Серьезность-переживание и с т и н н о й важности того, что предстоит делать или делается.
Состояние Серьезности является готовностью воспринять что-то важное или войти в него.
В этом состоянии все способности
приведены в г о т о в н о с т ь н а ф о н е н е п е р е н а п р я ж е н н о г о равновесия.
В состоянии Серьезности ум и чувства человека опустошаются
о т с у е т ы и сознание готово войти в состояние внимания.
Помни Ждущий:
Серьезность - п о ч в а д л я в н и м а н и я.
Серьезность охватывает всё сознание о т в е т с т в е н н о с т ь ю за принятый выбор.
Серьезный — легче находит свой путь, ибо сознание его
в п о к о е, в о з н и к ш е м о т т о г о, ч т о к а ж д а я ч а с т ь е г о с о з н а н и я
н е п р е т е н д у е т н а м е с т о д р у г о й.
Это говорит о том, что в с е р ь е з н о м сознании решены многие проблемы.
Считаю: Зрелость и Серьезность относятся друг к другу
как М а к р о к о с м к м и к р о к о с м у. Одно подобно другому...
Помни, Ждущий:
Зрелость — п о ч в а д л я в и д е н и я, д л я м е д и т а ц и и, д л я с в о б о д ы.
Зрелость - это старец, прошедший все формы искушений молодости.
И теперь этот старец непоколебим в своем внимании на Вечное.
Житейские страсти его не волнуют, не оттого, что он считает себя значительнее земного,
а потому, что он в и д и т начало и конец любой земной утехи.
Зрелость смотрит в Вечное только потому, что у точки кармического завершения
все з е м н о е для нее п р о з р а ч н о и н е и м е е т с и л скрыть звезды Беспредельности...
Древний старец в о в р е м е н и — находит Вечную Юность в н е в р е м е н и...
О Вечный Полет в Вечное Пространство.
О Дозвездная Древность и Сокровенная Юность,
несущая в Своих ладонях в с ё, ч т о м о ж н о н а з в а т ь и о щ у т и т ь!
|
|
На Твоих ладонях и моя молитва:
Знаю, что Зрелость слагается сотни тысяч лет,
но верю во всемогущество Твоего мгновения.
Верю: миг Твой силы вместит миллионы лет Эволюции...
Прошу о с о и з м е р и м о й Зрелости...
Зрелость подобна мужеству, о Отец!
Вижу: время быть зрелым...
В Твоей Воле — спрессовать года в мгновения.
В Твоей Воле разлить поток озером, на безмолвной глади которого отразится Космос...
О Отец Небесный, прошу: соизмерь жизнь мою с Жизнью условий, ведущих к свободе...
О Мать, сознаю: Зрелость — значит о т в е т с т в е н н о с т ь за свою судьбу.
Ответственность за свою судьбу — это ответственность за судьбы рядом...
Но знаю также, что созревающий цветок — это чаша, наполняющаяся лазурью бесконечного неба...
Хочу питаться Бесконечностью, о Мать, ибо от Тебя же знаю:
так становятся вечно юными...
СОСТРАДАНИЕ...
Со страдание — совместное страдание.
Сострадающий — это разделяющий страдание с тем, кто страдает.
Можешь спросить:
чем отличается Сострадание от жалости, от сожаления?
Запомни, Ждущий:
жалость — от слова ж а л о...
В жалости много ханжества, лицемерия, самолюбования, высокомерной снисходительности
и кликушеской сентиментальности -весь этот яд вводится жалом сожаления и разлагает силы и волю того, кого жалеют...
Сожаление часто становится в з а и м н ы м отравлением.
Оно приносит успокоение, но отнимает много сил, а главное —
оно н е в е р н о о р и е н т и р у е т ч е л о в е к а н а п у т я х, в ы в о д я щ и х и з с к о р б и.
Жалеют, почти всегда, — обманом: ты самый лучший; они не правы;
|
|
ты им еще докажешь; плюнь, они тебя не стоят; "перемелется — мука будет..."
При этом жалеющий сам готов поплакать и главное: это ему н р а в и т с я.
Жалость — актер, работающий на публику. Этот актер может сыграть сталевара,
героя — Спартака, умирающего старца, жертвующего собой возлюбленного...
Но он демонстрирует только поверхностные признаки.
Вряд ли этот актер согласится: биться всерьез с сотнями врагов,
умереть, залезть в логовище змей, чтобы сыграть спасение любимого...
Тот, кого жалеют, становится зависимым от жалеющего,
а жалеющий начинает смотреть свысока. Оба они становятся рабами некой третьей системы —
схемы поведения — п р и н ц и п а роли этого актера, называемого жалостью.
Знай, Ждущий:
жалость много плачет, но никогда не помогает всерьез...
Совсем иное — Сострадание, Ждущий...
Вчувствуйся в это слово — С о с т р а д а н и е
Сострадание — не актер.
Сострадание — продолжение сердца, исполненного Любовью.
Оно, как излучение солнца, — несется во тьму, чтобы осветить ее
и не рассчитывает на возвращение...
Сострадание не «ахает», но делает, ибо дорога каждая минута.
У Сострадания нет времени стать в позу, как у жалости, поэтому его часто не замечают.
И как часто, Ждущий, истинно сострадающего обвиняют в бездушии, потому что сострадающему некогда объяснять свое поведение,
ибо о н п е р е л о ж и л ч а с т ь н о ш и с т р а д а ю щ е г о н а с е б я...
Истинно сострадающего часто обвиняют в невежестве и... в высокомерии.
И все это оттого, что после помощи страдающему он бесшумно удаляется со всеобщего веселья,
|
|
наступившего от облегчения: одним кажется, что он не при чем,
другим — мог бы поделиться опытом.
Знай, Ждущий, истинную причину подобного поведения сострадающего:
Сострадание — это приливы Океана любви, наполняющие реки живительным для материков соком.
Сознание, пребывающее в любви, пребывает и в мудрости, а мудрость — с непреложностью
заставляет видеть во всех формах жизни Божественное Содержание.
И сама форма воспринимается как таинственное желание Единства Матери и
Отца принимать эти формы.
Поэтому сострадающий — воистину н е с н и с х о д и т в своей помощи, в отличие от жалеющего,
а выполняет Волю Отца я Матери, Которые говорят ему:
у з н а й Н а с и в ф о р м е СТРАДАЮЩИХ...
Поэтому сострадающий не может быть высокомерен — он увидел
Отца и Мать в том, что называют с л а б о с т ь ю и с т р а д а н и е м.
Если лев лежит неподвижно — это не значит, что на него можно
гордо поставить ногу: он просто решил отдохнуть...
Сострадающий, выполнив свое дело, спешит на помощь другим,
оставляя оставшимся радость облегчения, ибо его награда — всегда
с ним: он общается с Отцом и Матерью...
Может сказать кто-то:
а не соизмеримей ли было бы усилить радость облегчения последующим
рассказом о средствах помощи, а не огорчать молчаливым и поспешным уходом?..
На этот вопрос предоставляю ответить самому вопросившему:
что скажешь, любитель эффектов, если тебя придавил упавший столб,
а спасти тебя может человек, который в десяти метрах от тебя празднует чье-то выздоровление
и из-за радостных криков не слышит твоего стона?..
О, если бы ты знал, Ждущий, каков труд Сострадающих,
стоящих за сценой Жизни!..
О Алтарь и Жертва и Приносящий Жертву!
О Великое Триединство!
Раскрывается сердцу тайна: как велика должна быть сила у Сострадания...
Раскрывается тайна: непрерывным должно быть переживание Тебя у сострадающего...
И все же прошу Тебя, ибо мои слова Тобой рождены,
в Тебе рождены, для Тебя рождены: исполни сердце мое качеством Сострадания...
О Отец Небесный!
О Благой и Добрый...
Не потому ли Тебя так часто не замечают, ибо в Космической Семье
Ты часто уходишь в Неведомое, Сам Неведомый, чтобы принести Неведомое и этим наполнить жизнь нашу...
Безмерно Сострадание Твое!
Благослови меня — быть подобным Тебе...
О Мать, Нежная, Раны Исцеляющая...
Не потому ли Тебя так часто не замечают, что руки Твои — везде:
поддержать, вознести, наказать, утешить, обнадежить, напоить, преобразить...
Не потому ли Тебя так часто не замечают, что все — в Сердце Твоем живут и строят,
умирают и ссорятся — но все дышат Любовью Твоей...
Так и воздух не замечают, но живут благодаря ему...
Безмерно Сострадание Твое, о Мать!..
Проявись во мне Состраданием Своим, Любимая...
СМЕРТЬ...
Если не чувствуешь в себе возможности встать перед ее
б е з м о л в н ы м натиском — пропусти эту тему, читающий.
Вернешься к ней, когда научишься легче отдавать, чем брать...
Осознай, что одним словом «Смерть» — называю два различных качества:
С М Е Р Т Ь освобождает, а с м е р т ь уводит в рабство.
Первую зову о с в о б о д и т е л ь н и ц е й,
вторую — р а з л о ж е н и е м.
Осознай, что Смерть освобождающая — э т о Ж и з н ь п р е в о с х о д я щ а я т в о ю,
а смерть разлагающая — это жизнь меньше твоей.
Так не подменяй же на Пути с м е р т ь ю — СМЕРТЬ!
Ибо ВОСКРЕСЕНИЕ:
СМЕРТЬЮ с м е р т ь поправ, а не наоборот...
Буду говорить о Смерти, которая есть жизнь, превышающая твою.
Смерть... С м е р о й — существование с м е р о й, с которой соотносится любое проявление жизни.
Этим самым Смерть позволяет задать з н а ч е н и е любому явлению жизни.
Смерть — это синтетический, целостный э т а л о н, к которому
прикладывают различные явления жизни, чтобы о п р е д е л и т ь и х ц е н н о с т н ы е характеристики.
Смерть — это «метр», которым измеряют детали жизни,
д л я т о г о, ч т о б ы ТОЧНО з н а т ь, как с т р о и т ь ж и в ы е ф о р м ы.
Смерть — это общий з н а м е н а т е л ь под чертой дроби,
благодаря которому можно произвести п р о ц е с с р а с ч е т а в ч и с л и т е л е
и узнать с м ы с л о в о е значение дроби.
Процесс расчета в числителе — это жизнь. Расчет же бывает
истинным лишь тогда, когда он делается с учетом з н а м е н а т е л я.
Знай, Ждущий, что жизни без Смерти не бывает.
Умирание... У мирание — процесс п р и х о д а к м и р у.
Мир — всеобщая полнота существования, где отсутствуют
противоречия, ибо все противоречия — лишь часть м и р а.
Умирание... Умер. У мер — пребывание у мер жизни...
Смерть... Смирение...
Смирение — пребывание с м и р о м...
Видишь, Ждущий, как тесно Смерть переплетается с Жизнью...
Для сознания в невежестве и соперничестве — это крайности,
для сознания в в и д е н и и и л ю б в и — это одно.
Смерть для пережившего тайну ее — верный друг и освободитель.
Владеющий тайной Смерти — с т р а д а н и я жизни превращает
в б л а ж е н с т в о ж и з н и. Смерть — великий обновитель жизни.
Озарись, Ждущий, великой тайной бытия:
Смерть, принятая мужественно, смиренно и б е з с р о к а, возжигает
СМЫСЛ ВЕЧНОЙ ЖИЗНИ...
Знай, Ждущий, что вся жизнь твоя и всего живого основана н а и е р а р х и и с м е р т е й.
Говорю о Смерти — преобразующей, а не о рутине и гниении г жизни!
Оглянись вокруг себя - всюду Смерть, Смерть, Смерть:
Снег тает под порывом теплого ветра — что это?.. Смерть...
День приблизился к вечеру, и последние мгновения
озаряет мир алая агония... Это смерть дня...
Проходит ночь, и луч рассвета прикрывает ей глаза-звезды своим прикосновением...
Что это?.. Это Смерть ночи, Ждущий...
Ты знаешь, Ждущий, почему так т о р ж е с т в е н н ы осенние аллеи? Ты прав — потому что деревья вошли в Храм Смерти, а вместе с ними и ты...
Знай, Ждущий, что это страх сделал Смерть безобразной.
Страх — покорный слуга невежества...
А Смерть прекрасна!
Помни, Ждущий, всегда, что Смерть — Мать красоты...
Ты знаешь, почему статую называют прекрасной?
Потому что Смерть уловила наитончайший, наивысший момент
творческого процесса художника и погасила огонь творчества, чтобы художник
неточным движением резца не сгубил красоты...
Ты знаешь, почему в момент утреннего пробуждения ты переживаешь радость, даже экстаз?..
Потому что Смерть не пускает в твое сознание памяти о горечах прошлого дня
и этим позволяет видеть без пелены нетронутое с е г о д н я.
О Ждущий, почему с тобой бывают иногда удивительные моменты:
посреди суетящегося времени ты вдруг переживаешь Космическое блаженство
— глядя на смятый листок бумаги, на умолкшую стройку с подъемными кранами,
впечатанными в алый закат; глядя на глаза многочисленных домов на фоне ночного неба;
видя бабочку на лесном цветке... Почему в этот момент в тебе все замирает
и к р а с о т а происходящего заполняет тебя до краев?..
Потому что Смерть не дает тебе п е р е ж и в а т ь п р о ш л ы й миг созерцания.
Потому что она о т в о р а ч и в а е т твою голову от созерцания волны уходящего
и поворачивает ее навстречу н а б е г а ю щ е й волне жизни.
Смерть так сильна, что смеет сказать тебе: все, что ты видишь сейчас, — неважно,
что это — в п о с л е д н и й раз. Что никогда ты не увидишь этого больше...
И ты этому б е с п р е к о с л о в н о веришь...
Смерть так могущественна, что ум твой смиряется и погружается в безмолвие.
А из безмолвия вся жизнь — красота...
Как часто ты слыхал слова: перед Смертью не надышишься.
И это правда. Но эта правда жива лишь тогда, когда сознание перед Смертью
не затуманено ненавистью или страхом, самосожалением и жадностью.
Да, Смерть бывает и сурова.
Когда человек тонет в невежестве — рука Смерти беспощадна.
Она вырывает человека из оцепенения — несчастьем, тяжелой утратой
или гибелью собственного физического тела.
Она ставит его перед раздирающим душу контрастом: вот эти цветы,
звезды, лица друзей, шум ветра — ты больше не увидишь
и не услышишь НИКОГДА, НИКОГДА, НИКОГДА!..
И даже представления твои о Космосе, о блаженстве, о любви,
о Царствии Божьем, о перевоплощении душ — все это гаснет,
и ты стоишь ОДИН, с о в с е м о д и н над бездной, которую невозможно ни с чем сравнить!..
Знай, Ждущий:
это испытание не дается надолго, но и мгновения хватает,
чтобы без оглядки броситься искать Любовь.
Ибо только она укроет зияющую наготу п е р е ж и в а н и я у ж а с а С м е р т и,
Смерти наказывающей, Смерти, выводящей на путь истины, Смерти,
сжигающей иллюзии, убаюкивающие в болоте...
Помни, Ждущий:
мгновения такого переживания достаточно, чтобы перевернуть,
изменить многовековое течение жизни и души...
Помни, Ждущий:
долгие века живут н е к о т о р ы е на кресте такого
переживания, чтобы ты у с п е л в з о й т и н а о т п л ы в а ю щ и й КОРАБЛЬ... Поторопись...
Сурова Смерть к ненавидящим Любовь в неведении своем.
Им она предстает в виде утраты: денег, материального благополучия,
спокойной жизни, семейной идиллии, любимых увлечений, друзей,
здоровья, жизни — всего того, что они считают ценным.
Смерть в великом сострадании своем наносит им поражение за поражением:
в чувствах, в мировоззрении — непрерывно падает гордость на лицо свое,
пока не скажет Единству в с е в к л ю ч а ю щ е е слово: «ДА»...
Вот раздавленный машиной человек — ужас, холодеют теплые живые клетки собственного тела,
видя как с кровью покидает жизнь п о д о б н о г о с е б е.
Серовато-розоватый мозг, размазанный по стене, — этот человек минуту назад
был ж и в ы м. Лица его нет, нет даже кровавого месива, — вздрагивает от такого
видения все живое в человеке, и, если бы эгоистический ужас не закрывал пеленою
взор на истину происходящего, свидетелю раскрылось бы переживание е д и н о с у щ н о с т и
физического тела умирающего и физического тела наблюдающего, а также открылось
в н е у м с т в е н н о е, в н е и д е й н о е, в н е в и т а л ь н о е переживание неумирания т о н к о ф и з и ч е с к и х
структур погибшего физического тела...
Поверь, Ждущий, не для того, чтобы вызвать у тебя тошноту,
призываю эти образы, но сообщаю о д и а п а з о н е и е р а р х и и, действующей в этом мире Смерти;
но даю возможность проверить м е р у своей несвободы в этом мире путем
созерцания этих образов...
Страх перед этим — говорит о несвободе;
гордость за свою неуязвимость перед этим зрелищем — говорит о несвободе;
циничное отношение к этому зрелищу — говорит о несвободе;
тайное наслаждение этим зрелищем — говорит о несвободе...
Да не удивят тебя такие написания, ибо пространство Смерти
проводится и конкретными образами.
Н е ж н а Смерть к любящим красоту. Тот, кто так же легко отдает,
как и берет, любим Смертью и взят под ее защиту.
Смерть дарит ему в е ч н о н о в ы е грани жизни. Она освобождает его от памяти
каждого прошедшего момента с его горечами и безнадежностью.
Того, кто любит Смерть, она оберегает от всех опасностей. Смерть относится
к нему, как относится к своему сыну суровый, мужественный воин:
ребенок сидит на щите, играет тетивой лука трогает рукоять меча
— беспощадного оружия справедливости в руках Смерти.
Воин-Смерть лежит подле незащищенного и н е з а щ и щ а ю щ е г о с я младенца и,
мягко глядя на него своими бездонными синими глазами,
раскрывает чарующие тайны Вечной Жизни.
Знай, Ждущий, что Смерть трансмутирует физическое и остальные тела.
Но она это делает лишь тогда, когда человек бесстрашно смотрит в ее прекрасные глаза
и н е м ы с л и т н и к а к о й з а щ и т ы; не теряет нити Любви,
соединяющей всех сущностей во Вселенной...
Во время трансмутации Смерть всегда рядом — о н а с л е в а,
бывает, что о х в а т ы в а е т в с е т е л о.
Этим она и щ е т к о н т а к т с к а ж д о й к л е т о ч к о й т е л а, чтобы в гармонии соединить п о л о ж и т е л ь н о е и о т р и ц а т е л ь н о е.
П а м я т о в а н и е о Смерти всегда считалось одной из высших добродетелей
во всех религиях и системах освобождения.
Это памятование собирало человека и позволяло жить ему каждый миг как последний,v и поэтому каждый миг проживался в полноте, и поэтому вся жизнь такого человека
походила на нить жемчуга, в которой каждая жемчужина — вспышка озарения.
Как нет промежутка между жемчужинами, так не прекращается
всю жизнь озарение памятующего о Смерти...
Но Смерти нельзя лгать, Ждущий, — это гибельно...
Ее нельзя бояться — это жутко и болезненно...
Ее нельзя подкупить — это смешно и безнадежно...
Знай, Ждущий, сужденную тайну: Смерть — это Мать Мира,
в Ее Аспекте Преображения материи...
Знай, Ждущий, сужденную тайну: Смерть — это Отец Небесный,
в Его Аспекте разрушения рутинных форм, актом с п р а в е д л и в о г о в и д е н и я.
О Безымянный и Носящий все имена.
О Творящий и Поглощающий.
О Безличный и Личный.
О Бесстрастный и Принимающий участие в самом малом творении...
Смерть — это то, что живет в Тебе, как и все другое...
Забрезжило в сознании моем понимание ж и в и т е л ь н о г о значения Смерти...
О Несказанный, Твоими словами говорю, ибо нет того, что не Твое:
Наполни жизнь мою красотой, родившейся осознанием иерархии Смерти в этой жизни...
Отец Небесный,
Отец Всемогущий,
сознаю, что крепка должна быть чаша духа моего, чтобы принять
откровение Смерти и не разбиться, не расплавиться, не сгореть...
Но сознаю также, что именно Смерть устанавливает непреходящую ценность
каждого мгновения жизни! Именно Смерть непреложно научает полюбить самую малую травинку,
самый малый и большой труд, лесной ручей, цветок, любого
человека — к а к с е б я с а м о г о, ибо только Смерть дает пережить всю меру страдания страдающего...
О Отец Небесный,
пролей в чашу духа моего крепчайшее вино жизни — Смерть.
Но прошу Тебя:
пролей не больше, чем в ы д е р ж у, ибо разбитая чаша радует только хаос...
О Безмолвная Повелительница Делания...
О Дающая и Забирающая.
О Преобразующая из Непреложности.
О Мать, дарующая Смерть как избавление, как красоту, как наказ!
Укрепи чашу духа моего!
Хочу принять в нее великую меру Жизни — Смерть, чтобы всегда быть бережным и
к пылинке Жизни; чтобы Любовь переполняла меня, как вода — весенний ручей;
чтобы сострадание мое — не было лицемерием;
чтобы жизнь моя — текла в русле Вечности...
ЖЕРТВА...
Великое сокровенное таинство...
На четырех сторонах света Четыре Ветра держат Жертву Живую.
Эта Жертва — самое малое и самое большое.
Этой Жертвой живы все, кто живы...
Горит жертвенный огонь Мира не угасая, и пищей ему служат Жизни,
д о б р о в о л ь н о отдающие себя Смерти, чтобы согреть теплом
и напитать огнем множество чувствующих тварей.
О Земля, о Солнце, о Планеты, о Звезды.., как мало людей знает, что все вы живы...
А из знающих еще меньше считаются с вашей болью...
О Земля, как изранено твое сердце невежеством и соперничеством людей...
О Ждущий, услышь боль сердца моего за боль ж и в о й, к а к и т ы, планеты...
Знай, Ждущий, что планета — это невообразимо далеко
продвинувшаяся Сущность по Пути Вечности.
Человек! Почему ты топчешь ее так бессердечно?..
Почему разрушаешь ее покров? Почему ведешь губительные войны?
Согласишься ли ты, чтобы на твоем лице жарили яичницу?
Почему же ты делаешь подобное на Лице, Слава которого в тысячи раз превосходит твою?!
Земля к о р м и т тебя ФИЗИЧЕСКИМ с м ы с л о м ж и з н и,
она дает тебе кров на перекрестке пронзительных Космических ветров.
Что делать будешь без Земли, человек, — ты, который не нашел источника Вечной Жизни;
ты, который променял поиск на невежество;
ты, который променял Любовь на соперничество?..
Снова пойдешь в я щ е р ы? Снова начнешь с б у л ы ж н и к а на другой планете?
А ведь так мало осталось!.. А ведь так прекрасен Корабль с белыми тугими парусами!..
Жертва...
Жертва — это прыжок через пропасть.
Жертва — это бытие над бездной...
Жертва — это высочайшая вспышка сознания. Это д о б р о в о л ь н а я отдача
с а м о г о б л и з к о г о р а д и е щ е б о л е е п р е к р а с н о г о, к к о т о р о м у, м о ж е т б ы т ь,
и не суждено приблизиться самому, но настолько это Великое Нечто — прекрасно,
что даже мысль о том, что кто-то другой достигнет его, повелевает отдать самое дорогое...
Как тонка должна быть передача смысла Жертвы...
Ведь Жертва — это некая таинственная и неуловимая сущность:
ум найдет в ней неоднозначность, а сердце переполнится трепетом признательности...
Жертва — это не мелкая услуга.
Жертва — величайшая вершина духосовершенства.
Говорю о Жертве высшей, которая, одновременно, и незаметна.
В чем же сокровенность ее и неуловимость?
В том, что величину Жертвы знает только Тот, Кто закладывает ее,
она же сама не называет свое состояние н и к а к, а находится в н а и в ы с ш е м напряжении своих сил.
Очень трудно говорить о Жертве, Ждущий...
Многие не верят в Жертву, многие умертвляют это слово расхожим употреблением,
многие цинично усмехаются при упоминании о Жертве. Многие сомневаются в ее
р е н т а б е л ь н о с т и — и такие обороты речи молчаливо принимает в себя Жертва.
Многие говорят, что Жертва — это обман чувствительных
погремушка для наивных. Многие говорят, что жертвующий получает за свою жертву почет,
а то и блага космические, поэтому какая же это Жертва?..
ЗАТЕРЯННЫМ МИРАМ
Прошло время, и снова ты слышишь Меня.
Голос Мой - снова тревожит пустыню твоего дня.
Прошло время, и свет вошел.
Немногие сердца смогли стать ему домом...
А что же, Мой друг, с твоим сердцем?
Прошло время...
Твой привычный мир взметнули его песчаные бури.
Они раскрутили его на холодном колесе сил.
Они забросили его маленьким одиноким волчком
В бездну непредсказуемого.
Где оно - то, что было?
Где оно - то, что любило тебя?
Где оно - то в тебе, что могло любить?...
* * *
Сердце твое подобно растению,
Которое ты забыл укрыть от жара пустыни.
А холод накопленного опыта слишком незрел,
Чтобы на его льдине основывать духовного мира сад.
Мир твой подобен цветку,
Который ты не решился полить водами чистыми.
И потому он задыхался
В черных струях цинизма гибнущей жизни.
И потому он высыхал
На бесплодных плитах твоей гордости.
И потому он замерзал,
Скованный надменными иллюзиями твоего величия.
Друг Мой, этот цветок не был предназначен для походов за
славой.
Этот цветок не был предназначен для колючего снега иллюзий.
Холод и зной гибнущего общества не должны были быть
Сигналом к вовлечению в процесс этой погибели.
* * *
Цветок твоей души должен был питаться светом незримой
зари
И нашей тихой беседы...
Шепот Моего покоя уводит от дневной суеты в глубину
вечера,
И сумерки золотого вечера ведут к ночной звезде,
Радугой снов ведет она к лазури духа,
Который может стоять среди бушующего дня.
Он стоит, не скрывая лица от ослепительно белого света,
Он пьет этот свет, как влагу жизни,
Не страшась пылающей за горизонтом тьмы...
Цветок твоей души должен был питаться
Честью преданности истине,
Жертвой привязанностями
И неустанным ритмом нашего сотрудничества...
Так наставничество Моих указов
И преданность твоих слов,
И честь выполнения тобой
Твоих обязательств
Ведет к построению Моста,
Который выведет тебя из тьмы на свет Божий...
А Мои острые, жгучие свидетельства твоей неправедности
Только очищают тебе путь,
Только делают тебя потоком духа,
Не обремененным свинцом гордыни и обид,
Иллюзий и бездушия.
Чтобы жизнь твоя стала полетом,
Как ты и шептал своей мечте...
Ты просил Меня о тебе самом, но ликующем, помнишь?
Твой шепот, как светлая печаль, кружился над алтарем твоих
страданий,
И Я приблизился к твоей молитве, помнишь?
Ты просил быть полетом
На крыльях свободы
В блаженстве вечности.
Ты просился домой, туда,
Где всё любовь...
И Я сказал: пошли...
Ты хотел свободы и вечной любви,
Но выбрал оковы и власть.
* * *
Прошло время...
Над твоим алтарем нет огня, и потому над ним тучи бед.
За фанфарами своих успехов,
За тщеславным туманом своих иллюзий,
За горестями своего существования
И ужасом перед жизнью
Ты позабыл о том, что должен приносить Мне жертву.
Ты забыл пожертвовать Мне
Своей жадностью и бездушием,
Своим соперничеством.
Ты позабыл сжечь на алтаре
Свою самоуверенность,
Жестокость преуспевающего карьериста и богача,
Тщеславие и гордыню
"Духовного Учителя", "Учителя Шамбалы",
Инерцию вождизма,
Шутовское самодурство "спасителя" страны и мира,
Спесивость
"Устроителя" Моих дел,
Невежественное высокомерие
"Наместника Бога".
Ты позабыл отдать Мне свою зависть и фанатизм,
Ты не воспламенил свои неудачи, страхи, боли и агрессию,
Ты не испепелил ложь и хвастовство, ставшие твоим бытом,
Ты позабыл в своих радостях помочь от своих щедрот,
Но так, чтобы левая рука не знала, что делает правая...
Ты позабыл делать Мне пути прямыми,
Но вместо этого удлинял извилистые свои.
И тучи, и грядущие ураганы оттого,
Что ты забыл сжечь на алтаре забвение Меня...
Помнишь ли ты душу свою живую и светлую свою печаль?...
Ты не дал ей стать блаженством, но она не умерла еще,
Веришь ли? - над клубящейся тьмой
Она свернулась в чистую прозрачную слезу.
Малой звездочкой сверкнет она иногда,
Привлекая Мой взор к месту рокового свершения твоей судьбы.
* * *
Когда-то Я протянул тебе руки.
И ты от них взял все,
Кроме веры в Меня,
Все,
Кроме бытия Моего,
Все,
Кроме Вечности и Любви,
Все,
Кроме реального Преображения.
А это значит, что ты не взял ничего, кроме иллюзий,
Кроме поверхностного благополучия, под которым зев адского
огня.
Ты стал духовным лидером, считаешь себя продвинутым йогом,
"Посвященным", "Учителем", всемогущим магом, священником...
Ты можешь укрыться под сенью религий, отрицающих Меня,
Ты можешь скрыться от Меня даже под сенью
Религиозных, мистических писаний, полученных якобы от Меня...
Но рок в тебе, а бездна под тобой.
Я везде, и вечность Мои крылья.
Взор Мой - бесконечное бытие.
Тело Мое - справедливость.
Я устроитель пределов,
И пределы умирают во Мне.
Тело Мое больше любви, как ты ее понимаешь.
Оно не меньше смерти всего сущего,
И оно равно Истине -
Этому изречению для каждого существа.
Изречению Неизреченного, Блаженного Единства.
Ты можешь стать преуспевающим эксплуататором,
Неправедно наживающимся, на крови и страданиях.
Ты можешь построить дворцы и крепости,
Ты можешь сделать множества рабами...
Но весь мир -
Взор Мой, наблюдающий за тобой.
И взор Мой
Пронзительнее смерти.
И суд неотвратим,
Ибо каждый атом - свидетель,
А время - исповедь и признание...
Поверил ли ты Мне тогда?
Нет...
Слышишь ли Меня сейчас?...
* * *
Над уязвимыми лепестками твоей души, твоего сердца,
Когда-то, подобно северному сиянию, светилась мечта.
Это было нечто, чем еще не была твоя земная душа,
Но это было нежное дыхание вечности, исполненное любовью...
Которое могло бы стать твоей непоколебимой духовной
твердыней.
Твоим телом и твоим зрением, твоей пищей и благословением...
Да, именно эта - дымка-мечта,
Радужное, едва заметное, трепетное озеро Живого Света,
Опустившееся на ждущие лепестки твоего существа...
Тот экстатический, блаженный аромат
Переживания единства с вечностью -
И есть единственная реальность Человека.
И все, что не ведет к этому,
Все, что уводит от этого, - иллюзия.
Иллюзия, друг,
Даже, если ее не сломать в руках,
Даже, если она тяжелей свинца,
Даже, если она дороже золота,
Даже, если она тверже брони и опаснее клинка,
Даже, если наслаждения от нее неописуемы,
А боль и страдание невыносимы...
Что же ты выбрал в своей судьбе?
Невесомое благо?
Или тяжкое проклятие внешнего благополучия?
Ты знаешь сам...
* * *
Мир твой рассыпался на тысячи желаний.
Он распался на тысячи легких обманов,
На тысячи тяжких провинностей
И на тысячи поступков, имя которым - смерть.
Ты собирался цвести.
Ты собирался вечно цвести...
* * *
Прошло время...
И его бесстрастные ветра
Расшвыряли лепестки твоей души-мечты.
Тьма внешней жизни поглотила твою тихую песню.
Ах, как похожа была она
На молитву золотых лучей в прозрачном озере...
Когда-то янтарь твоей души продолжался теплыми пальцами
И тонко касался ритмов пронизывающих и проносящихся времен,
И чутко ловил знаки неба,
И бережно доносил их до самых малых живых,
До самых подошв жизни,
И с любовью и терпением, готов был держать на бездной
Уставшие души и сердца...
Так было оттого, что ты мало знал,
Мало проведал,
Но много чувствовал,
И как же много предощущал!...
Ты не был искушен и опытен.
В тебе было мало знаний,
Но больше человека.
И то малое, что ты знал,
Легко становилось действием чести.
Твое существование было похоже на сиреневый ручей,
Полный золотых бликов в глубине.
Полный простых звуков и живой воды.
То, откуда ты струился,
Было безмолвием откровения,
Было таинством, исполненным ароматом предчувствий.
То, куда ты струился, было болью и радостью,
Сполохами надежд и молниями претворений.
И во всем этом было твое обновление,
И во всем этом было Мое Присутствие...
Твой прежний малый мир рассыпался.
Но это не было началом Преображения,
Когда малое, умирая, становится великим.
Прости, Мой друг, - это стало началом обезображивания...
* * *
Ты стал опытен в интригах,
Но душа твоя померкла.
Ты стал успешным в преследовании цели,
Но сердце твое опустело.
Ты стал расчетливым,
Но разум твой погас.
Ты стал мечтателем о власти и богатстве,
Но утратил дух.
Ты стал читать чужие мысли,
Но потерял себя.
Ты уверен, что делаешь от имени Моего,
Но остановись на миг и увидишь:
Не был ты еще так наг, нищ и далек от Меня...
Ты потерял критерий духа и принимаешь за него камень своих иллюзий,
Который водит твоей рукой по странице жизни от имени Моего.
Твой мир распался,
Мечта твоя исчезла,
И тебя стало меньше.
Ты стал твердым, ты стал материальным,
Хотя словами о духовном тиранишь окружающую жизнь.
Ты стал узким,
Ты стал неподвижным, хотя и бесконечно суетным.
Ты вещаешь от имени Моего высоким слогом,
Но творишь хаос.
Ты требуешь от имени Моего,
Но мне этого не передал.
Ты рассек Поток своим омраченным сознанием
И подменил Меня - Жизнь, собой - смертью.
Ты даже бросился строить храмы,
Но исключил Меня из своего существования.
* * *
Я приходил к тебе, но ты не желал Меня узнавать.
Я приходил к тебе как сотрудник и друг,
Но это было вразрез с твоими вселенскими планами.
Я приходил к тебе как помощник и наставник,
Но ты не хотел пустить Меня
Дальше порога своих тщеславных игр.
Тщеславных игр... в Меня.
Я приходил к тебе через эти книги,
Я приходил к тебе через иные писания.
Я приходил к тебе сиреневым ветром сумерек
И освобождающим дыханием рассвета.
Я приходил к тебе через сны,
Где ты пробуждался к памяти обо Мне,
Чтобы вздрогнуть, увидев лик Мой,
И забыть навеки...
Тысячи лет Я приходил к тебе,
Но всякий раз твой час не был приемным...
Всякий раз ты смотрел на Мои пыльные одежды,
Отмечая их несоответствие с чистотой своего ледяного жилища,
Отмечая их несоответствие с опытом твоего мировоззрения и
привычек,
Но не хотел смотреть на Меня...
А ведь эта пыль была
Только долгим путем к тебе...
Долгим путем
По лабиринтам твоего рока,
В тупиках которого замерзают разбитые части твоей жизни
И петлей затягиваются на твоей душе.
* * *
Ты лицемерил, говоря о сотрудничестве со мной,
Ибо правил сотрудничества ты не приемлешь.
Сотрудничать возможно лишь без обмана и по законам
чести,
Почитая святым принципом выполнение обязательств.
Нет ничего выше сотрудничества в Моем деле.
Чист порыв души, предлагающей свою помощь в нем
И обещающей свое участие.
Ибо Мое дело -
Это дар помощи страдающему сонму существ.
Мое дело -
Есть Преображение в нем участвующего.
Дело Мое -
Твое спасение,
И все оно только для того, чтобы избавить тебя от
бездны...
Дорого стремление сострадающего сердца
Влиться в Поток, идущий с небес
И умирающий от бессмысленности утоляющих.
Высок порыв души,
Желающей отдать свои силы
На благо Моего дела - на общее благо.
И тем более низок хвастливый обман
Прокричавшего на перекрестке о такой готовности,
А потом раздраженно огрызающегося
На напоминание о своих обещаниях.
Дело Мое - это не просто подмести комнату,
Обиженно требуя за это причисления к лику
святых.