Ад пуст! Все дьяволы сюда слетелись!
В. Шекспир
Душою вас Господь обидел, Но дьявол щедро одарил.
Д. Вардания
90-е повторяются. В виде фарса. Вновь резко активизировались белые антисоветчики, на этот раз в массе своей совсем белые и совсем горячие. Если в 90-е стали широко известны труды таких фигур, как, например, В.В. Шульгин или И.А. Ильин, и многие белые антисоветчики старались соответствовать старым образцам по культуре мышления, то сейчас в их стане царит практически безраздельно delirium tremens.
Приведём несколько примеров. Начнём с набирающего популярность на просторах Интернета писателя и литературоведа Ольги Михайловой. Её куриному пёрышку принадлежит целый ряд злобных пасквилей на русских и советских литераторов. Большая часть этих пасквилей собрана под одну обложку и издана неплохим тиражом под названием ни больше ни меньше – «ПроклЯтая русская литература». Н.Г. Чернышевского, А.А. Фадеева, М.А. Шолохова, Н.А. Островского, В.Г. Белинского, А.И. Герцена, Н.А. Некрасова, В.В. Маяковского, Максима Горького и Льва Толстого какой только осёл до этого не пинал. Но здесь ненависть частенько зашкаливает. Так, статья Михайловой о романе «Что делать?» Чернышевского – одного из любимейших писателей Зои Космодемьянской – носит название «Аутодафе. Index Librorum Prohibitorum. Книги, которые надо сжечь». И не просто сжечь, а «первым в списке, безусловно». На радость Геббельсу.
Ссылаясь на каких-то жандармов, Михайлова утверждает, что роман Чернышевского с художественной точки зрения бездарен, а с этической – безнравственен. Поэтому, наверное, один из моральных авторитетов сталинской эпохи девственница Зоя Космодемьянская им зачитывалась, особо выделяя фразу: «Умри, но не давай поцелуя без любви!». Что и говорить – безнравственная фраза. То ли дело раздавать поцелуи направо и налево, а потом, выйдя в тираж, убедительно поучать всех своей жандармской нравственности.
Жандармы, конечно, крупные специалисты не только в этике, но и в литературоведении, всё-таки немало писательской крови выпили. Но в случае с Чернышевским определённо сели в лужу. И Михайлову за собой утянули. Вот что пишет Михайлова:
«...Обозначенный в романе Чернышевского путь освобождённого женского труда сразу стал популярен. Таких [как у главной героини Веры Павловны – Т.М.] мастерских и коммун в реальной России возникло множество, ибо все женщины хотели освободиться, хорошо зарабатывать, попасть в новую культурную среду, встретить там «новых» мужчин и таким путём решить, наконец, пресловутый «женский вопрос»...
Правда, они тут же разорялись и попадали в долговую яму, иные из девиц – оказывались в руках бесчестных соблазнителей, охотно прикидывавшихся для этих целей «новыми людьми», и тут же исчезавших, едва «передовая девица» залетала. После этого ей оставались два пути – в петлю или на панель, но эти «частности» Чернышевскому даже не мерещились. В его романе нет, и не может быть смертей, болезней, измен и внебрачных детей. В фаланстере все здоровы, веселы и бессмертны, а детей приносят аисты».
А вот что пишет сам Чернышевский: «Девушки, из которых образовалась основа мастерской, были выбраны осмотрительно...», «Было в мастерской ещё несколько историй, не таких уголовных, но тоже невесёлых: истории обыкновенные, те, от которых девушкам бывают долгие слёзы, а молодым или пожилым людям недолгое, но приятное развлечение. Вера Павловна знала, что, при нынешних понятиях и обстоятельствах, эти истории неизбежны, что не может всегда предохранить от них никакая заботливость других о девушках, никакая осторожность самих девушек. Это то же, что в старину была оспа, пока не выучились предотвращать её».
То есть писатель учит как раз осмотрительности, проницательности в бизнесе и любовных отношениях. Следовательно, Михайлова иронизирует хоть и остроумно, но совершенно попусту. Но в ненависти к Н.Г. Чернышевскому и его персонажу – Вере Павловне Розальской – она доходит и вот до чего: «Чернышевский нарушает принцип «бытие определяет сознание»: героиня вопреки своей малограмотной семье, бездуховной среде и низкому происхождению – высокообразованная и высоконравственная особа с передовыми взглядами на жизнь и хорошо подвешенным языком, подкованная политэкономически и юридически и обладающая деловой хваткой предпринимателя. Откуда это всё вдруг взялось – непонятно…». А понятно, откуда это всё, и в многократно большем размере, вдруг взялось, к примеру, у Ломоносова, родители которого, простые люди, были воспитаны в крайнем невежестве, а мачеха была вдобавок злой и завистливой? Плюс к тому Чернышевский и эту проблему осветил, причём с неожиданной психологической стороны: «Видишь, добрые не могут сами стать на ноги, злые сильны, злые хитры. Но видишь, Верочка, злые бывают разные: одним нужно, чтобы на свете становилось хуже, другим, тоже злым, чтобы становилось лучше: так нужно для их пользы. Видишь, твоей матери было нужно, чтобы ты была образованная: ведь она брала у тебя деньги, которые ты получала за уроки; ведь она хотела, чтоб её дочь поймала богатого зятя ей, а для этого ей было нужно, чтобы ты была образованная».
В общем, опасная философия у Михайловой: смесь белогвардейского социального расизма и вульгарного марксизма (вы только подумайте, каков Чернышевский – нарушает принцип «бытие определяет сознание»!). Даже фамилия у Верочки, с точки зрения Михайловой, пошлая. Что же тогда польский художник Якуб Розальский её до сих пор не сменил?
Словом, села наш литературовед с возвышенной фамилией Михайлова в лужу. И оттуда булькнула уже о Некрасове, дескать, не знал поэт народа, не понимал его, черпал фальшивое вдохновение из пьяных охотничьих баек [Уценка ценностей. Николай Некрасов. Ч. 5.]. Это Некрасов-то с добрым и чутким, несмотря на долгую трудную жизнь, дедом Мазаем или юморным и деловитым, несмотря на тяжёлую работу с детства, мужичком с ноготок не знал и не понимал народа, не ощущал душевную боль простых русских людей как свою собственную... Рассмотрим следующие строки Николая Алексеевича: «Приподнимая косулю тяжёлую, Баба порезала ноженьку голую – Некогда кровь унимать!.. Слёзы ли, пот ли у ней над ресницею, Право, сказать мудрено. В жбан этот, заткнутый грязной тряпицею, Канут они – всё равно! Вот она губы свои опалённые Жадно подносит к краям... Вкусны ли, милая, слёзы солёные С кислым кваском пополам?..». С какой всё-таки теплотой, нежностью и болью написаны эти стихи. Даже физическую боль поэт чувствовал. И как тонко: с чрезвычайной нежностью («милая», «ноженьку») ярко контрастирует «жбан этот заткнутый», куда всё равно без следа канут слёзы милой крестьянки. Вернее, канули бы без следа, если бы не такие мастера слова как Н.А. Некрасов.
Перейдём далее к А.И. Герцену. Его мемуары «Былое и думы» вызывают у нашего литературоведа головные боли. Ещё Михайлову от этой «смрадной» книги тошнит [Герцен. Мнение литературоведа]. Не нравится литературной даме, что Герцен честно признаётся в своих неправильных поступках и анализирует их через аналогичные поступки других людей. Правдивые портреты держиморд Бенкендорфа и Дубельта не нравятся. Очень уж наша белая патриотка уважает всяких держиморд. Защищает их. Пишет: «Умный Дубельт»; «Вам подробно описывают французского жандарма с усами и красным носом на встрече Гарибальди, но объяснить, зачем вам его усы и нос – никто не может». Писатель, Михайлова, и не обязан ничего объяснять. Герцен через внешнее и психологическое сходство русских и французских жандармов показывает, что жандарм он везде жандарм – типичный лакейский патриот, душитель свободных, умных и честных помыслов. Сразу вспоминается Некрасов: «Телегу мчат. В телеге той Сидит с осанкою победной Жандарм с усищами в аршин, И рядом с ним какой-то бледный Лет в девятнадцать господин... Жандарм командует: «Стоять!» Девятый шкалик выпивает... Чу! тройка тронулась опять! Гремит, звенит — и улетает...». Тут тебе и усищи, и шкалик, от которого краснеют носы и заглушается совесть.
В ряде случаев Герцен, останавливая взгляд на какой-нибудь важной мелочи обыденной жизни, наоборот, переходит к философским рассуждениям. Но и это Михайловой не нравится. В общем, придирается по любому поводу.
Статьи Михайловой о Горьком – банальная тенденциозная подборка цитат из И.А. Бунина, В.Ф. Ходасевича, Нины Берберовой и др. литературных деятелей, которые явно ненавидели Алексея Максимовича. С большим надрывом пишет Михайлова о русской революционно-демократической литературе в целом. С её точки зрения, это «оплебеивание» [Вина русской литературы. Ч. 1]. Следует ли говорить, что советскую литературу Михайлова просто на дух не переносит? Даже тонкого лирика Расула Гамзатова пнула (см. статью «Законы литературы и воля большевиков», ч. 1). А казахский писатель Абдижамил Нурпеисов у неё «лжеклассик» (там же). Якобы его роман «Кровь и пот» написал, а не просто перевёл на русский язык писатель Ю.П. Казаков. Больше конкретных аргументов против «лжеклассика» нет. Даже таких шулерских и голословных. Хотя Нурпеисов написал не одно крупное произведение, в т.ч. в 2000 г. роман-дилогию «Последний долг», переведённый на немецкий язык. Михайлова, эту дилогию кто написал? Тоже русские советские писатели-переводчики? Или, может, немцы? Впрочем, есть у Михайловой один аргументик теоретического характера:
«В Советском Союзе было принято поддерживать литературу малых народов. Большевики дали многим из них алфавит и считали, что дальше литературы должны расцвести буйным цветом.
Но на самом деле языкознание отводит на это тысячелетие. Вспомним: в IV веке формируется италийский диалект, взаимодействуя с латынью, но Данте возникает в Италии только на исходе XIV века.
Франкский и галльский диалекты-субстраты при суперстрате-латыни порождают во Франции Рабле только в XV столетии, в Британии процесс формирования национального языка начитается только с VI века, когда сливаются германские племена англов, саксов и ютов, ну так и Шекспир, основоположник национальной литературы, появляется только в XVI веке.
Русичи, начав формирование национального государства в конце девятого века, получают Пушкина тоже только спустя тысячелетие. Законы развития одинаковы для всех».
Поэтому, дескать, не может быть в принципе никакого Гамзатова, никакого Нурпеисова, никакого Джамбула etc, а есть только русские переводчики с бездарного. Поэтому верьте, граждане, всяким литературным байкам. Что тут сказать? Вроде бы солидно написано. Саксы да юты, субстраты да суперстраты... Итальянский язык, действительно, заявил о себе как о литературном сравнительно поздно. По причине наиболее широкой распространённости латыни именно в Италии. В Англии господство латыни в литературе сменилось в XI в., после нашествия нормандцев, господством нормандского диалекта французского языка, но всё же основоположник английской национальной литературы Джеффри Чосер родился на двести с лишним лет раньше Шекспира. А что сказали бы о законе Михайловой неизвестный автор «Слова о полку Игореве» или его современник французский поэт XII в. Кретьен де Труа? Какой сатире подвергли бы её Кантемир и Фонвизин?
Жаль, теория тысячелетия сыпется. К тому же не все законы развития одинаковы для всех, здесь антисоветчица Михайлова скатилась ниже вульгарного марксизма. Очень многое зависит от конкретных исторических, географических, культурных условий. Так, казахский литературный язык начал складываться во второй половине XIX в. на основе северо-восточного диалекта, подвергшегося меньшему влиянию арабского и персидского языков, чем другие диалекты (основоположник – поэт Абай Кунанбаев). Затем – не нашествие нормандцев, подавивших ростки английской национальной литературы, а Октябрьская революция. Ну и далее почти по тексту Михайловой: поддержка советской властью, алфавит, талантливые национальные писатели и поэты. Конечно, у очень пожилого поэта-акына сталиниста Джамбула были литературные секретари и переводчики. Но почему-то после смерти победителя многих акынских, как бы сейчас сказали, «баттлов» конца XIX – начала XX в. они остались с носом.
Помимо выдающихся представителей литературы народов СССР Михайлова облила своей злобной желчью также Брюсова, Блока, Бальмонта, Сологуба, Мариенгофа, Лермонтова, Грибоедова. О последнем пишет: «Редкий, видимо, был подлец... – подумала я» [Грибоедов. Горе от умничанья]. А почему так подумала? А потому что мало об авторе «Горя от ума» мемуаров. Какая редкостная логика.
Не смогла Михайлова спокойно обойти стороной даже тонкого лирика Сергея Есенина. И всё та же тенденциозность: «Итак, что сказать о Есенине? Талантливые и умные люди, вроде Бунина, оставили о нём довольно насмешливые воспоминания, а мемуары глупцов полны восторженных придыханий» [Сергей Есенин. Имидж – всё]. Кто же эти, по мнению Михайловой, глупцы? Перечислим имена некоторых из них. Писатели: Всеволод Иванов, Всеволод Рождественский, Максим Горький, Дмитрий Фурманов, Николай Никитин, Франц Элленс (Бельгия). Поэты: Сергей Городецкий, Николай Асеев, Александр Блок, Анатолий Мариенгоф, Рюрик Ивнев, Владимир Пяст. Скульптор С.Т. Конёнков. Актёр Василий Качалов. Искусствовед Михаил Бабенчиков. Журналист Николай Вержбицкий, дважды добровольцем ушедший на фронт (в Первую мировую санитаром и в Великую Отечественную в московское ополчение). Похоже, что и трижды Герой А.И. Покрышкин, который «в перерыве между боевыми вылетами читал с упоением товарищам любимые есенинские строчки» и для которого «чтение этих строчек было... чем-то родным и близким, что было оборвано войной». Опять Михайлова радует Геббельса.
Конечно, литературные предпочтения у каждого свои. Но когда пишут так о целом созвездии поэтов и писателей разных времён и народов, невольно возникают мысли о комплексах самой Ольги Михайловой. Дедушки Фрейда на неё нет – покопаться в её подсознании. Впрочем, одну психологическую проблему Михайловой мы можем вскрыть и без Фрейда. Неправильно она поступает, сосредоточиваясь даже на реальных недостатках великих мастеров и считая себя умнее, талантливее и порядочнее, чем, к примеру, Грибоедов. Таким образом она ставит себя выше больших учителей и перестаёт развиваться. Оттого и литературоведческие работы у неё, за редким исключением, злобные и уныло необъективные.
Ну ладно Горький и Чернышевский, Белинский и Герцен, но ведь и своего любимца Николая II белые патриоты-антисоветчики превращают в комическую фигуру, эдакого свадебного генерала. Он теперь основатель чуть ли не всех городов, появившихся в России в годы его правления. А почему нет? Ведь ставил же свою закорючку на соответствующих документах. На сайте «Российская империя в эпоху (не слишком ли? – Т.М.) правления Николая II» полно шулерских пропагандистских утверждений такого типа. Например: «Император Николай II стоял у истоков русской авиации...». Подписал пару бумаг и бегом к истокам. И до лампочки, что первый в Европе аэродинамический институт в подмосковном Кучино был создан в 1904 г. по совету Н.Е. Жуковского на деньги Д.П. Рябушинского. Эти учёные и возглавили институт, а личные средства Рябушинского были единственным источником финансирования его деятельности с момента открытия и до 1918 г. В 1909 г. Н.Е. Жуковский организовал воздухоплавательный кружок энтузиастов из студентов ИМТУ (МВТУ). Через год силами кружковцев в училище была создана Аэродинамическая лаборатория, которую возглавил Николай Егорович. От царского правительства кружковцы не получили ни гроша и были вынуждены часто устраивать авиавыставки, публичные лекции и платные полёты, отвлекаясь от научных исследований. Может быть, Николай II работал в институте или лаборатории рядовым сотрудником как Пётр Великий плотником на судоверфи? Как же...
В 1908 г. в Санкт-Петербурге В.В. Корн основал Всероссийский аэроклуб (ВАК). Через год клуб, конечно, был информирован «о последовавшем Высочайшем соизволении... на принятие Клуба под покровительство с дарованием Клубу наименования Императорского». Плюс к тому он работал под надзором МВД. Но существовал, главным образом, на членские взносы, а первые самолёты были построены на всенародные пожертвования после соответствующего воззвания к народу Совета ИВАК. Император только «на всеподданейшем докладе Министра Внутренних дел, по ходатайству Совета Клуба о разрешении всенародного сбора пожертвований на образование Особого Комитета для создания Российского воздушного флота всемилостивейше начертать соизволил: «Соглашаюсь с удовольствием и желаю успеха отечественному воздухоплаванию»». Не был Николай II и членом ИВАК, хотя несколько представителей правительства и начальник Генштаба входили даже в Совет аэроклуба.
К сожалению, на ведение полномасштабной деятельности клубу далеко не всегда хватало средств. Например, московский отдел ИВАК создать так и не удалось. Вместо него в 1910 г. всё тот же Н.Е. Жуковский организовал самостоятельное Московское общество воздухоплавания. Активного участия в создании первых российских авиационных заводов император также не принимал.
Поэтому странно, что ни на одном сайте нет таких утверждений: «Николай II – основоположник цветомузыкального искусства» или «Николай II стоял у истоков РСДРП». Странно, что нет, так как есть кое-что покруче. Вот что вытворяет председатель новосибирского отделения «Двуглавого орла» Евгений Цыбизов в своей статье «Император Николай II и Новосибирск»:
«Надо отметить, что император заботился не только о духовной и материальной стороне развития города, но и образовательной. Распоряжением царя выделена ссуда, которая была направлена на строительство зданий двенадцати школ...
В результате в 1912 году в Новониколаевске было введено всеобщее начальное образование, а в 1913 году молодой город стал лучшим в России по уровню начального образования.
Может быть, это обстоятельство, а также место расположения города, сыграли свою роль и в том, что в последующем академик Лаврентьев выбрал для строительства Академгородка именно Новосибирск. В итоге, самой умной улицей мира, в наше время попавшей в книгу рекордов Гиннеса, является проспект академика Лаврентьева в Академгородке. Здесь на протяжении 2.4 километров находятся почти два десятка научно-исследовательских институтов».
«Может быть», «а также», «в итоге», жирный шрифт... Ай да Цыбизов! До чего же ловок! К месту расположения города аккуратно приплёл уровень начального образования его жителей в 1913 г. как такой же фактор создания Академгородка именно в Новосибирске в 1957 г., т.е. спустя сорок лет после Октябрьской революции. А ведь это были годы, насыщенные грандиозными социально-культурными изменениями, среди которых массовое строительство средних школ в городах, рабочих посёлках и сёлах, введение обязательного семилетнего образования и увеличение возможности доступа к высшему образованию для широких слоёв населения. Приплёл бы и Цыбизов уровень высшего образования или, на худой конец, среднего, да в Российской империи и с тем и с другим было плоховато. А вообще, забавно: оказывается, Николай II ещё и к Академгородку имеет отношение.
На самом деле, император имеет такое же отношение к Академгородку, какое журналистка Галина Пырх – к серьёзной медицине. Вот что пишет своим отнюдь не орлиным пером Пырх: «Не касаясь духовной стороны вопроса... даже с сугубо материалистической точки зрения, храмы не могут стать источниками распространения инфекции. Поэтому требования их закрытия не имеют под собой основания. Они возникают не только из-за неверия отдельных представителей власти, но и по причине их медицинского невежества и узости кругозора» [Русская народная линия, 2020, 31 марта].
У самой Пырх медицинские познания так глубоки, а кругозор так широк, что она утверждает, что ладан, серебряные чашечки и кагор уберегут прихожан от коронавируса. С сугубо материалистической точки зрения. И смех и грех. Прости её, господи, за такую социально опасную философию. За мировоззрение человека, уверенного в своей небесной исключительности: я же такая сугубая, такая истово верующая, такая высокоморальная, даже если в трансформаторную будку влезу – не убьёт. Такая горячая и такая белая патриотка, что с небоскрёба сигану и не разобьюсь. И коронавирус обойдёт меня стороной. Кстати, упоминавшаяся Ольга Михайлова та прямым текстом говорит: «Меня любит Бог». Целую статью под названием «Ключ мудрости не на страницах книг...» накатала в доказательство этой любви. Но мы всё же больше склоняемся к тому, что обеих дам господь обидел, но дьявол щедро одарил.
Можете, конечно, возразить, что Пырх окончила медицинское училище, какой-никакой, да специалист. Почти как главный инфекционист Ставропольской области Ирина Санникова. Или это Санникова, заразившая четырёх человек, почти как Пырх, которой наплевать на здоровье миллионов православных людей?
Складывается впечатление, что «элита», «белая кость» нашего православного сообщества просто не уважает его «оплебеившуюся массу». В т.ч. из-за того, что «масса» намного ближе к советской культуре. Один из «элитариев», Александр Солдатов, так припечатал своих единоверцев, которые не поддержали переименование остановки «Площадь Свердлова» в Новосибирске: «Они заботятся только о своём чреве. К сожалению, таких среди «православных» много». Спасибо этому «элитарию» за честность.
Ему вторит исполнительный директор общества «Двуглавый орёл» Леонид Решетников: «Появление образа Сталина в храме – это возмутительное явление. Оно показывает уровень понимания веры нашими высокопоставленными чиновниками, которые благообразно стоят со свечками в храмах. Похоже, они вообще не понимают, что такое вера, кто такой Бог. Они готовы влепить в храм всё, что угодно. И, как Проханов, который часто изображал Сталина с нимбом, они готовы поместить его в храме... Это недопустимо, и мы верные, православные люди должны добиться, чтобы этого не было» [Безвкусица, недомыслие или кощунство? // Двуглавый орёл, 2020, 26 апр.]. Секстет из членов «Двуглавого орла», отборных русских националистов Михаила Борисовича Смолина, Петра Мультатули, Александра Музафарова и не таких отборных Егора Холмогорова, Ильи Рябцева и Евгения Никифорова, подхватывает: «недопустимо», «совершенно недопустимо», «кощунство». Рябцев солирует: «православные (будто бы) сталинисты» [Коллективное негодование неосталинистов // Двуглавый орёл, 2020, 30 апр.]. Это они все взбеленились на возможное изображение наркома обороны на фоне Парада Победы 24 июня 1945 г. на фреске главного храма Вооружённых сил РФ.
Хорошо спелись. Одно только непонятно. Почему весь этот хор голосистых антисоветчиков – верные, православные, а, допустим, глубоко православный человек писатель Александр Проханов или протоиерей Дмитрий Дудко, отсидевший восемь лет в сталинских лагерях и несколько месяцев в 1980 г. в тюрьме за свою проповедническую деятельность, потеряли истинную веру? Напомним, для Д.С. Дудко Зоя Космодемьянская, Александр Чекалин, Николай Гастелло, Александр Матросов, Виктор Талалихин, Сергей Тюленин, Любовь Шевцова – святые новомученики, а их духовный отец Сталин – верующий человек, по-отечески заботившийся о России. В российском православном сообществе и в среде русских патриотов-монархистов людей с близкими отцу Дмитрию убеждениями, к счастью, немало.
К сожалению, голосистых тоже немало. Их затасканные аргументы против И.В. Сталина давным-давно набили оскомину своей необъективностью. В рамках данной статьи нас интересуют только свежие доводы, только новые плоды антисоветского мышления. Такие тоже встречаются. Например, Рябцев солирует: «Гремя огнём, сверкая блеском стали, пойдут машины в яростный поход, когда нас в бой пошлёт товарищ Сталин и первый маршал в бой нас поведёт!». Солирует и пускает петуха. Строкой из песни пытается поставить под сомнение очевидный факт, что Красная армия к началу Великой Отечественной войны обладала существенными слабостями, которые вскрылись в т.ч. в ходе Советско-финляндской войны. Другой очевидный факт, что вермахт, в короткий срок поставивший на колени Европу, к июню 1941 г. был сильнейшей армией в мире, Рябцев тоже отрицает [Коллективное негодование неосталинистов]. Казалось бы, зачем отвергать очевидное? Тем более чем сильнее противник, тем труднее и почётнее Победа. Ответ на этот вопрос ясен: Рябцеву очень хочется посильнее лягнуть копытцем товарища Сталина.
Егор Холмогоров фальшивит, пытаясь приравнять «руководителя замечательных побед в Первой мировой» Николая II к И.В. Сталину. Сталин, судя по мемуарам крупных советских военачальников, в частности К.К. Рокоссовского, внёс весомый вклад в разработку важнейших операций Вооружённых сил СССР в ходе Великой Отечественной войны. А Николай II, с точки зрения людей, сведущих в военном деле, в т.ч. А.И. Деникина, – типичный свадебный генерал.
Русский националист Михаил Борисович Смолин мечтает: «Вот если бы Сталин был изображён на картине Страшного суда в этом храме, это было бы вполне адекватно и понятно для верующих людей» [Безвкусица, недомыслие или кощунство?]. Тут Михаил Борисович, конечно, переборщил. Это было бы совсем странно и далеко не для всех верующих понятно и приемлемо. Однако на Страшном суде Сталин непременно будет – мощным свидетелем обвинения против всевозможных певцов и певичек антисоветизма.
Тимофей Малахов