Что характерно для отечественных либералов на протяжении всей истории существования либерализма в России, — так это отсутствие собственного ума, вследствие чего они на протяжении двух веков без малого черпают идеи из текстов мыслителей Запада, т.е. обезьяничают и не более того. Соответственно интеллектуально они ещё ниже уровнем, чем пресловутая мартышка из басни И.А.Крылова «Мартышка и очки».
Это характерно и для либерал-«антифашистов», активизировавшихся после возвращения В.В.Путина в 2012 г. на пост главы государства. Вот некоторые примеры такого рода либеральных «рассуждений» на темы победы фашизма в России, найденные в интернете.
* * *
«Отличная статья Умберто Эко[1].
Вспоминая свое собственное детство в фашистской Италии, Эко выделил 14 признаков фашизма[2].
1. Культ традиции.
2. Неприятие модернизма. Современность — это разврат.
3. Культ действия[3]. Подозрительность по отношению к интеллектуалам.
4. Несогласие есть предательство.
5. Боязнь инородного[4].
6. Опора на фрустрированные (разочарованные, страдающие) средние классы.
7. Национализм ("ты хорош уже потому, что здесь рожден"[5]) и идея заговора. "Нация в кольце врагов".
8. Оскорбленность из-за показной силы врага.
9. Культ борьбы ("покой нам только снится"). Пацифизм равен братанию с врагом.
10. Элитаризм. Наши граждане лучшие на свете. Жесткая иерархия.
11. Культ героизма.
12. Культ мужественности и презрение к нетрадиционным сексуальным привычкам.
13. Приоритет прав народа над правами личности[6]. Вождь как выразитель воли Народа.
14. Новояз. Примитивный тоталитарный язык, направленный на уничтожение ростков критического мышления.
Попробовал найти аналоги в нашей действительности.
1. Защита "традиционных ценностей". Милоновщина.
2. Развратный Запад против духовной России. Православие.
3. "Люди труда" против "хомячков с Болотной" и прочих "бездельников".
4. "Пятая колонна". "Национал-предатели".
5. Антизападная риторика.
6. Снова "люди труда" и остальные "простые россияне".
7. "Кругом враги" есть, государственного национализма пока не наблюдаю. Бытовой процветает и стремительно прогрессирует.
8. Возмущение из-за американского "империализма" и "вседозволенности". Все это "почему американцам можно, а нам нельзя".
9. Настрой на борьбу пока не очевиден. Хотя желание "всыпать по первое число потихоньку просыпается".
10. Пока не наблюдаю.
11. Пока не наблюдаю.
12. Налицо.
13. Налицо.
14. Пока не наблюдаю.
11 признаков из 14. Много это или мало? Или зря жути нагоняю и это У.Эко — яйцеголовый сионист-паникер, который ни одного трактора в жизни не сделал, а еще …дит?»[7]
Ещё одна гиперссылка на тему соотнесения положения дел в России с 14‑ю признаками фашизма Умберто Эко — https://vegall.livejournal.com/66662.html. В ней они представлены в ином порядке, но в формулировках, более точно передающих их смысл, предложенный У.Эко[8]. И тему сопоставления этих 14 признаков с российской действительностью активно «пиарят» как либеральные интернет-графоманы, так и либеральные СМИ типа радио «Эха Москвы». Но Умберто Эко — не единственный, кто обеспокоен проблемой фашистской угрозы национальным и многонациональным обществам в государствах и человечеству в целом.
«В 2003 году учёный-политолог д-р Лоуренс Бритт, который занимался изучением режимов Гитлера, Муссолини, Франко, Сухарто и Пиночета, сформулировал 14 общих признаков, которые составляют характеристику фашизма.
Их полезно знать, и предлагать самостоятельно делать выводы.
1. Мощный и продолжительный национализм — фашистские режимы постоянно используют националистические лозунги, девизы, символы, песни и так далее. Знамена можно увидеть везде, как и символы флага на одежде и в общественных местах.
2. Пренебрежение к общепризнанным правам человека — из страха перед врагом и под предлогом обеспечения безопасности фашистские власти убеждают, что права человека могут игнорироваться в определенных случаях ради "необходимости". Людей заставляют "думать по-другому" или даже одобрять избиения, убийства, продолжительное лишение свободы задержанных и т.д.
3. Выявление врага / искупительные жертвы как объединительная основа — народы при фашистских режимах сплачиваются в патриотичном движении в борьбе против общей опасности или противника: расовых, религиозных или национальных меньшинств, либералов, коммунистов, социалистов, террористов и т. д.
4. Преимущественное положение вооруженных сил — даже если в стране есть много острых внутренних проблем, вооруженные силы получают непропорционально большое бюджетное финансирование, а внутренние проблемы остаются нерешенными. Пропаганда навязывает привлекательный образ военных и военной службы.
5. Сильная дискриминация по признаку половой принадлежности — в фашистских правительствах доминируют мужчины. Традиционные гендерные роли жёстко закреплены. Отрицательное отношение к абортам и гомофобия.
6. Контроль над СМИ — они контролируются непосредственно правительством или косвенно через сочувствующих журналистов либо руководителей СМИ. Распространена цензура — особенно в военное время.
7. Маниакальное увлечение национальной безопасностью — страх используется как мотивационный инструмент правительства для давления на массы.
8. Переплетение религии и правительства — правительства фашистских стран используют религию как инструмент управления общественным мнением. Религиозная риторика и терминология используются правительственными лидерами, даже когда главные принципы религии диаметрально противоположны действиям или политике правительства.
9. Защита корпораций — промышленная и деловая аристократия в фашистских государствах часто является единственной силой, ставящей лидеров во власть, создавая взаимовыгодные деловые отношения с властной элитой.
10. Притеснение профсоюзов — поскольку профсоюзы представляют единственную реальную угрозу для фашистских правительств, они либо полностью отсутствуют, либо серьезно ущемлены в возможностях.
11. Презрение к интеллигенции и искусству — фашистские государства поощряют или терпимо относятся к проявлениям открытой враждебности к высшему образованию и к учёным. Зачастую они подвергаются преследованиям или даже арестам. Свобода самовыражения в искусстве подвергается открытым нападкам, и правительство часто отказывается финансировать искусство.
12. Навязчивая идея преступления и наказания — при фашистских режимах полиции даются почти неограниченные полномочия. Люди во имя патриотизма во многих случаях предпочитают не замечать полицейских злоупотреблений, даже нарушение своих гражданских свобод. Часто создается национальная полиция с неограниченной властью.
13. Необузданное кумовство и коррупция — фашистскими режимами почти всегда управляют кланы приятелей и партнеров, которые назначают друг друга на правительственные должности и используют власть для защиты членов своего клана от ответственности. Зачастую правительственные лидеры присваивают или даже напрямую разворовывают государственные ресурсы и казну.
14. Мошеннические выборы — выборы в фашистских государствах часто превращаются в фарс. Нередко проводится клеветническая кампания (или даже убийства) кандидатов от оппозиции, законодательство используется для манипулирования численностью избирателей, границами округов, средствами массовой информации. Фашистские режимы часто используют судебную систему для манипулирования выборами.
Справедливости ради заметим, что основным признаком именно фашизма, а не фашистского строя, описанного Бриттом, является идея расового превосходства и практика массового геноцида. Чего, слава Богу, можно наблюдать не столь часто. В отличие от всех 14 приведённых выше признаков фашистского, авторитарного строя»[9].
И это тоже не единственная ссылка на Лоуренса Бритта, с чьим набором признаков фашизма предлагается соотнести положение дел в России после того, как буржуазно-либеральная идеология в нашей стране практически полностью утратила поддержку «электората» и её наиболее засветившиеся носители были вытеснены из органов государственной власти[10]. Ещё одна ссылка на 14 признаков фашизма Лоуренса Бритта завершается выводом:
«ИТОГО: действующий в России режим имеет ВСЕ признаки фашистского. Все 14, без исключения. Делайте выводы...»[11]
Не отстают от интернет-активистов и «свободные» журналисты либерально-цивилизованного Запада. См., например, статью Яна Фляйшхауера «Идеология сверхнарода», опубликованную в журнале «Шпигель», изложение содержания которой представлено на сайте «Инопресса.ру»:
«Журналист немецкого издания Der Spiegel Ян Фляйшхауэр считает, что в идейном плане президент России Владимир Путин является наследником не советских руководителей, а фашистов. Для того чтобы понять это, журналист предлагает проанализировать "страхи и антипатии" российского лидера.
Так, основной темой выступлений Владимира Путина является "угроза со стороны сил, которые чувствуют внутреннюю силу русского народа и не дают ему подняться". Эти силы, по мнению президента, "не только расширяют сферу своего влияния на Восток, но и покушаются на русскую душу".
До сих пор многие воспринимали внешнюю политику Кремля с точки зрения геополитики: мол, Россия стремится вернуть территории, утраченные после распада Советского Союза. "Однако это неверно, — продолжает журналист. — Когда Путин говорит о врагах русского народа, он мыслит намного глубже — а именно о покушении на русскую душу". Именно это, пишет Фляйшхауэр, Путин имеет в виду, когда говорит о необходимости защищаться от Запада.
Человек русского мира, по утверждению Путина, "прежде всего думает о том, что есть какое-то высшее моральное предназначение самого человека, какое-то высшее моральное начало". На Западе же, напротив, люди больше думают об успехе и благосостоянии, то есть "о себе любимом". Таким образом, Владимир Путин ведет "идеологическую войну против поверхностного материализма, против упадка ценностей, против феминизации общества, сопровождающей исчезновение всех традиционных связей: короче говоря, против всего нерусского".
Размышляя о природе человека, который "собирается пересмотреть европейский миропорядок", Фляйшхауэр пишет: "Возможно, мы не решаемся провести правильные параллели, потому что они напоминают нам о времени, которое, как мы полагали, остались навсегда позади". Партия "левых" и некоторые социал-демократы в Германии считают Путина человеком в духе советских вождей, которые всегда отстаивали идею социализма. Но в основе лежит одна ошибка: "Путин не посткоммунист, он постфашист".
К такому выводу журналист приходит, проводя параллели со становлением фашизма в Италии: "Там также присутствовал культ тела, патетическая риторика отстаивания своих прав, оценка врага как пришедшего в упадок и деградировавшего, презрение к демократии и западному парламентаризму, раздутый национализм". В подтверждение своей точки зрения Фляйшхауэр обращает внимание на тот факт, что "враги свободы из правого лагеря давно почувствовали, что в Путине говорит тот, кто разделяет их идеи", а сам Путин признает в Викторе Орбане и Марин Ле Пен "братьев по духу".
Принятый в прошлом году "антигейский закон", заключает Фляйшхауэр, на самом деле изначально не был понят в его настоящем значении. "Сейчас же видно, что тогда речь впервые зашла о новой России". Тот закон, добавляет Der Spiegel, был только началом, "продолжение же мысли о том, что определенные группы являются второсортными, — это вера в превосходство собственного народа"».[12]
* *
*
Вот такие выводы в готовом к употреблению виде предлагают отечественные и зарубежные либерал-«антифашисты». Но прежде, чем делать выводы и пользоваться ими, следует проверить на состоятельность, во-первых, предлагаемые ими к рассмотрению исходные данные и, во-вторых, методологию переработки исходных данных в итоговые выводы. Причём проверка методологии на состоятельность (первый приоритет обобщённых средств управления) важнее, нежели проверка исходных данных, поскольку сами исходные данные для решения всех задач — всегда представляют собой результат применения методологии познания Жизни.
2. Живущий чужим умом обречён быть жертвой чужих ошибок…
Начнём с того, что хотя у У.Эко и Л.Бритта количество признаков фашизма совпадает, но сами признаки в их большинстве содержательно разные. Т.е. система признаков фашизма У.Эко не может быть преобразована в систему признаков Л.Бритта (и наоборот) путём синонимического преобразования текста, иначе говоря ни одна из них не может быть выражена в иных словах так, чтобы содержание обоих синонимически преобразованных текстов совпало. Это означает, что каждый из авторов набора признаков излагает свои субъективные представления о фашизме, но не описывает фашизм как социальное явление, объективно существующее в реальной жизни[13]. Поясним это на примере.
Если подходить с единых научно-методологических позиций, то:
· Вода (H2O) — природное явление, и все без исключения химики напишут, что молекула воды образована двумя атомами водорода и одним атомом кислорода. Хотя их изложение не будет совпадать текстуально как два экземпляра таблицы умножения, тем не менее общее содержание текстов будет одним и тем же: молекула воды — это H2O.
· Аналогично мы в праве требовать, если разные социологи или историки берутся за исследование фашизма, то в конечном итоге набор признаков, характеризующих фашизм, при условии, что фашизм действительно существует как явление в жизни общества, будет одним и тем же; а описание каждого из признаков каждым из них будет передавать один и тот же смысл, более или менее своеобразным литературным стилем, но обеспечит единообразное понимание явления разными читателями, способными разобрать предложение по частям речи.
Ссылки на то, что химия изучает «простые явления», а социальные мыслители — якобы изучают «невообразимо сложные» социальные явления, и потому сопоставление вопросов о составе молекулы воды и сути фашизма научно-методологически некорректно, — приняты быть не могут. Причины в том, что те, кто убеждён в «простоте» химии и «невообразимой сложности» социологии, — не знают ни химии, ни социологии и не владеют жизненно состоятельной методологией познания[14].
В данном же конкретном случае несовпадение наборов признаков фашизма У.Эко и Л.Бритта — следствие того, что оба не имеют ясного представления об обеспечении метрологической состоятельности научно-исследовательской деятельности вообще [15]. Возможно, что оба названных, будучи, гуманитариями, считают себя свободными от необходимости заниматься проблематикой обеспечения метрологической состоятельности социологии и социальной философии даже, если слышали такой термин «метрологическая состоятельность», поскольку относят его исключительно к сфере естествознания и техники. Тем более сказанное о необходимости обеспечения метрологической состоятельности касается тех, кто цитирует и интерпретирует обоих «авторитетных» исследователей фашизма. Полезно также подумать и о том, кто и с какими целями культивирует их авторитет в глобальных масштабах.
Тем не менее, при несовпадении полных наборов признаков фашизма у названных авторитетов, а также и у подавляющего большинства других исследователей этого вопроса, при их согласии, что фашизм многолик и сводить его к атрибутам культуры третьего рейха или Италии времён Муссолини и т.п. — ошибочно, практически все они единодушны в том, что «фашизм игнорирует права личности (человека) и подавляет их в угоду достижению целей вождей общества, подвластного фашизму».
Однако это единственное утверждение[16], которое обще для всех исследователей и критиков фашизма в толпо-«элитарных» культурах, даёт представление не о сути фашизма, а характеризует лишь его «тень».
Соответственно, если источником света «убить» одну тень, то сам объект будет продолжать существовать, но благодаря этому источнику света у того же самого объекта появится новая, другая по форме и иначе направленная, «тень».
Примерно так и борются с «фашизмом» все благонамеренные толпо-«элитарные» общества на протяжении всей истории нынешней глобальной цивилизации. И потому Умберто Эко прав в том, что назвал свою статью «Вечный фашизм», видя, что фашизм — неотъемлемый атрибут истории человечества, непрестанно меняющий свои обличья в разных обществах и в соответствующие эпохи, в которых он предстаёт перед людьми, и искоренить который в силу неведомых для У.Эко причин человечеству не удаётся[17].
Причина такого рода нескончаемой и бесперспективной борьбы с «тенью» в том, что:
Вопрос о сути человека — это тот вопрос, разнообразие ответов на который порождает и разнообразие ответов на вопрос о нормальном образе жизни человеческого общества, о правах человека, и о фашизме, попирающем права человека.
Даже если ответ на этот вопрос не оглашён, то всякий, кто говорит об игнорировании и подавлении прав человек фашизмом, где-то в глубинах своей психики имеет свои образные представления о том, что есть «человек нормальный», и что есть отклонение от нормы, и как должно жить общество «нормальных людей».
· Либерализм полагает, что норма — отсутствие какой-либо определённой нормы, т.е. норма — это разнообразие, в общем-то ничем не ограниченное, кроме разве что законодательства, ориентированного на защиту этого разнообразия как нормы.
· То, что либерализм именует термином «фашизм» (т.е. это не обязательно действительный фашизм в одной из его форм), заявляет о своём несогласии с либерализмом и провозглашает ту или иную определённую норму, которую пытается воплотить в жизнь как по отношению к личности, так и по отношению к социальной организации.
В этом и есть суть различий и разногласий между либерализмом и отъявленным фашизмом (т.е. фашизмом обнажённо олигархически-диктаторского типа).
А обще им то, что жизненно состоятельный ответ на вопрос о сути человека состоявшегося — неведом ни либералам, борющимся с фашистами, ни отъявленным фашистам, борющимся с либерализмом и порождаемым им развратом. Если же дать ответ на этот вопрос (см. далее раздел 4), то борьба либерализма с фашизмом и фашизма с либерализмом — предстаёт как «борьба нанай 
ских мальчиков»[18]. И соответственно капюшоны, якобы скрывающие головы «борцов», реально пусты, а под ними — та часть тела человека, изображающего борьбу, в которой ноги присоединены к туловищу, и которая не предназначена для того, чтобы ею думать. Последнее обстоятельство и объясняет жизненную несостоятельность идей как либерализма, так и отъявленного фашизма обнажённо олигархически-диктаторского типа.