Уровни социологического знания

Иерархия социологического знания

В современной методологии — и в нашей стране, и за рубежом — научное знание принято понимать иерар­хически и мыслить здание социологической науки состоящим из пяти этажей. На самом верхнем рас­положена научная картина мира (философские пред­посылки), на четвертом — общая теория, включающая категории самого абстрактного уровня, на третьем находятся частные, или специальные теории — обычно формализованные, логически компактные и конкретные модели социальных процессов. На втором этаже размещается эмпирические исследования — сравнительные, крупномасштабные, репрезентативные исследования, соответствующие самым строгим требо­ваниям науки и способствующие приращению нового знания. Они обслуживают три верхних этажа, так как основное предназначение эмпирических исследова­ний — не просто собрать и обработать факты, а обес­печить надежную проверку теории, ее верификацию. На нижнем этаже находятся прикладные исследова­ния — маломасштабные и нерепрезентативные иссле­дования, призванные изучить конкретную социальную проблему и разработать практические рекомендации для ее решения. К прикладной социологии надо отне­сти все политические опросы, изучение общественно­го мнения, маркетинговые исследования, управленчес­кое консультирование, деловые игры и ряд других направлений, которые не ориентированы на проверку фундаментальной теории и приращение нового знания.

Четыре верхних этажа социологического здания занимает фундаментальная социология, а последний, пятый — прикладная. Три верхних уровня в пятиэтаж­ном здании социологии занимают теоретические зна­ния, а два нижних принято именовать общим названи­ем эмпирического знания.

Научная картина мира

Общая теория

Частная теория

Эмпирические исследования

Прикладные исследования

На уровне эмпирических исследований, мы под­ходим к такой важной проблеме, как тематическое, проблемное поле науки. Это самый конкретный уро­вень определения предмета исследования. Что это та­кое? Это совокупность всех эмпирических исследова­ний, проводимых во всех странах в данное конкретное время. Если в стране более 10 или 20 тыс. социологов, и каждый занимается своей узкой темой, то общее тематическое поле социологии представляет сшитое из разных лоскутков одеяло. Где-то его плотность выше, а где-то ниже. Это означает, что некоторые темы, как, например, удовлетворенность трудом, проработаны очень подробно и тщательно, а другие темы затронуты весьма поверхностно. По одним темам проведены десятки и сотни исследований, по другим — единицы. Но и в насыщенных секторах науки, если присмотреться внимательнее, неизученных проблем более чем доста­точно. Когда собираешь вместе все исследования, ска­жем по адаптации (в советское время их проведено около 30), то обнаруживается их структурная непол­нота. Во-первых, подавляющее большинство исследо­ваний посвящены производственной и трудовой адап­тации, мало или вообще не затрагивая другие ее виды, во-вторых, изучены только временные, пространствен­ные и психологические аспекты адаптации, но остав­лены без внимания структурные характеристики. К примеру, так и осталось невыясненным, какие груп­пы лучше, а какие хуже адаптируются, из каких эле­ментов состоит социальная адаптация, повышается или снижается уровень адаптации в кризисные периоды по сравнению со стабильными, от каких социальных характеристик (класса, пола, возраста, профессии и др.) адаптация зависит больше, в каких по численности (малых, средних или крупных) коллективах ее уровень выше и т. д.

Прикладные исследования — самый низкий уро­вень социологии. Это совокупность частных исследова­ний, как правило, однообъектных, которые завершаются разработкой практических мероприятий и иногда их внедрением (однообъектные исследования — практи­ческие рекомендации — внедрения). Прикладные иссле­дования — это исследования местных событий. Цель прикладного исследования — не описания социальной реальности, а ее изменение. Важно знать инструменты прикладной социологии, ее цели и задачи. Если социо­лог, не зная этого, принесет на предприятие методоло­гию фундаментального исследования и будет изучать, например, динамику ценностных ориентации, то его не поймут. Потому что практические работники, которые будут выступать заказчиками, в этих категориях не рассуждают, они говорят совершенно другим языком. Перед прикладником возникают совершенно другие проблемы, чем перед академическим ученым.

Эмпирические и прикладные исследования — раз­ные типы социологического исследования, у них раз­ные методологии и технологии. Существуют две отли­чительные черты, которые позволяют их разграничить.

• Приращение новых знаний. Эмпирические исследования нацелены на приращение знаний, и они подтверждают либо опровергают какую-то частную теорию. Приклад­ные исследования не нацелены на приращение новых зна­ний, и они лишь дублируют частные теории, т. е. прикла­дывают их к конкретному объекту.

• Репрезентативность. Эмпирические исследования обя­зательно должны быть репрезентативными (представи­тельными, отражающими типичные черты, действитель­ные для всей совокупности изучаемых объектов). У них множество объектов, например средние города в разных регионах. Прикладное исследование не обязано быть реп­резентативными оно проводится на одном объекте (одно предприятие).

Для прикладников академическими учеными раз­рабатываются такие стандартные анкеты и стандарт­ные инструменты, по которым тиражируется опыт по разным предприятиям, например, тест Кетелла. Он применяется на многих предприятиях для одной и той же цели: оценка личных и деловых качеств. И никаких новых знаний для науки не добывается, новые знания только для администрации.

Таким образом, социологическое знание в целом не является гомогенной системой и не только потому, что в ней присутствуют разнокачественные уровни — теоретический и эмпирический, но еще и потому, что сюда органически включено метатеоретическое (фило­софское) знание. Современная логика науки признает как удлинение теоретического цикла познания, так и введение в него новых, дополнительных уровней, что предполагает переориентацию содержания теорети­ческого знания.

Научная картина

Самый верхний уровень теоретического знания, связанный с научной картиной мира, еще не является собственно социологическим. Поскольку он образован абстрактными категориями, имеющими универсальное Для всех наук значение, его правильнее относить к философии. Философское знание — позитивизм, нео­кантианство, марксизм — определяет основу научной картины мира. Какой философской традиции придерживается социология в данной стране, такова и науч­ная картина мира.

Такие понятия, как «картина мира», «стиль мыш­ления», «надтеоретические логические структуры» и «предпосылочное знание», описывают одно и то же, а именно — метатеоретическое знание. Собственно теоретическое знание ограничено построением тео­рий — общих и частных. Специфическая черта тео­рии — способность предсказывать события. Фило­софия только объясняет мир. Выделяют три основные познавательные функции научной теории — описа­ние, объяснение и предсказание.

В противоположность этому на метатеоретическом уровне происходит обобщение, осмысление и крити­ческая переоценка того, что сделано на теоретическом уровне, — теоретических результатов и самой практи­ки теоретической работы. Если основным элементом теоретического знания является закон, утверждение о необходимых, существенных связях между явлениями, то метатеоретическое знание формируется в виде прин­ципов различного порядка, в которых утверждается нечто уже о самой теории.

Метатеоретические принципы задают определен­ное видение мира и методологию исследования. Архетипическое знание, как их еще называют, часто фор­мулируется в неявном виде. Напротив, элементы общей теории все до единого должны формулироваться яв­ным образом, а элементы частной теории должны не только явно выражаться, но и записываться на языке формальной логики или математики.

Научная картина мира (НКМ) в социологии — это совокупность самых общих представлений, часто но­сящих философский характер, о том, как устроена и каким законам подчиняется социальная реальность, в которой существуют общество и образующие его ин­дивиды. НКМ управляет и регулирует процессом со­здания общей социологической теории (ОСТ), а пос­ледняя влияет на образование частных теорий. НКМ напоминает компас, который помогает ориентировать­ся ученому в законах социального познания. Компас указывает только общее направление, а конкретную карту местности ученому дают общая и частные соци­ологические теории.

В НКМ включены основные понятия, которые опи­сывают социальная реальность (общество, социальные группы, личности, мотивы, ценностные ориентации, коллективные представления и т. п.). В отличие от об­щей теории, они логически не связаны друг с другом в единое и проверяемое на опыте целое. ОСТ, опира­ясь на частную социологическую теорию (более конк­ретные совокупности понятий), строит логическое це­лое относительно не всей социальной реальности, а ее узкого фрагмента. К примеру, общая социологическая теория может быть посвящена выяснению того, что такое ценностные ориентации личности или соци­альные институты, т. е. крупным темам. ОСТ вытекает из НКМ, но опирается на частные социологические теории (ЧСТ), которых великое множество.

Картина мира включает следующие компоненты:

• общефилософские (метатеоретические) положения о строении мира (онтология) и его развитии (динамика, ге­незис);

• общенаучные принципы, выступающие в роли норматив­ных регуляторов деятельности ученого (объективность и достоверность научного знания, истинность, и др.);

• идеологические стандарты и нравственные ценности;

• эвристические модели, заимствованные из других облас­тей знания и используемые как средство объяснения со­циальной реальности (например, сравнение общества с живым организмом у Г. Спенсера).

НКМ — это совокупность самых общих теорети­ческих суждений о том, как устроена та реальность, которую они собираются изучать. В отличие от науч­ной теории, где все элементы выверены и пригнаны друг к другу, как в механизме сверхточных часов, в научной картине все приблизительно, неточно, пред­варительно.

Теорию иногда сравнивают с сетью, которую ис­следователь набрасывает на мир. Все, что вылавлива­ется такой сетью, считает B.C. Степин, и есть предмет теории¹. Картина мира дает предварительный эскиз этой сети, задавая предположительный и довольно приблизительный характер не только конфигурации, но и размеров ее ячеек. Действительно, философские и ценностные суждения, которые входят в состав со­циологической картины мира, вряд ли дадут точные параметры реальных объектов. Они определяться поз­же, пройдя эмпирическую стадию исследования. Од­нако на промежуточной стадии грубые контуры соци­альной реальности, задаваемые картиной мира, пройдут конкретизацию и шлифовку сначала на уровне общей, а затем частной теории.

К примеру, социологическая картина мира опре­деляет, что социолог должен изучать, в отличие от физика, не природу, а общество. На абстрактном уров­не совершенно очевидно, что общество, во-первых, состоит из конкретных людей, во-вторых, обладает некой структурой и формируется этими людьми. Но как конкретно выглядят общество и люди? Общество и людей изучает множество наук, в том числе антропо­логия, демография, этнография, политология. А в чем заключается специфика социологии. Представители различных направлений (в данном случае их лучше именовать перспективами) предлагали свое определе­ние специфики социологии и того, что она, в отличие от других наук, должна изучать.

М. Вебер, ориентировавшийся на неокантианскую философию, считал, что реальны только индивиды, которых и должна изучать социология. Социолог не может познать такие абстрактные сущности, как на­род вообще, класс вообще, государство вообще. Их составляют конкретные индивиды, изучая поведение, мотивацию и ценностные ориентации которых, можно затем определить контуры народа, класса, государства. Его оппонент, Э. Дюркгейм, придерживавшийся пози­тивизма, напротив, единственно реальным признавал коллективное сознание и социальную общность, аргу­ментируя свою позицию тем, что общность всегда боль­ше механической суммы отдельных индивидов. Если это так, то изучение отдельных представителей ничего не скажет о природе сообщества, у которого есть не­что, неразложимое на индивидуальные мотивы и по­требности, скажем, традиции, обычаи, коллективные символы и верования, которым подчиняется индивид,

но которые прямо не следуют из его поведенческих поступков и убеждений.

У Вебера и Дюркгейма разные картины мира, опи­рающиеся на разные онтологии (учения о структуре мира) и разные философские традиции: Вебер опирает­ся на традиции номинализма, а Дюркгейм — реализма. Однако кроме этих двух перспектив в социологии су­ществуют и другие, которые формируют собственные картины мира, непохожие на первые, например, марк­сизм, символический интеракционизм, этнометодология. Они иначе определяют то, что должна изучать социоло­гия, и то, как устроен тот мир, который она исследует.

Решающее влияние на НКМ оказывает философия. Это может выступать свидетельством того, что со­циология до конца еще не рассталась со своим фило­софским прошлым. В одних странах такой отход про­изошел раньше, в других позже. В России с 20-х по 80-е годы XX века социологию считали частью фило­софии, научные степени кандидата и доктора социоло­гии появились только в начале 90-х годов. Правда, в США социологи по сию пору носят звание магистров и докторов философии, но это формальная дань про­шлому. Никакого вмешательства на развитие социоло­гии философия здесь не оказывает. Напротив, в За­падной Европе все время были сильны философские традиции, в результате европейская социология созда­ла более глубокую теорию и более аналитична, чем американская.

В Европе фундаментальные знания в области фи­лософии являлись обязательным компонентом социо­логического образования. У социологов был широкий философский выбор: философия Канта и Гегеля, нео­кантианство и неогегельянство, позитивизм и не­опозитивизм, феноменология и экзистенциализм, ре­лигиозная философия и философия жизни, томизм, агностицизм, сенсуализм и т. д. В США господствова­ло лишь одно направление — прагматизм, который и повлиял на основание американской социологии, ее менталитет и практическую направленность. Позити­визм, который оказал второе по значению влияние, особенно на становление количественной методологии и техники эмпирических исследований, был экспор­тирован из Европы. В Европу выезжали на учебу чуть ли не все американские социологи Здесь они получа­ли фундаментальную философскую, а вместе с ней теоретико-методологическую подготовку. Т. Парсонс, самый выдающийся американский социолог, прошел в Германии полный курс обучения. Другие мыслите­ли, определившие облик американской социологии, в частности П. Лазарсфельд и П. Сорокин, эмигрирова­ли в США из Европы, где вскоре создали научные школы и целые поколения социологов, впитавших европейскую интеллектуальную традицию После Вто­рой мировой войны в США уехали большинство выда­ющихся европейских социологов, а потому учиться философии в Европе было уже не у кого Оторванное от своих корней молодое поколение европейских со­циологов обращало свои взоры не в Европу, а в США, откуда приходили все новомодные веяния и куда им приходилось выезжать на обучение эмпирической социологии. К 60-м годам в США оформились соб­ственные, непохожие на европейские аналоги, фило­софские течения, в частности символический интеракционизм, которые, оставаясь во многом в сфере философии, органично влились в социологическое знание. С той поры можно говорить о том, что соци­ология стала порождать собственную, нацеленную на обслуживание своих нужд, философию. Такие социолого-философские течения получили название социо­логических перспектив (иногда их также именуют школами, направлениями, парадигмами).

Научные картины сильно интегрированы в куль­туру некоторой эпохи и цивилизации. Картина мира помогает вписать добытые теорией и эмпирией точные знания в абстрактный и неточный мир культурных ценностей. Конкретная культура конкретной эпохи оказывает явное и неявное давление на ученого, зада­вая цели и задачи науки, определяя критерии оценки и содержание знаний. Это может быть не только обще­культурное давление, но также политическое, религи­озное, экономическое. Выдержать культурное давление, принять на себя первый удар тех ценностей и устано­вок, которые к науке не относятся, и призвана картина мира. Находясь в промежутке между культурой общества и конкретной научной деятельностью, она смягчает удар и переводит одно на язык другого.

Теоретическое знание

Центральным элементом в системе теоретическо­го знания, занимающего три верхних этажа в иерар­хии, выступает не научная картина мира, а научная теория, которая подразделяется на два уровня — об­щая теория и частная теория. Прежде чем рассматри­вать особенности социологической теории, проанали­зируем сущность научной теории как таковой

Буквально «теория» означает «зрели­ще» — заранее и хорошо продуманную инсценировку событий, определенный взгляд на вещи. Теория отра­жает реальность избирательно и под определенным углом зрения Она отсекает второстепенное и оставля­ет главное. Второстепенных деталей, попадающих в наше поле зрения так много, что они создают хаос. Отсортировать главное и организовать их в непроти­воречивое целое призвана научная теория, поэтому ее можно воспринимать как своеобразный интеллек­туальный фильтр.

В методологической литературе вы найдете не одно, а множество определений научной теории. Тео­рию можно понимать как совокупность логически свя­занных между собой абстрактных понятий, которые переводятся в переменные, наделяемые эмпирически­ми признаками, а также в совокупность гипотез, кото­рые подвергаются эмпирической проверке. Теорию можно определить как иерархически организованную систему предложений и гипотез, находящихся в отно­шениях выводимости. Теория — совокупность утвер­ждений о реальном мире, которые описывают связь переменных. Выводы, представляющие логически ис­тинные дедукции, называются пропозициями. Науч­ная теория «есть знание особого рода — знание всеоб­щее (универсальное) и необходимое (содержательно аподиктическое) ».

Научная теория имеет сложную иерархическую структуру. Абстрактные объекты верхнего слоя образовывают относительно автономные области (теорети­ческие системы), которые связаны с областями ниже­стоящих уровней не прямо, а через специальные пре­образования. Причем первые в ряде случаев могут иметь так называемое избыточное содержание, иначе говоря, они не проецируются целиком и полностью на объективную реальность, хотя правильно ее объясняют. Откуда берется некоторый «остаток». Понятие — не только идеализированная модель действительности, но и сокращенная система практических действий, кото­рые необходимо осуществить ученому, чтобы в конеч­ном итоге получить такое понятие

В методологии различают не один, а два контекста функционирования теории Репрезентативная функция теории заключается в ее способности служить абстракт­ной моделью (заместителем) реальных объектов (экстен­сиональный контекст), а регулятивная функция теории представляет ее уже как систему теоретических опера­ций (интенсионалов), посредством которых осуществля­ется построение абстрактной модели. Поскольку теоре­тическое знание не просто копирует реальность, а воплощает определенное отношение субъекта к реаль­ности, постольку одной и той же реальности соответст­вуют два (и больше) теоретических образа, каждый из которых выражает не только объективное содержание теории, но и соответствующее субъект-объектное отно­шение. Например, в квантовой теории один и тот же реальный процесс может описываться посредством двух различных идеализированных схем (волновой и корпускулярной). В них используются разные теорети­ческие средства, которые дают противоположные кар­тины реальности, но, тем не менее, обе они являются эквивалентными и истинными. Вследствие этого схемы не могут без остатка проецироваться на отражаемый ими процесс, иначе говоря, они обладают частичной семантической объективностью (неполной истиннос­тью), хотя и приводят к одним и тем же статистическим распределениям.

У научной теории две важнейшие функции — объяснять устройство реального мира и предсказывать будущие события. Объяснение — это знание связи аб­страктных объектов модели, а предсказание — связи реальных объектов в окружающем мире. Объяснение

надо отличать от описания и интерпретации. Объясне­ние происходит при помощи построения причинно-следственных (каузальных) моделей, которые получа­ют теоретическое доказательство и эмпирическое подтверждение. Считается, что в физике с этим об­стоит все нормально, но в социологии строгие каузаль­ные модели построить невозможно. Здесь преобладают описательные схемы, а вместо логического доказатель­ства используется очень похожий на него прием — ин­терпретация Интерпретации представляют специфи­ческий класс обобщений, встречающихся только в социальных науках. В них нет гипотез, логического вы­ведения одних утверждений из других, аксиом и по­стулатов, эмпирического подтверждения, зато много философских рассуждений и субъективных оценок. Интерпретации нельзя ясно и недвусмысленно выве­сти из данных. Они представляют собой выводы, кото­рые нельзя подвергнуть экспериментальной проверке или статистическому анализу, как например, интерпре­тацию нацизма. По сравнению с физикой социологию считают очень молодой, а потому теоретически незре­лой наукой. Как отмечал в свое время П. Лазарсфельд, сегодня социология находится в том же состоянии, в каком 400 лет назад находилась физика. Нужны годы и годы на сбор и сопоставление социальных фактов, прежде чем в социологии появится нечто значитель­ное. Лишь через 400 лет после этого следует ожидать появления социологических ньютонов, максвеллов и эйнштейнов. Относительная молодость социологии накладывает свой отпечаток на процесс развертыва­ния теории, ее тип и структуру. Здесь появляются, например, эмпирические теории как итог конкретного исследования, «теории отдельных процессов», т. е. унитарные теории, в социологии меняется функция НКМ, которая, по мнению Е.Н. Гурко, компенсирует отсутствие хорошо разработанного теоретического аппарата. Иными словами, в социологии многие уровни и компоненты теоретического знания, присущие развитым наукам, присутствуют здесь как бы в свернутом виде. «Свернутость» структуры социологической теории от­ражается на ее генезисе и развитии, которые имеют свою специфику. Например, здесь не просто присут­ствуют, но преобладают так называемые «первичные объяснительные схемы» (B.C. Швырев), которые лишь позже могут развернуться в зрелые теории. Численно больше здесь и концепций, которые в отличие от теорий представляют скорее субъективный взгляд на круг про­блем, первоначальное осмысление, иначе, пробную те­орию. К первичному уровню концептуализации относят­ся также типологии (способ вычленения эмпирических признаков на основе внеэмпирических конструктов) экспликация (формально-аналитическое упорядочение смысла терминов) и др. К типу зарождающихся теорий можно отнести и теоретические модели — семантически эквивалентные, но логически неполные абстрактные аналоги реальных процессов. И практически полностью отсутствуют в социологии аксиоматические теории.

Для социологии трудности в построении зрелой теории заключаются не в техническом оснащении, считает Т. Абель, а в методологии. Физика имеет дело с объектами и событиями, которые обладают от рожде­ния свойствами и вступают в отношения, подчиняясь универсальным законам, создавая устойчивый порядок. В отличие от физического социальный мир сотворен самим человеком, он состоит из бесчисленного коли­чества межличностных связей и отношений, которые принимают устойчивую форму социальной организа­ции, социального института или социальной структу­ры, которые направляются и управляются теми, кто их создавал. Ничего похожего во вселенной нет. Только человек ставит перед институтами, организациями и структурами цель, к которой они должны стремиться. Мы сами наделяем свой мир социокультурными харак­теристиками, присваиваем им имена, статусы и опре­деляем параметры. Мы же их потом и познаем. Они не существуют независимо от нас. Не только сам соци­альный мир создан нами, но и законы, управляющие им. Не следует предаваться иллюзии, что они универ­сальны, неизменны и постоянны.

Отсюда вытекает, что цели и задачи социологии качественно отличаются от таковых в физике, хотя обе они опираются на одну и ту же логику познания, на один и тот же научный метод. «Социология "экзи­стенциальна", или феноменалистична в своих интере­сах; физика абстрактна и фундаментальна, поскольку интересуется открытием универсальных законов и унификацией теорий. Пионеры социологии полностью осознавали экзистенциальную сущность социологичес­кого интереса к процессу человеческой жизни».

Философское знание сформировалось в социологии раньше, а конкретно-научное — позже. В этом смысле научная картина мира исторически и логически пред­шествовала созданию общей теории и тем более частной. Философские основания социологии заложены еще Ари­стотелем и Платоном, а в середине XIX в. продолжены О. Контом. Общая теория сформировалась усилиями М. Вебера, Э. Дюркгейма, Г. Зиммеля и Ф. Тенниса не ранее конца XIX — начала XX вв. А частные социологи­ческие теории появились главным образом во второй половине XX в. Они — плод зрелой науки.

У картины мира и общесоциологической теории много общего. И в том, и в другом случаях фиксируется знание о наиболее существенных чертах социального бытия человека и фундаментальных закономерностях развития общества. Но в картине мира фундаментальное знание фиксируется в недифференцированном, неупо­рядоченном в строгую систему, иначе говоря, в неявном виде, а в общей теории заключено явное (текстуальное) знание. Не будучи жестко заданной системой правил, фундаментальное знание допускает различные способы конкретизации исходных принципов. Поэтому находящи­еся ниже его уровнем и подчиняющиеся ему частнотеоретические модели могут строиться как ветвящиеся си­стемы, или соперничающие концепции.