Закон отрицания отрицания реализуется в мышлении совместно с другими законами диалектики, но вместе с тем он имеет и свои специфические особенности. Чтобы выявить последние необходимо обратить внимание на тот факт, что, например, категории качества, количества, меры становятся предметом пристального внимания философов уже в античности. Так, в частности, милетская натурфилософия подробно исследовала проблему качества и свойства, элеаты выделили понятие чистого бытия и бытия наличного, Платон, с помощью своих идей, попытался определить форму "для-себя-бытия" вещи. Не меньшие заслуги античности и в анализе категории количества - здесь достаточно вспомнить пифагорейцев, которые первыми выделили категорию качества, элеатов, рассмотревших природу дискретных и непрерывных величин, Аристотеля, отделившего категорию количества от понятия величины и, тем самым положившего начало целению категорий на основные – предикаменты - и вспомогательные - предикабилии. Достаточно четко греческие философы осознали и роль категории меры как в познании, так и практике, что наиболее характерно отразилось в известном изречении Протагора: "Человек - мера всех вещей". Аналогичная ситуация и с категорией противоречия, исследование которой можно встретить практически у всех выдающихся философов античности, а Аристотель дает даже подробный анализ всех категорий входящих в механизм противоречия.
На этом фоне категории отрицания, составляющие механизм диалектики отрицательности, значительности реже встречаются не только в античности, но и в последующие эпохи и если верить Энгельсу, то проблема отрицания отрицания по настоящему появляется только в новейшее время; а сам закон отрицания отрицания впервые резко сформулировал только Гегель. Поэтому сразу возникает вопрос - почему закон отрицания отрицания был осмыслен как закон развивающейся действительности и познающего мышления значительно позже других законов диалектики? Очевидно это связано с тем, что закон отрицания отрицания наиболее резко очерчивает характер диалектики и притом того ее момента, который выражен в известном положении: «все существующее достойно гибели». Однако, чтобы эту мысль осознать как всеобщую и сделать ее неотъемлемым атрибутом мышления, необходима была реальная практика социального развития, в ходе которой сам процесс общественного движения выступил бы как постоянно отрицающий свои наличные формы.
Так вот, если обратиться к античности, то здесь процесс развития рассматривался как совершающийся в форме циклического кругооборота, т. е. протекающего по различным ступеням замкнутого в себе и абсолютно совершенного космоса. Поэтому всякое движение и развитие мыслилось греками как происходящее по заранее заданной программе и переход от одного уровня бытия к другому выступал как вечная смена одних и тех же его форм. Отсюда и социальное время в античности также существует как замкнутое и протекающее в форме постоянного процесса повторения однородной последовательности различных длительностей бытия.
Представление о развитии как направленном процессе появляется только в средние века, что было связано с широким распространением Христианства, для которого развитие совпадало с актом творения, а поэтому оно приобретало уже линейный характер. И хотя развитие здесь распространялось только на духовную сферу, которая рассматривалась исключительно с религиозных позиций, однако отталкиваясь от этих посылок, Августин, например, представил историю человечества уже как всемирно-исторический процесс, разделенный на определенные эпохи предшествовавшие рождению Христа. И хотя Августин полагал в основу развития христианскую историю, но он при этом касался многих других событий, не относящихся непосредственно к религии, поэтому в итоге полупился первый обзор всей истории человечества.
Зарождение буржуазных отношений и обращение к естествознанию дало мощный толчок исследованию окружающей действительности, что и привело к созданию естественной истории природы и общества. Здесь история рассматривалась уже не просто как изменение во времени, что было свойственно и поверхностному эмпиризму средневековой исторической науки, но история начинает пониматься как строго направленный и необратимый процесс изменения природы и общества в их движении от низшего к высшему. При этом философия просветителей рассматривала общество как часть природы и тем самым обеспечивалось единство природного и социального бытия, хотя и на основе механицизма.
Переворот во взглядах на историю человеческого общества и ее взаимоотношение с природой происходит только в русле немецкой классической философии, где история общества начинает наделяться специфическими, не зависящими от природы закономерностями. И нужно отметить, что такой вывод был сделан не на умозрительной основе, но в результате наблюдения и изучения взаимоотношений между различными социальными группами и классами. Так уже историки Реставрации - Гизо, Минье, Тьерри - установили, что история развития общества опирается и определяется борьбой классов за свои социальные, прежде всего экономические, интересы и высшим пунктом такой борьбы является революция, в ходе которой один класс пытается отрицать – уничтожить - другой класс. Таким образом отрицание впервые проявляет себя в социальной области, поэтому именно здесь сформировалось убеждение в том, что всякое утверждение новой стадии общественного развития всегда предполагает разрушение и уничтожение – отрицание - предыдущей ступени развитая общества. Сохраняя при этом некоторые его прогрессивные черты.
Следовательно, теоретическое освоение отрицания как объективной мыслительной формы; как категории социального познания происходит в 18-19 веке, но люди мыслили и до категориального осмысления отрицания и элемент диалектики отрицательности встречались в человеческом мышлении задолго до обоснования закона отрицания отрицания. Поэтому совершенно естественно, что уже в античности предпринимались попытки выделения этих элементов и их осмысление в качестве необходимых компонентов познавательной деятельности. Первый и самый важный элемент диалектики отрицательности выражен в идее троичности, триады, т.е. было замечено, что познающее мышление формирует сначала положение - тезис, затем противоположение - антитезис и, наконец, объединяет положение и противоположение - синтез. Нетрудно заметить, что в основу триады положен механизм противоречия и потому этот элемент диалектики отрицательности был осмыслен главным образом у Гераклита, Платона, Аристотеля, т. е. тех мыслителей, которые глубоко исследовали проблему противоречия.
Нужно отметить, что схема троичности мышления лишь отражала аналогичные события реальной действительности, прежде всего в ней находил свое выражение процесс человеческого (и вообще биологического) воспроизводства. Троичность в этом случае выступает в форме противопоставления мужского и женского начала и их синтеза в последующем рождении ребенка. Эта форма является всеобщей в живой природе, и она была подмечена человеком еще в глубокой древности, а затем и использована им в процессе материального производства. Речь идет о первых формах человеческой трудовой деятельности - земледелии и скотоводстве, которые при переходе к первобытно-общинному способу производства были повсеместно встречающимися и практически значимыми для человека.
В духовной жизни людей этот троичный ритм отразился прежде всего в религиозных мифах об умирающем и воскресающем Боге, позднее в христианстве он был воспризведен в образе знаменитой Троицы. В дальнейшем развитии человеческого общества идея троичности проникает и в науку, в частности Энгельс в работе "Анти-Дюринг" напоминает о дифференциальном и интегральном исчислении в математике, в геологии он отмечает наличие ряда отрицаний при объяснении процессов формирования Земли, в биологии переход от неживой природы к живой также невозможно адекватно осмыслить без диалектики отрицательности.
Наряду с науками о природе, понятие отрицания отрицания проникает и в область гуманитарных наук, где оно является методологической основой для осмысления различных областей человеческой истории. Здесь идея троичности конкретизируется понятием кругооборота, которое очень точно отражает специфику социального развития, поскольку люди давно заметили, что этот процесс не разворачивается однонаправлено, но в своем движении он постоянно возвращается на «круги своя». Гегель, характеризуя кругооборот как момент диалектики отрицательности, писал: «...движение вперед есть возвращение назад в основание, к первоначальному и истинному, от которого зависит то, с чего начинают и которое на деле порождает начало»[1]. Следовательно, диалектическое развитие повторяет в своем движении пройденный путь, но повторяет на более высоком уровне, что как раз свидетельствует о спиралевидном характере диалектического развития.
Здесь проявляется новый элемент диалектики отрицательности – повторяемость, и это не формальная, но содержательная повторяемость, т.к. мышление на каждом новом витке спирали конкретизирует и обогащает исходное понятие, добавляя к его содержанию новые момент. Поэтому, продолжает дальше Гегель, «поступательное движение от того, что составляет начало, следует рассматривать как дальнейшее его определение, так что начало продолжает лежать в основе всего последующего и не исчезает из него»[2]. Эта содержательная повторяемость получила в диалектике отрицательности наименование «возврата якобы к старому», и оно полностью отражает диалектический характер развития, что и подчеркивается последним «якобы».
Триадический ритм движения с возвратом якобы к старому проявляется во многих отраслях гуманитарного знания, и обнаружить его мы можем, например, в литературе, в известном всеми романе А.С. Пушкина «Евгений Онегин». Так, началом романа является письмо, которое Татьяна Ларина пишет Евгению и открывает ему свои чувства. Но наш герой их не разделяет, т.к. он существует «в-себе», существует как обособленный от всех индивид, существует как все отрицающий и уничтожающий скептик. Затем основная часть романа посвящена переходу главного героя в его инобытие, т.е. отрицанию того отрицательного скепсиса, который был ему свойственен в начале самостоятельного жизненного пути. И, наконец, заключительная часть романа, когда Евгений вновь встречается с Татьяной и пытается вернуть прошлое, но воскресить прошлое невозможно и вернуться здесь можно только "якобы к старому". Последнее подтверждается и финалом произведения, т.к. здесь, как и в начале романа, появляется письмо, но ото письмо пишет уже Евгений, а отвечает ему Татьяна. В итоге здесь мы имеем спиралевидное развитие сюжета, поскольку имеется не просто повторение ситуации, но повторение ее не высшей основе, когда наш герой прозрел.
Другим примером диалектики отрицательности может быть учение Руссо о свободе, рассмотренное Энгельсом в работе "Анти-Дюринг". Руссо, как и Пушкин, вряд ли когда специально изучал диалектику отрицательности, но его гений, как и гений нашего великого поэта, чутко улавливает ту закономерность общественного развития, которая прорисовывается из всей совокупности эмпирических фактов и объясняет генезис человеческой свободы. Так за исходную точку, Руссо берет естественное и дикое состояние людей, где все свободны и равны друг другу. Но это формальное равенство, т.к. оно исключает всякое неравенство, а потому такое равенство является очень неустойчивым, поскольку лишено своей противоположности. С развитием цивилизации равенство все более замещается своей противоположностью - неравенством, а высшая степень неравенства наступает тогда, когда господствует всеобщее насилие, осуществляемое деспотом. Но деспотизм не может быть вечным, и люди рано или поздно разрушают тиранию и на ее месте опять возникает свобода и всеобщее равенство, однако уже не в диких формах, но цивилизованных, т.е. опосредованных соответствующим законодательством. Таким образом, и вся концепция Руссо подчинена диалектике отрицательности, как тому всеобщему принципу, который регулирует движение познания.
Если обратиться непосредственно к философии, то диалектика отрицательности проявляется, например, в борьбе материализма и идеализма, в борьбе, которая зарождается уже в античности, где стихийному и наивному материализму древних был противопоставлен идеализм. Это и было первое отрицание, сделанное идеализмом, поскольку материализм не смог удовлетворительно решить проблему обоснования духа, проблему объяснения природы мышления и взаимосвязь мышления с бытием. Этого не смог сделать в дальнейшем и метафизический материализм, поскольку и он по существу оставался на тех же методологических и мировоззренческих позициях, что и материализм античный.
Не лучше обстояли дела и у идеализма, т.к. он, отделив дух от материи, также скатывался в спиритуализм и мистику при обосновании сущности сознания, познания, мышления. И даже гегелевский объективный идеализм, будучи высшей формой развития идеализма, также не смог обойтись без Бога при рассмотрении логических проблем. Поэтому отрицание идеализмом старого материализма не дало положительного результата, хотя нужно отметить, что идеализм все же глубже разработал многие проблемы духовной деятельности. И только соединение материализма с диалектикой позволило преодолеть недостатки как старого материализма, так и идеализма и тем самым осуществить по отношению к ним отрицание отрицания.
В логике, в науке о мышлении, триадичная форма движения познания появляется только у Канта, в его трансцендентальной логике. Действительно, если вспомнить таблицу категории в "Критике чистого разума», то здесь каждая из четырех основных категорий - количества, качества, отношения и модальности, содержит по три вспомогательных категорий. При этом вторая категория отрицает первую, а третья категория отрицает это отрицание и соединяет вторую и первую категорию. Так категория количество содержит три категории: единство, множество, целокупность, и поэтому деятельность мышления оказывается противополагающей в первых двух актах и синтезирующей в третьем акте. Аналогичная ситуация и с категорией качества, т.к. и здесь три вспомогательных категории – реальность, отрицание, ограничение - показывают, что здесь мышление совершает отрицание по отношению к реальности, а затем отрицает и это отрицание, когда утверждает границу.
Значение кантовской диалектики отрицательности в учении о категориях трудно переоценить, т.к. здесь впервые было показано, что движение познающего мышления не произвольно и не линейно, но в процессе своего развертывания оно строго подчиняется определенным законам, важнейшим среди которых является закон отрицания отрицания. Иначе говоря, Кант показал, что последовательность актов мышления соответствует триадичной форме развития, именно поэтому понятие единства, например, само по себе не ведет к понятию цельности, но требует понятия множества, как своей противоположности. И только помыслив эти два понятия, или, точнее, в согласии с этими двумя чистыми понятиями, мы можем осуществить синтез в соответствии с понятием цельности, целокупности.
В целом можно отметить, что Кант первым обосновал диалектику отрицательности в составе логики, подчеркнув тем самым важнейшую характеристику мышления - его активность. И именно здесь в учении о категориальном синтезе, а не в антиномиях чистого разума, как это часто считают, положено начало развитию диалектики в немецкой классической философии. Но поскольку мышление Кант рассматривает как субъективно-психический процесс, то, соответственно, и вся диалектика отрицательности мыслилась им только относительно интеллектуальной деятельности отдельного «Я». Поэтому когда Фихте всю деятельность сознания обосновал с помощью диалектики отрицательности, то он лишь количественно расширил те ее рамки, которые были уже у Канта.
Качественно новый уровень реализации диалектики отрица-тельности в немецкой классической философии появляется только у Гегеля и это было обусловлено тем, что он принципиально переосмыслил природу и функции мышления, начав его рассматривать как естественно-исторический процесс развития духовной культуры. Соответственно и диалектика отрицательности у Гегеля выступает как неотъемлемый атрибут коллективной духовной деятельности людей, т.е. она выводится за пределы отдельного Я и становится, говоря словами Маркса, "движущим и порождающим принципом" всей гегелевской философии.
И это действительно так, поскольку диалектика отрицательности как движущий принцип реализуется у Гегеля во всех звеньях его системы. Так, например, "Феноменология духа" состоит из трех разделов и при этом первые два - "Сознание" и "Самосознание" противоположны друг другу, т.к. если предметом сознания является внешний противостоящий ему объект, то предметом самосознания, наоборот, является уже само Я, его самосознание. И, наконец, в последнем разделе "Абсолютное сознание" происходит исследование тех форм, в которых синтезируется деятельность сознания и самосознания.
Однако не только вся архитектоника "Феноменологии духа" имеет троичный ритм, но и каждая часть ее также подчинена триаде, как например, раздел "Сознание", где также выделяются три ступени: чувственное, воспринимающее и рассудочное сознание. И, наконец, если взять каждой отдельный параграф, то здесь Гегель реализует троичный ритм движения, как, например, в первом параграфе, где деятельность чувственного сознания рассматривается со стороны объекта, со стороны субъекта, и объединения их в "опыте чувственной достоверности".
Аналогичное движение и в "Науке логики",где имеется три части: учение о бытии, учение о сущности и учение о понятии, каждая из которых также поделена на три раздела. Так учение о бытии делится на качество, количество и меру, учение о сущности на сущность, явление и действительность, а понятие разделяется на субъективное понятие, объект и идею. Такой же троичный ритм сохраняется и внутри каждого раздела, и внутри каждого параграфа, что дало основание для упреков Гегеля в излишней увлеченности идеей триады.
Не менее важным в гегелевской философии является и выделение диалектики отрицательности как порождающего принципа. Чтобы уяснить его суть, нужно помнить, что для Гегеля диалектика отрицательности направлена не только на уничтожение предмета, но одновременно и на его сохранение. И сохранение прежде всего тех его прогрессивных моментов, которые необходимы для дальнейшего развития предмета, поскольку диалектика обращается в первую очередь к предметам способным к развитию и саморазвитию. Сохранение позитивного в предмете становится возможным благодаря тому моменту в законе отрицания отрицания, который получил название "снятие" и здесь можно провести аналогию со снятием сливок в молоке, т.е. сбором всего лучшего, что оно содержит.
Снятие в ходе диалектики отрицательности обеспечивается двойным отрицанием, и здесь нужно специально подчеркнуть, что речь идет не о двух отрицаниях, а именно о двойном отрицании. Последнее означает, что оба отрицания действуют одновременно, но в разных направлениях, т.к. если первое отрицание направлено в сторону уничтожения, то второе направлено в противоположную сторону, на устранение первого отрицания. Иначе говоря, если первое отрицание означает негацию, устранение, уничтожение, то отрицание вторым отрицанием этой негации как раз и обеспечивает сохранение и снятие всего положительного в процессе развития. Двойное отрицание обеспечивает пои этом не только сохранение всех положительных моментов отрицательного предмета, но и их синтез в новой органический целостности, которая образуется на месте отрицаемой конкретности.
В материалистической диалектике закон отрицания отрицания рассматривается как "весьма общий и именно поэтому весьма широ-ко действующий и важный закон развитая природы, истории и 
мышления"[3].
Что касается мышления, то в этой сфере универсальность закона отрицания отрицания хорошо показал Гегель, хотя вскрыта диалектики отрицательности была на почве идеализма. При этом Гегель полагал, что диалектика отрицательности не распространяется на сферу природы и человеческой истории и поэтому отказал им в диалектическом развитии, т.е. по сути утверждал для этих областей законы метафизики. Принципиально иную позицию в этом вопросе заняли Маркс и Энгельс и, как уже было показано, они проанализировали диалектику отрицательности как в природе, на примере земледельческого цикла, так и в обществе, обратившись к концепции свободы Руссо.
Однако в этих случаях Маркс и Энгельс обращались к тем результатам научной и практической деятельности, которые были получены без их прямого участия. Непосредственный нее вклад в разработку закона отрицания отрицания классики марксизма внесли, анализируя экономические отношения буржуазного общества, прежде всего, в "Капитале", где Маркс прямо писал: "Капиталистический способ присвоения, вытекающий из капиталистические способа производства, а следовательно, и капиталистическая частная собственность есть первое отрицание индивидуальной частной собственности, основанной на собственном труде. Но капиталистическое производство порождает с необходимостью естественного процесса свое собственное отрицание. Это отрицание отрицания. Оно восстанавливает не частную собственность, а индивидуальную собственность на основе достижений капиталистической эры: на основе кооперации и общего впадения землей и производственными самим трудом средствами производства"[4].
Здесь Маркс прямо показывает, что в процессе общественной, прежде всего, экономической жизни, также действует закон отрицания отрицания, против чего резко выступил Е. Дюринг, полемика с которым была документирована в работе Энгельса "Анти-Дюринг". Против чего же возражал Дюринг? Против того, что Маркс позаимствовал у Гегеля диалектику отрицательности, поскольку, как полагает Дюринг, "гегелевское отрицание отрицания играет здесь - за неимением лучших и более ясных доводов - роль, повивальной бабки, благодаря услугам которой будущее высвобождается из недр прошлого". И, продолжает дальше Дюринг, эта "туманная уродливость представлений Маркса не может, впрочем, удивить того, кто знаком с тем, что можно сделать из такого научного материала, как гегелевская диалектика". Все же дело в том, замечает дальше Дюринг, что "первое отрицание играет у Гегеля роль заимствованного из катехизиса понятия грехопадения, а второе - роль высшего единства, ведущего к искуплению» [5].
Здесь Дюринг пытается опровергнуть троичный ритм развития, составляющий основу закона отрицания отрицания, на том основании что закон этот заимствован из области религии и поэтому нельзя обосновывать на нем логику реальных фактов. Однако, дело не в том откуда произошли определенные идеи, в частности идея троичности, но главное в том, какие реальные процессы обобщаются в этих идеях и в силу каких обстоятельств эти идеи получили искаженную форму. Если с этих позиций рассматривать закон отрицания отрицания, то окажется, что в нем нашли отражения многие процессы реальной действительности, прежде всего, земледельческий цикл, и Энгельс не случайно обращается именно к примеру с ячменным зерном, чтобы еще раз обратить внимание на земную основу диалектики отрица-тельности. И лишь впоследствии в мифологическом, а затем и религиозном сознании этот цикл получил превращенную форму об умирающем и воскресающем Боге.
И все же это не главный момент в споре, хотя Дюринг упирает именно в эту сторону, основной же предмет спора - это генезис форм собственности, а с ними и экономических интересов определенных классов, которые оказались здесь в центре внимания. Так вот, если иметь в виду подлинные мотивы высказываний Дюринга, то ну жно помнить, что он - идеолог мелкобуржуазного социализма и, соответственно, пытается защитить мелкобуржуазную собственность от собственности крупной. Именно этим и объясняется его неприятие диалектики отрицательности, обоснованной Марксом, поскольку второе отрицание как раз предполагает уничтожение мелкой собственности, как не соответствующей новому уровню развития производительных сил. Здесь Дюринг является последователем Прудона и его идеи кооперирования мелких собственников, однако, как показала история развития капитализма, реализация идей прудонизма на практике всегда, оборачивалась их крахом.
В отличие от Дюринга и Прудона Маркс признавал отрицание отрицания объективной мыслительной формой и широко использовал ее в "Капитале". Так уже первая формула капитала Д - Т – Д’ содержит в себе элемент отрицания, т.к. показывает, что первоначально авансированный в денежной форме капитал отрицается товарным капиталом, а этот последний опять отрицается денежным капиталом, но уже включающим в себя прибавочную стоимость. Поэтому, когда Маркс говорит, о том, что капитал находится в постоянном движении, то здесь имеется в виду как раз движение отрицательности. И это относится не только к функционированию отдельного капитала, но и весь общественный капитал также подчиняется закону отрицания отрицания. Действительно, поскольку общественный капитал функционирует в процессе расширенного воспроизводства, то чистый годовой продукт постоянно возрастает, и часть его постоянно капитализируется и весь процесс в силу этого приобретает "спиралевидную форму движения"[6].
Пристальное внимание диалектике отрицательности уделял В.И. Ленин, который в своих произведениях, и, прежде всего, в «Философских тетрадях", проанализировал основные моменты закона отрицания отрицания. Как известно Ленин в 1914 году прилежно штудировал "Науку логики" Гегеля и, заканчивая свое изучение этого произведения, он выделил шестнадцать элементов диалектики, которые характеризуют диалектику в целом. И здесь элементы тринадцатый и четырнадцатый как раз и характеризуют место закона отрицания отрицания в системе элементов диалектики. Так тринадцатый элемент «повторение в высшей стадии известных черт, свойств низшей» и четырнадцатый: "возврат якобы к старому (отрицание отрицания)»[7]. Рассмотрим эти элементы подробнее.
Если взять тринадцатый элемент, то здесь главным является повторяемость пройденного, но в данном случае имеется в виду содержательная повторяемость, т.е. определенные признаки не повторяются буквально в процессе диалектического развития, но в модифицированной форме вновь возникают на высшей ступени саморазвития предмета. Так, опираясь на этот элемент диалектики, Ленин впоследствии отстаивал госкапитализм, т.е. такую форму капитала, которая находится под контролем государства. Это типичная форма буржуазного общества и в России она уже имела место, но возникает вопрос о том, как она возможна при социализме? Возможна, отвечал Ленин, но возможна только при диктатуре пролетариата, которая ставит пределы развитию госкапитализма, и этим госкапитализм при социализме отличается от госкапитализма при капитализме. Но что самое главное, так это тот факт, что госкапитализм развивает крупную промышленность, и в этом его принципиальное преимущество перед мелкобуржуазной формой производства.
Другим примером творческого отношения Ленина к закону отрицания отрицания, было рассмотрение отношений производства и распределения в нарождающемся обществе. Так социализм установливал равенство людей во всех сферах общественной жизнедеятельности, однако в области экономической это равенство осуществляется не вполне. В работе "Государство и революция" Ленин замечает: "В первой фазе коммунистического общества (которую обычно зовут социализмом) буржуазное право отменяется не вполне, а лишь отчасти, лишь в меру уже постигнутого экономического переворота, т.е. лишь по отношение к средствам производства."Буржуазное право"признает их частной собственностью отдельных лиц. Социализм делает их общей собственностью". Но, продолжает дальше Ленин, "оно [буржуазное право] остается все же в другой своей части, остается в качестве регулятора (определителя) распределения продуктов, и распределения труда между членами общества"[8]. Отсюда и получается, что на первой фазе коммунистического общества, остается, говоря словами Маркса, "узкий горизонт буржуазного права".
Следовательно, Ленин на конкретном примере развития теории социалистического общества показал, что на высшей ступени развития происходит повторение определенных черт низшего уровня развития, но таких черт, которые необходимы для дальнейшего развития. И здесь нужно специально подчеркнуть, что, во-первых, эти черты не остаются в прежнем виде, но существенно модифицируются и, во-вторых, эти черты не являются необходимыми и существенными моментами в содержании нового этапа развития предмета, т.к. являются его второстепенными элементами и в дальнейшем процессе развития они исчезают. Так, предполагалось, что госкапитализм со временем врастет в социализм, а принцип неравного распределения по труду исчезает на второй фазе коммунистического общества, когда распределение будет по потребностям.
Последовательно реализовал Ленин диалектику отрицательности и в борьбе с Пролеткультом. Так члены общества пролетарской культуры (Пролеткульт) предлагали уничтожить всю буржуазную культуру и затем уже строить новую пролетарскую культуру. Ленин категорически возражал против этого: "Пролетарская культура не является выскочившей неизвестно откуда, не является выдумкой людей, которые называют себя специалистами по пролетарской культуре. Это все сплошной вздор. Пролетарская культура должна явиться закономерным развитием тех запасов знания, которые человечество выработало под гнетом капиталистического общества, помещичьего общества, чиновничьего общества". Как видим, и здесь Ленин еще раз подчеркнул важнейшую особенность диалектики отрицательности, которая заключается в том, что полного отрицания в процессе диалектического развития не бывает, но всякое отрицание связано с противоположным ему отрицанием, которое и обеспечивает "снятие", т.е. сохранение всего положительного.
Следующий элемент диалектики отрицательности, который выделяется Лениным - это 14 элемент: "возврат якобы к старому", или, как он его конкретизирует в других местах, "возврат к себе" и "возврат к исходному пункту". В этом элементе выражена идея круговорота и Ленин, конспектируя философию Гераклита, подчеркнул, что уже в Древней Греции эта мысль выражалась в идее первоначала, субстанции, из которой все возникает и в которую все возвращается. Положительным моментом идем круговорота является то, что здесь развитее не представляется в виде прямой линии, но совершается по кривой. При этом кривая может превратиться в круг, если момент возврата якобы к старому абсолютизируется и, наоборот, она превращается в спираль, если момент возврата понимается содержательно, диалектически.
В общественной жизни все же чаще встречается движение по кругу, чем по спирали и это объясняется тем, что еще не происходит сознательного использования диалектики отрицательности в процессе социального развития. Общественное движение по кругу подкрепляется и соответствующими теориями, создаваемыми, как правило, правым ревизионизмом, который в основу социального движения полагает плоский эволюционизм, Ленин резко выступал против ревизионистских концепций общественного развития, и не последнюю роль в его критических высказываниях играла диалектика отрицательности.
В целом можно отметить следующие моменты, которые были разработаны в ленинской концепции отрицания отрицания:
- Ленин признает, что в ходе осуществления закона отрицания отрицания имеют место повторения и возвраты, но он не абсолютизирует их, т.к. рассматривает как момент в движении, становлении и развитии предмета;
- диалектическое отрицание Ленин досматривает не как голое, зряшное и пустое отрицание, но как объективное самоотрицание, присущее самому реальному предмету, например, капитализму;
- отрицание отрицания выступает как момент связи в процессе развития, т.к. благодаря «снятию», удерживается все положительное, присущее каждой из ступеней этого развития, поэому, перенося все положительное на высшие этапы развития, отрицание отрицания сообщает всему процессу преемственность;
- Ленин признает, что в ходе отрицания отрицания есть момент «возврата якобы к старому", но он рассматривает его именно как момент, т.е. не абсолютизирует его и не сводит весь процесс к возврату, т.к. в этом случае может получиться обыкновенный круговорот;
- условием и критерием правильности закона отрицания отрицания является практика и поэтому этот закон может быть понят только как закон практически критической деятельности, т.к. основная функция практики - отрицание отживших форм природного и общественного бытия;
- закон отрицания отрицания имеет творческий характер, считает Ленин, т.к. с его помощью в практической деятельности создается То, чего раньше не имелись в практике.
Разработка В.И Лениным элементов диалектики стала основой для дальнейшей работы советских философов как над диалектикой вообще, так и над диалектикой отрицательности в частности. При этом были использованы не только известные положения Ленина, но появились и новые идеи в ходе углубленного исследования закона отрицания отрицания и его категорий. Так в ряде работ были предприняты попытки переосмысления структуры и динамики отрицания отрицания и выдвинута идея многократного отрицания в ходе реализации закона. Иначе говоря, если классическая традиция опиралась на триаду, содержащую двойное отрицание, то теперь обосновывалось несколько отрицания при переходе предмета в новое качество. Примером здесь служили преобразования в химии, где переход от лития к фтору (от металла в металлоиду) содержит, например, шесть отрицаний, от калия к рубидию восемь отрицаний и т.д. Отсюда делался вывод о том, что отрицаний не обязательно должно быть два, но их может быть и больше, поэтому триаду нет необходимости абсолютизировать.
Здесь все же нужно отметить, что даже Гегель не всегда абсолютизировал троичную форму развития, т.е. не обожествлял ее в процессе познания. Так критикуя в предисловии к "Феноменологии духа" Канта и его последователей, Гегель писал, что "после того как кантовская, лишь инстинктивно найденная, еще мертвая, еще не постигнутая в понятии тройственность была возведена в свое абсолютное значение..., го применение этой формы... низводится до безжизненной схемы, до некоего, собственно говоря, призрака, а научная организация - до таблицы"[9]. Для Гегеля же главным является содержательная сторона, т.е. порождается или нет в таком отрицании новое содержание, если нет, то отрицательность, является формальной и количество отрицаний здесь роли не играет.
Глубокий анализ закона отрицания отрицания был проведен А.Ф Лосевым[10], который попытался вывести различные типы отрицания в развитии познания от абстрактного к конкретному. Так в качестве исходного типа он выделяет дискретное отрицание, которое выступает как исходная форма диалектики отрицательности, как ее клеточка, выступающей одновременно и как простейшее отрицание. Примером дискретного отрицания может быть отрицание типа: "кислород не есть водород", "два не есть три" и т.д. Здесь дискретное отрицание характеризуется как обособленное, сплошь разрывное, наиболее пустое и бессодержательное отрицание.
Дискретное отрицание в ходе мышления неизбежно порождает своего антипода - аналитическое отрицание, которое, наоборот, является непрерывно становящимся, текучим и абсолютно неразрывны<