Палестинский флаг представляет собой прямоугольное полотнище из трех равновеликих горизонтальных полос: черной, белой и зеленой — и красного треугольника в левой части на всю ширину флага. Со времен Шестидневной войны 1967 года до Соглашения в Осло 1993 года он был запрещен на палестинских территориях израильскими властями. Многие считали его символом терроризма, сопротивления и палестинской «интифады»[64], ожесточенных выступлений против израильского правления, которые бушевали на палестинских территориях в конце 1980-х годов. Даже спустя семнадцать лет после Соглашения в Осло некоторые израильские консервативные круги воспринимают этот флаг как символ неповиновения. Поэтому было удивительно видеть черно-бело-зеленый с красным флаг Палестины рядом со знакомым бело-голубым израильским флагом в официальной резиденции премьер-министра Биньямина Нетаньяху, лидера правой партии «Ликуд», в Иерусалиме, прибыв туда в середине сентября 2010 года.
Развевающийся палестинский флаг был примирительным жестом со стороны премьер-министра по отношению к другому его гостю в тот день, председателю Палестинской национальной администрации Махмуду Аббасу. Интересен тот факт, что в свое время Биньямин выступал категорически против аналогичного жеста своего предшественника Эхуда Ольмерта.
— Я рад приветствовать вас в своем доме, — такими словами встретил Биньямин Аббаса.
Палестинский руководитель остановился в холле, чтобы оставить в гостевой книге премьер-министра запись следующего содержания: «Сегодня я вернулся в этот дом после долгого отсутствия для того, чтобы продолжить сотрудничество и переговоры, в надежде достичь стабильного мира во всем регионе, прежде всего — мира между израильским и палестинским народами».
|
|
Обмен любезностями не мог скрыть того напряжения, которое мы чувствовали в тот день. Когда мы приступили к переговорам в небольшом личном кабинете Нетаньяху, нас поджимали сроки. Менее чем через две недели истекал десятимесячный мораторий на строительство новых израильских поселений на Западном берегу реки Иордан. Аббас был намерен отказаться от прямых переговоров, которые мы только начинали, если мы не придем к соглашению и не продлим мораторий. Нетаньяху же настаивал на том, что десяти месяцев было более чем достаточно. Потребовалось почти два года сложной дипломатической работы, чтобы уговорить этих двух лидеров на прямые переговоры в интересах разрешения конфликтов, которые разгорались на Ближнем Востоке на протяжении нескольких десятилетий. Они наконец изъявили готовность приступить к обсуждению ключевых проблем, которые были неподвластны предыдущим миротворческим усилиям. В число этих проблем входило: установление границ будущего Палестинского государства, обеспечение мер безопасности для Израиля, решение вопросов, касавшихся палестинских беженцев и статуса Иерусалима, который обе стороны считали своей столицей. Казалось, они могли отказаться от переговоров в самый ответственный момент, и я не была уверена в том, что мы найдем выход из тупика.
* * *
Впервые я посетила Израиль во время нашего с Биллом паломничества на Святую землю в декабре 1981 года. Пока мои родители присматривали за Челси в Литл-Роке, мы на протяжении более десяти дней исследовали Галилею, Масаду[65], Тель-Авив, Хайфу и улочки Старого города в Иерусалиме. Мы преклонили колени в храме Гроба Господня, где, согласно христианскому верованию, Иисус был погребен и воскрес. Также мы посетили самые священные места для христиан, евреев и мусульман, включая Стену Плача, мечети Аль-Акса и Куббат ас-Сахра[66]. Мне очень понравилось в Иерусалиме. В этом городе древнейшая история и традиции гармонично сосуществовали с бешеным ритмом жизни современного города. Я была глубоко восхищена талантом и стойкостью израильского народа. Они создали оазис демократии в пустыне, в регионе, полном идеологических соперников и автократов.
|
|
Когда мы покинули этот город и посетили Иерихон, который стоит на Западном берегу реки Иордан, я впервые увидела, как палестинцы выживают в условиях оккупации, лишенные того, что американцы воспринимают как должное, — достоинства и самоопределения. Мы с Биллом вернулись из той поездки с четким ощущением сильнейшей личной привязанности к Святой земле и ее народу. Годами мы жили надеждой на то, что однажды израильтяне и палестинцы смогут разрешить свой конфликт и начать жить в мире.
В течение следующих тридцати лет я возвращалась в Израиль снова и снова, заводила новых друзей и постигала принципы работы с выдающимися руководителями Израиля. Когда я была первой леди, у меня завязалась тесная дружба с премьер-министром Ицхаком Рабином и его женой Леей. Правда, я не думаю, что Ицхак простил меня за то, что я прогоняла его на холодный балкон Белого дома, когда он хотел курить. (Позже, когда Рабин обвинил меня в том, что это правило подрывает наши мирные взаимоотношения, я смягчилась и сказала: «Договорились: если наше сотрудничество и дальше будет способствовать мирным усилиям, то я отменю данное правило. Но это относится исключительно к вам!») Подписание 13 сентября 1993 года Рабином и Арафатом Соглашения в Осло, подкрепленное знаменитым рукопожатием на южной лужайке Белого дома, было одним из самых замечательных событий во время президентского срока Билла. А убийство Рабина 4 ноября 1995 года было одним из худших. Я никогда не забуду, как сидела с Леей и слушала душераздирающую прощальную речь его внучки Ноа на его похоронах в Израиле.
|
|
Не забуду я и тех израильских жертв терроризма, которых повстречала за эти годы. Я держала их за руки в больничных палатах и слушала врачей, которые сообщали о количестве осколков в теле этих пациентов. Я посетила пиццерию в Иерусалиме, которая была подорвана в феврале 2002 года во время самых тяжелых дней второй палестинской «интифады». Несколько тысяч палестинцев и около тысячи израильтян были убиты в период между 2000 и 2005 годами. Я ходила вдоль «стены безопасности» возле иерусалимского квартала Гило и общалась с семьями, которые знали, что в любой момент на их дом может упасть ракета. Эти переживания навсегда останутся в моей памяти.
В качестве примера я приведу только одну историю израильтянина из всех тех, которые глубоко тронули меня. В 2002 году я встретилась с Йохаем Поратом. Несмотря на то что ему было всего двадцать шесть лет, он был уже состоявшимся медиком и работал в израильском агентстве «Маген Давид адом»[67]. Он курировал программу подготовки иностранных добровольцев. Я принимала участие в церемонии вручения дипломов этой программы и помню выражение гордости на его лице, когда выпускалась очередная группа молодых людей, готовых спасать жизни людей. Йохай был резервистом Армии обороны Израиля[68]. Через неделю после нашего знакомства он был убит снайпером возле блокпоста вместе с другими солдатами и гражданскими лицами. В память о нем «Маген Давид адом» присвоил его имя своей программе подготовки зарубежных волонтеров. Вернувшись сюда в 2005 году, я познакомилась с его семьей, которая увлеченно рассказывала о том, насколько важно продолжать оказывать поддержку миссии «Маген Давид адом». Когда я вернулась в США, я решила начать кампанию, чтобы убедить Международный Красный Крест признать агентство «Маген Давид адом» после его полувековой изоляции своим полноправным членом. В 2006 году решение об этом было принято.
Я не одинока в своем стремлении принять личное участие в обеспечении безопасности Израиля и его успехов. Многие американцы восхищаются Израилем как страной, граждане которой после длительного гнета готовы ежедневно защищать свои демократические убеждения. В истории Израиля мы видим отражение нашей собственной истории. Истории людей, которые борются за свободу и право самостоятельно определять свою судьбу. Именно поэтому президент Гарри Трумэн в 1948 году ждал всего одиннадцать минут, чтобы признать новое государство Израиль. Израиль — это больше чем страна. Израиль — это мечта, пронесенная сквозь поколения людей и воплощенная реальными мужчинами и женщинами, которые отказались отступать даже перед тяжелейшими испытаниями. Более того, это страна процветающей экономики. Это ярчайший пример того, как инновации, предпринимательство, демократия и процветание могут выстоять даже в очень суровых условиях.
Я также была одной из первых, кто привлек внимание общественности к вопросу палестинской государственности. В своем сопутствующем комментарии на молодежном саммите на Ближнем Востоке «Семена мира» в 1998 году я сказала молодым израильтянам и палестинцам, что вопрос создания Палестинского государства «останется в списке долгосрочных интересов США на Ближнем Востоке». Я озвучила эту идею за два года до того, как ее предложил Билл ближе к окончанию своего срока президентства как часть плана, который принял премьер-министр Израиля Эхуд Барак, но отверг Арафат, и за три года до того, как администрация президента Буша сделала это одним из официальных направлений американской политики. Поэтому моя идея привлекла тогда внимание средств массовой информации.
Администрация президента Обамы начала свою работу в тяжелый для Ближнего Востока период. На протяжении декабря 2008 года боевики экстремистской палестинской группировки «ХАМАС» с территории Сектора Газа, которую они контролировали с 2007 года (после того, как вытеснили соперничающую палестинскую группировку «ФАТХ»), обстреливали ракетами территорию Израиля. В начале января 2009 года израильские подразделения вторглись в Сектор Газа для того, чтобы прекратить эти ракетные обстрелы. В последние недели работы администрации президента Буша израильские войска вели бои с отрядами движения «ХАМАС» на улицах густонаселенных районов. Операция «Литой свинец» была признана военной победой Израиля. «ХАМАС» понес тяжелые потери и лишился значительной части своих ракетных запасов и другого оружия, но с точки зрения мировой общественности эта операция привела к катастрофе. Погибло более тысячи палестинцев, и Израиль столкнулся с суровым осуждением международного сообщества. 17 января, всего за несколько дней до инаугурации президента Обамы, премьер-министр Эхуд Ольмерт объявил о прекращении огня начиная с полуночи, при условии, что «ХАМАС» и другая радикальная группировка в Секторе Газа, «Палестинский исламский джихад», прекратят ракетные обстрелы. На следующий день боевики согласились. Боевые действия прекратились, однако Израиль сохранил номинальную блокаду Сектора Газа, которая перекрывала границу для транспортного движения и коммерческой деятельности. «ХАМАС», используя подземные туннели на границе с Египтом для обеспечения контрабанды, немедленно занялась восстановлением своего арсенала. Два дня спустя президент Обама принял присягу в Вашингтоне.
Так как кризис вокруг Сектора Газа привлекал внимание общественности, Ольмерт был первым из иностранных руководителей, кому я позвонила в качестве госсекретаря США. Мы сразу же обратились к проблеме сохранения хрупкого перемирия и защиты Израиля от дальнейших ракетных атак, а также к вопросу решения острых гуманитарных потребностей в Секторе Газа. Мы также обсудили вопрос о возобновлении переговоров, которые могли положить конец давнему конфликту с палестинцами и обеспечить для Израиля всеобъемлющий мир. Я сообщила премьеру, что мы с президентом Обамой хотели бы позже в тот день объявить о назначении бывшего сенатора Джорджа Митчелла новым специальным представителем США на Ближнем Востоке для обеспечения мирного процесса в этом регионе. Ольмерт назвал Митчелла «хорошим человеком» и выразил надежду, что мы сможем сотрудничать во всех областях, которые мы обсудили.
В начале марта я присоединилась на конференции в Египте к представителям других стран-доноров для того, чтобы организовать гуманитарную помощь для нуждающихся палестинских семей в Секторе Газа. Это был значительный шаг вперед в плане помощи пострадавшим палестинцам и израильтянам в преодолении последствий насилия. Что бы мы ни думали о политических интригах на Ближнем Востоке, невозможно было игнорировать человеческие страдания, особенно тогда, когда это казалось детей. Палестинские и израильские дети имеют те же права, как и дети во всем мире, на безопасное детство, хорошее образование, здравоохранение и шансы на светлое будущее. И их родители в Секторе Газа и на Западном берегу реки Иордан стремятся к тому же, к чему стремятся и родители в Тель-Авиве и Хайфе: иметь хорошую работу, безопасный дом и лучшие возможности для своих детей. Понимание этого — жизненно важная отправная точка для преодоления конфликта в регионе и создания основы для прочного мира. Когда я говорила об этом на конференции в Египте, представители обычно враждебных к нам арабских средств массовой информации разразились аплодисментами.
Приехав в Иерусалим, я с удовольствием повидалась со своим старым другом, президентом Шимоном Пересом, идейным лидером левых сил Израиля. Он помогал создавать оборонительный потенциал нового государства, обсуждал условия Соглашения в Осло и возглавил дело мира после убийства Рабина. В качестве президента Перес во многом играл церемониальную роль, однако он был совестью израильского народа. Он все еще страстно верил в необходимость сосуществования двух государств, но понимал, как трудно этого было достичь.
— Мы не относимся пренебрежительно к тому бремени, которое теперь лежит на ваших плечах, — сказал он мне. — Однако я думаю, что они достаточно для этого сильны и что вы найдете в нас настоящего, надежного партнера для достижения двойной цели: предотвратить и остановить террор и добиться мира для всех людей на Ближнем Востоке.
Я также консультировалась с Ольмертом и его умным и жестким министром иностранных дел Ципи Ливни, которая ранее была сотрудником разведслужбы Моссад, относительно возможности ослабления напряженности в Секторе Газа и укрепления достигнутого перемирия. Единичные ракетные и минометные обстрелы продолжались. Казалось, что полномасштабный конфликт может вспыхнуть вновь в любой момент. Более того, я хотела заверить Израиль в том, что администрация президента Обамы была всецело заинтересована в обеспечении безопасности Израиля и его будущем в качестве еврейского государства.
— Я понимаю, что ни одна страна не позволит себе покорно позволять, чтобы ракеты падали на ее граждан и ее территорию, — сказала я.
В течение многих лет, вне зависимости от того, какая администрация (демократическая или республиканская) была у власти, Соединенные Штаты считали своим долгом помогать Израилю в обеспечении качественного военного превосходства над любым соперником в регионе. Мы с президентом Обамой решили поднять наше сотрудничество на новый уровень. Мы сразу же приступили к работе по расширению нашего взаимодействия в области безопасности и инвестированию в основные совместные оборонные проекты, в том числе в проект «Железный купол». Этот проект представлял собой систему, предназначенную для защиты территории Израиля от неуправляемых тактических ракет ближнего радиуса действия.
Ольмерт и Ливни, несмотря на множество разочарований, которые они испытали на протяжении десятилетий в результате срывов переговоров с палестинской стороной, были полны решимости двигаться в направлении всестороннего мира в регионе и обоюдовыгодного решения конфликта с палестинцами. Однако вскоре они покинули свои посты и отошли от власти. Ольмерт объявил о своей отставке из-за множества обвинений в коррупции, которые в основном были связанны с его предыдущей должностью мэра Иерусалима. Ливни приняла руководство партией «Кадима» и на выборах выступила в качестве соперника лидера партии «Ликуд» Нетаньяху. «Кадима» фактически получила в израильском парламенте, кнессете, на одно место больше, чем «Ликуд» (двадцать восемь мест, тогда как партия «Ликуд» — двадцать семь), но Ливни не смогла создать жизнеспособную коалицию большинства из трудноуправляемых мелких партий, что имело решающее значение. Как результат, Нетаньяху получил возможность сформировать состав нового правительства.
Я обсуждала с Ливни идею создания правительства национального единства партиями «Кадима» и «Ликуд», которые могли бы быть более открытыми для достижения мира с палестинцами. Однако она была категорически против такой идеи.
— Нет, я не хочу работать под его руководством, — заявила она мне.
Нетаньяху сформировал коалицию большинства из мелких партий и в конце марта 2009 года вновь занял пост премьер-министра, который он занимал ранее с 1996 по 1999 год.
Я знала Нетаньяху на протяжении многих лет. Он был достаточно сложным человеком. Он сформировался как личность, живя в Соединенных Штатах. Учился в Гарварде и в Массачусетском технологическом институте, некоторое время в 1976 году даже работал в Бостонской консалтинговой группе вместе с Миттом Ромни. Нетаньяху очень скептически относился к Соглашению в Осло, которое предусматривало решение палестино-израильского конфликта на основе принципа «мир в обмен на территории» и сосуществование двух государств, предоставляя палестинцам право создать свое государство на территориях, оккупированных Израилем в 1967 году. По понятным причинам он также беспокоился в связи с угрозой со стороны Ирана, особенно в связи с возможностью приобретения Тегераном ядерного оружия. Воинственные взгляды Натаньяху формировались под влиянием его собственного опыта в Армии обороны Израиля, особенно во время «войны Судного дня» 1973 года. Его брат Йонатан, весьма уважаемый офицер в кругах войск спецназа, погиб во время операции «Энтеббе» в 1976 году. Не обошлось и без влияния его отца Бенциона, ультранационалистического историка, который пропагандировал идею создания еврейского государства на всех территориях Западного берега реки Иордан и Сектора Газа еще до рождения государства Израиль. Старший Нетаньяху придерживался этой позиции до самой своей смерти 2012 году в возрасте 102 лет.
В августе 2008 года, после завершения президентской кампании, Нетаньяху посетил меня в офисе сенатора на Третьей авеню в Нью-Йорке. После десяти лет политической опалы (после своего поражения на выборах 1999 года) Биньямин вновь вернулся в руководство партии «Ликуд» и готовился стать премьер-министром. Сидя в конференц-зале, с которого открывался вид на Средний Манхэттен, он выказал свое философское отношение к поворотам судьбы. Он рассказал мне, что после того, как он проиграл на выборах, он получил совет от премьер-министра Маргарет Тэтчер, «Железной леди»: «Всегда будьте готовы к неожиданностям». Он дал мне тот же самый совет. Несколько месяцев спустя, когда только что избранный президент Обама назначил меня госсекретарем, я вспомнила предсказание Биньямина.
Позже мы оба вспоминали тот разговор как начало нового этапа в наших отношениях. Несмотря на то что наши политические взгляды различались, Нетаньяху и я работали вместе как партнеры и хорошие друзья. Мы часто спорили, особенно во время телефонных звонков, которые могли длиться до двух часов. Но даже когда мы не приходили к единому мнению, мы всегда поддерживали неизменную приверженность союзу между нашими странами. Я поняла, что «Биби»[69]будет бороться до конца, если он чувствует себя загнанным в угол, но если вы связаны с ним дружескими узами, то есть надежда на то, что вы можете выработать с ним определенные решения.
В то время, когда к власти в Израиле снова пришел скептик, а регион до сих пор не оправился от конфликта в Секторе Газа, перспективы достижения всеобъемлющего мирного соглашения казались призрачной надеждой.
В этом регионе практика террора, проявившаяся в полной мере в результате второй палестинской «интифады», которая началась в сентябре 2000 года, продолжалась уже на протяжении десятилетия. Почти тысяча израильтян была убита, восемь тысяч ранены в результате террористических нападений с сентября 2000 года по февраль 2005 года. В тот же период втрое больше палестинцев были убиты и тысячи — ранены. Израиль начал возведение «стены безопасности» для того, чтобы физически отделить Израиль от Западного берега реки Иордан. Правительство Израиля сообщило, что благодаря этим защитным мерам резко снизилось число нападений террористов-смертников. Соответствующие статистические показатели упали с более чем полусотни случаев в 2002 году до нуля в 2009 году. Безусловно, это было существенным успехом израильских властей. Но, с другой стороны, это также снизило их мотивацию в достижении более масштабной безопасности на основе всеобъемлющего мирного соглашения.
Более того, количество израильских поселенцев на Западном берегу реки Иордан продолжало расти, и большинство из них были категорически против того, чтобы отдавать какие-либо земли или покидать поселения на территории, которую называли «Иудея и Самария». Это библейское название земли на Западном берегу реки Иордан. Некоторые поселенцы, которые основали эти форпосты по эту сторону «Зеленой линии»[70], просто-напросто стремились избежать проблемы нехватки жилья в дорогих израильских городах, однако другие руководствовались религиозным рвением и убеждениями, что Западный берег реки Иордан предназначался евреям самим Богом. Поселенцы были политической опорой главного партнера Нетаньяху по коалиции, партии «Наш дом Израиль», возглавляемой Авигдором Либерманом, русским эмигрантом, который стал министром иностранных дел в новом правительстве. Либерман рассматривал уступки на переговорах как признак слабости и с давних пор выступал с оппозицией мирному процессу, запущенному Соглашением в Осло. Биньямин и Либерман также считали, что ядерная программа Ирана являлась более серьезной и актуальной угрозой для долгосрочной перспективы безопасности Израиля, чем палестинский конфликт. Все это способствовало нежеланию израильских лидеров принимать трудные решения, необходимые для достижения прочного мира.
* * *
В начале марта 2009 года, после встреч в Иерусалиме как с уходящими в отставку, так и с приходящими к власти руководителями я переехала на Западный берег реки Иордан и направилась в Рамаллу, в штаб-квартиру Палестинской национальной администрации (ПНА). В рамках предыдущих соглашений ПНА обеспечивала власть на некоторой части палестинских территорий и имела собственные силы безопасности. Я посетила классы, где палестинские студенты изучали английский язык при помощи спонсируемой США программы. Так получилось, что они проходили тему «Вклад женщин в историю» и изучали биографию Салли Райд, первой в Америке женщины-астронавта. Студенты, особенно девушки, были очарованы ее историей. Когда я спросила, как можно было бы описать Салли и ее достижения, один студент ответил мне: «Вселяющая надежду». Было отрадно увидеть такой оптимистичный настрой среди молодых людей, растущих в таких сложных обстоятельствах. Я сомневалась в том, что такие же настроения царят и в Секторе Газа. Этот пример наглядно показал мне, насколько в разных положениях находятся эти две палестинские территории.
На протяжении почти двадцати лет две группировки, «ФАТХ» и «ХАМАС», соперничали за влияние среди палестинцев. Когда Арафат был жив, его партия «ФАТХ» преобладала, а его личного авторитета было достаточно для того, чтобы в значительной степени сохранять мир между двумя сторонами. Но после его смерти в 2004 году раскол перерос в открытый конфликт. Для тех, кто разочаровался в мирном процессе, считая, что он не способствовал достижению прогресса, «ХАМАС» распространил ложную надежду на то, что Палестинское государство может быть достигнуто с помощью насилия и непримиримого сопротивления. А преемник Арафата в качестве главы «ФАТХ» и Организации освобождения Палестины Махмуд Аббас (известный так же как Абу Мазен) поддерживал идею отказа от насилия и призывал своих сторонников продолжать усилия по достижению (путем переговоров) политического урегулирования конфликта и с одновременным созданием экономики и необходимых институтов будущего Палестинского государства.
В начале 2006 года группировка «ХАМАС» выиграла парламентские выборы на палестинских территориях. Идею выборов активно продвигала администрация президента Буша, несмотря на возражения со стороны некоторых членов «ФАТХ» и израильтян. Эта победа возмутила многих и привела к новому кризису с Израилем, одновременно спровоцировав жестокую борьбу за власть между «ХАМАС» и «ФАТХ».
После того как стали известны результаты выборов, я опубликовала заявление от лица сената, осуждая действия «ХАМАС» и подчеркивая, что «до тех пор, пока «ХАМАС» не откажется от насилия и террора и от своей позиции, призывающей к уничтожению Израиля, я не считаю возможным признание «ХАМАС» Соединенными Штатами или любой другой страной мира». Результаты этих выборов были напоминанием о том, что подлинная демократия заключается не только в победе на выборах. Если Соединенные Штаты организуют выборы, то мы обязаны просвещать людей о легитимных правилах этого процесса и информировать их о партиях, участвующих в выборах. Группировка «ФАТХ» потеряла несколько мест, потому что в каждом районе выставляла по два кандидата, тогда как группировка «ХАМАС» выставляла только одного. Эта ошибка дорого обошлась сторонникам «ФАТХ». В следующем году руководство «ХАМАС» организовало переворот в Секторе Газа, выступив против власти Аббаса. Он продолжал занимать пост председателя ПНА, несмотря на проигрыш своей партии на выборах. Учитывая то, что лидеры «ФАТХ» все еще контролировали ситуацию на Западном берегу реки Иордан, палестинский народ был разделен между двумя конкурирующими центрами силы, которые видели будущее этого региона по-разному.
Этот раскол отдалил перспективы возобновления мирных переговоров и обострил конфликт внутри Израиля. Наряду с этим в результате этой необычной ситуации обе стороны были в состоянии проверить свой подход к управлению подконтрольными территориями. Результаты можно было воочию увидеть на палестинских улицах. В Секторе Газа, где руководила группировка «ХАМАС», были привычны методы террора и чувство отчаяния. Радикалистское руководство запасалось ракетами в то время, как обычные люди все глубже погружались в нищету. Безработица достигла отметки в 40 %, среди молодежи этот показатель был еще выше. Лидеры «ХАМАС» препятствовали международной помощи и гуманитарной деятельности неправительственных организаций, почти ничего не делали для обеспечения устойчивого экономического роста. Вместо этого они стремились отвлечь внимание палестинцев от своей неспособности эффективно управлять, разжигая новые конфликты с Израилем и провоцируя антиизраильские настроения среди населения палестинского анклава.
Между тем на Западном берегу реки Иордан Аббас и премьер-министр Салям Файяд, способный технократ, за относительно короткий период времени достигли совсем других результатов. Они приступили к работе с искоренения исторически сложившейся коррупции и построения прозрачных и подотчетных институтов власти. США и другие международные партнеры, в частности Иордания, способствовали повышению эффективности и дееспособности сил безопасности Палестинской национальной администрации, что являлось приоритетом для Израиля. Реформы повысили уровень доверия населения к судам, которые в 2009 году вели на 67 % больше дел, чем в 2008 году. Наконец-то стали собираться налоги. Палестинская национальная администрация приступила к строительству школ и больниц, к обучению педагогов и медицинского персонала. ПНА начала даже разрабатывать национальную программу страхования здоровья. Более ответственная налогово-бюджетная политика и поддержка со стороны международного сообщества, улучшение безопасности и правопорядка — все это привело к значительному экономическому росту на Западном берегу реки Иордан. Стоит упомянуть, что США как страна, предоставлявшая Палестинской автономии помощь на основе двухсторонней договоренности, перечисляли ей ежегодно сотни миллионов долларов. Несмотря на возникновение других экономических проблем, все большее количество палестинцев на Западном берегу реки Иордан успешно находили себе работу и начинали свой бизнес. Тем самым преодолевался экономический застой, последовавший за началом второй палестинской «интифады» в 2000 году. Число новых лицензий на ведение бизнеса, выданных на Западном берегу реки Иордан в четвертом квартале 2009 года, было на 50 % выше, чем за аналогичный период 2008 года, так как палестинцы открывали множество новых точек, начиная от венчурных фондов и хозяйственных магазинов до отелей премиум-класса. Уровень безработицы на Западном берегу реки Иордан был вполовину меньше, чем в Секторе Газа.
Но, даже несмотря на этот прогресс, предстояло еще много работы. Слишком многие остались несостоявшимися и безработными. Антиизраильские подстрекательства и насилие все еще были проблемой. Мы надеялись увидеть более масштабные реформы для борьбы с коррупцией, привить культуру мирного общения и толерантности среди палестинцев и снизить их зависимость от иностранной помощи. Наряду с этим было уже проще представить себе независимую Палестину, которая была бы в состоянии управлять своими внутренними процессами, выполнять свои обязанности и обеспечивать безопасность своих граждан и своих соседей. Всемирный банк в сентябре 2010 года сообщил, что если Палестинская национальная администрация сохранит прежние темпы по созданию институтов власти и оказанию государственных услуг, то это «в любой момент в ближайшем будущем будет способно положительно отразиться на решении вопроса о создании государства».
Я смогла увидеть этот прогресс воочию во время посещения Западного берега реки Иордан в 2009 и 2010 годах. Хорошо вооруженные палестинские силовики, многие из которых получили необходимую подготовку при содействии США и Иордании, стояли вдоль дороги. Въезжая в Рамаллу, я увидела новые многоквартирные дома и офисные башни, возвышавшиеся на холмах. Но когда я смотрела на лица мужчин и женщин, которые выходили из магазинов и домов, я не могла перестать думать о том, что этот многострадальный народ не имел собственного государства. Экономический и институциональный прогресс важен и даже необходим, но его недостаточно. Законные права палестинского народа никогда не будут соблюдены до тех пор, пока мы не найдем решения для сосуществования двух государств, что обеспечило бы достоинство, справедливость и безопасность для всех палестинцев и израильтян.
Я всегда буду верить в то, что в конце 2000 и начале 2001 года Арафат совершил непоправимую ошибку, отказавшись присоединиться к премьер-министру Бараку в принятии плана «Параметры Клинтона», который мог бы обеспечить палестинцам государство на Западном берегу реки Иордан и в Секторе Газа со столицей в Восточном Иерусалиме. Мы снова попытались исправить эту историческую оплошность уже совместно с председателем ПНА Аббасом. Он долго и упорно работал, чтобы реализовать мечту своего народа. Он понимал, что эта мечта может быть достигнута только ненасильственным путем, посредством мирных переговоров. И он верил в то, что независимая Палестина, живущая бок о бок с Израилем в условиях мира и безопасности, может стать реальностью. Я иногда думала о том, что если Арафат находился в обстоятельствах, необходимых для установления мира, но не желал этого, то Аббас очень хотел установить мир, но обстоятельства не позволяли ему воплотить его желание в жизнь. Хотя иногда, в минуты разочарований, я сомневалась и в его желании достичь мира.
* * *
Очевидно, что убедить израильтян и палестинцев вернуться за стол переговоров не могло быть легкой задачей. Не было большой тайной то, что окончательное мирное соглашение должно было состоять из компромиссов. Задача состояла в мобилизации политической воли обеих сторон для того, чтобы они сделали выбор и пошли на необходимые жертвы ради этих компромиссов, конечной целью которых являлось заключение мирного соглашения. Наши дипломатические усилия должны были сосредоточиться на создании доверительных взаимоотношений обеих сторон, помогая обоим лидерам выкроить политическое пространство для маневра и убеждая их в том, что статус-кво неприемлем для всех.
Я была убеждена в том, что это правда. Десятилетия сопротивления, терроризма и восстаний не принесли палестинцам независимого государства, и рост масштабов подобной практики не позволял обеспечивать их законные требования. Переговоры представлялись единственным возможным путем к необходимой цели, а тактика выжидания означала продление контроля палестинских территорий со стороны Израиля и страданий обеих сторон.
В случае с израильской стороной все обстояло сложнее потому, что статус-кво был менее очевиден и изначально проблематичен. Экономика была на подъеме, повышенные меры безопасности резко уменьшили угрозу терроризма. В этой связи многие израильтяне считали, что их страна пыталась заключить мир, однако взамен не получила ничего, кроме горя и насилия. С их точки зрения, Израиль предложил Арафату и Аббасу вполне приемлемые условия, а палестинцы уклонились. В период нахождения у власти премьер-министра Ариэля Шарона Израиль в одностороннем порядке ушел из Сектора Газа (без заключения мирного соглашения), превратившегося затем в террористический анклав, из которого производили пуски ракет по южным районам Израиля. Когда Израиль вышел из Южного Ливана, «Хезболла» и другие военизированные группировки, пользующиеся иранской и сирийской поддержкой, стали использовать эту территорию в качестве плацдарма для нападения на северные районы Израиля. С учетом всего этого опыта, почему израильтяне должны были рассчитывать на то, что, уступив палестинцам дополнительные земли, можно было достичь реального мира?
Я с пониманием отнеслась к их опасениям перед реальными угрозами и к тому разочарованию, которое они испытывали. Но как человек, заботящийся о безопасности Израиля и его будущем, я надеялась на то, что есть веские демографические, технологические и идеологические тенденции, которые могут подтолкнуть их к очередной серьезной попытке мирных переговоров.
Из-за более высокого уровня рождаемости среди палестинцев и снижения рождаемости среди израильтян мы приближались к тому моменту, когда палестинцы станут составлять большинство совместного населения Израиля и палестинских территорий и большинство этих палестинцев будут считаться гражданами второго сорта, не имеющими права голоса на выборах. До тех пор, пока Израиль настаивал на своем праве управлять палестинскими территориями, ситуация становилась бы все сложнее, и в определенный момент времени стало бы невозможно сохранять его статус как демократического государства, так и еврейского. Рано или поздно израильтянам пришлось бы выбирать либо одно, либо другое — или позволить палестинцам иметь свое собственное государство.
В то же время ракеты, которые поступали в распоряжение «ХАМАС» в Секторе Газа и «Хезболлы» в Ливане, становились все более совершенными, способными достигать отдаленных от границы израильских поселений. В апреле 2010 года появились сообщения о том, что Сирия передала «Хезболле» в Ливане ракеты типа «Скад» дальнего действия, и теперь эта радикальная группировка могла организовывать атаки на все крупные города Израиля. Весной 2014 года Израиль перехватил судно с грузом сирийских ракет класса «земля — земля» М-302, предназначавшихся для палестинских боевиков в Секторе Газа. Эти ракеты обладали дальностью, достаточной для поражения любой точки на территории Израиля. Мы продолжили и дальше развивать систему ПВО Израиля[71], но лучшей системой противоракетной обороны был справедливый и прочный мир. И чем дольше затягивался конфликт, тем больше наращивался потенциал экстремистов, тем явственнее ослаблялись позиции умеренных сил на Ближнем Востоке.