Из истории изучения Дхармашастр

Дхармашастра Нарады

Перевод с санскрита и комментарий

А.А.ВИГАСИНА и А.М.САМОЗВАНЦЕВА

Вступительная статья А.А.ВИГАСИНА

 

МОСКВА

Издательская фирма

«ВОСТОЧНМ ЛИТЕРАТУРА» РАН

 

Издание осуществлено при финансовой поддержке

Российского гуманитарного научного фонда (РГНФ) согласно проекту 97-03-16086

Редактор издательства Н.Г.Миайлова

Пометы на полях принадлежат Уильяму Джонсу.

 

Дхармашастра Нарады. Пер. с санскрита и комд 86 мент. А.А.Вигасина и А.М.Самозванцева. Вступ. ст. А.А.Вигасина. — М.: Издательская фирма «Восточная литература» РАН, 1998. —256 с.

 

Важнейший памятник древнеиндийской правовой мысли, относящийся к первым векам нашей эры, впервые публикуется на русском языке. Вступительная статья содержит общий очерк санскритской юридической литературы. В обширных комментариях обсуждаются текстологические проблемы и приводятся цитаты из санскритских памятников, никогда не переводившихся на европейские языки.

 

© А.А.Вигасин, перевод, вступительная статья, комментарий, 1998

© А.М.Самозванцев, перевод, комментарий, указатель, 1998 Издательская фирма

«Восточная литература» РАН, 1998

 

 

Светлой памяти

Евгения Михайловича Медведева посвящается

 

 

ПАМЯТНИК ДРЕВНЕИНДИЙСКОГО ПРАВА — ДХАРМАШАСТРА НАРАДЫ

 

 

Из истории изучения Дхармашастр

 

История переводов и исследования дхармашастр в европейской науке тесно связана с историей установления колониального владычества в Индии. Дхармашастрам англичане придавали значение законодательных сборников, фиксировавших сакральное и светское право Индии. Уже в 1794 г. в Калькутте был опубликован перевод наиболее авторитетной из дхармашастр — «Ману-смрити»— под следующим заглавием: «Институции индийского права, или Установлений Ману в соответствии с комментариями Куллуки, заключающие индийскую систему религиозных и гражданских обязанностей, дословно переведенные с санскритского подлинника сэром Уильямом Джонсом». В предисловии основоположник европейской санскритологии писал: «Не может быть удачным законодательство, не учитывающее обычаев народа, особенно если эти обычаи народ считает данными свыше. Поэтому британская администрация нуждается в изучении индийских обычаев и права, изложенного в сборниках, подобных „Законам Ману”... Как бы ни относились к „Законам Ману“ в стране просвещенной философии и единственно истинного Откровения, они считаются священными среди миллионов индийцев, чье трудолюбие способствует богатству Британии».

При переводе УДжонс не только прибегал к помощи средневекового комментария Куллуки, но и консультировался с туземными учеными, знатоками шастр. Предлагаемые им объяснения текста часто являются лишь переложением того, что говорили его наставники. Воспринята была и общая оценка шастр как произведений, с глубочайшей древности определявших жизнь каждого благочестивого индийца.

На основании списков поколений учителей, упоминаемых в ведийских текстах, У Джонс пришел к выводу, что веды были созданы около 1580 г. до н.э. Он полагал, что «Законы Ману» близки ведам по языку и потому не могут быть моложе Яджурведы более чем на ЗОО лет. По его мнению, «Законы Ману» относятся к тому же периоду, что и «первые монархии Египта и Азии».

Британские колониальные власти признавали за индийцами право судиться по их собственным законам и обычаям, и потому при судах состояли туземные советники, шастрины— знатоки шастр. Чтобы сделать суды более независимыми от шастринов, пандиту Джаганнатхе было поручено составить свод цитат из дхармашастр и средневековых комментариев о контрактах и наследственном праве. Этот обширный труд был издан в английском переводе Г.Т.Кольбрука (1 801 г.); в течение полувека он оставался одним из важнейших источников сведений об индийском праве.

Новый период в истории изучения дхармашастр начался с конца 40-х годов XIX в. Он связан с именами А.-Ф.Штенщера, А.Вебера и Макса Мюллера. А.-Ф.Штенщер заложил основы сравнительноисторического анализа этих памятников. В 1849 г. он издал «Яджнавалкья-смрити» с переводом на немецкий язык и с указаниями на параллельные места в «Ману-смрити». В следующем году появилась его статья «О литературе индийских сборников законов». На основании цитат в средневековых комментариях ученый попытался определить общий объем литературы дхармашастр, содержание и сравнительную ценность отдельных произведений этого жанра. Он выделил, в частности, группу текстов, наиболее важных с юридической точки зрения (Нарада, Брихаспати, Катьяяна, Питамаха), и, напротив, дхармашастры, вовсе не рассматриВаВШИе вопросы собственно права (Дакша, Парашара и др.).

А.-Ф.Штенщер считал первоочередной задачей установление хронологии индийских «сборников законов». Эта задача была им в известной мере выполнена по отношению к «Яджнавалкьясмрити». Ученый определил ее как памятник, составленный на основе «Законов Ману», наиболее близкий им по форме, содержанико и, следовательно, по времени. Исследователю удалось найти основные данные для абсолютной датировки текста. Упоминания культа Ганеши (1.270), почитания планет (1284), основания монастырей (П. 133) и дарственных грамот на медных пластинках (1.318) позволили ему датировать Яджнавалкью временем не ранее П в. н.э. «Ману-смрити» должна была относиться к непосредственно предшествующему периоду.

Следующей важной задачей А.-Ф.Штенцлер считал заполнение разрыва в истории индийской литературы между ведами и «Законами Ману» (возникшего в результате более поздней, чем было принято ранее, датировки «Законов Ману»). «Ману-смрити», несомненно, опиралась на обширную традицию, которую следовало обнаружить или, по меньшей мере, понять ее характер.

Данной проблеме уделял внимание и А.Вебер, высказавший предположение о происхождении дхармашастр из грихьясутр (ведийских текстов, содержавших описание домашних обрядов). Ученый аргументировал эту гипотезу, во-первых, тем, что грихьясутры посвящены тематике, сходной с разделом об «ачара» (праведном поведении, обычае) в дхармашастрах, во-вторых, тем, что нередко грихьясутры и дхармашастры приписывались одним и тем же древним мудрецам. А.Вебер предполагал, что «Законы Ману» были созданы в период борьбы с буддизмом и другими антибрахманскими течениями на основе грихьясутры школы «Манава» (т.е. последователей Ману). А.-Ф.Штенидер в целом поддержал гипотезу о происхождении дхармашастр из грихьясутр, указав, однако, что проблема источников «Законов Ману» ею решается не полностью, поскольку сутры о домашнем ритуале совершенно не занимаются вопросами судопроизводства, а в области права книга Ману также должна была иметь предшественников.

А.-Ф.Штенцлер обратил внимание на то, что одним и тем же авторитетам (Апастамба, Баудхаяна и др.) приписываются как прозаические произведения — дхармасутры, связанные с поздневедийской литературой брахман, так и дхармашастры, написанные стихами. Этот факт был использован Максом Мюллером для построения теории происхождения дхармашастр. Она была изложена им в 1849 г. в письме к У.Морли, а затем развита в курсе истории древней санскритской литературы.

Макс Мюллер опирался на недавно открытый тогда текст дхармасутры Апастамбы. Последняя являлась частью большого ритуального сборника, куда входили также шраутасутра (сутра о великих жертвоприношениях ведийского ритуала) и грихьясутра. Весь сборник принадлежал определенной ведийской школе, еще существовавшей в середине XIX в. в области Андхра на юго-востоке Индостана. Согласно теории Макса Мюллера, дхармасутра Апастамбы представляла собой наиболее ранний этап развития литературы о дхарме. По его предположению, все дхармасутры некогда принадлежали ведийским школам и входили в состав больших ритуальных сборников этих школ. Ведийские школы в целом соответствовали родовым группам — кланам, фамилиям. Возникновение и существование дхармасутр связывалось с определенным периодом истории санскритской литературы, который был датирован 600—200 гг. до н.э.

Макс Мюллер писал: «Не может быть сомнения, что все без исключения известные ныне дхармашастры, написанные в метрической форме, являются всего лишь обработкой древних сутр или записей родовых обычаев, составленных первоначально в отдельных ведийских школах». Предполагалось, что в основе «Законов Ману» лежит прозаическое произведение — дхармасутра школы «Манава». Макс Мюллер считал, что и само название «Манавадхармашастра» лишь в позднейшее время стало осмысляться как «Дхармашастра Ману», а первоначально указывало на принадлежность произведения ведийской школе «Манава».

По выражению одного из современных индийских ученых, трудно представить более обширную теорию, покоящуюся на столь незначительном основании. Тем не менее она была первой попыткой европейской науки освободиться от туземных преданий о происхождении памятников индийской литературы и давала возможность рационального построения ее истории. В частности, ведийские сутры казались связующим звеном между ведийской и классической литературой. Поэтому теория Макса Мюллера была принята всеми европейскими исследователями и сыграла важную роль не только в изучении дхармашастр, но и во всей индологии второй половины XIX в.

Следующий этап в изучении дхармашастр связан с именами Г.Бюлера и Ю.Иолли. В 1879—1882 гг. во П и XIV томах «Священных книг Востока» (серии, издававшейся Максом Мюллером) под общим заглавием «Священные книги ариев» Г.Бюлер опубликовал переводы четырех важнейших дхармасутр: Апастамбы, Гаутамы, Баудхаяны и Васиштхи. Предисловия к переводам являются исследованиями, до сих пор не потерявшими научной значимости: в них обсуждались вопросы сохранности текста, принадлежности произведения какой-либо ведийской школе, относительной и абсолютной хронологии памятников.

Наиболее древней из сохранившихся дхармасутр Г.Бюлер признал сутру Гаутамы (того же мнения был и ее издатель А.-Ф.Штенщер). Но одновременно он отметил такие особенности памятника, которые противоречат ранней датировке, прежде всего полное отсутствие архаизмов в языке, а также упоминание греков (явана) как одной из «смешанных каст». В последнем случае ученый предположил интерполяцию, а отсутствие архаизмов склонен был объяснять исправлениями текста переписчиками. Кроме глубокой древности текста Гаутамы Г.Бюлеру лишь одно казалось несомненным в этом памятнике— его принадлежность к школе Самаведы.

Сутру Апастамбы Г.Бюлер считал сравнительно поздним произведением (более поздним, чем сутры Гаутамы и Баудхаяны), но лучше других дхармасугр сохранившим связь с традицией ведийской школы Черной Яджурведы. Хотя язык Апастамбы более архаичен, чем какой-либо другой сутры, но в ряде правовых идей, по мнению исследователя, автор проявляет «моральный пуританизм», противоречащий ранней датировке.

Ученый доказывал (вместе с А.К.Бёрнеллом), что первоначально дхармасутра Баудхаяны была объединена с грихья- и шраутасутрой и входила в состав ритуального сборника ведийской школы Черной Яджурведы. Однако после того, как дхармасутра выделилась из состава сборника и вышла за пределы одной школы, она претерпела значительные изменения. В частности, к первым двум главам были добавлены еще две, отличающиеся от них как по языку, так и по именам упоминаемых божеств.

Дхармасутру Васиштхи исследователь рассматривал (ссылаясь на комментатора Говиндасвамина) как единственное сохранившееся произведение неизвестной школы Ригведы. В самом тексте находится. мало подтверждений принадлежности ее определенной ведийской школе; она приписывается отдельному автору — знаменитому риши Васиштхе. Некоторые особенности стиля этой сутры позволяют сближать ее не с произведениями того же жанра, а с дхармашастрами, написанными в стихах. Дхармасутра дошла до нас в поздней редакции и в неудовлетворительном состоянии. Основное значение ее Г.Бюлер видел в том, что она позволяет понять происхождение «Законов Ману» и доказать справедливость гипотезы Макса Мюллера.

Эту проблему он подробно разобрал в предисловии к своему переводу «Ману-смрити» в XXV томе «Священных книг Востока» (1886 г.). Дхармасутра Васиштхи содержит ряд стихов, общих с «Ману-смрити», и несколько упоминаний имени Ману, ссылок на его мнение, сопровождаемых цитатами. Следовательно, составителю дхармасутры был известен памятник, близкий «Законам Ману». Однако, в свою очередь, и в «Ману-смрити» (VIII. l40) упоминается однажды мнение Васиштхи, а ссылки в дхармасутре на Ману не всегда находят точные соответствия в доступном нам тексте «Ману-смрити». Поэтому естественно предполагать, что автору дхармасутры Васиштхи «Законы Ману» были известны не в их сегодняшней форме, а в более раннем варианте. Особенно важно то обстоятельство, что одна довольно пространная цитата со ссылкой «iti minavam» («так гласит книга Ману» или «таково мнение Ману») написана в прозе. Основываясь прежде всего на этом факте, Г.Бюлер заключил, что сочинение, которое имел в виду составитель Васиштхи, было написано не исюiючительно стихами (как «Ману-смрити»), а прозой и стихами, т.е. в форме, обычной для дхармасутр. Развивая эту идею, исследователь доказывал, что «Законы Ману» представляют собою переработанную дхаёмасутру школы «Манава» (потомков или последователей Ману).

Переработка была значительной, так как «Законы Ману» в их настоящем виде не обнаруживают связи с какой-либо ведийской школой. При этом, по мнению ученого, она была проведена лишь один раз, именно тогда, когда на основе сутры возникла шастра — «Ману-смрити». Причиной трансформации сутры в шастру явилось возникновение на основе ритуальных ведийских школ школы специальной, занимающейся исключительно вопросами дхармы-права.

Наряду с дхармасутрой школы «Манава» важнейшим источником «Ману-смрити» Г.Бюлер признал массу безымянных афоризмов философского и юридического содержания, существовавших в устной форме и переходивших из произведения в произведение. К этой мысли его привело сопоставление «Ману-смрити» и «Махабхараты». Значительная часть стихов Ману совпадала со стихами «Махабхараты», причем лишь некоторые стихи, в самых поздних частях последней, приводятся со ссылкой на Ману; обычно же ссылок нет. Вероятно, составители «Ману-смрити» и «Махабхараты» черпали из общего обширного устного источника, и лишь для самых поздних, дидактических частей эпоса можно предполагать непосредственное влияние «Законов Ману». Таким образом, «Законы Ману» составлены незадолго до окончательной редакции «Махабхараты».

По степени развития права (или скорее по степени внимания к праву) было установлено место «Законов Ману» в литературе дхармашастр— как первой собственно дхармашастры, более ранней, чем Яджнавалкья, Нарада и Брихаспати, но более поздней, чем основные дхармасутры. Первое глухое упоминание о специальных школах дхармашастры Г.Бюлер обнаружил у грамматика Патанджали (П в. до н.э.), употребляющего слово «дхармавидья» — «знаток науки о дхарме». Нижняя граница около II—I вв. до н.э. хорошо согласуется с упоминанием в «Законах Ману» (Х.44) греков (явана), скифов (шака), парфян (пахлава) и некоторыми другими данными. Верхняя граница, около П в. н.э., была установлена прежде всего на основе относительной хронологии дхармашастр и указанной выше датировки Яджнавалкьи (после П в. н.э.) — более позднего, чем Ману, памятника.

Таким образом, теория Макса Мюллера, бывшая до тех пор скорее предположением, получила детальную разработку и основательную аргументацию. При этом Г.Бюлер освободил эту теорию от схематичности и догматизма, признав наличие массы стихотворных афоризмов в древнейший период. Материал по рассматриваемым вопросам привлечен исследователем с такою тщательностью, что даже оппоненты Г.Бюлера до сего дня используют почти исключительно его собственные наблюдения и гипотезы. Другой, не менее важной заслугой ученого явились сама обработка новых источников, первые (и пока единственные) переводы дхармасутр.

Между тем П.Брадке в диссертации «О Манава-грихьясутре» в 1882 г. показал, что предположение А.Вебера, А.-Ф.Штенцлера, Макса Мюллера и других ученых о наличии связи «Манавагрихьясутры» с «Законами Ману» совершенно не подтвердилось. Опубликованная незадолго до того «Манава-грихьясутра» (действительно принадлежавшая школе Черной Яджурведы) не имела ничего общего с «Законами Ману», но зато ее текст порою близок Яджнавалкье, которую считали переработкой сутры Белой Яджурведы. Проведенный П.Брадке анализ состава священных текстовмантр в Яджнавалкье показал, что мантр Белой Яджурведы ровно столько же, сколько и Черной Яджурведы. Таким образом, дхармашастра Яджнавалкьи, как и Ману, не обнаруживала никаких следов первоначальной принадлежности к определенной ведийской школе ритуала. Исследователь призывал к осторожности в определении принадлежности шастр к той или иной ведийской школе и ставил вопрос о возможности позднейшего присвоения сутр отдельными школами.

В диссертации Г.Б.Бимена (1895 г.) было показано, что содержание «Законов Ману» намного шире и полнее, чем любой из сохранившихся дхармасутр. Поэтому автор считал, что составитель «Ману-смрити» не ограничился предполагаемой сутрой школы «Манава», а использовал весь доступный ему материал грихья- и дхармасутр, сознательно создавая обобщающее произведение, предназначенное для самых широких кругов. Так же действовал и составитель «Яджнавалкья-смрити», использовавший не столько «Ману-смрити», сколько всю литературу сутр.

Крупнейшим специалистом конца XIX — начала ХХ в. в области изучения дхармашастр считался Ю.Иолли. Ему принадлежала заслуга публикации текста «Нарада-смрити» (1885 г.) и двух переводов этого памятника по рукописям так называемой «краткой» (1876 г.) и «пространной» редакции (1889 г.). Вместе с «просланной» редакцией в 1889 г. был опубликован перевод «Брихаспати-смрити», реконструированной ученым по цитатам, сохранившимся у средневековых авторов. Еще раньше Ю.Иолли издал текст (1881 г.) «Вишну-смрити» («Вайшнава-дхармасутры») и перевод (1880 г.) этого памятника.

Дхармашастру Нарады («Нарада-смрити») Ю.Иолли считал 60лее поздней, чем Ману и Яджнавалкья, и датировал ее IV—V вв. (или даже VI в.). «Вишну-смрити» ученый определил (вместе с Г.Бюлером) как позднюю (III—IV вв.) вишнуитскую переработку древней дхармасутры школы «Чараяния-Катхака» Черной Яджурведы. Текст Вишну иногда совпадает с текстом грихьясутры этой школы. В то же время в «Вишну-смрити» встречается несколько десятков стихов, общих с Ману. Последние совпадения Ю.Иолли объяснял тем, что школы «Катхака» были тесно связаны со школами «Майтраяния», в среде которых была создана гипотетическая «Манава-дхармасутра» — ядро «Законов Ману».

Итоги изучения литературы дхармашастр и содержания их юридических глав Ю.Иолли подвел в книге «Право и обычай» (1 896 г.). Он подчеркивал, что дхармашастры — частные сочинения о праве, от которых нельзя ожидать юридической определенности и точности кодексов. Они были предназначены для обучения, а не для практического руководства судопроизводством в каком-либо конкретном государстве.

Историю дхармашастр Ю.Иолли представлял в основном так, как она была установлена Г.Бюлером. Исследователь рисовал стройную картину прогрессивной эволюции индийского права — от небольших юридических разделов в сочинениях о религиозных обязанностях и обрядах (т.е. в дхармасутрах) до поздних дхармашастр, целиком посвященных обсуждению юридических проблем. Особое место в построениях Ю.Иолли занимала «Нарада-смрити», поскольку она является единственным памятником данного рода, где вовсе не рассматриваются обряды, религиозные искупления и другие темы, обычные для литературы о дхарме.

В 20-е годы появились работы, в которых господствовавшие прежде эволюционистские концепции подвергались радикальному пересмотру. Внимание исследователей было привлечено к «Артхашастре Каутильи», памятнику, открытие которого, казалось, совершило переворот в представлениях о характере всей индийской культуры. Наиболее революционные идеи содержались в обширной монографии И.Я.Мейера «О сущности древнеиндийских правовых сочинений и их отношении друг к другу и к Артхашастре Каутилью» (.1927 г.). Автор решительно оспаривал тезис о том, что в основе дхармашастр Ману, Яджнавалкьи и других лежали дхармасутры, принадлежавшие определенным ведийским школам. По его мнению, дхармашастры — произведение компиляторов, сочинявших книги на основе других книг. В связи с тем, что «Артхашастра» датируется, согласно индийской традиции, временем Чандрагупты Маурья (т.е. концом IV в. до н.э.), она является более ранним текстом, чем большинство не только шастр, написанных стихами, но и дхармасутр. В то же время право излагается в «Артхашастре» несравненно более полно и логично, чем в дхармашастрах Ману и Яджнавалкьи, не говоря уж о древнейших сутрах.

Исследователь считал «Нарада-смрити», целиком посвященную судебным делам, одной из наиболее ранних дхармашастр. Большинство других, по его мнению, написано под влиянием не только «Артхашастры», но и «Нарада-смрити». Возможно, текст Нарады был известен составителю дхармашастры Ману. В основе «Яджнавалкья-смрити» лежат «Артхашастра» и дхармашастры Ману и Нарады. «Вишну-смрити» написана на основе тех же источников и, возможно, Яджнавалкьи. Дхармасутра Гаутамы должна быть помещена не в начало, а в самый конец истории литературы о дхарме.

Меняется общая характеристика дхармашастр как текстов, в которых последовательно фиксировалось и развивалось древнеиндийское право. Историю дхармашастр И.Я.Мейер рассматривал как процесс инкорпорации светского права в литературу теологического или магического содержания. Поэтому, с его точки зрения, совершенно недопустимо определять хронологию памятников по степени внимания к праву или по совершенству изложения в них юридических норм.

После первой мировой войны сформировалась влиятельная школа индийской национальной историографии. Представители ее проявляли особый интерес к древнему культурному наследию своей страны. Была проделана огромная работа по выявлению и пубЛИКщИИ санскритских рукописей, что давало широкие возможности для текстологического анализа памятников. Предметом научного изучения стала средневековая комментаторская традиция. Появились справочные и энциклопедические пособия по литературе дхармашастр. В связи с этим необходимо назвать имена П.В.Кане, Л.Джоши, Р.Айянгара.

В средневековых комментариях и сборниках содержится значительное количество цитат из не дошедших до нас древних дхармашастр. Наиболее важными из них, с точки зрения юриста, являлись «Брихаспати-смрити» и «Катьяяна-смрити», включавшие обширный материал о судебных делах. Индийские ученые пытались реконструировать их текст.

Реконструкция «Брихаспати-смрити», выполненная Р.Айянгаром (1941 г.), содержит значительно больше стихов, чем было включено Ю.Иолли в его перевод памятника, напечатанный в серии «Священные книги Востока» (1889 г.). Конечно, Р.Айянгар мог использовать более обширный круг источников для выявления фрагментов утерянной дхармашастры. Но не менее важной причиной увеличения объема текста явилось то, что ученый включил в реконструкцию все стихи, которые приписывались Брихаспати в средневековой традиции. Он не анализировал проблему, насколько правдоподобна принадлежность «Брихаспати-смрити» той или иной цитаты. Поэтому книга Р.Айянгара — не реконструкция древнего текста, а всего лишь некритическое собрание текстов, 12 приписываемых древнему мудрецу комментаторами. При этом и чтения, избранные индийским ученым, не всегда представляются удачными. Строгой и основательной критике подверг эту публикацико Л.Рену (1962, 1968 гг.).

Реконструкция «Катьяяна-смрити» (1933 г.) была выполнена П.В.Кане более критически, хотя и здесь не проводилось предварительного систематического анализа источников и не ставилась общая проблема принципов реконструкции.

В 30—50-е годы коллективом под руководством Л.Джоши было подготовлено важнейшее справочное издание — «Дхармакоша» («Энциклопедия дхармы»). Она представляет собою многотомное собрание цитат по тематике дхармашастры. Часть, посвященная «судебным делам», вышла в трех объемистых томах. Книга включает в себя не только фрагменты дхармасутр и шастр, но также разъяснения, даваемые комментаторами, цитаты из эпоса и пуран, фрагменты ведийских сборников, которым комментаторы придавали юридическое значение. Вся традиция — от Ригведы до традиционных комментариев новейшего времени — рассматривается как нечто единое. Л.Джоши и его сотрудники ставили перед собою задачу дать свод авторитетных текстов, полно и последовательно представляющих духовное наследие Индии.

Сходные принципы положены в основу фундаментальной монографии «История дхармашастры. Древнее и средневековое, светское и религиозное право Индии», написанной бомбейским адвокатом и санскритологом П.В.Кане (1930—1960-е годы). В ней дан подробнейший обзор содержания дхармашастр по традиционным для этого жанра разделам. Внимание исследователя к той или иной тематике зависит от степени ее актуальности не в научной историографии, а в современной индийской действительности. Очень подробно рассматривается, например, наследственное право, поныне имеющее в Индии большое практическое значение. При освещении этих проблем автор не ограничивается шастрами и комментариями, он ссылается на решения судов, создающие прецеденты, говорит о политике правительства и т.п. Напротив, такой древний институт, как рабство, описывается бегло и формально, даже не с юридической стороны, а скорее с моральной (оно-де не было в Индии так ужасно, как у древних греков).

Отношение автора к источникам определяется степенью их авторитетности. Поэтому он с особым вниманием относится к глухим указаниям на юридические обычаи в ведах, но сравнительно мало внимания уделяет, например, богатейшему материалу «Артхашастры». П.В.Кане нередко сопоставляет индийское право с правом европейских государств, прежде всего Англии. И эти сравнения имели практический смысл, так как работа была начата в тот период, когда Индия составляла часть Британской империи. Вопреки названию книги, общий подход ученого трудно назвать историческим. Одной из важнейших его целей было доказательство принципиальной неизменности социальных и религиозных идеалов, отраженных в шастрах. П.В.Кане не был склонен к широким обобщениям, смелым гипотезам и произвольным конъектурам. При всей спорности общих суждений его оценки конкретных памятников остаются образцовыми по широте привлекаемого материала и осторожности выводов.

В последние десятилетия существенно меняется та историческая ситуация, в которой работают исследователи. Законодательство Индийской республики постепенно сужает область применения традиционного права. Теперь в судах реже ссылаются на дхармашастры и комментарии. Классическое индийское право становится уделом только исторического анализа. Г.Бюлер, Ю.Иолли, П.В.Кане писали свои работы по санскритским источникам, учитывая (а иногда даже и рассчитывая на то), что их суждения могут повлиять на юридическую практику. Европейский филолог, текстолог, историк древнего права невольно оказывался в роли того самого шастрина, который давал рекомендации судье, принимающему решение. Хотел он того или не хотел, он занимался не просто древнеиндийским правом, а правом живым — индусским.

Современные исследователи дхармашастр пытаются взглянуть на них с «антропологической» точки зрения, как на важное явление индийской культуры. Характерной в этом отношении является книга Робера Ленгб, французского ученого, много занимавшегося юридическими обычаями Юго-Восточной Азии. Во французском оригинале (1967 г.) она называется «Источники права в традиционной системе Индии», английский перевод вышел в США под названием «Классическое право Индии» (1973 г.). Р.ЛенгА интересует не происхождение литературных источников и жанров, а то, как функционировало традиционное индийское право. Определение различных слоев и версий древних текстов представлялось ему несущественным, и он весьма скептически отзывался о возможности установления их относительной или абсолютной хронологии. С точки зрения использования этих памятников в Средние века и в Новое время такие вопросы действительно неправомерны. Литература смрити в индийской традиции рассматривалась как священная в полном объеме. Шастры не были авторскими сочинениями, а время и место написания каждого отдельного произведения не находили сознательного отражения в текстах.

Концепция Р.Ленга заиючается в следующем.

Дхармашастры излагают вечные истины, они призваны указать, какое поведение является правильным, а какое — ложным. Но предписаниям древних мудрецов не придавалось обязательной силы, и сформулированы они как пожелания, а не как законы. Правитель не был обязан соблюдать установления шастр; однако, соблюдая их, он, с точки зрения индуиста, приобретал религиозную заслугу. Шастры предлагают некую модель поведения, которой следовали брахманы и те, кто находился под влиянием брахманов. Жизнь индийцев, в том числе и правовые их отношения, регулировалась по преимуществу неписаным обычаем. Последний порою мог вступать в противоречие с предписаниями шастр, но торжество обычая нисколько не умаляло сакрального авторитета вечной дхармы. В Индии не было царского законодательства — правители издавали лишь указы по конкретным поводам. Подобные распоряжения не создавали прецедента и не оставляли никакого следа в священной литературе дхармашастр.

По мнению Р.ЛенгА, целостная система права была создана только средневековыми комментаторами. Попытки историков восстановить по шастрам Дейстеующее право того или иного периода тщетны. Основой этого права никогда не были нормы, зафиксированные в письменной традиции. Именно поэтому оно обладало той гибкостью, которая была необходима в условиях сложной общинной структуры Индии. Любое законодательство, обязательное для всех, внесло бы хаос в систему управления Индией.

Сходные оценки дает в своих многочисленных работах известный английский исследователь Д.Дерретг. Проблема хронологии памятников его интересует почти так же мало, как Р.Ленг5. Д.Дерретг полагает, что обычные критерии для определения датировки текстов крайне ненадежны. Более высокая степень развития права, отраженного в каком-либо тексте, может объясняться отнюдь не поздним временем его создания, а местными особенностями или личными способностями составителя. Было бы ОШИбкою полагать, что то или иное явление возникает или развивается именно в то время, когда оно находит отражение в шастрах. Многие заведомо древние институты (как, например, усыновление) особо подробно рассматриваются в наиболее поздних памятниках. Кажущиеся ссылки составителя одного текста на другой обычно неубедительны (к тому же часто мы имеем дело с «взаимными ссылками», полностью запутывающими хронологию). Текст каждой шастры был, видимо, неустойчивым до появления авторитетного комментария.

В отечественной историографии дхармашастры привлеюти внимание еще в начале XIX в., но долгое время они использовались лишь из вторых рук, по работам западных исследователей. Существенного значения не имел и первый перевод «Законов Ману», выполненный С.Д.Эльмановичем незадолго до революции. Лишь в послевоенные годы, в статьях Г.Ф.Ильина, шастры стали предметом серьезного изучения в качестве основных источников по проблемам социально-экономического устройства Древней Индии. Важнейший текст этого жанра — «Нарада-смрити» — был переведен Н.Ю.Лубоцкой по изданию Ю.Иолли, но ее работа (кандидатская диссертация — 1972 г.) осталась в рукописи.

Издание «Нарада-смрити» и английский перевод Ю.Иолли давно устарели. В настоящее время известно едва ли не в десять раз больше рукописей памятника, чем находилось в распоряжении его первого исследователя. За истекшие сто с лишним лет изменились и сами принципы публикации. Поэтому в 1989 г. американский санскритолог Р.Ларивьер предпринял новое, критическое издание текста, снабдив его переводом и комментарием. Во «Введении» автор доказывает, что, вопреки мнению Ю.Иолли, так называемая «пространная» редакция отнюдь не является древнейшей. Ббльшую часть стихов, содержащихся только в этой редакции, он считает поздними интерполяциями и помещает в критическом аппарате и в приложениях.

В предисловии к переводу Р.Ларивьер затрагивает общую проблему происхождения и характера текста дхармашастр. Развивая мысли Э.Хопкинса и Г.Бюлера, он полагает, что в Древней Индии циркулировало великое множество стихов юридического содержания. Составители дхармашастр были не столько авторами, сколько собирателями этих афоризмов: кто-то записал изречения, приписываемые Ману или Яджнавалкье, кто-то — приписываемые Нараде. Таким образом и появлялись соответствующие «смрити». Эта концепция, по мысли автора, позволяет объяснить известную противоречивость в изложении предмета, скажем, в «Законах Ману». Понятно также, что при подобном способе составления одни и те же стихи могли попасть в сборники, носящие имена разных мудрецов: например, в одной деревне афоризм приписывался Нараде, а в другой — Катьяяне. При записи он и включался в оба сборника в соответствии с традицией той или иной местности.

Индологи давно уже выражали сожаление по поводу того, что не сохранились дхармашастры Брихаспати и Катьяяны,— судя по цитатам, они особенно подробно освещали юридическую проблематику. Р.Ларивьер считает, что на самом деле данным авторам лишь приписывались афоризмы по вопросам права, но сами сборники не были кодифицированы и попытки их реконструкции (Ю.Иолли, Р.Айянгар, П.В.Кане) просто не имеют смысла.

То, что дхармашастра Нарады — важнейший памятник ЮРИДИческой мысли Древней Индии, известно очень давно. Этим в первую очередь определяется внимание к нему историков и правоведов. Но сейчас выявляются некоторые новые аспекты его изучения. В отличие от «Ману-смрити» и «Яджнавалкья-смрити», рукописная традиция Нарады сохранила до наших дней несколько редакций текста — следовательно, можно представить эволюцию шастры на протяжении столетий. Анализ цитат «Нарады» у средневековых комментаторов имеет существенное значение для понимания методики работы последних. Очевидно, здесь и находится ключ к решеНию проблемы «несохранившихся смрити», таких, как Брихаспати и Катьяяна.