Элис Карлсдоттир
Пантеоны, принятые во многих группах скандинавских язычников, состоят почти сплошь из крепких, пышущих силой богов-мужчин. Образы богинь смутны и немногочисленны. Однако причина этому — отнюдь не в шовинизме и оголтелом мачизме, в которых нередко обвиняют последователей Северной традиции. Проблема — в самих источниках, сохранивших очень мало сведений о скандинавских богинях. От многих богинь не осталось ничего, кроме имени.
Если вы подходите к этой проблеме как профессиональный историк или археолог, то ситуация остается тупиковой. Но язычество — это не только история; это еще и религия. В живой религиозной практике не бывает так, чтобы ритуалы на протяжении веков сохранялись в строгой неизменности. Чтобы религия не теряла своей привлекательности, она должна развиваться и расти.
Кроме того, многие скандинавские предания в древности передавались лишь изустно, а с приходом христианства многие знатоки преданий погибли, защищая свою веру. Поэтому из того факта, что мы не находим в источниках подробных сведений о богинях, вовсе не следует, что богиням не поклонялись. Напротив, если предположить, что религия во многом отражает культуру, в рамках которой она сложилась, божества женского пола должны были занимать в древнескандинавской религии важное место — поскольку и в обществе женщина играла немаловажную роль. Великие смертные герои, такие как Сигмунд и Сигурд, брали в жены сильных женщин; так неужели же Тор удовольствовался бы какой-нибудь невнятной слабачкой?
Итак, допустив, что в древнескандинавской обрядовости богиня играла важную роль, зададимся вопросом: как на основе одного лишь имени воссоздать осязаемую личность? Взявшись за эту работу для группы «Оукрун Серкл», я поступала так: прежде всего, старалась отыскать в эддах, сагах и рунических надписях все до единого упоминания, хотя бы отдаленно связанные с рассматриваемой богиней, — все сохранившиеся сведения о ее муже, отце, детях, о чертах характера, приписывавшихся ей поступках и так далее. Затем я пыталась выявить все возможные этимологические значения ее имени. И, наконец, я сводила всю эту информацию воедино. Для последнего требовался также личный контакт с богиней, помогающий восстановить подробности, утраченные за долгие века; но в основу работы все равно ложились факты, приведенные в письменных источниках.
Если о богине не известно ничего, кроме имени ее мужа, воспользуйтесь как подсказкой тем, что вы знаете об этом муже. Например, какого рода женщину взял бы в жены Тор? Кроме того, здесь приходит на помощь сравнительная мифология (если вас, как некоторых, не пугает мысль о том, чтобы запятнать старую добрую традицию викингов влияниями чуждых культур): если богиня замужем за небесным божеством или богом погоды, возможно ли, что в ней проявляются некоторые черты Матери-Земли? Помогают медитации, зачастую практически игровые, близкие фантазиям: сочиняйте рассказы об этой богине, пытайтесь представить, как она могла взаимодействовать с другими богами и богинями, о которых вы знаете много. О чем бы эта богиня могла говорить с Одином? Нашла бы она общий язык с Локи? (Если кто-то вообще может найти с Локи общий язык.) Так вы накопите достаточно информации, чтобы разработать ритуал; а когда вы проведете несколько ритуалов, начнет всплывать и новая информация (неудивительно!).
Как пример подобной работы (которая может неприятно поразить приверженцев строгих реконструкций, но лично мне представляется полезной) я привожу собранные мною материалы о Ярнсаксе — богине, которую в «Оукрун Серкл» призывают вместе с Тором на день Летнего солнцестояния (мы вообще стараемся призывать во всех ритуалах не просто одного какого-нибудь бога, а божественную пару — именно поэтому я и взялась за изучение богинь.) Вот что удалось узнать о Ярнсаксе из книг: ее имя означает «железный меч»; она — йотунша, то есть великанша; в «Младшей Эдде» ее называют «соперницей Сив» (то есть, женой Тора); она родила Тору двоих сыновей — Магни («Сила») и Моди («Храбрость»), которым суждено унаследовать знаменитый молот Тора. Вот и всё… На основании этих скудных фактов — с которыми я долго возилась и играла — в конце концов удалось написать небольшую (а впрочем, что греха таить, довольно большую) легенду о Ярнсаксе и Торе — просто для того, чтобы лучше понять, что собой представляет эта великанша.
Это всего лишь сказка, а не какой-то там «священный текст», хотя кое-какая символика в ней присутствует; многое я бессовестно заимствовала из германских волшебных сказок; но, в целом, эта история имеет такое же право на существование, как и те сказания, которые скандинавские придворные поэты сочиняли на забаву своим покровителям.
После этого я написала призывание Ярнсаксы (и еще одно — обращенное к Тору, но о нем поговорим как-нибудь в другой раз).
Подобные методы можно применять для заполнения лакун в любой мифологии, многие детали которой оказались утрачены (например, кельтской). Никогда не вредно выяснить и кое-что новое о божествах, казалось бы, и без того хорошо известных. Всю информацию такого рода я представляю отнюдь не как божественные откровения или абсолютную истину: это всего лишь примеры того, как на основе очень скудных материалов можно создавать действенные ритуалы. А дальше — как певцы в старину отвечали на критику: «Не нравится — пойте сами!»
Призывание Ярнсаксы
Элис Карлсдоттир
Дочь Камня,
Дочь Грома,
Дочь Тьмы, о Ярнсакса,
Могучая в Йотунхейме,
Дочь великанов,
Хаос — твой дом.
Любовница Тора,
Соперница Сив,
Мать наследников Неба,
Магни и Моди, сынов Бога Грозы.
Тверда, как железо,
Пряма и остра, как меч,
Ты блестишь самоцветом в его рукояти
И силою рун на клинке.
В недрах горы разжигаешь ты бурю желанья,
О Ярнсакса — горящее сердце недвижной Земли!
Сердце твое пылает,
Руки твои простерты,
Алчет лоно твое.
Сурова, как скалы,
Свободна, как дикая пустошь,
Крепка, словно камень,
Ты ждешь, ты зовешь.
О древняя великанша!
Мы призываем тебя:
Приди, распусти по ветру темные косы твои!
Приди, распахни объятья любимому твоему1
Приди, разожги предвечный огонь: искра — от искры!
Приди в этот Круг, Ярнсакса!
Приди!
Менглёд
Менглёд, о которой рассказывается в саге «Речи Многомудрого», — йотунская богиня-врачевательница, подобная Эйр — богине-целительнице асов. (Эйр упоминается также в числе «дев», окружающих Менглёд; подозреваю, что это — другая Эйр или же эти две богини врачевания иногда встречаются и учатся друг у друга.) Менглёд живет на горе Лювьяберг в Йотунхейме. Она замужем за Свипдагом — странствующим героем, сыном Аурвандиля и Гроа. Полная родословная самой Менглёд нам неизвестна, но в «Речах Многомудрого» упоминается ее дед по отцу — некто Сваврторин; а то, что она обитает в уединенном чертоге на вершине горы, позволяет классифицировать ее как горную великаншу.
Духовидец Ари пишет: «Я работал с Менглёд на ее горе, в чертоге Гастропнир. Мне было сказано, что я должен стать целителем, и я начал (естественно!) молиться Эйр, но она лишь велела мне идти в горы Йотунхейма — навестить ее подругу. Так я оказался на горе Менглёд и обучился йотунскому врачеванию. Менглёд повсеместно славится своим целительским даром. Среди своего народа она пользуется таким же почтением, как Эйр — среди асов. Эйр и Менглёд считают друг друга равными в мастерстве и нередко обмениваются пациентами и учениками, с которыми у них возникают трудности. Йотунская система врачевания — шаманская и очень сложная, ничего общего с тем грубым, варварским костоправством, которое я себе навоображал. Йотуны на свой лад очень мудры и сведущи».
Ари также отмечает: «Читая сказания о Менглёд и наблюдая за всякими умниками, которые с ней никогда не встречались, но спорили между собой, богиня она или “просто” великанша, я понял, что никто из нас, смертных, не может провести в отношении могущественных духов по-настоящему четкую границу между “божеством” и “просто” духом. Кто мы такие, чтобы это решать? Я думаю, что люди, позволяющие себе свысока рассуждать на подобные темы, попросту никогда не встречались с духами. Лично я с любым, кто гораздо больше, старше и мудрее, чем я смогу когда-либо стать, обращаюсь как с божеством и оказываю ему соответствующее уважение. И это — правильный подход».
Менглёд можно молиться об исцелении; предполагается, что она особенно сведуща в женских болезнях. В выборе учеников она весьма разборчива и предпочитает брать тех, кого направили к ней другие божества, которым она доверяет, — такие, как Эйр, Хела или Сурт/Синмара. Ее имя означает «Радующаяся ожерелью», и ей всегда приятно получить в подарок какое-нибудь драгоценное украшение, особенно если оно для нее необычно, то есть изготовлено из таких материалов, которые не добыть в рудниках Йотунхейма или Свартальвхейма. Иными словами, кристаллов и отполированных камней у нее в сокровищнице предостаточно, но вот, например, бусы из раковин, редкие камни или ограненных самоцветы для Менглёд — настоящая экзотика. Полезным подарком может стать лен для повязок: из всех Девяти миров лен выращивают только в Ванахейме.
Именно к Менглёд следует обратиться за помощью, если вы хотите изучить йотунскую систему врачевания. Но знайте, что она не станет делиться своей мудростью с первым встречным. Скорее всего, она захочет узнать, как вы собираетесь использовать ее науку (если она согласится преподать ее) и кого именно вы намерены лечить. Если это не пойдет на пользу никому из тех, кого она считает важными особами (и не надейтесь угадать, кто для нее важен!), она запросто может отказать вам. Если вы обращаетесь к Менглёд за исцелением или обучением, будьте готовы заплатить за ее помощь — и отнеситесь к этому со всей серьезностью. Не случайно ее крепость стоит на вершине горы, обнесена высокими стенами и окружена множеством стражников (а имя этой крепости, между прочим, означает «Сокрушитель гостей»). Менглёд — не из тех, кто позволяет садиться себе на шею.
Гастропнир располагается на крайнем западе Йотунхейма — неподалеку от берега океана, отделяющего этот мир от Ванахейма, — и высится на самой вершине горы Лювьяберг. Этот горный пик – самый высокий во всех западных горах; он хорошо виден и с побережья, и с горной гряды, окружающей Утгард. От подножия к вершине Лювьяберга ведет извилистая тропа, опоясывающая гору кругами; этот путь полон опасностей и препятствий. Сам чертог, по преданию, был создан из костей великана Лейрбримира; но местная легенда гласит, что Лейрбримир, горный йотун, сам превратился в часть горного склона и остался таким навсегда, а впоследствии скальный выступ, некогда бывший его телом, использовали под фундамент для крепости Гастропнир.
Ворота этой крепости, именуемые «Трюмгьёлль» («Громко лязгающие»), огромны; прутья кованого железа тесно переплетены между собой, как виноградные лозы. Говорят, их выковали трое сыновей карлика Сольблинди. С внешней стороны ворота бдительно охраняют двое псов — Гиф и Гери. Пытаться подкупить их съестным бесполезно: один возьмет подачку и примется есть, но второй по-прежнему будет стеречь проход. (Весьма вероятно, что это не обычные псы, а йотуны, сменившие облик.)
Привратника и главного распорядителя этого чертога зовут Фьёльсвинн («Многомудрый»). Это довольно крупный и грозный на вид великан, но при этом весьма разговорчивый: обычно он не прочь поболтать с мимохожими путниками. Однако это не значит, что он готов пропустить внутрь любого, кто остановится с ним побеседовать. Лучше сначала отправить послание самой Менглёд с просьбой об аудиенции.
История сватовства Свипдага (чье имя означает «Быстроденный») к Менглёд приводится в заключительном разделе этой книги. Менглёд прислуживают девы Хлив и Хливтраса («Дыхание помощи»), Тьодварта («Хранительница людей»), Бьёрта («Сияющая»), Блидра («Белая») и сёстры-близнецы Блида («Кроткая») и Фрида («Миловидная»), которые в действительности ваны и младшие сёстры Фрейи, родные или двоюродные. Также ей помогает Аурбода («Дарительница золота») — мать Герд, жены Фрейра. Наконец, в числе служанок Менглёд упомянута дева по имени Эйр (в вольном переводе — собственно, «врачевание»); одни предполагают, что это — та самая богиня врачевания Эйр, которая служит Фригг, царице асов, другие — что речь идет о ее тезке. Хотя с Эйр — прислужницей Менглёд лично я не встречался, но имел дело со служанкой Фригг и с ней самой и могу предположить, что асинья Эйр иногда посещает Менглёд: очевидно, что последние две относятся друг к другу с уважением и, скорее всего, даже дружат.
Если вам удастся проникнуть в Гастропнир, вы увидите множество залов, окружающих открытый двор. Одно из этих помещений как будто создано из пламени или жидкой лавы: стены его переливаются огнем. Это Хюр, Палата Жара, которую построил специально для Синмары (владычицы Муспелльхейма, часто навещающей Менглёд) ее приемный сын Локи с помощью искусных мастеров-цвергов. Не пытайтесь туда зайти: там невероятно жарко. Пол в этой палате — из раскаленного, а кое-где даже расплавленного золота. Иногда в палату Хюр ненадолго помещают больных для прогревания; иногда на пол плещут водой — и вся эта раскаленная постройка временно превращается в целебную, очистительную сауну. Но главное ее предназначение — служить хранилищем для Лэватайна, огненного меча-посоха Сурта и Синмары, выкованного Локи в подарок своим приемным родителям. Именно от этого посоха и исходит весь жар. Он хранится в железном чашевидном ларе под девятью замками. Если вам взбредет в голову украсть его — забудьте и думать: без изрядной доли крови огненных йотунов к нему невозможно даже прикоснуться, не говоря уже о том, что стражи Гастропнира не спускают с него глаз.
Многие люди, не путешествующие по Девяти мирам и способные увидеть их только через закопченное стекло письменной традиции, утверждают, будто Менглёд — это не отдельная самостоятельная сущность, а всего лишь хейти (ритуальное имя) Фригг или Фрейи. Поскольку я имел честь общаться со всеми этим тремя дамами, могу вас заверить, что Менглёд — совершенно отдельная личность. Это высокая великанша, обожающая украшения и обычно увешанная связками бусин, многие из которых, по-видимому, представляют собой лекарские амулеты. (И, честно говоря, сама мысль о том, чтобы асинья или заложница из ванов стала хранительницей того самого магического жезла, который Сурту в день Рагнарёка предначертано обратить против асов, кажется мне совершенно нелепой.)
По-видимому, во всех недоразумениях, возникающих по этому поводу, следует винить людей, которым хотелось бы, чтобы богов и богинь было как можно меньше, и которых беспокоит строчка из «Речей многомудрого», где упоминаются женщины, приносящие Менглёд дары в благодарность за исцеление, — потому что, дескать, «общеизвестно, что наши предки никогда не поклонялись никому из йотунов». Этот, с позволения сказать, аргумент используют чуть ли не в истерическом тоне практически всякий раз, когда кто-нибудь ссылается на какое-нибудь из нескольких известных упоминаний о подношениях йотунским божествам. Так что Менглёд — в своем роде противоречивая богиня.
Призывание Менглёд
Славься, о госпожа Лювьяберга!
Хозяйка Гастропнира, славься!
Твой дом — высоко на вершине,
В чистом воздухе северных стран,
На снежных утесах.
О госпожа, чьи дороги длинны и окольны,
О госпожа, чьи дороги трудны и коварны,
О госпожа, чью потаенную крепость
Ищет всякий, кто болен и слаб,
Кто не чает спастись,
Кто испробовал все лекарства.
Госпожа Последней Надежды,
Ты врачуешь недуги и раны, от коих спасения нет.
Вот дары для тебя и для дев, что тебя окружают:
Для Хливтрасы и Хлив,
Для Тьодварты, Аурбоды и Бьёрты,
Блидры, Блиды и Фриды,
Для Эйр — подруги твоей, врачующей асов.
Даруй нам целебные руки твои, госпожа самоцветов!
Даруй нам твой разум целебный, богиня высокой горы!
Даруй нам твое волшебство, исцели нас,
Свипдага любовь, хранящая Посох Света,
Милосердьем своим озари нас,
Идущих к тебе по нелегкой горной тропе!