– Где же находится дао? – спросили его.
– Дао – там, – Цао Гоцзю указал на небо.
– А где же небо? – спросили бессмертные.
Вместо ответа Цао Гоцзю указал на свое сердце.
Чжун Лицюань улыбнулся и сказал:
– Сердце есть небо, а небо есть дао. Вы проникли в происхождение вещей!
Тотчас же Цао Гоцзю был превращен в бессмертного. Цао Гоцзю изображается с большими кастаньетами в руках и считается покровителем актеров.
Легенды о восьми бессмертных получили широкое распространение в народных сказаниях, театральных представлениях, а также в изобразительном искусстве Китая.
* * *
Влияние даосской религии на духовную жизнь китайского народа было длительным и устойчивым, хотя и не во все времена одинаково сильным. Даосизм долгое время владел чувством и разумом простых людей, прививая им суеверия, невежество и слепую веру во власть потусторонних сил, в различные заклинания, талисманы и амулеты.
Буддизм
Одна из самых древних на земле религий, буддизм возник в Индии в VI в. до н. э. и получил широкое распространение в Китае, Монголии, Таиланде, Бирме, Японии, Корее и других странах. Буддизм – плод богатейшей человеческой фантазии, которая создала десятки миров, тысячи небесных государств, бесчисленное количество столиц и городов, где пребывают сонмы святых, священных стражей и других неведомых существ.
В буддизме не существует понятия «души» без телесной оболочки. Поэтому, как и люди на земле, обитатели небес одеваются, пьют, едят, женятся, выходят замуж и перевоплощаются в следующих жизненных циклах в «высшие» или «низшие» существа в зависимости от добрых и злых дел, совершенных ими при жизни.
О буддийской религии и ее основателе написано огромное количество книг. Воспроизведем здесь одну из легенд о жизни и деяниях Будды.
В VI в. до н. э. в княжеском роде Шакьев («Могущественных») родился мальчик. Его нарекли Сиддхартха. Он жил в роскоши и получил блестящее светское образование. Близких поражали его исключительные способности, ум, сила и ловкость. Когда он стал совершеннолетним, ему дали имя Гаутама. Юноша женился на молодой красавице, которая подарила ему сына.
Князь рода Шакьев старался держать своего наследника в неведении о тяжелой жизни народа. Утопавший в роскоши, ездивший на позолоченной колеснице, запряженной белоснежными лошадьми, покрытыми дорогими попонами, принц Гаутама все же встретился с нищетой, несчастьями, страданиями и гибелью людей.
Однажды он заметил просящего милостыню старого человека с седой головой и сгорбленной спиной. В другой раз – тяжелобольного, лежащего на обочине дороги. В третий раз он увидел покойника, которого оплакивали женщины. И наконец, в четвертый раз встретился с нищим монахом, выпрашивавшим подаяние. Эти четыре случая решили его судьбу.
Глубоко потрясенный человеческим горем, Гаутама в то же самое время был поражен спокойным и счастливым ликом нищего монаха, следовавшего по дороге. Разговорившись с ним, молодой принц неожиданно для себя нашел выход из всех сомнений и затруднений. Он решил: «Я сделаю то, что сделал этот человек. Я откажусь от всех богатств и последую своим путем. Покинув мир с его удовольствиями, я обрету спокойствие и познаю истину, с помощью которой научу людей преодолевать нищету земной жизни».
Сказочная роскошь дворцов, пресыщенность развлечениями, однообразие бессмысленной и бездеятельной жизни богатых, страдания простого народа пробудили в сильной и глубокой натуре Гаутамы стремление к высшим духовным идеалам. В 29‑летнем возрасте он тайно покинул родной дом, оставив молодую жену и сына.
В ту памятную ночь, гласит легенда, все во дворце спали глубоким сном после большого пиршества. В душе Гаутамы родилось решение совершить великое отречение от богатства, славы и власти и навсегда покинуть отчий дом. Он тихо прошел через благоухающие ароматом комнаты. Подойдя к крепко спавшим жене и сыну, принц остановился. Мысленно простившись с ними, он испытывал желание подержать в руках ребенка. Преодолев это желание, Гаутама вышел из дворца и увидел яркий лунный свет, покрывавший землю, словно снег на возвышенностях.
Вскочив на любимого скакуна, которого подвел его верный слуга, принц миновал тихие улицы спящего города. А чтобы копыта коня не издавали стука, слуга разбросал по пути всадника цветы. Городские ворота сами собою раскрылись, и беглец оказался за пределами города.
Долго ехал Гаутама и, только когда исчезла луна и на горизонте появились лучи восходящего солнца, остановился на берегу реки Анома. Здесь он простился со своим верным скакуном и на прощание нежно поцеловал его копыта. Сняв драгоценную корону и тяжелые серьги, он передал их слуге и попросил доставить эти королевские регалии в отчий дом. Затем беглец вынул меч и отрезал свои длинные волосы, сбросил богатые одежды, облекся в одеяние нищего и с тех пор стал вести аскетический образ жизни. Только так, по обычаям древних времен, можно было очиститься от земной скверны.
Чтобы стать святым, приходилось безропотно переносить жизненные невзгоды и физические страдания, отказываться от удовлетворения обычных человеческих потребностей, пренебрегать всем личным, подавлять в себе чувственные желания. Этому и следовал Гаутама: шесть лет он провел в скитаниях, умерщвляя плоть. Ведя аскетический образ жизни, он превратился в живой скелет, но зато прозрел духовно.
Однажды ночью, рассказывает древнее предание, наступил тот долгожданный миг, когда на Гаутаму снизошло всеведущее просветление.
Люди предаются страстям, желаниям, стремлениям, размышлял он. Их помыслы направлены к обладанию чем‑либо. Они волнуются, радуются, огорчаются, не сознавая того, что причина радости и страданий заключается в телесном, разрушимом, преходящем.
Если люди видят источник и смысл жизни в разрушении, в телесном, то они неизбежно должны страдать и умирать. Они ищут наслаждений, но тогда возникают печаль и страх потерять предмет наслаждения. Тот, кто свободен от наслаждений, свободен и от страданий.
Люди, думающие, что им принадлежат дома, поля, скот, богатства, воображающие, будто им принадлежат сыновья, дочери, жены, – такие люди неизбежно обречены на страдания. Все это временное, все подвержено уничтожению, и потому тщетно стремиться к обладанию чем‑нибудь. Единственное, чем может владеть человек, – мудрость познания, к ней одной он должен стремиться.
Тот же, кто стремится к наслаждениям, тот растит только свои похоти, тот кует только прочные цепи, привязывающие его к жизни, полной страданий.
Так Гаутама понял путь, которым нужно идти, чтобы освободиться от страданий. Причина всех бед коренится в себялюбивой привязанности к мирским благам. Освобождение от несчастий заключается в том, чтобы жить истинной жизнью.
Жизнь, утверждают буддийские каноны, – это то, что исходит из наших мыслей, рождается в нашем сердце. Люди создают себе неверную жизнь, которая уничтожается смертью. Но можно создать жизнь, над которой не властна смерть, – истинную жизнь. Единственный путь к бессмертию – познать, в чем истинная жизнь.
«Когда я прозрел, – вспоминал Гаутама, если верить легенде, – душа моя обрела искупление от греха земных вожделений, искупление от греховного пристрастия к земному бытию; обрела искупление от греха заблуждений, искупление от греха незнания. Достигнута святость, непорочность жизни, исполнен долг, и я никогда не возвращусь более в тот мир – вот что познал я».
С этого времени в судьбе Гаутамы произошел великий перелом: он стал Буддой, что на санскрите означает «просветленный», «достигший прозрения». По названию княжеского рода, из которого он произошел, его стали именовать также Шакьямуни («святой из рода Шакьев»). Всю последующую жизнь Будда, странствуя, проповедовал свое учение. Умер он в возрасте 80 лет. Его останки были преданы огню с соблюдением царских почестей.
Воображение верующих наделило Будду сверхъестественной силой: способностью становиться невидимым, летать по воздуху, проходить сквозь стены и горы, выходить из земли и проваливаться сквозь землю, ходить по воде, держать в руках солнце и луну, управлять миром. Он владел оком и ухом богов, знал чужие мысли, мог из одного сделать многое, а из многого – одно. Будда познал четыре основные истины: о зле, о причине зла, об освобождении от зла и о пути, ведущем к искуплению. Познание этих четырех истин и составляет основу всего его учения.
Святыми продолжателями дела Шакьямуни считаются алохани (или архаты). Они пребывают в земном мире, чтобы нести счастье в дом каждого честного и праведного человека. Согласно буддийским представлениям, счастье можно осознать лишь при условии регулярных жертвоприношений и угощения земных наследников Шакьямуни – алоханей. Они были оставлены Шакьямуни на земле, чтобы всегда отзываться на призывы благочестивых верующих и, как воплощение духа Шакьямуни, приносить им счастье и радость. Обычно в буддийском храме можно было встретить статуи 18 алоханей. Однако в некоторых храмах количество алоханей доходило до 500, и каждый из них имел особое выражение лица: злое, хитрое, доброе, лукавое и т. п.
* * *
Буддийский пантеон состоит из множества божеств – будд и бодисатв. Главные из них: Будда прошлого, Будда настоящего и Будда грядущего. Они олицетворяют бессмертие буддизма в прошлом, настоящем и будущем. Кроме главных будд почитались и «второстепенные»: Будда покаяния, Будда врачевания, Будда желаний, Будда созерцания и многие другие. В пантеоне буддизма более тысячи будд, которые, как предполагается, явятся миру в грядущие времена. Кроме того, множество будд было в прошлом и существует в настоящее время.
Ближайшими сподвижниками будд считались бодисатвы – сверхъестественные существа, небожители, занимающиеся земными делами и творящие добро людям. Бодисатвы как бы «сближали» людей с Буддой, оказывали им «индивидуальную помощь». Эти божества хотя и достигли высокого совершенства святости, но не погрузились в блаженную нирвану (небытие), в которой пребывают будды.
Чтобы достигнуть состояния бодисатвы, нужно дойти до познания того, что мир явлений есть не более как пустая иллюзия. Кто постигал это, тот приобретал власть над иллюзией.
До Шакьямуни (его называют Буддой настоящего) было бесчисленное множество будд, но последним перед Шакьямуни был будда Кашба – олицетворение прошлого. После Шакьямуни, полагают буддисты, сменится бесконечная череда будд, ибо мир богов бесконечен. Следующим буддой станет Майтрейя, который, олицетворяя грядущие времена, сменит Шакьямуни через восемь с лишним миллионов лет, поэтому Майтрейю называют Буддой грядущего.
Среди всех изображений будд Майтрейю (по‑китайски Милэфо) можно без труда отличить по внешнему виду: у него бритая голова, смеющееся лицо с глазами, светящимися искренней радостью, огромный живот с рельефно выделяющимся пупком. Его обычно называют Смеющимся буддой. В китайском народе его прозвали Толстобрюхим Милэ.
Одна из китайских легенд о появлении Будды грядущего – Майтрейи – гласит.
Около тысячи лет назад в один прекрасный день в провинции Чжэцзян появился таинственный монах с мешком за плечами. Люди спросили его: «Ответь нам, что у тебя в мешке?» «Весь мир!» – последовал ответ.
Вскоре этого человека узнали во всех уголках страны. Его звали Ци Цы. Он нес правду, в которой они так нуждались. Он учил их любить и верить, указывал им путь к спасению. Но старость и печаль о судьбе несчастных дали себя знать, и монах Ци Цы умер.
Это случилось на веранде у входа в один из буддийских храмов. Обессиленный монах упал и прошептал: «О люди! Вы не узнали меня! Ведь я – Майтрейя!» Так покинул землю святой Ци Цы, ставший после этого наследником Шакьямуни. Статуя Смеющегося будды есть не что иное, как воспроизводимый с тех времен в скульптуре образ монаха с тем самым волшебным мешком, из которого он черпал священную мудрость буддизма.
Верующие одухотворили этот образ, сделав его символом неисчерпаемых возможностей, безупречной добродетели. Даже мешок и огромный живот монаха стали символом «безграничной души».
Перед статуей Майтрейи обычно крупными иероглифами писали: «Будда велик и могуч». Ему воздавали хвалу: «Велик и могуч Майтрейя, бездонны сокровища его сердца, добродетели его достигли недосягаемых высот, он призван учить людей терпеть и не делать зла. Пережив тяжкие страдания за близких своих, испытав радость добра и блага, станет святым буддой Майтрейей через восемь с лишним миллионов лет. И не только он – все люди к тому времени станут гигантами, с могучими, богатырскими плечами, с железными, всесильными руками и ногами, со сверкающими глазами. И не сила будет руководить ими, а учение их кумира – Будды».
Видя, что мир погряз в грехах, Шакьямуни предсказал, что мир очистится от порока, если люди станут непорочными. Буддизм учит, что через 10 тысяч лет люди избавятся от грехов, станут непорочными и им не понадобится путеводное учение буддизма. С этих пор век людей, очистившихся от пороков, будет увеличиваться и постепенно возрастет до невероятных цифр. Когда же век человека будет равняться 84 тысячам лет, грехи опять потянут его назад. После этого каждый человек будет жить 80 тысяч лет. Тогда Майтрейя станет новым наставником человечества на земле, а потом уже Буддой. Это произойдет через 8 810 000 лет.
Кроме Шакьямуни и Майтрейи, большой популярностью в китайском народе пользовался будда Амитофу (Амитаба). Слово «амитофу» означает «бесконечный свет». Это божество было символом райского счастья, лучшим защитником от всякой нечисти.
Буддийские священнослужители и верующие буддисты были убеждены, что, произнося много раз имя Амитофу, человек может попасть в рай, приобрести сверхъестественную силу. Утром, в обед и вечером они говорили: «Доброе утро, Амитофу»; «У тебя есть рис, Амитофу»; «Возможно, будет дождь, Амитофу»; «У меня сильно болит голова, Амитофу»; «До свидания, Амитофу» и другие фразы.
Имя Амитофу произносилось во время обряда освящения «жертвенных денег». Верующие посещали буддийские храмы, как правило, в определенные дни, установленные служителями культа. Там они приобретали «жертвенные деньги» для расплаты за грехи «на том свете». Монахи, желавшие только одного – побольше заработать на продаже таких «денег», говорили верующим: «После вашей кончины вы отправитесь в мир духов, где пробудете несколько сот лет, прежде чем вам разрешат вновь вернуться на землю, но уже в образе другого человека. В небесном странствовании вы будете переходить много мостов, и за это нужно платить. Вам придется пользоваться переправой: за это надо дать деньги перевозчику. Если с вами будут хорошо обращаться прислужники в местах ночлега, то им следует уплатить. Желательно также дать деньги чиновникам в преисподней – от них зависит, как быстро ваше дело передадут на рассмотрение верховному судье, будет ли по нему принято благоприятное решение и как скоро вас освободят. Одним словом, деньги, так же как и на земле, крайне нужны в мире духов».
Затем верующим сообщали, что служители культа вошли в прямую связь с духами, которые одобрили их советы. После такого «разъяснения» где‑нибудь в углу храма начиналась продажа «жертвенных денег».
При продаже «жертвенных денег» на них ставилась большая печать буддийского храма. Жрецы в это время громко нараспев тысячу раз повторяли: «Амитофу, Амитофу, Амитофу…» Считалось, что после такого ритуала «жертвенные деньги» становятся настоящими и их можно сохранить на будущее: они понадобятся при отправлении в «мир теней».
* * *
Согласно буддийским канонам, Вселенная состоит из огромного количества миров. Над миром, в котором живут люди, есть три высших рая – их двери открыты для буддистов после смерти и ухода с земли. Этими райскими мирами управляют трое могущественных будд: Шакьямуни, Яо Ши и Амитофу.
Шакьямуни – глава центрального рая. Яо Ши управляет восточным раем и изображается обычно слева от Шакьямуни. Яо Ши рисуют со священной чашей (патрой) в руке. Патра будды Яо Ши наполнена целебной росой, дающей силу бессмертия и исцеляющей от всех недугов, какие только можно себе представить. Третий будда, справа от Шакьямуни, глава Западного рая Амитофу (будда долголетия). Обе его руки обычно покоятся на коленях ладонями вверх, как бы приглашая без колебания пройти в его владения. В одной из них лотос – символ чистоты и бессмертия.
Среди бесчисленных миров, созданных фантазией буддистов, самый близкий к земле – небесный слой, расположенный на священной горе Сумеру (по‑китайски Сюймицзо). В зависимости от своих грехов или добродетелей человек в «мире ином», т. е. в следующем жизненном цикле, может перевоплотиться в высшее или низшее существо. Верующим, добродетельным людям и святым после смерти предоставляется возможность жить в западном или восточном райских мирах. Избранные имеют выбор: либо оставаться в райских мирах, либо направиться в небесный слой, который находится над горой Сумеру, – этим слоем правит бодисатва Майтрейя, «Будда грядущих времен». Он принимает избранников и предрекает им, в какие существа они могут превратиться.
В китайских храмах будды обычно сидят, поджав под себя обе ноги. Их одежда скромна и незамысловата. Роскошные одеяния, по мнению буддистов, могли бы исказить священные образы спасителей человечества.
Различные положения рук и пальцев будды имеют определенное символическое значение.
Ладонь, опущенная на колени, – своеобразный пресс, которым будда придавил нечистую силу и освободил людей от ее дурного влияния. Правая рука в любом случае – символ мудрости самого будды, который учит всех, как надо жить. Другая поза: левая рука на уровне головы ладонью вперед, а правая рука открытой ладонью обращена к людям. Жест левой руки означает: «Люди, не бойтесь!» Правая как бы продолжает: «Я все сделаю, что вы хотите!»
Иногда обе ладони находятся близко друг от друга, в таком положении они словно держат круглый предмет. Буддисты считают, что в этом случае будда крутит «колесо закона», очищая мир от нелепостей и зла.
Часто будда изображается в такой позе: он сидит с поднятой ладонью, указательный палец свернут колечком. Можно догадаться, что это поза наставника: будда проповедует, учит верующих, указывает им путь.
И наконец, укажем на две позы, означающие состояние полного покоя: будда как бы уходит в себя и застывает в сосредоточенном созерцании. В этих случаях пальцы одной руки примыкают к пальцам другой и либо обе ладони повернуты вверх, либо обеими руками будда держит небольшой сосуд – патру, наполненную живительной влагой.
На голове будды на всех изображениях видна шишка – символ величия и недосягаемости. Синие волосы свидетельствуют о том, что будда обитает в небе. Иногда его рисуют восседающим на лотосе.
Лотос – любимый летний цветок китайцев (родина лотоса – Индия, однако он давно проник в Китай). Особенно пышно цветет он в жаркие дни июля и августа. Это многолетнее растение с неотмирающим корнем. Листья лотоса почти круглые. Они похожи на зонтики, установленные над водой. Цветки наиболее распространенных сортов лотоса имеют не более десяти лепестков. Они распускаются утром и свертываются вечером. Живут они обычно три дня, а потом опадают. Лотос растет в иле и грязи, но сам никогда не загрязняется.
В представлении китайцев лотос издавна был символом красоты, чистоты и благородства. Своими изящными очертаниями, цветом и ароматом, характерным шелестом листьев он производит непередаваемое впечатление. Лотосу посвящено много произведений китайской классической поэзии. Будду нередко рисуют сидящим на лотосе.
Перед статуями будд всегда горит огонь – считается, что «свет дает мудрость человеческому разуму».
Статуи будд обычно покоятся на высоком постаменте, украшенном орнаментом с изображениями миров на священной горе Сумеру. Такие постаменты очень распространены в Китае; они встречаются не только в буддийских храмах, но и во дворцах.
На руках будд часто можно видеть широкие марлевые или шелковые ленты, называемые хада. Это самый дорогой подарок. Кто дарит хаду, тот проявляет преданность своему кумиру, любовь, преклонение, покорность, уважение.
Среди второстепенных божеств особым почитанием пользовалась бодисатва Гуаньинь. Это божество называли «Цзю‑ку, Цзю‑нань», что значит «спаситель от страданий, спаситель от несчастий». По традиционным верованиям, тот, у кого случилось горе, должен всем сердцем взывать к Гуаньинь, и, если божество услышит его голос, к несчастному снизойдет утешение.
К божеству Гуаньинь обращались кающиеся грешники, надеясь, что оно спасет их от адского пламени, которого иначе не миновать; ему молились терпевшие бедствия во время наводнений и кораблекрушений; ему возносили мольбы женщины, мечтавшие иметь дочь или сына: они верили, что стоит Гуаньинь услышать их, как появится на свет добродетельный и мудрый сын, а если родится дочь, то и она будет полна достоинств и целомудрия.
Бодисатве Гуаньинь приписывалась чудесная способность к перевоплощению. В облике человека или другого живого существа оно могло появляться повсюду, чтобы нести утешение, избавление от мук, чтобы прощать и любить.
Гуаньинь изображали по‑разному. По утверждению индийских буддистов, это божество мужского пола. В Китае до Танской династии (618–906) Гуаньинь рисовали в образе мужчины, и в таком виде изображение выставляли в буддийских монастырях. Затем, однако, оно было отнесено к женскому полу. Богиня Гуаньинь, которую изображают с распущенными волосами и с ребенком на руках, стала покровительницей матерей и детей.
О ее происхождении бытовало много легенд. Приведем одну из них.
Жила‑была прекрасная принцесса Мяо Чжуан, младшая из трех дочерей могущественного князя. Отец хотел выдать ее замуж за нелюбимого человека. Она отвергла жениха и навлекла на себя гнев отца. Принцессу заточили в монастырь. Ее добрый нрав и благочестие снискали расположение неба, но вызвали недовольство отца и настоятельницы монастыря.
Никакие наказания не подействовали на Мяо Чжуан, и разъяренный отец повелел лишить ее жизни. Мяо Чжуан удушили шелковым шнурком, а тело было оставлено в дремучем лесу на съедение тиграм. И вот появление принцессы после смерти в аду оказалось спасением для всех мучеников – рухнули оковы, потухло пламя, исчезли ножи: ад превратился в рай.
После того как Мяо Чжуан воздала хвалу будде Амитабе, она была чудесным образом возвращена на землю в храм Душистой горы на острове Путо.
Жестоко был наказан ее отец: он заболел мучительным неизлечимым недугом, от которого ни один врач не брался спасти его.
Однажды к старому князю явился таинственный врачеватель, монах‑отшельник, и сообщил ему, что от страшного недуга можно излечиться лишь лекарством, приготовленным из плоти существа, живущего на острове Путо. Покинув князя, монах принял облик Мяо Чжуан, и через мгновение божественная красавица вновь была перенесена добрыми духами на Душистую гору. Таинственная сила доставила туда же князя и его жену.
Полная великодушия и сострадания к больному отцу, Мяо Чжуан вырвала себе глаза и приготовила лекарство. Жена князя, увидев у нее на руке родимое пятнышко, догадалась, кто перед нею.
Вскоре князь излечился. Узнав от жены, что его спасла от смерти родная дочь, с которой он некогда столь жестоко обошелся, князь вновь направился на остров, чтобы поблагодарить ее и вымолить прощение. Труден был путь к острову. Князя похитил злой дух, его ожидали страшные пытки, но и на этот раз всемогущая Мяо Чжуан спасла отца. Когда князь и его свита добрались наконец до священного острова, они увидели величественную богиню, восседавшую на высоком постаменте: то была Мяо Чжуан. Все ее тело было изуродовано и окровавлено. Отец и мать пали на колени и обратились к ней с мольбой о прощении. Со слезами на глазах отец стал умолять дочь‑богиню исцелить самое себя. И вдруг случилось чудо: тело мученицы вновь стало гладким и глаза вновь заблестели. Прежняя Мяо Чжуан предстала перед ними в своей блистательной красоте.
Князь тут же объявил, что отрекается от престола и отныне посвящает себя буддизму. Легенда заканчивается повелением всемогущего Неба о том, что Мяо Чжуан будет божеством доброты и сострадания, покровительницей всех несчастных, всех нуждающихся в помощи – бодисатвой Гуаньинь.
Если женщина пожелает иметь сына, отмеченного счастьем, умом и добродетелью, она должна с поклонами и почтением принести свои мольбы об этом божеству Гуаньинь, и тогда ее желание исполнится.
Богослужение в честь Гуаньинь отличалось особой пышностью. Буддийские монахи облекались в лучшие одеяния и совершали тщательное омовение. В течение часа до начала службы и часа после нее монахам запрещалось чем‑либо заниматься и вступать в разговоры. В это время они обязаны были сосредоточенно обдумывать обеты буддизма.
Церемонию открывала процессия монахов, которые подходили к статуе Гуаньинь, украшенной цветами и яркими тканями. На алтарь перед статуей устанавливали курительные свечи и клали приношения. Приблизившись к алтарю, монахи падали ниц, затем читались молитвы и звучали песнопения.
* * *
Исходный пункт буддийской доктрины – отречение от мира чувств. Буддийскому учению чуждо удовлетворение трудом, наслаждение жизнью; оно проповедует бегство от материального мира, от чувственных желаний, провозглашает тщетность всех людских усилий достичь земного счастья, отрицает радости жизни, объявляет бытие безысходным страданием.
В одной из буддийских книг приводятся следующие наставления Будды: «Дурно управляемые страсти (чувства), подобно необъезженному коню, прорываются наружу и в этом мире навлекают на нас несчастье, а в потустороннем – постоянные страдания. Они (чувства) приводят нас, подобно дикому коню, к верной гибели; посему мудрый и осторожный человек не дает свободы своим чувствам. В действительности эти чувства суть наши величайшие враги, причина несчастий, так как люди, привязываясь к чувственным предметам, навлекают на себя все страдания».
Существование – от рождения и до смерти – есть цепь страданий, следовательно, зло. Причина зла – в связанных с существованием вожделениях, которые происходят от воздействия внешнего мира на органы чувств. Освобождение от зла есть та цель, к достижению которой должно стремиться всякое живое существо. Путь же, ведущий к этой цели, есть освобождение от вожделений и умерщвление плоти.
Вот некоторые поучения из буддийских сутр (священных книг):
«Размышление – путь к бессмертию, легкомыслие – путь к смерти. Бодрствующие в размышлении не умирают никогда; легкомысленные, неведающие подобны мертвым».
«Кто охвачен пламенем страстных влечений, кто жаждет одних лишь наслаждений, тот растит только свои похоти и сам заковывает себя в цепи».
«Только тот может называться мудрым, кто угасил свои страсти, укротил свои чувства, вырвал из сердца всякое влечение и не дает влечению вновь укорениться в сердце своем, – только тот, кто уединенно идет своим путем».
«Если ты искоренишь в себе всякое стремление к временному, телесному, если угасишь в себе страсти, все земное, то не будет такой силы, которая могла бы причинить тебе смерть».
«Из наслаждения возникает печаль, из наслаждения возникает страх; кто свободен от наслаждений, нет для того уже ни печали, ни страха».
«Человек становится мудрым не вследствие учености. Становится он мудрым потому, что освобождается от страстей и желаний».
Невежество, учит буддизм, происходит от господства чувств над духовной природой, а господство чувств коренится в привязанности к жизни; если освободиться от нее, то прекратится власть чувств и последует просветление. Чтобы спастись от страданий, необходимо покинуть сансару (материальный, чувственный мир) и перейти в нирвану (состояние небытия, покоя, угасания). В одной из буддийских книг понятие «нирвана» объясняется так: «Существует прибежище, где нет ни земли, ни воды, ни света, ни воздуха; где нет ни бесконечности пространства, ни бесконечности разума; где нет ни представлений, ни отсутствия их; где нет ни этого мира, ни другого мира, ни солнца, ни луны. Это не проявление, не уничтожение и не постоянство, это не умирание и не рождение. Это существование без основы, без развития, без опоры. Это есть конец страданий».
По учению Будды, материальный мир (сансара) есть лишь обман чувств. Поэтому необходимо освободить душу от материальной оболочки и привести ее в мир совершенства и истины. Чтобы приблизиться к этому состоянию, нужно освободиться от всех уз, от всего привлекательного, что несет с собой жизнь; заглушить все чувственные и своекорыстные стремления и заменить их самоотрешенностью и любовью к ближнему.
В соответствии с догматами буддизма, материальный мир не существует реально, самостоятельно, он есть лишь проявление мистического духовного начала. В мире происходит движение мельчайших частиц духовного начала – дхарм. Все существа и явления природы образуются из различных сочетаний этих частиц. Смерть человека не означает его полного исчезновения – это распад определенной комбинации и появление новой комбинации дхарм в образе человека или животного. По таким представлениям, душа умершего вселяется в плоть вновь родившегося человека или животного, поэтому жизнь есть цепь бесконечных перерождений; но для достижения «хорошего перерождения» нужно отрешиться от радостей.