Государственное антикризисное управление технологическим и информационным развитием России

Выступая на заседании Международного дискуссионного клуба «Валдай», Президент России В.Путин заявил, что Россия «имеет все шансы быть одним из лидеров, имея в виду высокий уровень образования населения и высокий уровень развития фундаментальной науки. Мы все больше и больше внимания уделяем не только возрождению науки, фундаментальной и прикладной, но и приданию нового импульса развития этим важнейшим сферам».[112]

Однако, по мнению некоторых экспертов, в настоящее время Правительство Российской Федерации практически не уделяет внимания иссле­дованию имеющихся современных технологий, их совершенствованию и внедрению в нашей стране.[113] Больший интерес представляет возможность выгод­ной продажи наших топливно-энергетических ресур­сов. Так, при появлении угрозы отказа европейских стран от российского газа (в результате украинского кризиса) первой реакцией стало нахождение новых рынков сбыта (например, Китай), а не уход от сырье­вого пути развития. Важность смены пути связана с нестабильностью этой сферы деятельности в средне­срочной и долгосрочной перспективе. Так, США уже сейчас оказывают давление на страны ОПЕК с целью снижения ими цен на нефть. Америка после обретения влияния в ряде нефтедобывающих стран (Ирак, Ливия и др.) может начать дешево продавать их нефть и свой сланцевый газ. Может быть изобретен источник недорогой альтернативной энергии и т. д. Все это существенно снизит цены на газ и нефть, лишит бюджет нашей страны основного источника доходов. Однако для технологического развития от­ечественной промышленности практически ничего не предпринимается. В связи с этим важно определить внешние и внутренние причины, обусловливающие возникновение кризиса технологи­ческого развития, предложить варианты мер антикризисного управления технологическим развитием России.

К внешним причинам кризиса технологи­ческого развития относятся:

1. Нежелание мирового сообщества продавать России инновационные и наукоемкие технологии. В 2006 г. не удалась попытка «Северстали» стать акционером «Arcelor», в 2009 г. не состоялась покупка «Opel» - в обоих случаях предложенная цена была намного выше реальной рыночной стоимости. Обе сделки сорвались. В первом случае Л. Миттал (глава одного из крупнейших в мире предприятий по изготовлению стали - «ArcelorMittal») показал значение работы с со­ветом директоров. Во втором - вроде бы и поддержкой правительства ФРГ заручились, и инвестиционные обязательства по рабочим местам в Испании на себя взяли, однако сделка не состоялась. General Motors отказался от продажи, как только речь зашла о поправ­ках к договору, предусматривающих полный доступ к технологиям.

2. Недоверие потенциальных иностранных ин­весторов к российским партнерам. В основном это происходит из-за непрозрачности отечественной ­ по­литики и высокого уровня коррупции в нашей стране. Так, международные инвесторы к самым непривле­кательным сторонам российской экономики относят непрозрачность политической, законодательной и административной среды (64 %), нестабильность по­литической среды (56 %) и недостаточную поддерж­ку со стороны государства (56 %).[114] Наивысшим значением индекса восприятия коррупции за период с 2003 по 2013 гг. в РФ было 2,8 (оно наблюдалось в 2004, 2012 и 2013 гг.), тогда как в 2013 г. во Франции индекс составлял 7,1, в США - 7,3, в Японии - 7,4, в Англии - 7,6, в Германии - 7,8, в Финляндии - 8,9, в Дании - 9,1 (чем выше его значение, тем лучше).[115] Кроме того, ситуацию ухудшает активно ведущаяся против России информационная война, в которой наша страна занимает исключительно оборонитель­ную позицию (все это очень наглядно прослеживается на фоне украинского конфликта).

Осенью 2015 г. Появились сообщения, что крупные международные компании приготовились к уходу из России.[116] Аналитики консалтинговой компании Global Counsel считают, что в ближайшие 1,5 года крупные международные компании могут свернуть бизнес в России. Наиболее пессимистичная ситуация сложилась в сфере финансов и энергетики.

По мнению аналитиков британской компании, которое приводит Financial Times, сейчас Россия стоит на «критически важной развилке», когда многие международные компании могут уйти с российского рынка.

Global Counsel проанализировала финансовую отчетность 46 международных компаний со значительным присутствием в России, в том числе BP, Royal Dutch Shell, Deutsche Bank, Siemens, Lafarge, и обнаружила, что в подавляющем большинстве докладов констатируется ухудшение экономического положения в России.

По словам главного экономиста Global Counsel Грегора Ирвина, следующие 18 месяцев станут определяющими в плане того, будет ли новая волна оттока иностранных инвесторов с российского рынка.

В Global Counsel отмечают, что, несмотря на то что большинство компаний декларирует, что собирается присутствовать в России в течение долгого времени, они сократят свое присутствие в России, если экономическая ситуация не стабилизируется.

Global Counsel указывает, что особенно сильно экономическая нестабильность и введение санкций повлияли на банковскую и энергетическую сферы. Более позитивная ситуация сложилась в сфере автомобилестроения и фармацевтики.

Согласно докладу, который представители крупного иностранного бизнеса подготовили к заседанию консультативного совета по иностранным инвестициям, в 2014 году иностранные производители потребительских товаров потеряли?1,5 млрд из-за внеплановых мер правительства. Иностранные предприниматели также обратили внимание властей на то, что политика стимулирования импортозамещения может закрыть российский рынок для ряда иностранных компаний.

3. Противодействие попыткам продажи на миро­вых рынках образцов отечественной высокотехноло­гичной продукции. Так, при очевидном превосходстве российской военной техники многие приобретают американское вооружение после оказания на них по­литического давления. Например, когда Президент Бразилии в 2002 г. отказался покупать американские истребители, так тут же получил ярлык левого ради­кала. В результате в стране разразился экономический кризис, так как иностранные инвесторы вывели свои капиталы из страны, опасаясь его «радикальной» по­литики».[117]

4. Ситуация осложняется вступлением России во Все­мирную торговую организацию (далее - ВТО). Дело в том, что конкурентоспособность российских товаров крайне низка, а емкость рынка весьма велика. Так, по данным Федеральной таможенной службы, на втором месте среди экспортных товаров находятся металлы и изделия из них, на третьем - продукция химической промышленности, а на четвертом - продовольственные товары. Причем доля каждого товара в общей сумме экспорта по разным расчетам находится в диапазоне от 3 до 10 %.[118] В результате с каждым годом отме­ны таможенных пошлин (в соответствии с графиком переходного периода) на российском рынке будет по­являться все больше дешевых и высококачественных товаров зарубежных производителей, что еще больше осложнит положение российских компаний. В соот­ветствии с требованиями ВТО должны будут увели­читься стоимость топливно-энергетических товаров для внутреннего российского рынка; повысятся многие стандарты качества, предъявляемые к отечественной продукции; ужесточаться экологические требования. Выгоды от облегчения продвижения немногочислен­ных отечественных товаров, пользующихся спросом за рубежом, будут незначительны. В результате Россия может разделить судьбу стран, в которых дешевые за­рубежные товары разрушили их промышленность и укрепили зависимость от сильнейших участников ВТО.

5. Попытки США развязать новую холодную во­йну. Это легко заметить, когда под надуманными пред­логами (например, «недостаточное стремление к миру на Украине» в ситуации, когда наша страна являлась инициатором обоих минских соглашений и делает все для их соблюдения) постоянно ужесточаются санкции (в том числе на экспорт и импорт нашей продукции) и ведется активная информационная война.

6. Наше руководство слишком много внимания уделяет противостоянию на международной арене. В результате многие внутренние производственные проблемы откладываются на более позднее время, и ослабляется контроль над начавшимися реализовы­ваться технологическими проектами.

К внутренним причинам относятся:

1. Нежелание собственников крупных отечествен­ных организаций повышать уровень технологического развития своих предприятий. Во многом это наследие 90-х гг., когда многие крупные компании были фак­тически переданы за бесценок «своим» людям, в том числе и путем «залоговых аукционов». В результате желание и способность управлять полученными пред­приятиями присутствует у крайне незначительной части этих людей. Им гораздо проще, практически не участвуя в работе организации, получать стабильные «рентные» платежи, которые может дать компания при поддержании обычной ее деятельности.

2. Существенные проблемы с производством про­дукции. Например, Т. Гурова и А. Ивантер отмечают, что «производство товаров в России на душу населе­ния в десятки раз ниже, чем в любой развитой стране. Мы серьезно не инвестируем в основной капитал уже более 20 лет. Зато мы лидеры по доле торговли в ВВП. Если так пойдет дальше, то скоро мы окажемся в до­индустриальной фазе».[119] Это связано с практически полной ориентацией на нефтегазодобывающий сектор экономики, который и приносит основные доходы РФ.

3. Монополизация или олигополизация большинства рынков (в основном компаниями с государственным участием в акционерном капитале). Д. А. Медведев отметил, что сейчас у нас состояние конкуренции «мягко говоря, очень и очень тяжелое... Очевидно, что проблема в нас самих. Исторически сложилось, что со времен СССР все отрасли были монополизированы. После перехода на рыночную экономику у нас не хватило силы духа и желания создать конкуренцию. Вот это нужно признать по-честному, потому что многие члены правительства не заинтересованы ни в какой конкуренции просто потому, что они отстаивают позицию отрасли. А так быть не должно. Поэтому, уж если бороться за конкуренцию, то нужно начать бороться с самими собой». [120]

4. Неэффективность государственного аппара­та. Об этом упоминает Д.А. Медведев на пленарном заседании XI Международного инвестиционного форума «Сочи-2012».[121] Экс-министр по управлению госимуществом Свердловской области В. Недельский подробно объясняет его причины, доказывая закон «полураспада чиновников» (в среднем 3 года) и свидетельствуя о наличии клановости в госаппарате и его терпимости к «паразитам» на госслужбе. Он приходит к выводу, что «наша система власти пре­вратилась в самодостаточную корпорацию, которой почти нет необходимости быть соединенной с обще­ством и миром».[122] А. Белуза обобщил мнения из­вестных экспертов по этому поводу.[123] По мнению Д. Бадовского, контакт федеральных и региональных ведомств зачастую невозможен без «подзатыльника» «сверху». Ничего не будет, пока их в ручном режиме не сведешь вместе, не сцепишь в единый механизм, не заставишь работать друг с другом, чтобы они не де­лили полномочия или не уходили от ответственности.

Слаба и исполнительская дисциплина (так в первоначально установленный срок выполняется лишь каждое пятое поручение главы государства). Вроде есть вертикаль власти, но, с другой стороны, в ее рамках можно успешно за­ниматься имитацией деятельности, сдавая при этом прекрасные отчеты. В. Плигин пишет, что чиновники могут видеть проблему, но долго будут ждать сигна­лов из центра, опасаясь принимать самостоятельное решение. Дело в том, что звеньям госаппарата ис­ключительно выгодно отказаться от ответственности и переложить ее на свое руководство. А. Титков и Касамара отмечают, что «ручная» система управ­ления создавалась во многом В. Путиным. Показать, что под личным контролем главы государства нахо­дится даже водопровод для хутора Ставропольского края - это именно путинский фирменный стиль.[124] Г. Т. Гафурова и Г. Н. Нотфуллина обнаружили, что фактический процесс бюджетирования в Республике Татарстан длительное время противоречит Бюджетно­му кодексу РФ (в основном в области невыполнения плана, усложнения процесса реализации бюджета, наличия существенной неритмичности, невыяснен­ных поступлений, прогнозирования и непрозрач­ности)[125] Э. М. Гильманов отмечает: несмотря на то, что нарушение бюджетной дисциплины является наказуемым деянием, незаконное использование бюджетных средств носит массовый характер на всей территории нашей страны.[126] В. В. Хоменко и Л. Н. Салимов выявили, что в России наблюдаются существенные нарушения прав интеллектуальной собственности даже при наличии законодательства запрещающего подобные преступления.[127] Все эти проблемы в том числе лежат и в основе неэффектив­ности государственных корпораций.

5. Высокая степень износа основных фондов. По данным Росстата она составляла в 2010 г. 47,1 %, в 2011 г. - 47,9 % и в 2012 г. - 47,7 %.[128] При этом данные цифры, по мнению экспертов, сильно занижены. Так, А. Чичкин отмечает, что этот показатель, по данным российских исследовательских центров, в 2011 г. оценивается минимум в 60-65 %. В то же время, по группе БРИКС износ основных фондов не превыша­ет 35 %.[129] А. Мурычев сообщает, что по данным Счетной палаты износ основных фондов в отдельных отраслях промышленности в 2011 г. достигал 80 %, а динамика их обновления не превышала 11 %.[130]

6. Слабо развитая транспортная инфраструк­тура. А. Белоусов, бывший министр Минэкономразвития РФ, отмечал, что слаборазвитая транспортная инфраструктура стала фактором, который сдерживает экономический рост. Мы уже сейчас не можем про­сто перевезти тот объем продукции, который будем потенциально производить.[131]

7. Недоверие руководства организаций к государ­ству. По мнению А.Волкова, текущее отношение государства к предприятиям наглядно демонстрирует операция с «Сибуром» и его владельцем Я. Голдов­ским: перед Новым 2002 годом его арестовали. Уже к 10 января 2002 г. он написал заявление о сложении с себя полномочий гендиректора, а контрольный пакет акций «Сибура», расписанный по разным акционерам, был передан «Газпрому». Например, если вы будете консолидировать акции, очень грамотно работать с ними, использовать административный ресурс и компромат, то мож­но сильно опустить цену. По максимум вдвое. Совсем другое дело, когда владелец сидит у вас в соседней комнате за решеткой. Он готов (а при правильной работе почтет за счастье) заключить договор даже и за 10 % от стоимости активов. Так, захват «Евросе­ти» Е. Чичваркина в 2008 г. был далеко не первым в этом ряду, но самым отчетливым сигналом для тех, кто еще не понял, с кем и с чем имеет дело», - пишет А. Громов.[132]

8. Малая доля вложений в инновационную деятель­ность отечественными предприятиями. При изучении данных Росстата о доли внутренних затрат на иссле­дования и разработки в ВВП по РФ следует отметить, что она очень незначительно увеличилась с 1,07 % в 2005 г. до 1,12 % в 2012 г., то есть ее величина в течение всех анализируемых периодов была крайне низка (наи­высшее значение составляло 1,25 % в 2009 г. В 2011 г. ее величина в России составляла 1,09 %, а Англии - 1,77 %, во Франции - 2,24 %, в США - 2,77 %, в Гер­мании - 2,88 %, в Дании - 3,09 %, в Японии - 3,39 %, в Финляндии - 3,78 %.[133] Учитывая, что у этих стран темп роста этого показателя в период с 2005 по 2011 гг. схож с его темпом роста в нашей стране, то преиму­щество основных зарубежных стран в этой области минимум в 1,6 раза, максимум в 3,4 раза сохранялось весь этот период. Это свидетельствует о наличии скрытого кризиса в РФ в области инноваций, который впоследствии и обуславливает излишне высокую долю импорта машин и оборудования в нашу страну (более 40 % от всего импорта за все изученные годы).[134]

9. Переход значительной доли средств из реаль­ного сектора экономики в финансовый. С. В. Полторыхина отмечает, что на это в первую очередь влияет деструктивное поведение банков, нацеленных на получение сиюминутной выгоды.[135] Доля банков в объеме инвестиций в реальный сектор экономики РФ не превышает 10 % (в развитых странах 20-30 %). Сегодня в России 70 % фи­нансирования обновления оборудования инвестирует­ся самим предприятием, хотя в мировой практике на это уходит только 20-30 % своих средств, а остальные привлекаются с рынка. На этом фоне завышенная ключевая ставка Цен­тробанка (17% в 2014 г., 11% осенью 2015 г.) приводит к еще большему сокращению возможностей предприятий пользоваться кредитами коммерческих банков.

В технологическом развитии России в ближайшем будущем не произойдет существенных изменений, если не будут решены выявленные проблемы. Это связано с наличием в РФ неблагоприятной инсти­туциональной среды, проявляющейся в том, что и у руководства нашей страны и у собственников крупных предприятий нет никакого желания решать имеющи­еся проблемы. Возможно, следует ожидать появления желания что-либо изменить в работе у организаций, ранее активно сотрудничавших с украинскими пред­приятиями, а после кризиса в этой стране лишивших­ся либо покупателей, либо поставщиков. Возможны проявления активности и у ряда чиновников, еще не полностью вросших в сложившуюся систему, у представителей среднего бизнеса, еще не утратив­ших веру в государство. Однако, подавляющее число госслужащих и собственников крупных предприятий смогут внедрить только самые простые решения, которые не требуют значительной доли их внимания и последующего контроля.

В связи с этим можно обсудить несколько вариантов реше­ния проблем технологического развития предприятий нашей страны и оценить их последствия.

Самым простым решением видится увеличение количества закупаемого импортного оборудования отечественными предприятиями. Именно это и делают многие отечественные организации. Тем не менее, этот путь стратегически ошибочен. Дело в том, что нам обычно продается оборудование прошлого поколения, причем к моменту начала крупносерийного выпуска продукции оно устаревает еще больше и его продук­ция по-прежнему не пользуется у населения спросом. В этой связи следует вспомнить закон Г. Мура, согласно которому количество транзисторов, размещаемых на микросхеме, удваивается каждые 24 месяца. Учитывая, что сейчас в любой сфере деятельности используются микросхемы, то переход на новое поколение оборудо­вания для многих компаний, скорее всего, происходит за 3-4 года. В результате простое копирование или приобретение устаревших технологий - это прямой путь к потере конкурентоспособности. Раньше эти проблемы частично сдерживались пошлинами на импорт, а после всту­пления в ВТО такой защитной меры не стало и после окончания переходного периода, могут обанкротиться многие наши предприятия. Сейчас из-за взаимных санкций текущие проблемы с ВТО «заморожены», но в перспективе они серьезно усложнят производственную деятельность нашим предприятиям.

Еще одним доступным решением представляется стимуляция внедрения инноваций. Самые простые ее методы, например, снижение налогов с иннова­ционной деятельности или требование государства к компаниям обязательно тратить деньги на инновации, существенной пользы не принесут. Компаниям проще подготовить отчет о якобы проведенных, но неудач­ных инновациях, чем реально что-либо исследовать. Поощрение же реально достигнутых инноваций уже проводится, хотя и считается малоперспективным. Обычно те, кто их внедряет, сделали бы это и без по­мощи государства, так как понимают, что иначе им не выжить. На тех же, кто этого не понимает, какие-либо поощрения действовать не будут, так как они не покро­ют полностью все вложения холдинга, а о перспективе такие собственники обычно не думают.

Более сложные меры в этой области государство внедрить и поддержи­вать не сможет. К таким мерам относятся: уменьшение административных барьеров и снижение стоимости в области регистрации прав собственности на изобрете­ния и патенты для новаторов; создание госструктуры, честно оценивающей стоимость отечественных изо­бретений и во многом берущей на себя их внедрение на предприятиях; создание коллектива, отслеживающего перспективные направления деятельности и иннова­ции за рубежом и имеющего возможность внедрить их на госпредприятиях и т. п. Доказательством бес­помощности государства в этой области являются не внедренные до сих пор изложенные выше схемы работы (тогда как, например, китайцы уже давно так работают) и погрязшее в коррупции «Роснано». Так, по мнению зампреда комитета Госдумы по бюджету и налогам О. Дмитриевой, в деятельности «Роснано» есть несколько составов преступлений на сумму более 150 млрд рублей.[136]

Новой идеей можно считать вариант поддержки передовых компаний, продукция которых в основном идет на госзаказ. Так, государство может осущест­влять на этих предприятиях технологическое перевоо­ружение за свой счет, а потом возмещать потери путем безвозмездного получения от них части продукции в рамках госзаказа в объеме стоимости оборудования. Однако в ряде случаев помощь может потребоваться одновременно нескольким предприятиям, образую­щим технологическую линию. Например, бездумная помощь одному предприятию может привести к тому, что к его новому оборудованию не будут подходить комплектующие, которые изготавливают его постав­щики, и его покупатели тоже не смогут использовать в своей работе его слишком современную продукцию. Должен иметься высокий уровень взаимного доверия: предприятие должно быть уверено, что его таким путем не захватит государство, а государство - что компания сможет предоставлять в течение нескольких лет качественную продукцию в необходимых объемах.

Еще одно предложение по стимулированию развития инновационной деятельности содержится в докладе "Экономика роста" омбудсмена по правам предпринимателей Бориса Титова и советника президента РФ по вопросам региональной экономической интеграции Сергея Глазьева. Суть этого предложения состоит в налоговой реформе в интересах стимулирования качественного экономического роста: ввести низкие налоги на новые современные производства, высокие – на потребление и природную ренту.[137]

Очень перспективным направлением для нашей страны является организация производств по изготов­лению из нефти пластмасс, пластиков, полиэтилена и других полимеров. Преимуществом этого направления является то, что дешевого сырья внутри страны очень много, причем продукции крупных отечественных компаний на внутреннем рынке практически нет (за исключением ОАО «Казаньоргсинтез»). Возможности развития этого вида экономической деятельности прак­тически безграничны. Например, американцы недавно сделали на 3D-принтере (сырьем для которого являют­ся соответствующие полимеры) электромобиль.[138]

Для внедрения этой идеи предлагается обязать не­фтедобывающие компании строить заводы по производ­ству полимеров. В противном случае следует обложить их большим новым налогом на «непроизводство». Величина налога должна быть такой, чтобы им было выгодно строить новые производственные линии. Это можно сделать, так как прибыли в этом бизнесе астро­номические. Долгосрочные вложения там никто обычно не делает, поскольку это трудозатратно. Ведь можно просто поддерживать добычу и перепродажу нефти и только с этого получить достаточно прибыли, чтобы обеспечить и себя и своих родственников на много по­колений вперед. Также предлагается государству само­стоятельно вкладываться в эту область деятельности.

Кроме того, принцип «добываешь - производи» следует внедрить и в других сферах деятельности. С одной стороны, это простое требование, которое легко контролировать (проверить, построен ли объ­ект, не сложно), с другой - тут нужны обоснованные коэффициенты заводостроительства для каждого вида экономической деятельности. Так, ОАО «Газпром» с организацией практически любого производства спра­вится без проблем, а предприятиям угледобывающей отрасли это сделать гораздо труднее.

Однако самым надежным (хотя и самым долгим) ме­тодом является внедрение в сознание населения необхо­димость использования инноваций во всех сферах своей деятельности. Тем не менее, то, что он относительно не сложен, позволяет надеяться на его успешность, если у руководства нашей страны хватит терпения осущест­влять его длительное время (не менее 20 лет).

Следует помнить, что варианты подстройки под име­ющуюся неблагоприятную институциональную среду изначально порочны - достаточно нескольких выше­стоящих коррупционеров или безразличного отноше­ния к любому из проектов, и он либо развалится, либо превратится в очередной долгострой (например, как это случилось с электронным документооборотом в го­саппарате). Попытка ускорить и объединить механизмы госуправления теперь просто дублирует старое прохождение докумен­тов, только сейчас начальники даже не расписываются на визируемых бумагах. Этот процесс происходит сам по себе, удлиняет время хождения документов, теряется ответственность за принятие решений.

Поэтому для ликвидации коррупции предлага­ется ориентироваться на сингапурского политика, одного из отцов сингапурского «экономического чуда» Ли Куан Ю, сумевшего почти полностью ее искоренить. Он выделил 3 принципа решения этой проблемы: чистая центральная власть, неотврати­мость наказания, хорошее вознаграждение за работу и стимулирование честной работы госслужащих. К сожалению, все они в нашей стране не соблюдаются.

Понимание внешних и внутренних причин, обу­словливающих возникновение в России кризиса тех­нологического развития, позволит уделить внимание истинным причинам выявленных проблем, а не их последствиям или второстепенным факторам. Внедре­ние же предложенных мер антикризисного управления российским технологическим развитием существенно улучшит состояние отечественной промышленности.

Вместе с тем особого внимания в отношении антикризисного государственного управления развитием в России информационных технологий (IT) заслуживает позиция интернет-омбудсмена при Президенте РФ Дмитрия Мариничева. По мнению Д.Мариничева, российский рынок слишком узок для самостоятельного развития информационных технологий (IT). Единственный путь победить США в конкурентной борьбе — навязывать российские технологии другим странам с помощью "военного присутствия". Для этого омбудсмен допустил "пассивные или активные военные действия на территориях сферы влияния США".[139] "Сегодня в технологиях по всему рынку монопольное право имеют Соединенные Штаты, — объяснял политическую ситуацию интернет-омбудсмен. США дают разным странам технологии, как детский конструктор. И все остальные страны начинают соревноваться — кто лучше соберет машинку, кто самолет. Базовые, ключевые элементы в каждом китайском изделии контролируются США". "Что-либо сделать или импортозаместить только в рамках нашей страны невозможно, — продолжал президентский омбудсмен.— У нас очень маленький рынок, просто песочница, аквариум по сравнению с мировым океаном". По его словам, Россия сможет начать серийное производство микропроцессорной техники и технологий в принципе, только если их будет покупать весь мир. "Но мы сможем давать технологии другим странам, только когда у нас будет (там — "Ъ") военное присутствие. Когда у других стран не будет альтернативной возможности не брать это у нас", — откровенно признал Дмитрий Мариничев. По его словам, Россия стоит перед "достаточно серьезным" выбором: "Или мы находимся в катализаторе военных отношений с Соединенными Штатами и говорим им, что мы новый источник силы. Но нужно понимать, что это означает пассивные или активные военные действия на территориях сферы влияния (США. — "Ъ")". Второй вариант, сказал Дмитрий Мариничев, пойти путем большинства стран, которые Андрей Хлунов ранее называл "мировыми научными центрами". "Они просто определились со своим участием в мировом разделении труда, — с пренебрежением прокомментировал чиновник успехи других государств. — Кто-то стал делать машины, молоко, транзисторы. Но они смирились с вассальным положением на мировом рынке труда, информации и технологий. Мы с этим смириться не можем в силу наших исторических амбиций, наших знаний и возможностей".[140]

С мнением интернет-омбудсмена Дмитрий Мариничев о невозможности развития в России самостоятельного программного обеспечивания не согласен Дмитрий Комиссаров, Генеральный директор и основатель компании «Новые облачные технологии».[141] С точки зрения интересов государства, необходимость в контролируемой операционной системе, безусловно, есть. Запрос на подобный продукт связан с потребностью обеспечения информационной безопасности.

Процессы выявления уязвимости информационных систем устроены по многоступенчатому принципу: хорошие (или плохие) хакеры ищут уязвимость информационной системы, затем сообщают о находке разработчику, либо же разработчик выявляет уязвимости самостоятельно. Далее разработчик делает план борьбы с ними, куда может на свое усмотрение включить или не включить уведомление пользователя об уязвимости.

Таким образом, если пользователь не может контролировать все звенья, а компании-разработчики не обязаны информировать обо всех угрозах, гарантировать полную безопасность уже нельзя. История уязвимости будет только у разработчика системы. Владеет контролем только тот, кто первый узнает об ошибках системы.

Основные риски озвучены бывшим сотрудником АНБ Эдвардом Сноуденом: например, компьютеры с ОС Microsoft Windows находятся под полным контролем, случаи неконтролируемой установки обновлений происходят постоянно, а в Windows 10 они просто легализованы на уровне лицензионного соглашения. Как именно будет обновляться система — решает только компания.

Для частных лиц и предпринимателей в этом, наверное, нет ничего страшного. Но если мы говорим о госсекторе и стратегических предприятиях — это существенный риск. Особенно, если учитывать непростую внешнеполитическую ситуацию.

Однажды попытка создать национальную ОС уже предпринималась: в 2011 году в рамках программы «Информационное общество» был инициирован конкурс на анализ возможности создания Национальной программной платформы (НПП). Основой для НПП могло быть либо свободное программное обеспечение, либо отечественный софт. Проект вызвал много обсуждений и критики, за него боролись такие влиятельные игроки как «Армада» и «Ростехнологии». Однако выиграть конкурс Минкомсвязи и возглавить консорциум разработчиков удалось компании «ПингВин Софтвер».

Компания предложила в три раза меньшую цену и собрала более 200 специалистов, включая академиков, докторов и кандидатов наук из профильных институтов Академии наук, что было важным в критериях конкурса.

Была проделана аналитическая работа по анализу законодательства, подготовлены предложения по созданию Фондов алгоритмов и программ, по возможным заменам импортного ПО, а также представили прототипы операционных систем и систем управления базами данных на Linux и PostgreSQL для дальнейшего анализа их пригодности в государственном секторе.

В программе «Информационное Общество» было предусмотрено более десятка мероприятий с бюджетом около 1 млрд рублей. Впоследствии, на основании разработанных консорциумом документов, должно было начаться тестирование операционных систем, пилотные проекты, создание Фонда алгоритмов и программ.

Но ничего из этой программы не было выполнено. Новый состав Министерства связи не стал делать никаких шагов по созданию НПП. Министр Никифоров планировал масштабное партнерство с корпорацией Microsoft, создание национальной платформы в таком контексте уже не было приоритетом. В результате на потраченные 5 млн рублей мы имеем — отчеты, регламенты ФАП, прототипы. Но пропущены мероприятия по тестированию и, собственно, разработке национальной операционной системы.

В связи с обострением темы информационной безопасности, сейчас видится вторая инкарнация идеи контролируемой программной платформы. Члены наблюдательного совета Института развития интернета декларируют, что отечественная операционная система появится к 2025-2030 годам. Слышатся голоса о том, что этот проект можно реализовать скромными силами.

В реальности, чтобы создать, например, свой Linux, нужно 500 инженеров и 2-3 млрд рублей в год. В таком случае, через 2-3 года будет свой дистрибутив с достаточно хорошей экспертизой в основных подсистемах и поддержкой железа.

Проблема в том, что руководство Минкомсвязи по-прежнему не уверено — нужна ли нам именно национальная операционная система. Не так давно министр вновь заявлял, что каждая страна в отдельности не должна закрываться в своем технологическом развитии, что неминуемо произойдет, если в каждой стране создать собственную национальную ОС. И лучшим выходом будет объединиться и создавать интернациональные проекты.

На самом деле, в России есть команды, способные осилить создание операционной системы и без поддержки извне. Это, например, «1С», «Лаборатория Касперского», ABBYY. В ущерб основному бизнесу, конечно, но теоретически сделать они это могут.

Главное — принять окончательное решение, а не колебаться, как это было 4 года назад. Создание своей ОС недешевое стратегическое решение. И если государство считает, что его безопасность зависит о реализации такого решения, то стоит учесть, — проект потребует тщательного планирования на начальном этапе и исключает шапкозакидательство. Это забег длиной в несколько напряженных лет.

Еще один немаловажный аспект технологического развития России – соотношение иннвационных и религиозных предпочтений в обществе. Как отмечает старший преподаватель Экономического факультета МГУ Владимир Иванов, «религиозные люди чаще верят, что технологии меняют мир слишком быстро, и негативно настроены к изменениям».[142] Вопрос о значении религии для развития общества обсуждается уже более века. Экономисты долгое время самоустранялись из этой дискуссии, однако за последние двадцать лет, благодаря накоплению статистики, появился ряд важных эмпирических результатов.

Например, обнаружилось, что сила религиозных убеждений положительно связана с экономическим ростом (в отличие от частоты посещения церкви), с распространенностью норм честности и бережливости и с удовлетворенностью жизнью. Другими словами, распространенность нравственных норм, проповедуемых почти всеми религиями, накладывает внутренние ограничения на непродуктивные с общественной точки зрения действия — непродуманные растраты, обман, мошенничество. При этом обратной стороной монеты становится отвлечение времени и усилий, которые можно было бы использовать в производстве, на религиозные обряды.

Другая недавняя работа, опубликованная Национальным бюро экономических исследований[143], выявила, что все показатели религиозности сильно и отрицательно связаны с уровнем инноваций, который можно оценить количеством патентных заявок на душу населения (по данным World Intellectual Policy Organization).

Для измерения степени религиозности населения использовались вопросы «Независимо от посещения церковных служб, считаете ли вы себя религиозным человеком?», «Насколько религия важна в вашей жизни?» и просто «Верите ли вы в бога?». Причем на межстрановой выборке отрицательная взаимосвязь не зависит от конфессиональной структуры общества. Этот факт лишний раз свидетельствует о том, что с точки зрения экономических последствий очень затруднительно определить «производительные» и «непроизводительные» вероисповедания.

В другой работе ученые выявили взаимосвязь между религиозными убеждениями людей и их «открытостью к инновациям». Для оценки последней использовались ответы на вопросы, связанные с отношением к науке и технологиям, новым идеям и принятию риска (например, степень согласия с утверждением «Мир становится лучше благодаря науке и технологиям»).