Договорные обязательства




В рамках подготовки изменений раздела VI ГК РФ ко второму чтению в новой редакции был изложен п. 5 ст. 1210, который ограничивает возможность сторон выбирать применимое право для особой разновидности договоров. По всей видимости, законодателя беспокоила возможность необоснованно расширительного толкования этой нормы, которое встречалось в судебной практике. В прежней редакции нормы речь шла о договорах, которые «реально» связаны только с одной страной. В некоторых делах российские суды применяли эту норму в том числе к международным контрактам с участием иностранных контрагентов, лишая, таким образом, стороны полноценной возможности выбора права, применимого к договору.

Новая редакция п. 5 ст. 1210 ГК РФ ужесточает условия применения этой нормы: требуется не просто «реальная» связь договора только с одной страной, но наличие ситуации, когда «все касающиеся существа отношений сторон обстоятельства связаны только с одной страной». Очевидно, что при наличии в договоре иностранной стороны или иного релевантного (значимого) объективного иностранного элемента правило п. 5 ст. 1210 ГК РФ применяться не должно. Таким образом, установленное этой нормой ограничение в основном ориентировано на так называемые чисто внутренние договоры.

Важно также отметить, что если прежняя редакция п. 5 ст. 1210 ГК РФ ориентировала на анализ элементов отдельно взятого договора (поиск «реальной» связи договора только с одной страной), то новая редакция нормы говорит о необходимости анализа всех «обстоятельств» в целом. Это открывает возможность для признания полноценного выбора применимого права в отношении таких договоров между российскими контрагентами, которые тесно связаны с другими международными контрактами.

В качестве примера можно привести ситуацию, когда в обеспечение исполнения обязательств по договору займа, заключенному между российским займодавцем и иностранным заемщиком, оформляется договор поручительства, сторонами которого являются российский заимодавец (кредитор) и российский поручитель. Хотя договор поручительства, рассматриваемый изолированно, сам по себе не содержит объективного иностранного элемента, к нему в анализируемой ситуации было бы неоправданно применять п. 5 ст. 1210 ГК РФ, поскольку договор поручительства порождает акцессорное обязательство по отношению к договору займа, имеющему ярко выраженную международную окраску, а потому касающиеся существа отношений сторон «обстоятельства» связаны не с одной, а с несколькими странами.

 

Достаточно серьезные изменения претерпела конструкция ст. 1211 ГК РФ о праве, подлежащем применению к договору при отсутствии соглашения сторон о выборе права. В центре внимания находился вопрос об оптимальном балансе между, с одной стороны, четкими коллизионными привязками, помогающими обеспечить предсказуемость и определенность коллизионного регулирования, и, с другой стороны, дискрецией суда в части применения права другой страны, имеющей более тесную связь с договором. В прежней редакции ст. 1211 право суда отклониться от заданных презумпций (например, от применения к договору купли-продажи права страны по месту нахождения продавца) было сформулировано сложным юридико-техническим образом. Это право суда проистекало из оговорки «если иное не вытекает из закона, условий или существа договора либо совокупности обстоятельств дела», которая повторялась в нескольких пунктах названной статьи. Недостатком такой конструкции выступало то, что суд не был обязан аргументировать, что иное право имеет значительно более тесную связь с договором, нежели то право, на которое прямо указывали нормы ст. 1211 ГК РФ. Кроме того, возникали вопросы о том, имеют ли данные оговорки в разных пунктах ст. 1211 ГК РФ различное смысловое наполнение.

 

В новой редакции ст. 1211 ГК РФ соотношение между рассматриваемыми элементами отражено более простым и понятным способом. Пункты 1 - 8 ст. 1211 формулируют четкие коллизионные привязки для большинства поименованных в гражданском законодательстве видов договоров. А затем специальный п. 9 предусматривает, что суд может применить к договору право иной страны, с которой договор более тесно связан, но только при условии, что суд в решении обоснует, что из закона, условий или существа договора либо совокупности обстоятельств дела явно вытекает, что договор более тесно связан с правом иной страны, чем та, которая указана в п. п. 1 - 8 ст. 1211 ГК РФ. Смысловой акцент в новой норме сделан на слове «явно», из чего следует, что отказ суда от применения общих правил п. п. 1 - 8 ст. 1211 ГК РФ должен превратиться в достаточно редкое исключение.

В качестве примера такой ситуации, когда суд может задуматься над оправданностью применения п. 9 ст. 1211 ГК РФ, следует привести заключение договора через филиал, представительство или иное коммерческое предприятие, расположенное в другой стране. Допустим, российский покупатель заключает договор купли-продажи с продавцом, головной офис которого расположен в Германии, но заключение договора происходит через филиал германской компании, находящийся в Финляндии, причем условия договора предусматривают отгрузку товара со склада этого филиала в Финляндии. В этом случае вполне обоснованным будет вопрос о том, не имеет ли такой договор более тесную связь с Финляндией, а не с Германией.

 

В новой редакции ст. 1211 ГК РФ существенные изменения также претерпело коллизионное регулирование договоров о распоряжении исключительными правами на результаты интеллектуальной деятельности и средства индивидуализации. По старой редакции к таким договорам применялась теория характерного исполнения, а потому в договоре коммерческой концессии презюмировалось применение права по месту нахождения правообладателя, а в лицензионном договоре - права по месту нахождения лицензиара. В результате возникали довольно странные ситуации, когда к заключенному между кипрским лицензиаром и российским лицензиатом лицензионному договору в отношении товарного знака, имеющего правовую охрану только на территории России, презюмировалось применение кипрского права.

Анализ зарубежного законодательства, судебной практики и доктрины показал, что во многих странах подвергается критике применение теории характерного исполнения в отношении договоров о распоряжении исключительными правами. В ситуации, когда соответствующий результат интеллектуальной деятельности или средство индивидуализации имеет правовую охрану только в одной стране (а это свойственно многим объектам промышленной собственности) либо когда по условиям договора лицензиату разрешается использование объекта на территории только одной страны (например, право на распространение программы для ЭВМ, пользующейся правовой охраной на территории всех стран - участниц Бернской конвенции по охране литературных и художественных произведений, предоставлено лицензиату только в отношении территории России), более оправданным выглядит применение права такой страны. И лишь в тех случаях, когда указанные привязки не работают (например, речь идет об отчуждении исключительного права, действующего на территории одновременно нескольких стран, или о предоставлении лицензии в отношении территории одновременно нескольких стран), следует обратиться к коллизионным нормам, которые использовались в прежней редакции ст. 1211 ГК РФ (применение права по месту нахождения правообладателя или лицензиара). Именно в этом ключе сформулированы новые п. п. 6 - 8 ст. 1211 ГК РФ.

 

В новой редакции п. п. 3 - 8 ст. 1211 нет специального указания на то, что эти коллизионные нормы могут применяться только при отсутствии соглашения сторон о выборе применимого права. Вместе с тем данное обстоятельство не должно толковаться как желание придать рассматриваемым нормам императивный характер. При этом нужно обратить внимание на название ст. 1211, из которого недвусмысленно следует, что все коллизионные нормы из ст. 1211 применяются только в том случае, если стороны не воспользовались возможностью выбора применимого права, предоставляемой положениями ст. 1210 ГК РФ.

В новой редакции п. 1 ст. 1211 ГК РФ также уточняется, что место жительства или основное место деятельности стороны, осуществляющей характерное исполнение, необходимо определять на момент заключения договора. Поэтому если соответствующее место изменится после заключения договора (например, сторона - физическое лицо переедет на постоянное место жительства в другую страну), такое изменение по общему правилу не должно влиять на определение права, применимого к договору. Очевидно, что отмеченный подход можно задействовать и при толковании других норм ст. 1211 ГК РФ, в которых используются привязки к месту жительства или основному месту деятельности стороны по договору (например, п. п. 6 - 8 ст. 1211 ГК РФ). Данный подход обусловлен стремлением не допустить последующего изменения договорного статута, которое было бы неудобным по крайней мере для одной из сторон и противоречило бы ее разумным ожиданиям. По всей видимости, тот же принцип суду следует учитывать в рамках применения п. 9 ст. 1211 ГК РФ: при определении тесной связи договора с правом определенной страны рекомендуется по общему правилу принимать во внимание только те обстоятельства, которые сложились на момент заключения договора, а не появились на более поздней стадии.

 

В центре внимания в новой редакции ст. 1212 ГК РФ, посвященной особенностям определения права, подлежащего применению к договору с участием потребителя, находится вопрос о защите потребителя как слабой стороны договора, которой более сильная профессиональная сторона может навязать применение невыгодного применимого права. Механизм защиты потребителя строится различным образом для двух видов потребительских договоров.

Ø Первый вид договоров описан в п. 1 ст. 1212 ГК РФ: предполагается, что именно профессиональная сторона вышла на потребителя в месте его жительства и убедила заключить договор (то есть речь в данном виде договоров идет о так называемых пассивных потребителях). Вслед за подходом, используемым в странах ЕС (п. 1 ст. 6 Регламента Рим I), в новой редакции п. 1 ст. 1212 ГК РФ применены более гибкие критерии для определения условий отнесения потребительских договоров к договорам первого вида, которые могут быть эффективно применены, в частности, в сфере электронной торговли, то есть той области, где трансграничные потребительские договоры заключаются чаще всего на практике. Речь идет о применении концепции «нацеленной деятельности» (directedactivity, targetedactivity), в соответствии с которой достаточно установить, что профессиональная сторона осуществляет свою деятельность в стране места жительства потребителя либо любыми способами направляет свою деятельность на территорию такой страны или нескольких стран, включая территорию страны места жительства потребителя, при условии, что спорный договор связан с такой деятельностью профессиональной стороны. Соответственно, при наличии описанных условий выбор применимого права в потребительском договоре не может повлечь за собой лишение потребителя защиты его прав, предоставляемой императивными нормами права страны места жительства потребителя.

 

Ø Ко второму виду договоров относятся потребительские договоры, которые не попадают в сферу действия п. 1 ст. 1212 ГК РФ:

1. во-первых, это договоры, которые перечислены в п. 3 ст. 1212 (договоры перевозки и договоры о выполнении работ или об оказании услуг, если работа должна быть выполнена или услуги должны быть оказаны исключительно в иной стране, чем страна места жительства потребителя);

2. во-вторых, это договоры, в которых сам потребитель выходит на профессиональную сторону за пределами страны своего места жительства (иными словами, речь идет о так называемых активных потребителях). Примеры договоров второго вида: договор между российским туристом и французским магазином в Париже, который ориентирует свои продажи исключительно на местных покупателей, а также договор об оказании медицинских услуг между израильской клиникой и российским пациентом, если все медицинские услуги оказываются на территории Израиля.

 

В рамках прежней редакции раздела VI ГК РФ потребителям в договорах второго вида вообще не предоставлялась дополнительная правовая защита. Эта ситуация была исправлена в новой редакции ст. 1212. Поскольку для договоров второго вида было бы неоправданным применять императивные нормы права страны места жительства потребителя (это стало бы совершенно неожиданным для профессиональной стороны, которая не ориентировала свою деятельность на рынок в стране потребителя), п. 4 ст. 1212 ГК РФ предусматривает, что выбор применимого права в потребительских договорах второго вида не может повлечь за собой лишение потребителя защиты его прав, предоставляемой императивными нормами той страны, право которой применялось бы к этому договору при отсутствии соглашения сторон о выборе права. Под правом страны, которое применялось бы к договору при отсутствии соглашения сторон о выборе права, имеется в виду право, определяемое в соответствии с коллизионными нормами ст. ст. 1211 и 1213 ГК РФ. Как правило, речь будет идти о применении права страны по месту жительства или основному месту деятельности профессиональной стороны. Таким образом, в приведенных примерах с французским магазином и израильской клиникой выбор в потребительском договоре права третьей страны (например, права какой-нибудь африканской страны, не знающей повышенной материально-правовой защиты потребителя) не будет лишать потребителя защиты его прав, предоставляемой императивными нормами страны по месту нахождения продавца или исполнителя (то есть императивными нормами французского права и израильского права соответственно).

 

К сожалению, российские суды до настоящего времени допускают ошибки, полагая, что право, выбранное сторонами для своего договора (договорный статут), будет регулировать все аспекты возникающих между ними отношений. Новый п. 2 ст. 1215 ГК РФ играет важную разъяснительную роль: обращается внимание на то, что сфера действия договорного статута не затрагивает применение специальных коллизионных норм, которые по отдельным вопросам могут выводить на применение права другой страны. В п. 2 ст. 1215 ГК РФ приведен неисчерпывающий перечень таких специальных коллизионных правил, посвященных определению других видов коллизионных статутов: п. 2 ст. 1202 (личный закон юридического лица), ст. 1205.1 (вещный статут), п. 5 ст. 1217.1 (статут добровольного представительства). К этому неисчерпывающему перечню можно добавить специальные коллизионные нормы о личном законе физического лица (ст. ст. 1195 - 1197 ГК РФ), статуте форме сделки (ст. 1209 ГК РФ) и др.

 

Новая ст. 1216.1 ГК РФ определяет право, применимое к отношениям суброгации, то есть переходу прав кредитора к другому лицу на основании закона. Коллизионное регулирование суброгации построено по модели, близкой к ст. 1216 ГК РФ о договоре уступки требования (цессии). Отношения между первоначальным и новым кредиторами регулируются правом, действующим в отношениях между ними (например, правом, применимым к договору поручительства или договору страхования имущества). Однако в отношениях между должником и новым кредитором не затрагивается действие направленных на защиту должника положений права, подлежащего применению к обязательству между должником и первоначальным кредитором (например, права, применимого к основному обязательству, обеспеченному поручительством, или права, применимого к деликтному обязательству, первоначально возникшему между причинителем вреда и потерпевшим, застраховавшим уничтоженное имущество у страховщика).

 

Новая ст. 1217.2 ГК РФ регулирует особенности определения права, подлежащего применению к прекращению обязательств зачетом. Если зачет осуществляется по соглашению сторон, такое соглашение регулируется общими правилами о праве, подлежащем применению к договору (ст. ст. 1210 - 1214), что в том числе означает возможность для самих сторон выбрать право, применимое к подобному соглашению. Таким образом, ст. 1217.2 ГК РФ предусматривает специальное коллизионное регулирование для зачета, осуществляемого на основании заявления только одной стороны.

 

Из п. 1 ст. 1215 ГК РФ следует, что вопросы прекращения договорных обязательств, как правило, входят в сферу действия договорного статута. Сложности с коллизионным регулированием зачета возникают в ситуации, когда речь идет о встречных однородных обязательствах, возникших из разных договоров, подчиненных различному применимому праву. В этом случае зачет регулируется правом страны, подлежащим применению к отношению, из которого возникло требование, против которого заявляется о зачете встречного требования. Таким образом защищаются интересы «пассивной» стороны, которая не желала проведения зачета (не направляла заявление о зачете), а потому она может полагаться на те случаи недопустимости зачета и иные специальные правила о зачете, которые установлены в праве, регулирующем ее требование к «активной» стороне (стороне, отправившей заявление о зачете). При формулировании этой новой коллизионной нормы учитывались подходы, которые сложились в зарубежном МЧП.

 



Поделиться:




Поиск по сайту

©2015-2024 poisk-ru.ru
Все права принадлежать их авторам. Данный сайт не претендует на авторства, а предоставляет бесплатное использование.
Дата создания страницы: 2018-01-30 Нарушение авторских прав и Нарушение персональных данных


Поиск по сайту: