретает устойчивость и перспективу.
Как сложится уклад жизни в ближайшем будущем, во многом зависит от успехов территориального общественного самоуправления, от гражданской самодеятельности на местах. Качество жизни, конечно, страдает от последствий многолетнего кризиса общенационального масштаба, но значительно смягчить его, улучшить положение дел на местах и помочь социально незащищенным слоям соседские сообщества могут уже сейчас. Различным гражданским инициативам, новым формам равноправных взаимоотношений между производителем и потребителем услуг, социальному заказу, местной экономике, фондам местного развития, корпорациям местного развития, общественным палатам, местным кредитным союзам, банкам взаимных услуг предстоит кардинально оживить жизнь российской провинции.
Может быть нам, наконец, удастся изжить позорное бесправие людей перед армией чиновников и бюрократов, а заодно и преодолеть этот чудовищный разрыв между столичной жизнью и убогостью российской глубинки.
Первые соседские сообщества, возникшие в прошедшем десятилетии в Саратове и Твери, Новосибирске и в Подмосковье, в других городах России (комитеты общественного самоуправления, территориальные общины, объединения жителей), показали, что даже зашоренное сознание бывшего советского человека охотно и довольно легко воспринимает новые идеи жизнеустройства и быстро адаптирует их к отечественной постсоветской действительности.
Интересно, что демократические идеи коллективной организации местной жизни в постсоветской России нашли свою опору в советском коллективизме. Для их позитивного восприятия и усвоения оказалось достаточным просто вывести гражданскую инициативу из-под партийного контроля и развернуть ее в сторону защиты собственных интересов. По всей видимости, этот комплекс ценностей в новой жизни россиянину оказался гораздо ближе, чем мир бизнеса и предпринимательства.
Этот процесс уже, как говорится, пошел в городах и весях России. Но надо понимать, что сам собой он будет развиваться медленно, методом проб и ошибок, на что у нас, откровенно говоря, времени не отпущено. Потому так важны целеустремленные усилия специалистов по работе на территории, социальных организаторов, владеющих технологиями структурирования гражданского общества снизу, различных неправительственных институтов поддержки вроде местных информационно-методических центров, поддержка местной власти, осваивающей стратегические подходы к управлению территорией.
В связи с этим, обратим особое внимание на новую в России профессию – community organizers, то есть профессиональных социальных организаторов, социальных педагогов, социотехников, работающих на территории с объединениями жителей. Эти профессионалы должны владеть технологией вовлечения жителей в гражданские добровольные объединения, методами их обучения навыкам эффективных коллективных действий для решения местных проблем и повышения качества жизни.
Этой профессии в российской системе образования пока не учат. Официально ее не существует. В то время как профессиональных общинных работников, мобилизующих жителей на самоорганизацию (то есть на участие в демократии прямого действия в отличие от демократии представительной, демократии выборов) уже давно готовят в учебных заведениях Запада. А различные агентства местного жизнеобеспечения, стремясь поднять свою эффективность путем партнерских отношений с организованным населением, нанимают их для того, чтобы это население раскачать и организовать. Очевидно, и в странах с развитой демократией, социальная пассивность населения, его гражданская инфантильность (по крайней мере, в определенных слоях) тоже является проблемой. Это не то чтобы утешает, но позволяет думать, что и у нас не все так безнадежно.