Табличка была поставлена на роскошную колесницу, покрытую балдахином из императорского желтого шелка, и, сопровождаемая кавалерийским эскортом, медленно и торжественно совершила трехдневное «путешествие» с Восточных гор до Пекина. Каждую ночь делалась остановка для отдыха, и табличку на это время уносили в специально построенный павильон. Руководитель церемонии, опустившись на колени, почтительно просил табличку покинуть колесницу и отдохнуть в павильоне.
Дорога, по которой шествовала табличка духа Цыси, была приведена в образцовый порядок, и никто посторонний не смел ступить на нее ногой.
Когда процессия со священной табличкой приблизилась к воротам столицы, князь‑регент и высшие сановники почтительно приветствовали ее на коленях; все движение было приостановлено, и на улицах воцарилась тишина; прохожие также преклоняли колени, чтобы выразить почтение покойной повелительнице.
Медленно и торжественно колесница проехала главные ворота Запретного города и направилась в Храм предков императоров маньчжурской династии – самое священное место в империи. Здесь табличку духа вдовствующей императрицы «пригласили» занять соответствующее место среди усопших девяти императоров и их 35 жен.
Почивших маньчжурских императоров чествовали, отвешивая поклоны перед их табличками. Наряду с этим существовали и скульптурные изображения святых и покойных императоров. В буддийском храме в Гуанчжоу, например, находилось не только пятьсот позолоченных статуй Будды, но и статуя маньчжурского императора Цяньлуна, который основал этот храм.
В состоятельных семьях поминальная табличка усопших хранилась в Храме предков, на домашнем алтаре; перед ней раскладывали жертвоприношения: рис, мясо, фрукты, конфеты, «жертвенные деньги», шелк и т. п. Алтарь, на котором кроме таблички предков выставлялись изображения божеств, особо почитаемых в семье, был принадлежностью почти каждого китайского дома. Чаще всего на алтаре можно было увидеть богиню милосердия Гуаньинь, бога домашнего очага, бога богатства, богов‑покровителей данной местности.
|
|
Что же представлял собою Храм предков? В зажиточных семьях это было просторное помещение с двумя обращенными на юг дверьми. Храм возводился обязательно к востоку от жилого дома; рядом в пристройке размещались специальная кухня и кладовая для хранения жертвенных сосудов, одежды и всевозможных ритуальных предметов. В храмовой комнате стоял стол, на котором располагались шкафчики с поминальными табличками, курильницы, свечи и жертвенная утварь.
Храм предков был священным местом для верующего. Все, что находилось в нем, нельзя было ни продать, ни употребить в хозяйстве. Жертвенная одежда также должна была постоянно храниться в храме. Даже если членам семьи не во что было одеться, никто из них не смел ею воспользоваться. Когда какой‑либо ритуальный предмет приходил в негодность, его сжигали или зарывали в землю. В случае пожара, наводнения и других стихийных бедствий семья должна была в первую очередь спасать не свое обыденное имущество, а храмовое, и прежде всего таблички предков.
Члены клана, объединявшего сотни или даже тысячи людей, имели общий храм, где почитались отдаленные предки. Обычно в центре алтаря находилась табличка наиболее дальнего известного предка клана и его жены. Табличка духа старшего сына и его жены располагалась слева, а табличка духа младшего сына и его жены – справа, далее шли внуки, правнуки и т. д. Как правило, сохранялись таблички предков до пятого поколения.
|
|
Понятно, что бедняк не имел возможности обзавестись Храмом предков, но он должен был отвести в доме священное место для табличек духов предков и совершать перед ними соответствующий ритуал.
Если жертвоприношения совершались не в храме, а дома, то для этой цели обычно использовались изображение соответствующего божества, жертвенные кушанья и питье, свечи, благовонное курение, «жертвенные деньги» и хлопушки. Изображение божества вывешивалось перед столом, на котором в определенном порядке располагали все эти предметы. Вкусный запах жертвенной пищи, яркий свет свечек, аромат благовонного курения – все это привлекало внимание божеств. Предполагалось, что божества нисходили с неба и воплощались в свое бумажное изображение. После окончания жертвоприношения божества вновь поднимались в мир духов посредством сжигания их бумажного изображения вместе с «жертвенными деньгами». Это сопровождалось треском хлопушек.
Кроме табличек в культе предков применялись еще и так называемые родословные свитки, на которых иероглифами каллиграфически записывались имена усопших. Такие свитки в свернутом виде бережно хранились и в торжественные дни разворачивались и вывешивались на одной из стен дома. Перед ними совершались земные поклоны, так же как и перед табличками духов предков.
|
|
Существовал обычай рисовать портреты усопших членов семьи – они как священные реликвии передавались из рода в род. Подобно родословным свиткам, такие портреты выставлялись только в торжественные дни.
Каждый китаец, где бы он ни жил – в Китае или за его пределами, – с наступлением преклонных лет мечтал вернуться в родную деревню и быть похороненным на родовом кладбище. О его возвращении мечтали и родственники. Но смерть могла неожиданно настигнуть китайца где‑то вдали от родных мест. Как же поступали в таком случае, чтобы вернуть его душу к отчему дому? Фантазия верующих нашла выход из этого, казалось бы, безвыходного положения.
Облачившись в траурные одеяния, члены семьи покойного приглашали монаха, заранее готовившего родословный свиток, на котором были записаны имя и возраст умершего, дата и место его смерти. Затем из соломы изготовлялась человеческая фигура – к ней прикрепляли родословный свиток. Монах, начиная церемонию, просил духа покойного вернуться домой. Он произносил соответствующее заклинание. По убеждению верующих, такое заклинание настигало странствующего духа и вызывало последнего к месту совершения ритуала. Достаточно было несколько раз произнести заклинание, чтобы дух переселился в соломенное чучело (или в родословный свиток), которое после этого вместе с миниатюрным гробом сжигали. При этом происходили те же церемонии, что и при настоящих похоронах. Считалось, что после этого душа покойного воплощалась в поминальную табличку духа.
Поскольку мертвые нуждались во всем, как и живые, существовал обычай с наступлением холодов одаривать их зимними вещами: теплой одеждой и другими предметами домашнего обихода. Из бумаги изготовлялись миниатюрные ватные халаты, их складывали в пакеты, туда же добавляли «жертвенные деньги» на текущие расходы в «мире теней». Составленный список жертвоприношений подписывался в присутствии свидетелей (что подтверждало его достоверность) и сжигался вместе с миниатюрными предметами, которые в дымообразном состоянии поступали в распоряжение духа усопшего.
В Северном Китае пакеты, наполненные жертвоприношениями, клали на глиняную лежанку в спальне, затем вызывали духа предка; последний снисходительно принимал жертвы, прежде чем они будут преданы огню. Кроме того, верующие делали добавочный пакет, чтобы умилостивить блуждающих духов: иначе они могут похитить жертвоприношения, предназначенные для предков семьи.
В провинции Фуцзянь замужняя дочь, потерявшая отца или мать, готовила в качестве жертвоприношения легкий сундук, в котором на специально сделанных полочках были размещены различные предметы домашнего обихода в миниатюрном виде: палочки для еды, чашечки для риса, кроватки, стульчики и столик. Такой сундук вместе с содержимым сжигался во дворе дома, где жили родители замужней дочери.
Душа в загробном мире нуждалась в пище. Кормить ее считалось обязанностью всех членов семьи. Если она получала все необходимое, то приносила благополучие потомкам. Если о душе никто не заботился и она терпела лишения, то становилась злой, мстительной, посылала людям болезни и различные несчастья.
Существовали даже специальные виды жертвоприношений для тех несчастных душ, которые попали в «мир теней» без головы, т. е. на земле были обезглавлены. Предполагалось, что приготовленная особым способом жидкая кашица или соленое тесто могут быть доставлены обезглавленному духу непосредственно через горло.
Каким же образом усопший мог воспользоваться жертвоприношениями? По представлению древних, его душа на время выходила из могилы, получала все необходимое и затем вновь возвращалась в свое посмертное жилище.
Главная забота о душе умершего падала на того члена семьи, который при жизни был ей ближе всех. Таким считался старший сын покойного. А так как душа предка существовала вечно и постоянно требовала жертвоприношений, то не должна была нарушаться и преемственность лиц, приносящих ей жертвы: умершему отцу приносил жертвы его старший сын, последний также должен был оставить после себя сына и т. д. Таким образом, усопшие предки как бы продолжали жить в могиле, словно живые люди, не порывая связей с семьей, родственниками и знакомыми.
После смерти главы семьи хозяином дома становился его старший сын, которому должны были подчиняться все младшие родственники. Это нашло отражение и в иероглифической письменности. Например, иероглифу, означающий «управлять», состоит из двух элементов: «рука» и «комната», т. е. держать в руках, распоряжаться домом; иероглиф фу – «отец» – изображает руку, держащую прут; иероглиф чжан – «старый» – состоит из двух элементов: «дерево» и «палка», что означало: старший в семье ходит с посохом. Во всех упомянутых иероглифах присутствуют атрибуты власти старшего – рука, прут, посох или палка.
Истинными руководителями семейства являлись его усопшие предки, их всесильная воля считалась священной для потомков. Что касается главы семьи, то он, как первородный сын, по правилам культа предков наследовал звание главного семейного жреца и, как посредник между членами семьи и предками, облекался властью законодателя, судьи и администратора. Но эта власть была как бы не в его собственных руках – она принадлежала предкам и только через них получала реальное осуществление.
Старшего сына называли чжун‑цзы, что буквально означает «сын могилы», т. е. сын, на которого возлагалась обязанность совершать жертвоприношения на могиле отца.
Ну а как быть с душами тех усопших, у которых не осталось детей и близких? Ведь они, блуждая без присмотра, страдая от голода и холода, могут разгневаться и причинить людям большой вред. В некоторых районах Южного Китая для таких неприкаянных душ буддийские монахи выставляли столы с угощением. Прорицатели заранее определяли время прибытия духов. В нужный момент мелодичный колокольный звон ублажал блуждающих, бездомных духов, приглашенных отведать принесенной пищи.
Строго соблюдая сложный ритуал почитания душ предков, потомки рассчитывали на их помощь в самых различных земных делах. Обычно покойников просили продлить жизнь членов семьи, дать счастье и благополучие всему роду и т. п.
Такой обычай, как жертвоприношения, зафиксирован в Китае и в наши дни. 18 января 1982 г. газета «Чжунго нун минь бао» писала, что в провинции Сычуань одна женщина принесла в жертву духам трех своих детей, а в одной из коммун Гуанси‑Чжуанского автономного района на поминках по умершим родственникам было убито 120 буйволов.
Душа усопшего по‑разному могла влиять на судьбы живых родственников. Как это иногда воспринималось, можно видеть из приводимого ниже рассказа.
В провинции Шаньдун жил некий Чжоу. Он с особым почтением относился к своей матери. Однажды у нее на ноге появился большой нарыв, до того болезненный, что невозможно было терпеть. И днем и ночью несчастная женщина плакала и стонала. Сын предлагал ей разнообразные угощения и приносил всякие лекарства. Он так заботился о матери, что сам забывал о сне и еде.
Прошло несколько месяцев, а матери все не становилось легче. Чжоу совсем потерял голову. Однажды он увидел во сне покойного отца. Отец сказал ему: «Мать больна. Хорошо, что ты так заботливо ухаживаешь за ней. Только если не смажешь ее рану человеческим жиром, она не выздоровеет. Ты напрасно беспокоишься и страдаешь».
Чжоу проснулся и удивленный встал с постели. Затем он взял острый нож и отрезал на своем теле кусок мяса. Особой боли Чжоу не почувствовал. Тотчас же он наложил себе на рану полотняную повязку. Кровь не текла. Потом Чжоу поджарил свое мясо, вытопил из него жир и смазал больное место у матери. Боль в ноге мгновенно прекратилась. Мать радостно спросила: «Что это за лекарство, которое так хорошо помогает?» Чжоу не сказал правды, чтобы не волновать мать. Она вскоре выздоровела. Чжоу обычно закрывал пораненное место, так что даже его жена ничего не замечала. От раны в боку остался лишь большой шрам величиной с ладонь. Когда жена настойчиво стала спрашивать, что это за шрам, Чжоу все ей рассказал.
Таким образом, умерший отец, не забывший о родном семействе, дал единственно верный совет, как исцелить тяжелый недуг вдовы.
Культ предков создавал многочисленные сложности в обыденной жизни верующих. Часто возникали самые разнообразные ситуации, когда люди боялись решить тот или иной житейский вопрос без совета усопшего предка. Этим, естественно, с выгодой для себя пользовались всякого рода прорицатели.
Предсказания совершались, как правило, в темное время. Чтобы добиться связи с духом, медиум (посредник между живыми и мертвыми) должен был войти в транс. Этим делом занимались и женщины.
В новеллах китайского писателя Пу Сунлина (XVIII в.) имеется следующее описание «работы» прорицательницы.
«Женщина, которая шаманит, надевает на себя короткую юбку. Затем она подгибает одну ногу, а на другой подпрыгивает, как фантастическая одноногая птица шан‑ян. Ее поддерживают два человека, схватив под руки справа и слева.
В это время некоторые из присутствующих в помещении бьют в бубны, производя громоподобный грохот. Звуки бубнов – бум! бум! бум! – оглушают людей.
Шаманка все время издает беспорядочные звуки, похожие на пение песни и на чтение молитвы.
Речь ее то отрывиста, то льется беспрерывно. Слова без созвучий, но произносятся нараспев. Рот женщины то открывается, то закрывается. Вылетающие из него слова смешиваются со звуками бубнов, так что трудно разобрать, что она произносит.
После того как женщина опустит голову на грудь и начинает исподлобья поводить глазами, она уже не может стоять без посторонней помощи. Если ее не поддерживают, то она падает. Вдруг она поднимает голову и делает скачок вверх. Женщины, находящиеся в той комнате, со страхом смотрят на шаманку и говорят: „Пришел предок откушать пищи!“ Потом гасят свечи. Делается темно, как в могиле. Люди, затаив дыхание, стоят во мраке, не смея обменяться ни единым словом. Впрочем, если бы кто и заговорил, то все равно не было бы слышно, потому что звуки бубнов заглушают все.
Через некоторое время молодая женщина громко произносит имена свекра, свекрови, мужа, жен братьев мужа и других родственников и родственниц. Тогда зажигают свечи. Смотрят в чашки и в тарелки на столе: они снова пусты. Смотрят на женщину и по выражению ее лица узнают, доволен дух или нет. Все окружают женщину и в почтительном поклоне, согнув спины, спрашивают ее о счастье и несчастье. Она дает соответствующие ответы».
С помощью подобного рода «спектаклей» живые устанавливали «связь» с усопшими и испрашивали у них совета.
Презрение к жизни, культивируемое в феодальном Китае, вовсе не означало, что китайцы не боялись смерти. Русский доктор П. Я. Пясецкий, совершивший путешествие по Китаю в 1874–1875 гг., писал: «Я много беседовал с теми, кто долго жил среди китайского народа; сам видел много больных и пришел к тому заключению, что китайцу, как и всякому другому человеку, пока он здоров, жизнь дороже всего на свете». И далее: «Китайцы любят жизнь даже тогда, когда право жить покупается очень дорогой ценой, например самым тяжелым трудом».
Французский китаевед А. Масперо следующим образом охарактеризовал роль культа предков в жизни китайской семьи: «Она (китайская семья) – одновременно религиозное объединение. Каждая семья, собственно говоря, представляет собой религиозный мир, и религия воплощается в культе предков, от которого она происходит. Каждый семейный дом одновременно является храмом, где происходит чествование культа предков».
Такова была издревле сохранившаяся в Китае форма культа усопших предков. Понятно, что время вносило свои изменения в различные ритуалы, связанные с этим культом. Однако вплоть до крушения феодальной монархии культ предков имел широчайшее распространение во всех слоях китайского общества. И все же, как бы простой человек ни верил в загробную жизнь, он предпочитал ей земную. В китайской пословице об этом говорилось: «Лучше быть живым бедняком, чем мертвым императором».
«Три учения», или Три религии
На протяжении многих столетий, в том числе и в период династии Цин, огромное влияние на духовную жизнь китайского народа оказывали «три учения», или «три религии»: конфуцианство, даосизм и буддизм. В китайском языке не было отдельного слова для обозначения понятия «религия»: иероглиф цзяо переводится на русский язык и как «учение», и как «религия».
Заслуживают внимания высказывания о религии в Китае известного советского китаеведа академика В. М. Алексеева: «Что есть религия Китая? Вряд ли она отличается от религий человечества по существу. Это та же боязнь грозной силы природы и темной силы воображения, наваждений, напастей, скорбей, зол и всякого лиха, ищущая возможности от них заслониться». И еще: «Религия Китая есть искание у разнообразных духов помощи и заступничества. Она рассматривает их как незримых чиновников, имеющих власть над душой человека и судьбой его, точно так же, как зримый глазу китайский чиновник распоряжается в своей сатрапии над безответным человеком».
По глубине и длительности влияния на развитие общественно‑политической и философской мысли, а также на формирование духовной культуры феодального Китая среди названных «трех учений» первое место принадлежит конфуцианству.
Характеристика основных особенностей «трех учений», или «трех религий», будет предметом нашего разговора.
Конфуцианство
В строгом смысле слова конфуцианство неправомерно полностью относить к религии, хотя в нем присутствуют религиозные элементы: вера в божественную силу Неба, обожествление императора, культ предков и т. п. Однако душой его является этико‑политическое учение, в котором разум преобладает над чувствами.
В конфуцианстве основное место занимают вопросы этики, морали, нравственной природы человека, а также принципы управления государством. Конфуций разработал целую систему морально‑этических догм и норм поведения человека: почитание предков, и особенно родителей, человеколюбие, и прежде всего любовь к родственникам; уважение к старшим и подчинение им; стремление к внутреннему совершенствованию и т. д.
…На юго‑востоке современной провинции Шаньдун, среди бескрайних рисовых полей и множества курганов, где захоронено не одно поколение китайцев, расположился древний городок Цюйфу. Там в 551 г. до н. э., т. е. более 2500 лет назад, в небольшом княжестве Лy родился и жил выдающийся мыслитель Древнего Китая, известный в европейской литературе под именем Конфуций. По‑китайски его фамилия Кун, а имя – Цю, но чаще его зовут Кун‑цзы (Учитель Кун). Биография Конфуция дошла до нас в подробностях, хотя в ней трудно отделить выдумку от реальных фактов.
Конфуций родился в семье мелкого чиновника. Рано потеряв отца, он остался на попечении матери. Семилетнего мальчика отдали в школу, где он проучился десять лет с большим прилежанием, проявив совсем не детскую приверженность к ритуалу и обрядам, занявшим впоследствии такое видное место в конфуцианстве. Он охотно подражал взрослым в совершении домашних жертвоприношений. Как сообщают его биографы, в возрасте 19 лет Конфуций женился и был определен на должность хранителя зерновых амбаров.
Как чиновник, Конфуций отличался благоразумием и благосклонностью к людям, мягкостью и в то же время большой энергией. Так, по крайней мере, характеризуют в древних китайских книгах личные качества этого человека в юности.
Довольно долго прослужив на различных должностях у правителей нескольких княжеств и не достигнув больших чинов, Конфуций оставил чиновничью карьеру и занялся проповедью своих эти‑ко‑политических взглядов. Он разъезжал по различным княжествам и давал их правителям советы, как разумнее управлять подданными.
До 66 лет, путешествуя по Китаю, Конфуций проповедовал свое учение, а затем вернулся в родное княжество Лy, из которого уже не выезжал до самой смерти.
Проповеди Конфуция пользовались популярностью в стране, особенно среди служилого чиновничества. Те, кто жаждал обогатиться знаниями, становились его учениками. Их, по преданию, насчитывалось 3 тысячи. Это были люди разных возрастов и занятий из различных княжеств, навещавшие мудреца для назидательных бесед. Особенно близкими к Конфуцию, как сообщают источники, были 72 ученика, из которых 12 оставались при нем почти безотлучно.
Для своего времени Конфуций отличался большой образованностью и разносторонними познаниями. Его учение изложено в книге «Луньюй» («Рассуждения и беседы»), текст которой представляет собой запись изречений и бесед мудреца с его ближайшими учениками и последователями. Кроме того, ему приписывают участие в составлении ряда классических книг: «И‑цзин» («Книга перемен»), «Шу‑цзин» («Книга истории») и летопись «Чунь‑цю» («Весна и осень»). Хотя современная наука подвергает сомнению авторство и редакторскую работу Конфуция по отношению к большинству этих сочинений, однако не исключается его участие в создании летописи «Чунь‑цю».
«Конфуций, – писал известный китайский историк Фан Вэньлань, – действительно был крупнейшим мудрецом феодального общества, великим представителем древней культуры Китая».
Умер Конфуций в возрасте 72 лет в 479 г. до н. э. в Цюйфу. На месте его дома был построен храм, который затем неоднократно перестраивался и расширялся. Постепенно был создан храмовой ансамбль, а место погребения мудреца и его учеников превращено в пантеон.
Пантеон Конфуция и его учеников, занимающий более 20 гектаров, представляет собой группу зданий, разделенных квадратными двориками и насаждениями. Там много каменных и деревянных ворот с поучительными надписями такого рода: «Ворота, ведущие к святости»; «Ворота высшего совершенства»; «Ворота добродетели». У ворот установлены каменные статуи львов и мифических животных, охраняющих храм от злых духов.
Главное здание храма Конфуция – Дворец высшего совершенства (Дачандянь). Здесь, в центре зала, находилась статуя самого мудреца, сидящего со сложенными руками – в них дощечка для записей, с которой он отправлялся на доклад к правителю. На пьедестале надпись следующего содержания: «Самый святой, одаренный даром духа». Справа и слева от статуи размещены скульптурные изображения наиболее известных учеников и последователей Конфуция. На переднем плане стоят жертвенные столы с курительницами и подсвечниками.
Храм Конфуция сооружен в стиле императорского дворца: со всех сторон он обнесен красной стеной с четырьмя башнями по углам. Главные здания храмового ансамбля располагаются последовательно одно за другим на одной линии с юга на север, а другие постройки симметрично стоят на восточной и западной сторонах от них. Планировка всего храма отличается строгостью и в то же время оригинальностью. Начиная с первых ворот, Линсин‑мынь, по осевой линии одна за другой расположены постройки Куйвэньгэ, Юйбэйтин, Синтань, Дачандянь, Циньдянь и Шэнцзидянь. Самую высокую точку на этой линии занимает павильон Дачандянь, где находилась статуя Конфуция. Дачандянь – главный павильон, где совершались жертвоприношения Конфуцию. Он был возведен в начале XII в. и реконструирован в 1724 г. В просторном дворе между восточной и западной постройками возвышается площадка, окруженная двумя рядами балюстрад, перед ней красуется изящная, в виде беседки квадратной формы, постройка Синтань, ведущая к главному павильону.
В зале павильона имеется 32 колонны из малахита диаметром в метр каждая, весь потолок покрыт орнаментами с золотыми драконами. 28 других обвитых рельефными изображениями драконов каменных колонн под карнизом выполнены необычайно искусно. Павильон Дачандянь с расписными балками и стропилами, ярко‑красными воротами и огненно‑золотой черепицей (типичное для Цинской эпохи строение) предстает во всем своем блеске и величии. Статуя Конфуция в Дачандяне не сохранилась. Теперь в нем экспонируются древняя жертвенная утварь и музыкальные инструменты.
Храмовой мемориальный ансамбль Конфуция состоит из 9 двориков общей длиной больше километра и площадью свыше 210 тысяч квадратных метров. Он включает 466 построек – павильоны, залы, беседки, крытые галереи и т. д.
Павильон Циньдянь, где совершали жертвоприношения жене Конфуция, построен с необычайной роскошью. В павильоне Шэнцзидянь, возведенном при Минской династии, хранится 120 камней с вырезанными на них картинами, воспроизводящими жизненный путь Конфуция; здесь же стелы с каллиграфией известных древних художников Гу Кайчжи, У Даоцзы и др.
В храме Конфуция собраны замечательные произведения древней архитектуры, скульптуры, живописи и резьбы на камне, демонстрирующие большой талант китайских мастеров.
Рядом с храмом и усыпальницей был построен дом для потомков Конфуция, в котором столетиями жили в довольстве и благополучии многие поколения его родственников.
В 555 г. император особым указом повелел возвести в каждом городе храм в честь Конфуция для регулярных жертвоприношений. Вначале на главном алтаре таких храмов стояли поминальные таблички с именем Конфуция. Затем таблички были заменены скульптурами.
Храмы Конфуция, возведенные в городах, представляли собой нечто вроде двора с двумя помещениями для жертвенных предметов, ритуальной утвари и омовений. Такой двор окружала красная кирпичная стена с парадным входом. Главный храмовой зал предназначался для чествования самого Конфуция, а в пристройках находились поминальные таблички или статуи его учеников и последователей. На воротах храмов висела стереотипная надпись: «Учитель и пример для десяти тысяч поколений, равный небу и земле». В городских храмах Конфуция совершали обязательные поклонения и жертвоприношения претенденты на получение ученых степеней и чиновничьих должностей.
При династии Тан (618–907) Конфуцию был присвоен почетный титул «первый святой». При династии Сун (960–1279) был установлен обряд поклонения на могиле мудреца. Позднее Конфуций был удостоен титула «наставник государства». При династии Мин (1368–1644) его называли «совершеннейшим, мудрейшим, прозорливейшим, доблестнейшим учителем», «великим учителем нации».
Последним важным проявлением почитания Конфуция был обнародованный вдовствующей императрицей Цыси в 1906 г. указ, согласно которому «средние жертвоприношения», установленные ранее в честь мудреца, были заменены «великими жертвоприношениями». Это предполагало обязательное присутствие императора при чествовании памяти Конфуция.
Дважды в год, весной и осенью, императоры последних династий чествовали древнего мыслителя в пекинском храме Конфуция. В течение нескольких дней перед церемонией император и сановники, принимавшие участие в чествовании, соблюдали строгий пост. В день церемонии они приходили в храм, совершали омовение, облачались в жертвенные одежды и затем приносили жертвы, произнося восхваления: «Ты велик, о совершеннейший мудрец! Твоя добродетель беспредельна; твое учение совершенно. Среди смертных тебе не было равных. Все правители тебя почитают. Твои изречения и узаконения со славой признаются. Ты – образец служения императору. Жертвенные сосуды благоговейно выставлены. Проникнутые почтением, мы бьем в гонги и колокола». Во время церемоний играла музыка, исполнялись песни и ритуальные танцы.
Чествование духа Конфуция было особенно пышным в последние годы династии Цин. В Летнем дворце – резиденции вдовствующей императрицы Цыси – находился богато обставленный Храм Конфуция. Его алтарь украшали изящно сделанные вазы, бронзовые сосуды, чаши, наполненные пеплом, свежие цветы и фрукты. Перед алтарем стоял стол с изображением дракона, а на нем – жертвоприношения: просо, мясо и вино. Зал освещался свечами, установленными в серебряных подсвечниках, и красочными фонарями.
Цыси, император Гуансюй и его жена в сопровождении чиновников и евнухов под монотонные звуки барабана направлялись в Храм Конфуция. Перед алтарем раскладывали желтые подушечки для императорских особ. Цыси становилась на колени и отвешивала три земных поклона, ее примеру следовали император Гуансюй и его жена. Чиновники и евнухи делали то же самое, но вне храма.
После земных поклонов для Цыси приносили желтый стул, а остальные стояли на коленях до окончания церемонии. Священнослужители совершали несколько земных поклонов и освящали жертвоприношения, находившиеся перед алтарем. Один из монахов читал нараспев обращение к Конфуцию, написанное на длинном свитке. После этого церемония продолжалась уже во дворе храма. Под звуки старинных гимнов свиток с обращением к Конфуцию и жертвоприношения клали в большую железную жаровню и сжигали, а вино, налитое в специальные сосуды, возливали на пламя.
В конце XIX в., по официальной китайской статистике, в стране насчитывалось 1560 храмов, посвященных Конфуцию, где одновременно размещались и экзаменационные залы. Ежегодно во все храмы доставляли жертвоприношения (затем их раздавали молящимся) примерно в таком количестве: 62 600 свиней, кроликов, овец и оленей и 27 тысяч кусков шелка.