Нам, прошедшим этот путь компульсивного переедания, нужно было рассмотреть возможность, что этот «голод», который мы испытывали, не был голодом вовсе, но чем-то ещё, урчащим где-то в кишках, что если бы мы воздерживались от еды в те моменты, то могли действительно испытать реальное чувство. Мы могли бросаться в слезы или вопли; мы могли начать трястись или ударяться во что-то; мы могли выкрикивать непристойности до хрипоты; мы могли неделями ныть и скручиваться в позу эмбриона. Этих тревожных перспектив мы могли избежать с помощью еды, заткнуть это, чем бы то ни было, лишь бы это прошло. Мы могли держать под контролем наши чувства с помощью того, что мы делали с едой.
Итак, мы увидели, что наш наркотик чувства контроля работал на многих уровнях одновременно. На поверхности мы, анорексики, чувствовали контроль своей еды и веса, когда чувствовали пустоту за нашими пупками и легкость в наших головах и вглядывались в цифру на весах. Мы, булимики, чувствовали, что еда вне нашего контроля, когда объедались, но наш вес снова под контролем, когда мы видели, как эта еда сливается в унитаз, или чувствовали чудесный напор вызванной слабительным диареи, или стояли на весах после восьмимильной пробежки. Мы, компульсивные переедающие, чувствовали отсутствие контроля над едой, когда покупали шоколадный торт, но чувствовали контроль над этим разъедающим «голодом» в наших животах. Мы должны были заметить, что на этом уровне, обычно бессознательном, все мы – анорексики, булимики или компульсивные переедающие – достигали чувства контроля над своими эмоциями с помощью нашего поведения с едой и спортом. Как анорексики мы морили голодом наши чувства или сбрасывали их во время бега, как булимики мы вырывали наши чувства или испражнялись ими, как компульсивные переедающие мы затыкали их. [5]
|
|
Контролировать что-либо
Кроме того, в каком-то примитивном месте нашей психики, все мы чувствовали контроль над своими жизнями, поскольку мы ели так, как мы хотели есть, а не так, как кто-то хотел, чтобы мы ели, будь то наша мама или доктор, или диетолог, или супруг. «Я покажу им, если они думают, что могут контролировать меня», - ворчали мы себе. «Я буду есть то, что я хочу». И то, что мы хотели, будучи анорексиками, было ростками фасоли и листьями салата, а не картошкой с мясом. Мы, булимики, хотели объедаться хлопьями и мороженым, а потом чистить. А мы, компульсивные переедающие, хотели теплые бисквиты с изобилием масла и шоколадным батончиком на десерт, а не салат и тунец, что посоветовал диетолог.
На этом уровне все мы, страдающие расстройством пищевого поведения, чувствовали контроль, так как мы делали с едой то, что хотели делать, а не то, что хотели от нас другие.
Итак, наши члены в конце концов увидели, что нашим наркотиком было чувство контроля над чем-нибудь, будь то еда или вес, или форма тела, или наши глубинные эмоции. Мы видели, что мы действительно создавали это чувство контроля внутри себя через акт ограничения еды или переедания, или чистки, или занятия спортом, или какую-то их комбинацию.
ТРЕЗВОСТЬ ЭТО КАПИТУЛЯЦИЯ
С этой точки зрения нам стало ясно, что мы должны были сделать, чтобы стать трезвыми от этого наркотика. Мы должны были отказаться от чувства контроля над нашей едой и нашим весом, и нашими занятиями спортом, и нашими формами тела, чтобы стать трезвыми от своего расстройства пищевого поведения. Но кому мы должны были сдаться? И как именно мы должны были это сделать?
|
|
Кому?
Давайте сначала взглянем на первый вопрос. Мы увидели, что, действуя в анорексии и булимии, мы ели, исходя из своеволия. Мы были отравлены сильными чувствами, вызванными в нас поеданием ровно того, что мы хотели есть. В некоторых из нас своеволие вызывало желание не есть вообще, или какой-то вид или количество пищи, которые были жалкими и недостаточными для удовлетворения нужд тела. Других своеволие вынуждало съедать большое количество пищи и иногда чистить с помощью рвоты, слабительных, голодовок или спорта. Действуя из своеволия, никто из нас, когда-либо практиковавших эту болезнь, не придерживался принципов насыщения наших тел с помощью сбалансированной пищи. Никто из нас никогда не питался в соответствии с тем, как положено питаться человеческим существам.
Мы наблюдали другие виды, которые питались, как предписал Создатель. Мы смотрели на белок, собиравших орешки, и на дроздов, добывавших червей на лужайке, и на комаров, всасывавших нашу кровь. Ни разу мы не видели белку, отпрыгнувшую от ореха из страха стать толстой. Мы также никогда не видели дрозда, набивавшего брюхо мокричником и чистившего перед тем, как вернуться в свое гнездо. И ни один комар, с которым нам довелось познакомиться, никогда не делал отжимания, чтобы сжечь кровь, которую он только что проглотил. Мы наблюдали нормальных представителей рода человеческого, естественно питавшихся зерновыми хлопьями на завтрак и сэндвичем на ланч, и окороком с картошкой на обед. Но никогда мы не могли позволить себе делать это на какой-нибудь устойчивый промежуток времени. Наше своеволие было порабощено безумным деспотом, который руководил нашими умами с того дня, как мы подхватили нашу болезнь.
|
|
Размышляя над этим, мы поняли, что мы должны делать, чтобы быть трезвыми. Мы должны были отказаться от наших пищевых практик в пользу принципов, которых придерживаются нормальные люди, и отдать вес и форму нашего тела на то, чтобы оно было таким, каким создано быть. Мы должны были выстроить свою волю в линию с Волей Создателя в отношении нас. Чтобы быть трезвыми от анорексии и булимии, мы должны были отдать весь контроль над едой, спортом, телом, весом и формой Создателю, или Высшей Силе.
И как?
Очень просто, но, конечно, нелегко. Сейчас мы подошли ко второму вопросу, сформулированному выше: только как мы осуществим эту капитуляцию? Изучение ответа на этот жизненно важный вопрос потребует отдельной главы. Так как отрезвление это ключ ко всему, что следует дальше, это ключ ко всему процессу исцеления.