— Так, ладно, с кем из моих ассистентов ты трахаешься или планируешь потрахаться? Умоляю, скажи мне, что это не Кэлли? Девчонка симпатичная, но только из колледжа. Она слишком молода и невинна для такого, как ты, и ко всему прочему хорошо выполняет свои обязанности, так что я хотел бы поработать с ней еще какое-то время.
Джейк везет нас домой, так как теперь мы живем на одной улице, всего в нескольких метрах друг от друга.
— С чего ты решил, что я с кем-то трахаюсь? Сегодняшний день был очень продуктивным, и я ужасно рад вернуться в строй. Разве этого недостаточно?
Брат отрывает взгляд от дороги, чтобы быстро взглянуть в мою сторону. По его лицу можно сразу же догадаться о том, что он хочет сказать.
— Для всех остальных — да. Но не для тебя. Так что выкладывай. За кем мне стоит присматривать, пока ты просто трахаешь их, в то время, как бедняги надеются на большее? Потому что, скорее всего, последствия твоих игрищ приведут весь мой производственный график в хаос.
Джейк шутит лишь на половину, тон голоса выдает его беспокойство.
— Серьёзно, брат. Я умею держать свой член в штанах. Не надо судить всех по себе. По крайней мере до того момента, как ты сталверным Эмме.
— Этот фильм…
Я не даю ему закончить. Он далек от своего предположения. Ну… Во всяком случае, не слишком близок.
— … Важен для тебя. И он — твое детище, — смотрю на профиль брата, освещенный тускнеющим вечерним солнцем. —Я — профессионал, Джейк. Раз уж мне удалось держать свой член в штанах почти год, пока я находился с Джошем и детьми, то думаю, что смогу продержаться еще немного.
— Достаточно честно, но почему-то ты все равно выглядишь как школьница на первом концерте бойз-бэнда.
Смеюсь над словами Джейка. Он почти угадал. Когда я думаю о нашей с Флинном встрече этим вечером, кажется, будто мои нервы звенят по коже, словно натянутые струны.
— Просто ощущаю восторг от фильма. Это новая перспектива, и я снова занимаюсь тем, что мне нравится. Особенно после того, как столько времени был дядей Айзом, подтирателем задов, устраняющим «течь» и читающим сказки перед сном. Так долго, что я почти забыл о себе и о том, что мои стремления гораздо выше, чем обычный просмотр Netflix, когда дети, наконец, уснут.
Моя речь вынуждает Джейка рассмеяться. Благодаря тому, что брат имеет собственного ребенка, он может оценить все тяготы, которые я только что озвучил.
— Надеюсь, с Джошем на Ибице все будет в порядке, — тихо говорю я.
Смех брата обрывается, и он мгновенно становится мрачным.
— Да, и я тоже. Мама вроде предлагала поехать туда на несколько недель, но отец считает, что это плохая идея. С одной стороны, я согласен, что Джошу нужно научиться снова жить для себя и своей семьи, но с другой беспокоюсь, что он к этому не готов.
— Так и есть, — и это правда. Мой желудок скручивает от беспокойства за Джоша и его детей, и я каждый божий день уговариваю себя не прыгать в самолет и не лететь к ним. Мне стоит довериться мнению брата и надеяться, что этот шаг не испортит все еще больше.
— Папа прав. Джошу пора вернуться к жизнь своих детей. Они нуждаются в отце, а не в оболочке человека, которым он стал. Лора не хотела бы для него такого существования, и от этого больнее всего. Джош просто не понимает. Он до сих пор настолько глубоко погружен в свое горе, что мне до него не достучаться…
Джейк проглатывает слова, которые хотел добавить, и нас накрывает тишина. Мы оба остаемся погруженными в свои мысли и заботы, пока через полчаса не подъезжаем к моему дому.
— Спасибо, что подвез, брат. Завтра я поеду на байке. Хочу пораньше приступить к созданию декораций, которые будем использовать для сцены с Билли Уильямсом.
Разговор о съемках прорывается сквозь меланхолию, которая окутала вторую половину нашей поездки до дома.
— Да, завтра будет весело. Начало кровавой бойни. Не могу дождаться, когда все это оживет, — Джейк радуется, как ребенок в кондитерской.
Я открываю дверь и выхожу на обочину, а затем поворачиваюсь и наклоняюсь к проему автомобиля.
— Зайду выпить пива в паб на той стороне улицы. Хочешь со мной?
Какого хрена я приглашаю Джейка?
Пожалуйста, скажи, что не можешь. Пожалуйста, пожалуйста.
— Я пас. Ужасно соскучился по Эмми и Калебу. Здорово, что они здесь со мной, и я могу почаще возвращаться домой вовремя. Хоть какая-то польза от съемок в Великобритании.
— Не вини себя, брат. Передай им привет от меня и скажи Калебу, что на этой неделе я заеду поиграть с его новыми машинками.
— Так и сделаю. Наслаждайся своим свиданием.
Я уже собираюсь захлопнуть дверь, когда слышу эту фразу, и смотрю на Джейка как контуженный идиот, лишь подтверждая его подозрения.
— Ха! Так и знал. Ты знаешь, о чем я думаю. Лучше бы это был не один из моей команды. И не забудь про резину. Ты играл роль суррогатного папочки весь последний год. И не захочешь обзавестись своим собственным «мини-мы» в ближайшее время.
Я качаю головой и захлопываю дверь, наклоняясь к открытому окну, чтобы сказать:
— Спасибо за ободряющую речь, мам.
Самоуверенный ублюдок дарит мне ухмылку, прежде чем пройти вперед и остановиться через несколько метров вниз по улице. Джейк отдает мне салют и пропадает из поля зрения во входной двери.
И не забудь про резину.
Если бы он только знал, с кем я встречаюсь через час, его предупреждение определённо стало бы другим. Больше похожим на «держись-ка нахуй подальше».
Я честно пытался, но так и не смог.
Когда Флинн рядом, это непосильная задача.
Меньше чем через час я захожу в паб, и мой взгляд сразу же останавливается на широкой спине мужчины, сидящего за стойкой.
Однако я обращаю внимание не то, как рубашка обтягивает его широкие плечи, и не то, как его бритая голова умоляет погладить ее по обнаженной коже, тем самым вызывая тоску по Флинну. Мой взгляд прикован к его ноге, которой парень нервно стучит по подножке барного стула, пытаясь обращать внимание на пышногрудую блондинку. Девушка делает все возможное, чтобы попасть к нему в штаны, но ее инициатива с треском проваливается.
Флинн нервничает из-за меня.Он игнорирует откровенные заигрывания шикарной женщины из-заменя.
И выпрямляется, когда чувствует мое присутствие позади него. Все так же из-за меня.
И я солгу, если скажу, что от этого мне не становится хорошо.
Сколько еще таких реакций я увижу от него этим вечером?
Жду не дождусь, когда узнаю.
Глава 16
Флинн
Ощущаю его присутствие еще до того, как вижу собственными глазами, как и всякий раз, когда Айзек Фокс появляется там же, где и я.
Словно его сущностьнаполняет окружающий меня воздух,возбуждая определенные рецепторы накоже.
Я не испытывал такого ни к кому. Только к Айзеку.
Всегда лишь к нему.
Даже не собираюсьпытатьсяпонять ту осязаемую связь междунами. Это бессмысленно; чувства к нему сильнее, чем влечение, и мои мысли путаются, потому что он — мужчина.
Я не отрицаю своей тяги к Айзеку. И не лгу себе. Влияние, которое он на меня оказывает — уникально. Так называемый эффект Айзека Фокса. Феномен, которыйдаже близко невозможно объяснить или понять. Он просто существует.
Айзек скользит на барный стул рядом со мной, и легкое прикосновение его ноги к моей отдается эхом по всему телу.
Это касание так сильно на меня влияет, что приходится напоминать себе дышать.
—А тебе идет без волос,— он шепчет эти слова мне на ухо, прежде чем откинуться на спинку стула, тем самым привлекая внимание девушки, обслуживающей за баром, которая безуспешно пыталась вовлечь меня в разговор в течение последних пятнадцати минут или около того. Я не виню ее за то, что она обратила вниманиена Айзека. Его трудно не заметить.
Смущенно потираю рукой бритую голову и поворачиваюсь, встречаясь с ним глазами.
—Тебе тожехорошо с короткой стрижкой.
Мой взгляд скользит по его волосам, прежде чем снова вернутьсяклицу, и на этот раз Айзек выглядит нехарактерно застенчивым.
— Ну… Мне захотелось перемен. Я все еще не привык к новому образу. Постоянно пытаюсь заправить пряди за ухо. Старые привычки умирают с трудом.
— Перемены — тоже отдых, по крайней мере, так говорят,—я улыбаюсь и делаю глоток пива.
— Думаю, это больше относится к твоей профессии, а не к новому имиджу.
— Что ж, такой вариант тоже подходит, поскольку мы оба началиработать в новом направлении. Кстати, как прошел твой первый день на съемочной площадке?
Айзек благодарит девушку,не обращая вниманиена ее кокетливуюулыбку, и поворачивается ко мне лицом.
— Бодро.А у тебя? Должно быть это ново— быть на экране не собой,а совершенно другим человеком?
Пожимаю плечами, отпивая еще немного пива.
— Кто сказал, что я не занимаюсьтем же самым последние несколько лет? Разве каждый из нас не играет свою роль в жизни?
Черт, беззаботный разговор слишком быстро становится глубокомысленным.
—Уж точно не я, мне скрывать нечего. К тому же я слишком стар для таких игр,— повернувшись ко мне всем телом, Айзек ухмыляется в попытке поднять настроение. Внимание мужчины сосредоточено на моем лице, как будто в баребольше никого нет. Напряженность в еговзглядекаждый развыводит меня из равновесия, даже несмотря на трепет от того, что я заслужилинтерес такого парня, как он.
— Итак, — продолжает Айзек. — Каково это — играть кровожадного убийцу, у которого большепроблем с мамочкой, чем у парня из «Психоза»? Сцена, которую вы собираетесь снимать завтра, будет достаточно кровавой.
Поставив свою пинту на барную стойку, я поворачиваюсь всем телом, чтобы отразить его позу, и отвечаю:
—На удивление приятно. Разве не лучший способ вырваться из образа Флинна Филлипса — это стать парнем с б о льшим количеством шрамов внутри, чем снаружи? Ты самвиделэтот грим. Он как настоящий. К тому же, — наклоняюсь вперед и понижаю голос, чтобы прошептать, — я научился расчленять и прятать тела, так что, если в будущем у кого-то со мной будут проблемы... —поигрываю бровями для эффекта, вероятно, больше похожий на придурка, чем на убийцу.
—Принято к сведению,— смеется Айзек и поворачивается к своему стакану. Наблюдаю за подрагивающим кадыком, когда он делает большой глоток.Затем Айзек поднимает глаза и смотрит на меня,вытирая пену с верхнейгубы большим пальцем. По его изогнутой брови я понимаю, что он заметил мой интерес.
Поэтому перехожу в наступление, нуждаясь в разрыве этой странной связи:
— Так чем ты занимался в прошлом году? О тебе ничего не было слышно, — осознав, что выдал себя с потрохами, я быстро добавляю: — Не то чтобы я специально искал, просто…
Айзекухмыляется, и я прекращаю нервно бормотать. Вместо этого хватаю стакан, чтобы найти занятиесвоим рукам и губам, иначе рискуювыкопатьсебе еще более глубокую яму.
— Я взял отпуск на год. Семейные дела.
Да ладно. И это все? Что ж, так мне и надо.
— А ты? Я читал о том, сколько компаний соперничали друг с другом, чтобысделать тебя лицом их марки, после выхода рекламы Wicked Water. Это правда, что тыотказался от предложения Армани?
По улыбке Айзека можно сразу обо всем догадаться —парень открыто признаётся в том, что следил за новостями обо мне в течение последних месяцев, и этот факт не просто мне льстит.Я смущен.
Все потому, что Айзек — тот самый мужчина,которого я оскорбил. К тому же способныйлюбого затащить в свою постель. И он только что признался, чтоследил за моей карьерой.
— Я... Э-э... Нежелал, чтобы меня знали только как обладателякрасивоготела. Мне хотелосьначать карьеру в другом направлении, и, несмотря на то, что они предложилиогромнуюсумму денег, в то время я нуждался совершенно в другом.
— Понимаю, — взгляд Айзека удерживает мой.— И для справки, каким бы удивительным ни было твое тело, я всегда видел в тебе нечто большее.
Окружающий нас воздух начинает сгущаться. Айзек объявляет о своих намерениях, и сейчас самое время уступить ему.Или закрыть эту тему раз и навсегда.
— Я хочу узнать тебя поближе, Флинн.
Его слова отвлекают меня от внутренней борьбы, и я снова обращаю вниманиена его напряженный ореховый взгляд.
— Я не собираюсь лгать и говорить, что не хочу видеть тебя в своей постели, но по какой-то причине, — он тихо смеется и качает головой, прежде чем снова поймать меня в ловушку своим взглядом, — мнехочется узнать тебя получше. Я не против завести нового друга, как, впрочем, и ты. Что думаешь об этом?
Айзек протягивает мне руку, и я отрываю взгляд от его лица, чтобы оценитьэтот дружеский жест.
Он прав. Я вел довольнозакрытый образ жизни. ЛишьЭлайне было позволено войти в круг близких знакомых. Вопрос в том, сможем ли мы с Айзеком стать просто друзьями?
Снова смотрюв егооткрытое, честноеи до смешного привлекательное лицо, и решение сразу приходит на ум. Айзекдает мне второй шанс, и я хватаюсь занего обеими руками.
Именно так. Поворачиваюсь и крепко пожимаю большую теплую ладоньмужчины.
—Друзья — это хорошо.
Мое согласие запускает цепную реакцию.
Лицо Айзека расплывается в по-настоящему счастливой улыбке, и между нашими руками проходит заряд энергии — от прикосновения его кожи к моей,выражаясь радостью на его лице.
— Давай выпьем за это. Я заметил бильярдный стол в соседней комнате. Что скажешь, если мы скрепим нашу дружбу турниром? Проигравший платит за выпивку.
— Тогда по рукам. И приготовь свой бумажник. Потому что я планирую выиграть.
Мы уходим через несколько часов после того, как я успешно обставил Айзека,и вокруг нашего бильярдного стола собрались почти все посетители паба — сразу же, как тот объявил, что алкоголь за счет проигравшего. Нам потребовалосьнекоторое времени, чтобы избежать добродушных насмешек, которыми одаривали Айзекаместныежители, многие из которых заказали двойные и тройные спиртные напитки, как только парень достал свой бумажник.
—Да уж, не сработало. А я-то думал,что наличие четырех братьев даст мне фору.
Мы идем бок о бок в одном и том же направлении, потому чтово время игры выяснили, что арендованный Айзеком дом находится прямо напротив моего.
— Я ведь предупреждал тебя, что выиграю, — добродушно поддразниваю я.
Мне давно не было так весело, потому что, несмотря на провал, Айзеквсе же старался выиграть. Состязаниебыложестким, хотя и дружеским.
—И сделал это. В следующий раз обязательноприслушаюсь к внутреннему голосу. Я о том, что уже послепервой партии стало ясно, что я играю с профи.
Искренний смех срывается с моих губ и эхом разносится по тихой пустынной улице.
— Признак растраченной юности. Там, где я рос, можно было либо околачиваться в парке, употребляянаркоту и выпивку, либо ходить в бильярдный клуб. Я всегда любил спорт, поэтому парк со своей отравой никогда меня не привлекал. Кроме того, мой брат любил играть в пул, поэтому мы использовали все карманные деньги на аренду столов.
— Так значит он тоже профи в бильярде, как и ты?
Вопрос звучит естественно и невинно,но на мгновение меня пронзаеттревожное чувство.
— Он умер, когда мне было семнадцать.
Давайте поговорим о том, как испортить прекрасный вечер.
Айзек на мгновение замолкает, и я уже готов услышать стандартное «извини», но вместо этого он кладет руку на мое плечо и тихо произносит:
— Должно быть, тебе было тяжело.
Не знаю, что именно вызывает ощущение тепла, омывающего меня изнутри. То ли прикосновение руки Айзека, то ли беспокойство в его голосе.
— Да. Я вроде как застрял в прошлом на некоторое время. И когда говорю «на некоторое», то имею в виду, что лишь недавно смог разобраться в своих проблемах.
— Горе неподвластно времени,— Айзек говорит, как человек, который знаком с ним.
— Пожалуй, ты прав.
Мы идем молча еще несколько минут,а затем сворачиваем на нашу улицу. С каждым новым шагом воздух вокруг нас тяжелеет. Наступает та часть, где мы должны махнуть друг другу рукой, но по какой-то причине, наше прощание больше похоже на окончание свидания, чем на дружеское завершение вечера в пабе. Как мужчина, который всегда встречался только с женщинами, я совершенно сбит с толку, ощущая тех самых «бабочек» по отношению к другому парню.
— Я живу здесь, —Айзек останавливается перед маленькими красными воротами дома, похожего на мой.
— А я вон там, и если тебе понадобится одолжить сахар, советую постучаться к другому соседу, потому что у меня его нет, — провожу рукой по своей широкой груди и шутливо добавляю: — Мое тело — мой храм.
Ожидаю, что Айзек рассмеется, но вместо этого он следит за движением моей руки. Наши взгляды встречаются, и я замечаю голод в его глазах. Настолько очевидный, что когда его губы слегка приоткрываются и становится виден кончик влажного языка, мой член реагирует так быстро, что я испытываю головокружение. Вся кровь устремляется впах, оставляя мой разум пустым.
Айзек моргает, разрывая напряжение между нами, и я наблюдаю, как «опускаются ставни»,а похоть скрывается под маской дружелюбия.
— Что ж… Спокойной ночи, Флинн. И спасибо. Я прекраснопровел время, друг.
Слово,которое он произнёс, звучит до смешного нелепо.
Друг.
Собираюсь обвинить недостаток крови и кислорода в своём мозгу в том, что делаю дальше.
Всего один шаг вперед, и я оказываюсь лицом к лицу с Айзеком. Онзадерживает дыхание, и становится ясно, что мое решениеоказалось для него неожиданным,но желанным. И это дико меня заводит.
Обнимая Айзека рукой зашею, осознаю, что нашрост почти совпадает.А значит, мне нужно лишьнемного наклонить голову, чтобы прижаться к его губам.Но прежде чем накрыть их в беспощадном поцелуе, я рычу:
— Нахер друзей.
Глава 17
Айзек
Моящетина третсяо его гладкуюкожу, и по спине проходит дрожь желания. Когда Флинн проникаетсвоим языком вмойприоткрытый рот, он не нежен и действует без колебаний. Мужчинанападает и берет в плен. Наши губы сливаются, преследуя потребность, которая пульсирует между нами, и могу сказать наверняка: я никогда не чувствовал влечения к другому человеку на таком уровне.
В тот момент, когда мне приходитсяположить обе руки на его твердую грудь и оттолкнуть, я проклинаю себя за то, что не сдался и не позволилФлиннувзять все,чего он так желал. Чего желали мы оба.
— Остановись. Ничего такого… — указываю пальцем между нами, — не произойдет. Не в этот раз,— выдыхаю слова, пока моя грудь судорожно вздымается и опускается в попытке набрать побольше воздуха в легкие. — Я не могу снова наступить на те же грабли. В первый раз ты выставил себя дураком. Во второй — дураком выглядел я, но в третий раз идиотами станем мы оба.
Флинн опускает руки и засовывает их в карманы джинсов, его плечи опущены, а глаза смотрят куда угодно, только не на меня.
— Прости, я подумал... Мне не стоило…
Его смятение ощутимо. Смущенное огорченное и пристыженное выражение на лице Флинна практически убивает меня. Не хочу опозорить его или причинить ему боль, но я отказываюсь быть использованным, чтобыпотом меняснова выбросили, как ненужную вещь.
— Послушай, — кладу руку на плечо парня, и он неуверенно поднимает голову, чтобы взглянуть на меня. — Я не собираюсь лгать и говорить тебе, что этот поцелуй не быллучшим за долгое время, потому что так оно и есть,— мягко улыбаюсь и не могу удержаться, чтобы не облизнуть губы, в попытке ощутить его вкус еще раз. — Но мы уже это проходили. И не один раз, хотя и при других обстоятельствах. Я не изменилсяи не перестал хотеть тебя, но я не эксперимент, Флинн, и не твоя боксерская груша для решениялюбых проблем, которые у тебя накопились…
— А я и не...
Сжимаю его плечо и прерываю:
— Пожалуйста, дай мне закончить. Заметно, что ты изменился и теперь смотришь на жизнь под другим углом, но я все еще мужчина, Флинн, а тебя по-прежнему привлекают женщины.
— Меня влечет к тебе. Черт, не так. Мои чувства к тебе всегда были не просто обычным влечением,— Флинн смотрит мне прямо в глаза, и смущение на его лице сменяется тоской. —Обещаю,что попытаюсь все объяснить и заслужить твое прощение.Мне действительно хочется быть тебе другом, но ты сводишь меня с ума, и я не могу не желать большего, — парень снова сокращает пространство между нами и нерешительно поднимает дрожащую руку к моему лицу.Его ладонь ласкает мой подбородок, а большой палец скользит по скуле. Я невольнольну к его прикосновению, желая и нуждаясь во всем, что может предложить этот мужчина. И будь прокляты последствия. — Мы можем хотя бы попытаться? Потому что притяжение между нами становится все сильнее. Я знаю, что ты его чувствуешь. Есть ли у нас возможностьстать друзьями, которые иногда... целуются и все такое?
Боже, эта ерунда, произнесенная застенчивым голосом — прямой контраст с требовательным поцелуем, которым Флинн только что меняодарил, но именно из-за нее я жаждузаключитьпарня в свои объятия и осчастливить его нетолькопоцелуем.
Теряя весь свой здравый смысл, все глубжевглядываясь в темно-карие глаза Флинна и его робкую улыбку, я наклоняюсь вперед на несколько дюймов и шепчуему в губы:
— Как насчет зайти внутрь и выпить? А там посмотрим, останется ли у тебя желание поцеловать меня... И все такое.
В ответ Флинн наклоняется еще ниже, пока наши губы не сливаются в нежнейшем из поцелуев. Его глаза остаются открытыми.Мужчина пристально смотрит на меня, а затемвыдыхает:
— Пригласи меня в дом, Айзек.
А затем мы становимся размытым пятном,состоящим из губ, языков и блуждающих рук. Я отшатываюсь назад, тащу за собой парня, отказываясь разорвать нашу связь, и роюсь в карманах в поисках ключа от двери. Не размыкая наши губы, я пытаюсь,но так и не могу вставить его в замок. С низким смешком Флинн выхватывает ключ из моей руки, целует меня в последний раз и легко скользит им в замочную скважину, через секунду открывая дверь.
Затемонпроизносит: «после вас», и жестом приглашает меня войти. Его дерзкаяуверенная улыбка оказывает немедленное воздействие на мое либидо. Мерцание света уличного фонаря отражаетсяв его влажных, распухших от поцелуев губах, и я готов плюнуть на все и продолжить прямо здесь, на этом пороге. Флинн вскидывает бровь и ухмыляется. По выражению его лица становится ясно, насколькоочевидно мое намерение. Куда исчез тот застенчивый и странныйпарень? Потому что мужчина, ведущий меня через мою же парадную дверь, самоуверен и напорист, и мне хочется заставить его опуститься на колени, чтобы я мог стереть ухмылку с его лица.
«Не очень хороший образ, особенно когда ты намекнул,что будешь двигаться медленно, Айз. Давай-ка, нахрен, остынь»,мысленно ругаю я себя, пока иду по дому, включая свет и стараясь не обращать внимания на ощущениетепла мужчины всего в одном шаге от меня.
— Хочешь еще пива? А,может, чай или кофе?— открываю холодильник и просматриваю содержимое, в то время как Флинн прислоняется к столешнице позади меня. Держу пари, он оцениваетмое тело. Надеюсь, что так.
— Можно воды, если она у тебя есть. Мне завтра рано вставать. Появиться на второй день съемок с адским похмельем плохая идея.
Ах, да. Фильм. Причина, по которой мы снова встретились, не приходила мне в голову последниенесколько часов, но у нас обоих есть обязательства.
— Точно, — говорю я, разворачиваясь и захлопывая ногой дверцу холодильника, при этом удерживая в каждой руке по бутылке воды. — Это конечно не Wicked Water, но,думаю, сойдет,— улыбаюсь, показывая, что шучу, но на лице Флинна все же мелькаетнервозность, прежде чем парень решает успокоиться и направиться ко мне. И когда я говорю «направиться», то имею в виду, что его походка больше похожа на преследование.Взгляд нацелен на мои губы, а не на воду, которую я предлагаю.
— Благодарю, — Флинн берет одну бутылку из моей руки и ставит ее на кухонный стол, не сводя с меня глаз. —А знаешь,мне нехочется пить.
Еще один шаг вперед, и он тянет меня на себя, чтобы снова завладеть моим ртом.
Этот поцелуй не похож на предыдущие. Он напоминает исследование, глубокое и медленное. Флиннпогружает свой язык в мой рот, словно пытаясьзапечатлеть, а затемзубамипокусывает мягкую кожу моих опухших губ, прежде чем снова скользнутьязыком внутрь. Поцелуй отдается эхом по всему моему телу.
Я нетот, кто обычно подчиняется в таких ситуациях, поэтомуотражаю движения парня.Забыв о напитках,мы объединяем наши руки вчувственном стремлении узнать друг друга получше. Желаяприжать Флинна к себе и прикоснуться к его коже, я роняю на пол бутылку воды, не обращая внимания на глухой стук, когда табьется о плитку и катится по кухне.
Теперь обе мои руки свободны, и я использую одну, чтобы скользнуть по мягким слегка отросшим волосам на голове парня, а другой проникаю под его теснуюфутболку,касаясьтеплойкожипоясницы.
От этого прикосновения Флинн содрогается,но тут же притягивает меня ближе, пока мы не оказываемся грудь к груди, бедро к бедру и пах к паху.
Я чувствую его эрекцию, когда она трется об меня, и стон, который вырывается из моих губ, вызывает ответный стон Флинна, за которым следует еще одна дрожь. Ободренный его реакцией, я продолжаюиспытывать свою удачу и дальше,начиная двигаться,тем самым создавая восхитительнуюнапряжённость, которая,похоже, скоро приведет к тому, что я кончу прямо вштаны, как подросток, мастурбирующий всухую насвоемпервомсвидании.
— Бляядь. Как приятно, —Флинн тяжело дышит мне в шею после того, как прерывает наш поцелуй, чтобы глотнуть немного воздуха. Я продолжаю двигатьбедрами, и он встречает этот пыл, потираясь своейдлинойоб мою,с каждымразом увеличивая интенсивность ощущений, наполняющих меня.
Провожуязыком по пульсирующейточке на его шее, прежде чем прикусить ее зубами, вызывая шипение удовольствия, котороеслетает с губ Флинна.
— Я сказал... — он стонет и втягивает воздух, когда я повторяю то же движение, — поцелуй и все такое? Нет,я имел в виду другое. Мне нужно намного больше, Айз.
Этот мужчинаменя уничтожит, потому что вопреки здравому смыслу я хочу исполнить его желание. Хочуотдать всего себя, но если буду размышлять об этом слишком долго, то, вероятно, напугаюнас обоих.
Отстранившись, я смотрю в полные похоти карие глаза Флинна и не могу не провести большим пальцем по его полным губам. Мужчина мгновенно реагирует, охватывая ими мой палец и сильно втягивая его.
— И мне хочется того же. Позволь сделать так, чтобы тебе было хорошо, детка.
Детка? Серьёзно, детка? Откуда вообще взялось это нелепое прозвище? Пытаться замаскировать свою оговорку бессмысленно, потому что глаза Флинна округляются от нежности, слетевшей с моих губ. Я провожу рукой по переднему краю его футболки и вытаскиваю ее из джинсов. Медленно, дюйм за дюймом, поднимаю ткань выше, сначала обнажая пресс из шести кубиков, следомпотрясающие грудныемышцы,а потом быстро стягиваю футболку черезголову парня, пока тот не остается наполовину обнаженным.
Тело Флинна — услада для глаз. Произведение искусства.И яжелаюснова увидеть еговсвоемобъективе. А еще лучше под собой.
Удерживая мои руки своими, прежде чем могу хотябы дотянуться до пуговицы его джинсов, Флинн нерешительно облизывает губы и произносит:
— Нет. Я сам сделаю так, чтобы тебе стало хорошо.
Бог ты мой.
Как я уже сказал, этот мужчинаменя уничтожит.
— Тебе не обязательно…
Флинн заставляет меня замолчать, приложив палец к моим губам.
— Я хочу, Айз. Мне это необходимо. Позволь ощутить твой вкус, позволь свести тебя с ума.
Прежде чем успею возразить— не то чтобы мне этого хочется, я имею в виду, как часто греческий Бог в человеческомобличии просит разрешить ему попробовать вас на вкус? Не так часто, как хотелось бы,скажу я вам — он скользит вниз, пока не оказывается на коленях у моих ног, вставая на твердый керамический пол.
Один взгляд на сильного, сексуального мужчину, стоящего ради меня на коленях,и мое либидо сходит с ума, пытаясь вырваться на волю.
Уверенными пальцами Флинн быстро расстегивает пуговицы на моих джинсах, а затем стягивает их вниз, тыльной стороной ладони скользя по волосам на моим ногах, тем самым заставляя колени практически подогнуться. Мои боксеры следуют вниз за джинсами, пока я не остаюсьперед ним с самым напряженным членом за всю свою жизнь.
Флинн смотрит на него как завороженный, его лицо отражает смесь нервозности, похоти и легкого опасения.
Я должен понимать, что, хотя он и наблюдал эрекцию раньше, вероятно, ни разу не видел стояк другого мужчины так близко, особенно тот, который находится в нескольких секундах от брызг по всему его красивому лицу. Закрываю глаза, чтобы отогнать образ великолепныхчерт Флинна Филлипса, разрисованныхлентами моей спермы. Чтоб меня, я почти на грани и готов воплотить это видение в реальность, несмотря на то, что парень еще даже не прикоснулся к моей эрекции.
— Боже. Ты убиваешь меня, детка,— не могу сдержать стон неудовлетворения, сопровождающий мои слова. Мне не хочется давить на Флинна, но я вроде как стою здесь с яростным стояком, указывающим прямо нагубы парня, в то время как выражение его лица — смесь взглядов оленя, пойманного в свете фар, и диабетика,запертого на шоколадной фабрике.
— Охренеть, он у тебя большой,— его слова одновременно и льстят, и звучат смехотворно. Любой парень мечтает услышать такую фразу в свой адрес, если толькоеене произносят с застывшим лицом. Не то чтобы я мог убить Флинна своим членом. Хотя, такой шанс существует, если он не обхватит его своими губами в ближайшие несколько секунд.