ПЛЕМЕНА ЖИВШИЕ В ГАЛЛИИ. LEGES BARBARORUM
Передвижение племен, путаница которого особенно велика была в Галлии, произвели результаты, глубоко изменившие весь быт её населения. Прежние племена этой страны все, кроме иберийцев басков, удержавшихся в Пиренеях, приняли под римским владычеством латинский язык. Среди этого римско-галльского народа поселились теперь германские племена: на юге вестготы, на востоке бургунды, на севере и западе франки, и в разных местах мелкие части других племен: саксов, аланов, британцев, называющихся в Галлии бретонцами. (Впоследствии на армориканском приморье поселилась часть норманнов, и приобрела сильное влияние на судьбу Франции). Мы уже говорили, что германцы в Галлии слились еще при Меровингах в одно целое с прежним населением, так что первоначальное племенное различие стало довольно незначительно; причиною слияния было могушественное действие римских форм быта и римской цивилизации на восприимчивую натуру германцев. Они оставались военным сословием, начальники которого были выборные или наследственные князья; обязанные своими новыми владениями праву завоевания, германцы продолжали заниматься исключительно военным делом, оставляя администрацию, судопроизводство, науку в руках людей романского племени. Римский язык владычествовал в управлении, в церкви, в торговле; прежние монетные дворы чеканили прежнюю монету, золотой солид и серебряный денарий; туземцы судились по римским законам; у германских племен, поселившихся в Галлии, было, как у остготов, записано их обычное право и таким образом составились сборники законов вестготов, бургундов и франков, служившие для решения дел между германцами или между германцами и римлянами, но эти сборники, называемые «законами варваров», Leges barbarorum, были составлены под римским влиянием, как видно уже из того, что они писаны на латинском языке. При том их содержание было очень скудно; они годились только для определения величины денежных взысканий за преступления против собственности и личности и действовали главным образом в тех местах, где туземное население было малочисленнее германского. На юге и во всех больших городах долго сохраняли полную силу римские законы и судопроизводство. Основным принципом права в государстве франков было правило, что каждый судится по закону того народа, к которому принадлежит по своему отцу.
РАЗДЕЛ ЗЕМЛИ МЕЖДУ ГЕРМАНСКИМИ ЗАВОЕВАТЕЛЯМИ
Законы варваров, записанные людьми, не имевшими ни юридического, ни литературного образования были составлены приблизительно около того времени, как развитие римской юриспруденции было завершено изданием кодекса Юстиниана. Те законы варваров, которые были записаны в государстве франков, дают нам драгоценные сведения о тогдашнем устройстве его, о нравах разных сословий и о характере общественной жизни в нем. Из сборника бургундских законов, отличающегося точными постановлениями относительно земельной собственности, мы видим, как устроился с течением времени раздел земли между туземцами и германцами. Бургундец, назначаемый „гостем" к римлянину, получал от него две трети возделанной земли, третью долю рабов, половину дома, двора, сада, и половину леса и пастбища; лес и пастбище не находились в общинном владении (альменде). Германцы, поселившиеся после первых завоевателей, и отпущенники получили менее значительную долю. Вестготы тоже взяли себе две трети возделанной земли. Франки действовали гораздо произвольней, безжалостней и, вероятно, не предоставляли туземцам никаких определенных прав; кажется, что они совершенно необузданно расселились по провинциям, что каждый из этих разбойников, завоевавших страну, брал себе столько земли, сволько позволяли его силы, и алчность его не хотела признавать никаких границ. Когда австразийцы принуждали своего короля Теодориха принять участие в походе его братьев на Бургундию, он сказал: «Идите со мной в Овернь: там вы можете приобрести множество золота, серебра, рабов и дорогих одежд». Буйные франки его пошли в Овернь, которая была тогда богата, стали грабить, насиловать и резать, мучили захваченных в плен туземцев, вынуждая их давать как можно больше за пощаду жизни, врывались даже в церкви, куда прятались от них жители со своим имуществом. Григорий Турский рассказывает, что австразийский воин держал в рабстве знатного юношу, вынуждая родных заплатить за его освобождение десять фунтов золота; верный невольник помог этому юноше уйти из плена и привел его к деду, епископу лангрскому; по этому примеру мы можем судить, как произвольно поступали франки с туземцами. Когда германец брал себе землю, то без сомнения переходили под его власть и прикрепленные к земле поселяне (колоны) прежнего землевладельца; теперь они должны были работать на германца, и оброк с них брал он.
ПОЛОЖЕНИЕ РОМАНСКОГО НАСЕЛЕНИЯ
Но такия насилия, каким подверглась Овернь при нашествии Теодориха австразийского, были все-таки лишь исключением из правила. Законы Меровингов и события их времени представляют много доказательств тому, что положение римлян мало-по-малу сделалось довольно сносным. Выгодою для туземцев было то, что исчезли обременительные налоги времен империи, заменялись умеренным поземельным налогом и подушною податью тоже умеренной величины; закон ограждал безопасность туземцев в частной жизни и собственность их; торговля и промышленность находились почти исключительно в их руках; население городов, особенно на юге, было римское; под охраною церкви, римских законов и данных германскими королями привилегий, оно имело довольно широкую возможность заботиться о своем благосостоянии, могло даже заниматься военным делом. Превосходя германцев образованностью и деловой опытностью, туземцы получали правительственные должности, иногда и самые важные; они были влиятельными советниками королей; в Бургундии три римлянина сряду занимали должность майордома; церковными сановниками были исключительно римляне. Заграничной торговлей и отдачей денег в проценты занимались кроме римлян иудеи, которые, хотя и подвергались притеснениям в галльских городах, составляли довольно значительную часть их населения.
ВИРЫ
По германскому праву виновный в убийстве или членовредительстве должен был давать за свою вину вознаграждение (виру) родственникам убитого или изувеченному. Разницы в размере этого вознаграждения, показывают нам различия в сословном положении людей. По размеру виры, самое высокое положение в обществе занимали франки, составлявшие свиту короля, «антрустионы», начальники воинов его дружины (его «людей», leudes); за убийство антрустиона должно было уплатить его родственникам 600 золотых монет (солидов), если они хотели взять выкуп, а не предлочитали оставить за собой право мщения убийце; выше этого была только вира за убийство епископа, составлявшая 900 содидов; за убийство священника вира была такая же, как за воина королевской дружины. Вира за римлянина, находившегося на королевской службе, была выше, чем за простого франка: за него она была 300 солидов, а за убийство простого франка платилось только 200. Вира за убийство свободного землевладельца римского происхождения составляла 45 солидов, за человека, принадлежавшего к высшему разряду несвободных людей, 30 солидов. Люди римского происхождения первоначально считались в государстве франков равными не франкам свободного сословия, а подвластным людям (литам); более почетное положение приобрели они лишь мало-по-малу в позднейшие времена. Виры, назначаемые законами варваров за нарушения собственности, за нанесение ран и увечья, за другие оскорбления и проступки, тоже почти всегда не одинаковы для франков и туземцев, для свободных и не свободных людей. Только у бургундов отношения к туземцам, были, кажется, бодее мягки: по их законам виры за обиды бургунду и туземцу одинаковы.
СВОБОДНЫЕ ЛЮДИ И НЕСВОБОДНЫЕ
Вместе с обычным правом германцы перенесли в новую свою страну и другие учреждения своей родины. Мы встречаем в их новых государствах те же территориальные деления и те же сословия, какия видели в Германии. Низшею степенью территориального деления была община, обыкновенно называвшаяся словом Heim; несколько общин составляли марку, несколько марок сотню, называвшуюся по-латини центеною, несколько сотен образовали округ, gau; центром округа был город. Кажется, что население соседних территориальных единиц соединядось для лучшего ограждения своей безопасности в союзы и что эти союзы имели выборных правителей. Основанием для германских делений территории, вероятно, были соответствовавшие им по своей величине деления страны в кельтское и римское время. Как прежде в Германии, так теперь в государстве меровингов, люди делились на свободных и несвободных, и каждое из этих двух главных сословий подразделялось на разные классы. Но прежних резких границ между классами теперь не было, существовали разные переходные ступении между ними. Человек мог повышаться по этим ступеням и если не на каждой из них приобретал новые личные права, то все-таки его общественное положение изменялось. Человек мог и понижаться в своем общественном положении. Только свободные люди владели землею, только они участвовали в суде и в народном собрании. Они были обязаны ходить на войну, взамен того были освобождены от всяких податей и только давали добровольный ежегодный подарок королю. Свободный человек был неограниченным господином в своем имении; он судил живущих на его земле крепостных людей по обычному праву или по произволу своей господской власти; королевские сановники или судьи не могли вмешиваться в этот его суд. В сословии свободных людей возникли роды более влиятельные, чем остальная масса; из них с течением времени составилось особое привилегированное сословие благородных (principes, meliores natu); оно было ближе остальной массы к военачальнику народа или королю. Прежде господствовало мнение, что это военное дворянство, которое у римских писателей часто называется сословием антиматов, образовалось из дружин, игравших главную роль в деле завоевания римских областей германцами. Теперь объясняют происхождение бенефиций и вассальства другим образом. Но каковы бы ни были новые причины, содействовавшие развитию военного дворянства, оно по своей сущности имеет тесное родство с прежними германскими дружинами. Естественно было, что военачальник награждал своих верных сподвижников раздачею им захваченной добычи и завоеванных земель. Так делалось у германцев издавна. Теперь, когда военачальник со своею дружиною завоевал область и стал королем в ней, то, конечно, его отношения к дружине изменились. Он должен был желать, чтобы те из его сподвижников, которые были особенно важны по своей знатности или своим заслугам, сохраняли особенное усердие к нему. Обстоятельства давали ему средства на это. Покорение Галлии доставило франкским королям обширные имения; вся собственность римского фиска, все имения императоров, все государственные земли достались в руки военачальника. Он мог располагать ими как хотел, потому имел возможность дать тем из своих сподвижников, которых желал крепко связать с собою, особые участки из своей земельной собственности; эти люди подобно другим воинам получили участки земли в наследственную (аллодиальную) собственность; от короля они получали в пожизненное пользование другие участки на таких выгодных условиях, что это пожалование было милостью или «благодеянием» (beneficium). Таким образом образовалась бенефициальная или ленная система отношений, ставшая основанием средневекового государственного устройства. Земля, получаемая от короля, называлась бенефицием илиленом, давший ее был ленным господином получившего, а получивший назывался ленником или вассалом его. Бенефиций считался вознаграждением или жалованьем за услуги на войне или по придворным и административным делам; когда ленник умирал или если он не исполнял своих обязанностей, король мог взять бенефиций обратно себе; потому во время междоусобий при Меровингах включалось иногда в мирные договоры условие, что бенефиции, данные предшественниками договаривающихся государей, не будут отняты последними у пользующихся этими землями. Ленники за полученные ими бенефиции обязывались быть неизменно верными королю и ходить на все его войны; они образовывали главную часть сословия королевских «людей» leudes; важнейшие из них были начальниками королевских людей, антрустионами, сановниками наиболее близкими королю. Точно так же богатые свободные люди отдавали друим менее богатым свободным людям участки своей земельной собственности и даже участки полученных ими от королей ленов. Таким образом ленник имел в зависимости у себя других ленников. Нередко бывало и то, что свободные мелкие землевладельцы поступали в службу и под власть господина, чтобы пользоваться его покровительством («опекой», mundium). Ленные отношения, основанные на взаимной верности, не уменьшали личных прав ленника и не изменяли его положения в его округе. Зависимость от короля не унижала, а возвышала ленника. Она давала почет, влияние; королевские вассалы становились людьми более важными, чем люди, не имевшие ленов, и мало-по-малу из них составилась аристократия, захватившая в свои руки государственную власть и отнявшая политическое значение у массы остальных свободных людей. Возрастающее могущество этой поземельной аристократии разрушило прежнюю организацию народа и подавило права, принадлежавшие собраниям всех свободных людей целого округа или всего государства. Мы увидим, что церковь, земельная собственность которой постоянно возрастала, тоже раздавала свои земли в бенефиции (или, как это называлось в «прекарии», участки данные по просьбе). Таковы были зародыши, из которых развился феодализм.
ПОДВЛАСТНЫЕ ЛЮДИ И РАБЫ
Люди, родившиеся несвободными, или утратившие свободу (как например пленники и преступники, отданные в рабство), не могли иметь земельной собственности, не участвовали ни в суде, ни в народном собрании. Они делились на рабов и подвластных (крепостных) людей. Рабы у германцев, как у римлян, составляли полную собственность господина, не имели никаких личных прав; господин был властен продать и убить раба; подвластные или крепостные люди жили подобно римским колонам на земле своего господина и возделывали ее, отдавая ему часть полученного продукта или отправляя вместо того барщину; другие подвластные люди, называвшиеся литами, жили при дворе господина и служили ему; эти слуги были разных разрядов: чернорабочие, домашняя прислуга, ремесленники и должностные люди, управлявшие делами господина (ministeriales). Подвластные люди всех разрядов были ограждены от деспотизма господина законом, устанавливавшим виры за обиды им от господина. Лица свободного сословия не могли вступать в брак с лицами несвободного сословия. На войне крепостные поселяне и литы составляли легкую пехоту и вероятно получали жалованье.
ОТПУЩЕННИКИ
Крепостные люди и рабы могли быть отпускаемы на волю: но только те, которые были торжественно освобождаемы королем, получали полные права свободных людей; без этого торжественного обряда отпущенник получал только личную свободу, но не приобретал прав свободно рожденного человека, не был полноправным гражданином. Отпущенники церкви приобретали права свободных людей римского происхождения, а эти люди находились вообще в зависимости от какого-нибудь лица или учреждения, имевшего над ними право патроната.
ГОСУДАРСТВЕННОЕ УСТРОЙСТВО ФРАНКСКОГО КОРОЛЕВСТВА
Первоначальным основанием государственного устройства в королевстве франков было сочетание прежнего племенного быта германцев с дружинно-военным устройством и с римскими государственными учреждениями; но мало-по-малу ленное право развилось так, что сделалось основой всего государственного быта.
Король
Главою государства был король; под влиянием римских понятий и учреждений власть его стала гораздо болыпе той, какую прежде имели короли в Германии; эта перемена была так велика, что новая королевская власть сделалась совершенно не похожа на старинную. Мы знаем, что в древние времена сан короля был у германцев наследственным в королевском роде, но переход королевского сана с прежнего государя на другого происходил не иначе, как по одобрению народа. Эти короли, имевшие ограниченную власть, сделались неограниченными государями, подобными римским императорам; но с тем вместе прежний законный порядок наследования заменился беспорядочным захватом власти, как было в римской империи. Римские обычаи и христианские понятия, усвоенные франками, дали королевекому сану вместе с новым могуществом и новый блеск. Королевский двор стал центром общественной жизни, государь священным лицом. Переселение народов разорвало родовые связи; кажется, что вместе с ними исчезло и участие народа в передаче королевской власти у германцев, поселившихся в римских областях. Король первоначально был только главою племени, быть может даже только одного из отделов племени, теперь, покорив романское население, он стал неограниченным повелителем государства, управлял всеми мирными и военными делами по своей воле, и если власть его была сколько-нибудь ограничена, то разве обычаем советоваться с вельможами и епископами. Таким образом королевская власть имела двоякий характер: по отношению к своим романским подданным он был преемник императоров и назывался августом; франки видели в нем военачальника, а ленники своего ленного господина. Он поднялся так высоко над другими свободными франками, что в законе нет виры за убийство короля; вред, нанесенный ему, не мог быть выкуплен никавой вирой, наказывался смертью и отнятием имущества. К прежнему отличию франкских королей, исключительному праву носить длинные волосы, прибавилась теперь диадема или корона; прежде знаком власти короля было копье в его руке, теперь прибавились к этому и другие символы царской власти.
Вайц говорит: король -глава народа; он ведет войну и заключает мир; он представитель своего народа по отпошению к другим государствам. Он заключает договоры, посылает послов. Все племена его государства обязаны верностью ему; его покровительство соединяет всех их и служит основанием государственного единства и порядка. За нарушение общественного спокойствия виновный платит ему штраф. Он может давать иммунитет (освобождение от налогов и повинностей), то есть, отказываться от принадлежащих ему доходов. Он назначает светских и духовных правителей и может отнимать у них данные им должности. Через них он приводит в исполнение свою волю по всем частям государства и по всем делам; он созывает судебные собрания и он сам судья; но и без суда он подвергает наказаниям, располагая по произволу имуществом и жизнью своих подданных. Он имеет обширные земельные владения, дающими ему большой доход; но часть этих владений он передал служащим ему. Они тесно связаны с ним этим пожалованием. Другие служащие связаны с ним еще теснее, составляя его свиту. Они живут при его дворе, и всякая служба при дворе дает почет; двор - центр государства; все высшие правительственные должности — придворные должности.
Королевские сановники
Важнейшими из сановников, окружавших короля и составлявших его совет, были: майордом, первоначально заведовавший дворцом и дворцовой прислугой (как впоследствии заведывал этим сенескалк), канцлер, каммергер и пфальцграф, заступивший место короля в суде. Часто были приглашаемы в королевский совет еппскопы. Короли любили жить на своих виллах, которые были у них во всех частях государства. На королевской вилле был дворец, куда собирались сановники охотиться и пировать с королем; часто на виллах происходили собрания вельмож и епископов. Церковные соборы были созываемы королем; и во всяком случае их решения получали силу только с утверждения его. Свободный франк не мог вступить в духовное звание без его разрешения, потому что духовное звавие освобождало от военной службы.
ДОХОДЫИ СОКРОВИЩА КОРОЛЕЙ
Король получал доходы от своих имений; другими его доходами былиподати и повинности людей римского происхождения, налоги с церковных имуществ (из которых лишь немпогие были тогда освобождены от уплаты податей), добровольные подарки франков, дань с подвластных народов, штрафы с преступников, конфискация имущества некоторых из них, таможенные, дорожные и рыночные пошлины. При разъездах по государству король и его свита получали содержание от местных жителей. Франкские короли очень заботились о накоплении в своей казне сокровищ, переходивших по наследству вместе с престолом; это был старинный германский обычай: сокровища играют большую роль в германских легендах, как и в германской истории. Королевские сокровища состояли из золотой монеты, всяких дорогих уборов, между прочим из золотых колец и цепей, из дорогой посуды и дорогой одежды.
ГРАФЫ
Итак власть франкских королей была расширена влиянием римских учреждений. Подати и повинности, которыми пользовался король, постоянно увеличивались. В судопроизводстве и в решениях о войне и мире король присвоил себе те права, которые прежде принадлежали народному собранию. Он воооще присвоил себе большую часть той власти, которую прежде имело народное собрание; он передавал свою власть графам и герцогам. Управление областями франкского государства было поручено графам. Граф — начальник округа. Он не избирается теперь народом, как было прежде, а назначается королем, поручающим эту должность по своему произволу тому или другому из людей своей свиты. Вообще графы были люди старинных богатых вельможеских родов; кроме высшей власти, полученной ими от короля, они имели и самостоятельную власть, как господа своих имений. Важнейшими обязанностями графа были суд, охрана общественного спокойствия, зашита слабых, обуздание злоупотреблений, взимание королевских доходов, передача их королю, созывание войска в поход и командование им на войне.
СУД
Графский округ делился на части, называвшияся сотнями. В каждой сотне сходились по известным срокам в определенных местах под открытым небом собрания свободных людей; в этих собраниях производился суд по старинным торжественным формам; собрание участвовало в суде, и по многим делам приговор постановляло оно. Но в этих многолюдных собраниях нельзя было, по недостатку времени, решать все тяжбы между частными людьми, потому председатель с согласия тяжущихся избирал людей, знающих законы, судьями «рахинбургами», и они от имени собрания решали дела. Судебными доказательствами были: показания свидетелей, клятва соприсяжников, ордалии (суд Божий огнем или кипящей водой) и судебный поединок. Тяжбы между людьми галльского происхождения судились по римскому праву их соплеменниками. По всем судебным делам можно было апеллировать к суду короля. Дела по обвинениям духовных лиц в проступках против гражданских законов решались светскими судьями с участием депутатов от духовенства. Должность графа была вообще пожизненная. Он мог поручать некоторые дела своим послам (missi) или заместителям (викариям). Начальниками общин были трибуны или старшины, начальниками сотен центенарии или «гунны»; власть этих начальников была менее велика, чем власть графа.
ГЕРЦОГИ
Соединение нескольких графств образовало область, правитель которой назывался герцогом (dux): обязанности его состояли главным образом в заведывании войском. Таким образом герцог в королевстве франков был военный сановник, назначенный королем и не имевший самостоятельной власти. Но кажется, что в некоторых областях происходили собрания свободных франков, имевшие некоторую законодательную власть. Со времени Хлодвига король каждый год собирал всех свободных франков. Эти собрания народа, как войска, готового к походу; они происходили в марте; такое собрание называлось по латыни «мартовским полем» (campus Martius). Область, которою заведывал герцог, обыкновенно совпадала своими границами с этнографическим или топографическим отделом государства. Сан герцога сделался со временем наследственным, и короли признали право герцогского рода сохранять за собою эту должность; но с тем вместе народ имел некоторое влияние на переход её от одного лица к другому. Герцог был представителем всех прав короля в своей области. В Бургундии и Провансе должность герцога была соединена с прежним саном патриция. Герцог был главнокомандующий войска своей области; графы и центенарии были подчинены ему, он был подчинен только королю. Но впоследствии, когда майордом стал правителем государства, герцоги должны были повиноваться ему. В случаях важной надобности король отправлял уполномоченных («послов», missi) привести в норядок дела той или другой области. Когда королевская власть ослабела и вельможи приобрели преобладающую силу в государстве, мартовский стан, бывший первоначально смотром войска, получил характер политического народного собрания и стал решать законодательные дела.
ИСПОРЧЕННОСТЬ НРАВОВ
Время Меровингов было переходною эпохой, периодом слияния германцев и римского населения в одно национальное целое. Все переходные эпохи представляют много отвратительных явлений; при перерождении народов резко проявляются гнилые умирающие элементы. Мы уже говорили, что история франкского государства Григория Турского показывает нам владычество пороков и преступлений, под массою которых едва заметны зародыши лучшей жизни. Этот духовный сановник, с полной наивностью, без всяких умолчаний, рассказывает о том, как тогда люди всех сословий и в германской, и в романской части населения следовали только внушениям грубой чувственности, ревности, пошлой алчности, властолюбия и мстительности, нарушали все правила обычной нравственности, все божеские и человеческие законы, совершали всяческие злодейства; простодушно передавая эти гнусные и ужасные дела, Григорий не проявляет особенного негодования на злодеев; это равнодушие его служит ясньм свидетельством всеобщей испорченности. Слияние грубых германцев, волнуемых необузданными страстями, с изнеженным романским населением доджно было в начале давать дурные результаты.
Лёбель говорит об этом времени: «При занятии Галлии германцами они были люди грубые, пылкие, необузданные; романское население было цивилизовано и, по привычке жить под деспотическим управлением, боязливо коварно. Богатые и знатные туземцы Галлии при наступлении всеобщего бедствия вели блестящую, рпоскошную жизнь; в их наслаждениях еще не совершенно исчезло изящество древней цивилизации, но они были изнежены, вялы. Оба народа быстро учились друг у друга, но не столько хорошему, сколько дурному;потому что стали еще хуже прежнего. Туземцы выиграли от этого сближения все-таки больше, нежели германцы. Они стали буйны, но мужествены; избавились от своего прежнего вялого бессилия и рабского образа мыслей. А из германцев приобрели некоторую ооразованность сначала тольво немногие отдельные люди, масса оставалась почти так же груба, как прежде; но вообще, как мы видим, германцы сделались коварней, безжалостней, порочнее прежнего. Туземцу надобно было приобрести самостоятельность, чтобы сделаться способным к новой жизни, и германец возбудил его к самостоятельности, потому что иго, наложенное германцами на туземцев, было только материальное, а не умственное. В романском населении стало проявляться больше энергии. Материальная выгода была на стороне германцев, но они утратили свой национальный быт и стали переживать переходную эпоху, которая была гораздо хуже их старины. Здоровая натура германцев выдержала этот кризис; хорошие качества их были толькео затемнены, а не уничтожены им, я брожение переходного времени помогло развитию элементов, создавших новую цивилизацию; но германцы утратили существеннейшие черты своей национальности, и в конце процесса брожения мы видим их совершенно романизированными. Они хотя отчасти сохранили свой народный характер только в тех областях, где поселились большими массами. Но и там, где романский элемент получил совершенное преобладание, он изменился: в цветущую эпоху средних веков романский народ является уже не таким, каким был в первые столетия по завоевании; он изменился отчасти потому, что к прежней крови в его жилах примешалась германская, отчасти потому, что он заимствовал у германцев отвагу и любовь к независимости».
ЦЕРКОВЬ И ДУХОВЕНСТВО
Даже церковь не могла охранить себя от грубости и порочности той эпохи. При всем своем суеверии франки очень часто не оказывали уважения храмам. Собор 650 года запрещает под страхом отлучения заводить в церквах драку, хвататься за оружие, петь зазорные песни. У Григория Турского мы находим между епископами много таких людей, которые покупали свой сан или получали его угождением королю, видели в нем только средство пользоваться доходами, бесчестили его грубейшим невежеством, пьянством, корыстолюбием, развратом, клятвопреступлениями, убийствами, или в латах и шлеме ходили на войну; а число тех, которые, как сам Григорий и его современники Авит Овернский и Ницеций Трирский, делали честь своему сословию благородными правилами жизни и образованностью, было не велико. Но церковь все-таки была единственным рассадником образованности. Она своими внушениями поддерживала уважение к закону, воспрещала грубое насилие и, при распадении всех общественных связей, представляла собою пример благоустроенной организации. Епископы съезжались на соборы с позволения короля, и сам он часто присутствовал на них; при отсутствии всякого законного порядка, их постановления приобретали все больше и больше авторитета. Остатки прежней образованности тоже были сохраняемы церковью.
ОБРАЗОВАННОСТЬ И ЛИТЕРАТУРА
Вместо исчезнувших юридических школ возникли при церквах и монастырях училища, в которых преподавались по руководству Марциана Капеллы семь свободных искусств. В бенедиктинских монастырях монахи читали и переписывали классические произведения древней литературы; писались религиозные сочинения, в особенности много являлось жизнеописаний святых; литературное их достоинство не велико, язык их однообразен, груб и неуклюж; в их содержании слишком много вымыслов; но все-таки они были единственными произведениями, дававшими отраду людям, возносившими их мысли выше тяготевших над ними бед. Знаменитейшие писатели того времени, епископ. Авит, оратор и поэт Венанций Фортунат, историки Григорий Турский, Сульпиций Север и Фредегар, была люди духовного звания. Правда впрочем, что произведения Авита и Венанция Фортуната показывают глубокий упадок римской литературы в Галлии, где еще во время Сидония Аполлинария ценилась, как лучшее достоинство сочинения, риторическая вычурность, и напыщенные выражения прикрывали пустоту содержания. Но «История франков» Григория Турского, хотя тоже показывает упадок образованности, служит единственным источником живых сведений о временах Меровингов.
АЛЬЦИМ ЭКДИДИЙ АВИТ
Альцим Экдидий Авит, происходивший от знатной овернской фамилии был с 490 года до своей смерти (в 525 году) епископом виэннским. Его поэма „О начале мира", состоящая из пяти книг, разсказывает о сотворении мира, о грехопадении, о потопе. Кроме того он и прямо перелагал книги Ветхого Завета в стихи. В его произведениях заметно подражание классическим поэтам; слог его страдает изысканностью, но язык более чист, чем у других писателей того времени. Его поэма „О начале мира" имеет, как заметил Гизо, поразительные черты сходства с „Потерянным Раем" Мильтона.
ВЕНАНЦИЙ ФОРТУНАТ
Венанций Фортунат, последний представитель щегольства школьной ученостью, родился в Италии, но большую часть жизни провел в Галлии, при дворе Сигберта, уважаемый и любимый франкскими вельможами. Он был очень предан святой Радегунде, жене Хлотара; она бросила мужа за то, что он убил её брата, последнего потомка тюрингского королевского рода, ушла в основанный ею монастырь в городе Пуатье и занималась там делами христианского смирения. Венанций, по сочувствию к её благочестивой жизни, вступил в духовное звание: он был сделан епископом города Пуатье и умер в этом сане. Он написал очень много стихотворений; темами для них служат действительные факты; они очень разнообразны по содержанию и по размеру; содержание их мелочно. Венанций любит играть словами, у него много прикрас плохого вкуса, есть даже ошибки против языка и просодии. Но его стихотворения написаны легко, в них много ума, местами есть п поэтическое творчество; и при всех своих недостатках они поддерживали эстетический интерес в эпоху угасания древней культуры. Одно из лучших стихотворений Венанция — трогательное послание к последнему родственнику Радегунды, живущему в Константинополе; оно имеет своим содержанием погибель тюрингского царства. Другое прекрасное стихотворение рассказывает судьбу несчастной Гальсвинты, сестры Брунгильды. Из прозаических сочинений Венанция самое важное — биография его покровительницы, Радегунды.
ГРИГОРИЙ ТУРСКИЙ 540-594
Григоригг Турский родился к Клермоне между 539 и 543 годами; он происходил иззнатного галльского рода; в 573 году он сделался еппикопом турским; умер 17 ноября 594. Он с грустью видел, что при погибели наук не находится человека, который записывал бы современные события, потому решился рассказать сам «о борьбе королей с неприятельскими народами, мучеников с язычниками, церкви с еретиками», и написал сочинения «О славе мучеников», «О чудесах святого Мартина», «О жизни отцов» и «Десять книг истории франков». Эта «История франков» называемая иногда «Церковной историей франков» — главный источник наших сведений о событиях того времени. Григорий Турский смотрит на все с церковной точки зрения; его история франков — ряд бессвязных рассказов; в ней не всегда соблюден хотя бы простой хронологический порядок; но она труд очень важный. Сделав краткий очерк всеобщей истории от сотворения мира, Григорий Турский переходит к истории франков; письменных материалов для неё у него было очень мало; главные его иоточник — устные рассказы и личные сведения. Он сам был участником многих из тех событий, о которых рассказывает, и его «История» представляет верную картину его времени. Он простодушно пересказывает злодейства, не выражая негодования на них; по своей наивности, он не утаивает ничего, потому его рассказ заслуживает полного доверия, особенно в последних книгах, в которых он излагает историю своего времени. Он пишет просто, безыскусно; местами у него заметен недостаток основательного образования. Изложение у него живое, наглядное; часто он вставляет в рассказ библейские выражения. Действующие лица нередко ведут у него разговоры; это увеличивает живость изложения. Простота рассказа придает большую привлекательность его истории, похожей на мемуары, в которых перемешаны важные исторические события с мелкими случаями частной жизни. Об отделке формы он не заботился; делая прибавки к прежнему рассказу, он оставляет его без соответственных перемен.
Основная мысль Григория Турского — показывать во всех фактах действие божественного Промысла. «Он видит перст божий во всякол счастливом и во всяком несчастном событии; счастье по его воззрению - награда за богоугодную жизнь, несчастье — наказание за грехи; много раз он прямо говорит это. Таким образом цель исторического труда — дидактическая; он пишет для того, чтоб ободрить благочестивых людей, укрепить их в благочестии, устрашить злых. Он безусловно держится того понятия, что земные действия — наказание за отпадение от Бога, за презрение к его заповедям» (Лёбель).
ФРЕДЕГАР
Рассказ Григория Турского кончается 591 годом; продолжением его «Истории» служит «Хроника», написанная бургундским монахом Фредегаром Схоластиком («ученым»). Сухое перечисление фактов у Фредегара представляет резкую противоположность богатому живыми подробностями рассказу Григория Турского, дающему отчетливые понятия о людях и делах. В трех первых книгах Фредегар пересказывает по п