Хоука можно оправдать лишь тем, что он спросил благородных лордов, из какого метафизического источника они получили информацию о Бомпаре.
С начала ноября развитие военной кампании определяли ветры и волны, а не тактическая проницательность соперничающих военно-морских командующих. Неустойчивость погоды можно проследить по скорости и направлению ветра. Ветер, западный в конце октября, перешел 1–2 ноября в юго-юго-восточный, 3-го числа — в юго-юго-западный, 4-го — в юго-западный, а 5-го — в северо-северо-западный. Затем он превратился в настоящий ураган.
К этому времени Конфлана завалили срочными сообщениями из Версаля — особенно, от Шуазеля. От маршала-адмирала требовали попытаться выполнить, по меньшей мере, часть вторжения под командованием д'Огюльона. При этом Конфлан должен был принять транспортные войсковые суда в Морбиане перед тем, как отправиться в Шотландию через западное побережье Ирландии.
Конфлану следовало избежать Хоука и прорваться через блокирующую эскадру Даффа около побережья Морбиана. В случае необходимости генерального сражения Людовик XV готов был пойти на риск.
Шпионы Адмиралтейства перехватили самое последнее послание Шуазеля, и от Ансона поступил приказ: все корабли должны прибыть к Бресту для генерального сражения.
Эти приказы 5 ноября поступили Хоуку в тот момент, когда в море начинало штормить. В тот же самый день Конфлан написал военно-морскому министру Беррьеру, что принял решение не прерывать преждевременно проект вторжения, но постарается избежать генерального сражения в море. Естественно, если на него нападут, он будет ожесточенно сражаться и хорошо проявит себя. Но главная цель заключалась в том, чтобы постараться избежать встречи с Хоуком.
|
|
Критики Конфлана утверждают, что решение избегать сражения в итоге превратилось в навязчивую идею с катастрофическими результатами.
Сильный западный ветер 5 ноября перешел в ночь с 6 на 7 ноября в мощный шторм. На флот Хоука, безуспешно пытавшегося уйти в западном направлении, обрушились беспощадные шквалы ветра и дождя. В процессе постепенного изменения направления ветра с северного на западное, повреждения, наносимые судам, неумолимо увеличивались. Их паруса оказались разорванными, а мачты — поврежденными. Ярды оснастки были спущены вниз, топсели разорваны. Но тяжелый западный шквал сносил армаду с ее стоянки.
Утром 7 ноября Хоук неохотно отказался от неравной борьбы и ушел в направлении Торбей. Дафф и крейсеры остались наблюдать за Брестом и отправили в Торбей фрегат на случай, если Конфлан начнет атаку.
Позднее в тот же самый день шторм, который отправил Хоука обратно в Англию, привел с собой эскадру Бомпара из Вест-Индии в Брест.
Здесь царило спокойствие и безмятежность. Бомпар не только узнал из достоверного источника, что флот Хоука более не осуществляет блокаду, но и одним махом решил проблему Конфлана с личным составом экипажей кораблей. Хотя суда Бомпара более не обладали боеспособностью, маршал-адмирал просто перевел опытные команды и снабжение, а также материальную часть в свой собственный флот, готовясь к боевым действиям.
Но французы ошиблись, решив, что Хоук вернулся в Англию на всю зиму. Если герцог Ньюкасл имел бы право решающего голоса, то результат действительно оказался бы таковым. Опасаясь, что флот получит серьезные повреждения, если ему придется бороться с зимними штормами, Ньюкасл настойчиво советовал быть крайне благоразумными и осторожными. Но после теплого обмена мнениями Питт, настаивающий на том, что Хоук должен снова выйти в море, взял верх.
|
|
В Торбей Хоук злился, бездействуя и раздражаясь. Хотя кораблям, потрепанным штормом (у многих из которых были порваны паруса), требовался период отдыха и восстановления, адмирал беспокоился, что подобное затишье может сыграть на руку Конфлану. Но мощные ветры 10–11 ноября означали, что выйти в море невозможно вообще.
12 ноября ветер стал умеренным, у британского адмирала мгновенно появились надежды, что он может вернуться на стоянку. Хоук вышел с девятнадцатью линкорами и двумя фрегатами. Но не успела флотилия появиться в Ла-Манше, как резко увеличилась скорость ветра и высота волны. Столкнувшись с юго-западным ветром и высокой волной, когда вновь стали рваться паруса боевых кораблей, Хоук с мрачным видом оставался в море до утра 13-го числа. Флотилия еще не потеряла землю из виду.
Свирепость моря, покрытого пятнами пены, заставило британцев вернуться в Торбей. По меньшей мере, Хоук получил хоть какое-то утешение: адмирал Сондерс и его квебекская флотилия вернулись в Англию, преодолев опасный Атлантический океан.
После героической работы Сондерса на реке Св. Лаврентия его легко можно было бы понять, если бы адмирал ушел в отпуск. Однако он немедленно добровольно предложил свои собственные услуги, а также свой флот Хоуку.
|
|
Британский квебекский флот против французского флота из Вест-Индии, Сондерс против Бомпара: поистине все пути теперь, судя по всему, вели только в залив Киброн.
В воздухе появилось ощущение общего ожидания, как только Ансон направил дополнительную рабочую силу в Портсмут и в Плимут, чтобы подготовить каждый имеющийся боевой корабль к выходу в море.
Штормы значительно утихли только после 14 ноября. Это позволило первой флотилии Хоука выйти в море. Но многие корабли не смогли этого сделать до 19 ноября. Британский адмирал был в высшей степени уверен в своих собственных возможностях и в возможностях моряков. Их боевой дух, питание и здоровье находились в отличном состоянии. Возможно, его беспокоило только то, что нельзя было составить систематической морской карты французского побережья. Хоук не имел точного представления относительно рифов, отмелей, измеренных глубин, приливов и отливов, возможных стоянок, а также батарей во всех пунктах на побережье Атлантического океана.
Еще 16 ноября, когда он шел по Ла-Маншу в направлении Уэсана, Хоук встретил четыре судна поставщиков продовольствия. Их шкиперы проинформировали адмирала, что Конфлан вышел из Бреста 14 ноября. Еще накануне его видели всего в шестидесяти милях от Бель-Иля — большого острова, расположенного неподалеку от побережья полуострова Киброн.
Так как стало очевидно, что маршал-адмирал направляется к Морбиану, Хоук отправил быстроходные куттеры ко всем своим капитанам, чтобы предупредить: что жертва уже вышла в поход. Он писал в Адмиралтейство: «При сильном юго-юго-западном ветре всю ночь шел на всех парусах и не сомневался, что встречусь с ним в море или в заливе Киброн».
Трусоватый герцог Ньюкасл, который ранее утверждал, что в настоящее время нельзя избежать вторжения французов никакими средствами (хотя он полагал, что оно нацелено на Ирландию), в исступлении писал герцогу Бедфорду: «Считалось почти невозможным, что месье Конфлан сможет избежать встречи с сэром Эдуардом Хоуком… Что же касается сражения с ним, мой лорд Ансон считает, что об этом вообще не стоит и говорить».
Как только Конфлан вышел из Бреста, он взял курс на Морбиан при северо-западном ветре. Французский адмирал находился немногим более чем в 100 милях от места своего назначения, опережая Хоука на 200 миль. В составе его флота имелся двадцать один линейный корабль в трех эскадрах под командованием Буде де Гебриана, Сен-Андре дю Вергера и шевалье де Боффремона. Но, к его несчастью, для наблюдения за маневрами противника имелось всего пять крейсеров.
Кампания в заливе Киброн, 14–20 ноября 1759 г.
Битва при Киброне, 20 ноября 1759 г.
К середине дня 16 ноября Конфлан был на полпути к своему объекту — приблизительно в шестидесяти девяти милях западнее острова Бель-Иль. Но в тот день с востока подул сильнейший ветер, переходя в ураганный. Море стало бурным, волны — высокими. Гонимые ветром и не имеющие возможности остановиться раньше, чем они оказались в 120 милях западнее острова Бель-Иль, французы в итоге потеряли три дня на шторм. И оказались на той же самой позиции три дня спустя.
Только 18 ноября Конфлан смог приступить к тому, чтобы начать возвращение назад. Но даже и тогда он двинулся не по истинному курсу.
Ветер перешел в северо-северо-восточный. Это означало, что французам пришлось сперва уйти еще дальше на юг, чтобы потом двинуться в восточном направлении. Когда днем 19 ноября ветер утих, Конфлан обнаружил, что находится приблизительно в семидесяти милях юго-западнее острова Бель-Иль. Невероятно, но он не приблизился к месту назначения на меньшее расстояние, чем то, на котором его заметили с британских судов снабжения продовольствием 15 ноября.
Конфлана резко критиковали за его медлительность. Однако, хотя команды его кораблей, возможно, и не были столь умелыми, как экипажи судов Хоука, вся медлительность объясняется в основном неблагоприятными погодными условиями. Возможно, французские экипажи и не владели в совершенстве искусством мореплавания. Но Хоук вместе со своим превосходным флотом лишь ненамного опередил Конфлана.
Ветер разбушевался вновь только в полночь. Теперь он дул с западно-северо-западного направления. После спокойного моря на Конфлана снова обрушилась вся ярость шторма. Волнение на море оказалось таким большим, что он не решался подойди к земле близко, хотя поздно вечером 19 ноября отдал приказ готовиться к высадке в Морбиане на следующий день.
Флагман подал сигнал кораблям, чтобы те шли под малыми парусами, чтобы подойти к земле не раньше рассвета.
Конфлан, вынужденный приспустить все паруса, чтобы его не выбросило на берег, опасно скользил по волнам. Он оказался приблизительно в двадцати одной миле западнее острова Бель-Иль. И там на рассвете его заметили пять патрульных кораблей Даффа.
Французы без труда отогнали патруль, но теперь тайна их местонахождения раскрылась. А Хоуку улыбнулась удача. Сначала ветры отогнали его флот в западном направлении. Но с 18 на 19 ноября, хотя и не сразу, британцы оказались в более благоприятном положении.
Хоук пошел по юго-восточному курсу. К этому времени он двигался параллельно Конфлану под северо-северо-восточным ветром. И раньше, чем попутный ветер прекратился, британский адмирал находился уже в пределах семидесяти миль от острова Бель-Иль.
К полудню 19 ноября на него обрушились мощные шквальные юго-восточные ветры, развевая приспущенный топсель. Британская эскадра находилась с северо-западной стороны от острова. Шторм, в который попал Конфлан в полночь, настиг Хоука на пять часов раньше. Поэтому в 7 часов вечера он подал сигнал флоту поднять поставить брам-стеньги, поднять паруса направиться и под ними к Морбиану.
Ночь, которая начиналась с легких юго-западных бризов и прекрасной погоды, закончилась штормовыми западными ветрами, облачностью и мощными шквалами. Хоук продолжал идти своим курсом до 3 часов утра, а Конфлан качался на волнах, но затем был вынужден лечь в дрейф до 7 часов утра с поднятыми топселями. На рассвете 20 ноября британский находился в сорока милях к западу от северной оконечности острова Бель-Иль.
Если утром 20 ноября был герой, то, безусловно, им сделался командор Дафф. Связь между ним и Хоуком была почти катастрофически нарушена. Когда адмирал отправил лейтенанта Стюарта на шлюпе «Фортуна» для обеспечения связи с Даффом, Стюарт недопустимо отвлекся, совершив атаку на французский фрегат.
Получив информацию о том, что в море находится Конфлан только в 3 часа дня 19 ноября, Дафф, превосходно владевший искусством мореплавания, вывел свои корабли в открытый океан. Он обнаружил Конфлана на рассвете 20-го, а затем повел французов обратно к флоту Хоука, взяв на себя инициативу. Когда Конфлан увидел эскадру Даффа, то дал приказ начать общее преследование. Все корабли должны были готовиться к бою.
Дафф разделил свою эскадру на две части. Стоя около берега, он отправил половину кораблей на юг, а вторую половину — на север. Командор надеялся, что французы рассредоточатся. И Конфлан проглотил наживку, разделив свое соединение на три части. Авангард и центр должны были независимо друг от друга преследовать два отряда британских фрегатов, а арьергард выжидал благоприятного момента. Он-то и заметил, как на морском горизонте стали появляться какие-то странные паруса.
Французский флот совершенно рассредоточился в погоне за кораблями Даффа, когда те внезапно изменили курс и разошлись веером. Конфлан, к своему ужасу, узнал о присутствии Хоука. Маршал-адмирал лихорадочно сигналил своим собственным кораблям, чтобы они прекратили преследование Даффа и сосредоточились вокруг флагмана.
А Хоук уже построил свои суда в боевой порядок: на одной линии на расстоянии двух кабельтовых друг от друга. Видя, что противник еще не занял боевой порядок, он немедленно подал сигнал общего преследования.
К полудню весь авангард преследующих кораблей Королевского Флота находился всего в девяти милях западнее острова Бель-Иль к северу от него.
Конфлан уже просигналил своей флотилии, чтобы та направилась ко входу в залив Киброн колонной по одному. За это решение его жестоко критиковали, особенно — соотечественники. Правда, ко времени этого приказа он уже позволил Хоуку психологически запугать себя вплоть до того, что маршал-адмирал страшился самой мысли о морском сражении, пусть противник лишь совсем незначительно превосходил его флот численности.
У него, как он позднее объяснял Конфлан, имелся тройной мотив. Во-первых, французский командующий опасался, что он не пара Хоуку в открытом море на подветренном берегу в плохую погоду. Во-вторых, маршал-адмирал полагал: если ему удастся ввести все свои корабли в залив Киброн раньше, чем войдут британцы, он сможет выбраться на ветер, поставить суда в боевой порядок в наветренной части залива, а следовательно, восстановить свое численное превосходство. Тогда Хоук попал бы в затруднительное положение, ему пришлось бы подойти ближе, рискуя сесть на мириады отмелей или разбиться о рифы. В-третьих, в этом случае Конфлан смог бы погрузить на борт армию вторжения и ждать, пока погода заставит Хоука уйти, что уже происходило дважды в этой осенней военной кампании.
Но более всего он полагался на то, что Хоук не станет преследовать его в таком бурном море. Сражение во время шторма противоречило всем правилам ведения морской войны.
Конфлан изложил это морскому министру следующим образом: «Дул очень сильный западный-северо-западный ветер. Море было бурным. Из всего этого следовало, что погода будет очень плохой. Эти обстоятельства, в дополнение к тем задачам, которые вы поставили в своих письмах, а также превосходство противника… заставили меня направиться в Морбиан. У меня не было оснований полагать, что, если я сначала построю двадцать один корабль в одну линию, неприятель осмелится преследовать меня. Чтобы показать курс, я выбрал порядок плавания колонной по одному. В этом порядке я возглавил головной отряд; а при формировании естественного порядка сражения, мне ничего не оставалось, как занять позицию в центре. Это я и собирался сделать, как только все корабли войдут в залив».
Безусловно, сражение в такую погоду противоречило всем канонам ведения морской войны. Под грозовым кобальтовым серым небом корабль «Ройял Георг» форсированно работал парусами, преследуя французов, поднимал огромную волну носом. Его гнал ветер.
Хоук шел вперед полным ходом, а его офицеры со страхом наблюдали за раздутыми и трепещущими парусами над ними. Все матросы стояли в боевой готовности перед такелажем. Приблизительно в 10 часов утра «Ройял Георг» сбросил вторую рейку в топселе и установил лисель. Завидев впереди землю, которую Хоук принял за остров Бель-Иль, он поднял свой флаг и приказал поставить паруса топселя. Это крайне рискованный маневр в таком бурном море.
Остальные корабли Хоука с трудом успевали за ним. На судне «Магнаним» получили серьезное повреждение брам-стеньги, ему пришлось сбавить скорость, чтобы выполнить ремонт. Атмосферу, царившую на борту других парусников, лучше всего назвать сдержанной паникой. Лодки и баркасы на борту нескольких кораблей получили пробоины, их сбрасывали за борт. На «Берфорде» скинули за борт скот.
В полдень ветер стал таким свирепым, что «Ройял Георгу» пришлось убрать две реи в фоках. Хоук объяснял обстановку Адмиралтейству следующим образом: «Целый день дули свежие ветры с северо-запада и с запада-северо-запада с мощными шквалами. Месье Конфлан уходил на такой скорости, которую могла выдержать вся его эскадра, но все же держась вместе. А мы, форсировано работая парусами на всех наших кораблях, неслись вслед за ним».
Вероятно, можно понять Конфлана, который полагал, что противник не попытается преследовать его в заливе Киброн даже в том случае, если море не оказалось бы таким бурным. Ведь кораблей Королевского Флота было слишком много.
В дополнение к этому, имелись и другие разумные соображения. Маршалу-адмиралу следовало лишь подождать, пока следующий западный шквал заставит Хоука покинуть позицию. Это позволило бы флотилии вторжения выйти в море.
Французские критики всегда считали, что Конфлану нужно было сражаться и рискнуть своим флотом, чтобы вывести Хоука из боя. Против этого можно возразить: даже в том случае, если обе флотилии разбили бы друг друга, имелась еще дюжина фрегатов Королевского Флота, которые разгромили бы войсковые транспортные корабли д'Огюльона.
Однако Конфлан допустил двойную ошибку в своих рассуждениях. Даже в случае, если бы его не стал преследовать заклятый противник, каким образом он надеялся провести все свои корабли через узкий вход в гавань в условиях такого яростного шторма? Сколь бы разумными не казались идеи Конфлана со стратегической точки зрения, в любой войне слишком многое зависит от неожиданностей. Безусловно, никто не мог предвидеть, что Хоук загонит его на подветренный берег на всех парусах, если было известно, что береговая полоса усеяна рифами и отмелями.
Но командир должен всегда стараться понять замыслы своего оппонента и взвесить степень его отчаяния. Однако здесь был Хоук, мечтавший с самого начала того года покончить с противником, одержимый навязчивой идеей, что его преследует сверхъестественное невезение. Конфлан должен был знать: Хоук — отчаянный человек. А отчаянный человек, как азартный игрок, может поставить все, что имеет, на одну ставку.
Если отвага представляет собой искусство принимать на себя риск в результате мгновенных вычислений, то Хоук оказался великим мастером этого дела. Начиная с Финистерре в 1747 г., он постоянно работал над целым рядом боевых порядков, охватывающим разнообразные варианты. Часть отработки приемов ведения боя была посвящена общему преследованию, при котором боевые корабли, ближайшие к противнику, выстраивались в порядок и начинали сражение независимо от их позиции в общем строю. По мере подхода новых кораблей они тоже вступали в бой, не задумываясь относительно своей регулярной позиции.
Так как Хоу теперь находился в авангарде вместе с семью линкорами, это условие было выполнено. Не задумываясь о погоде, британский адмирал поднял свои флаги и установил паруса брам-стеньги, несмотря на бурное море. Остальные суда были вынуждены последовать его примеру.
Такой маневр оказался чрезвычайно опасным, и как все остальное, сделанное Хоуком в этот день, он прямо противоречил учебным эталонам. В самом начале возникла угроза катастрофы, так как Кеппел поднял столько парусов, что вода хлынула в подветренные иллюминаторы. Ему пришлось срочно встать против ветра, чтобы судно не опрокинуло. В течение всего этого времени нарастала скорость ветра с северо-запада с мощными порывами, несущими дождь и внезапные шквалы. Даже Хоук не осмеливался испытывать судьбу в таких условиях, поэтому очень скоро он спустил паруса брам-стеньги, приказав поднять их, как только стихнет ветер.
В результате упорного и рискованного преследования план маршала-адмирала отвести все свои корабли к безопасности раньше, чем британцы смогут начать сражение, оказался сорванным. Следуя с опасной скоростью в штормовом море, Хоу на корабле «Магнаним» догонял противника. Конфлан понял, что у него не будет времени на то, чтобы ввести суда в залив и затем сформировать линию под укрытием западного берега.
В тот момент ситуация оказалось такова, словно у французов не будет времени, чтобы выбраться на ветер и лечь на другой галс. К изумлению их командующего, стремительный ветер и бурное море, опасный подветренный берег, блистающий скалами и отмелями, не заставили британцев уменьшить скорость, «Магнаним» и «Ройял Георг» готовились даже установить брам-стеньги.
В Бискайском заливе яростно бушевал шторм, волны стали пирамидальными, зыбь увеличивалась, а море покрылось пятнами пены. Темно-зеленый океан, серость «белых шапок», низкие черные тучи на горизонте создавали атмосферу адской мглы даже в середине дня. Угрожающие волны дополнялись скалистым берегом — одним из наиболее опасных на всем побережье Атлантического океана.
Французы направлялись ко входу в залив между островом Думе и скалами Кардинал по левому борту — последними из длинной цепочки скал и островков, являющимися продолжением полуострова Киброн. За этими препятствиями находился подветренный берег с огромным количеством рифов. К полудню Хоук находился перед южным берегом острова Бель-Иль и видел, как огромные волны разбивались о скалы. Вдали едва виднелись очертания скал Хеди, покрытые пеной, а также скалы Кардинал, о которые разбивались буруны. Морской прибой обрушивался на отмель Гэрин и другие скалистые банки, окаймляющие подступы к южному входу в залив Киброн, расположенный между скалами Кардинал и отмелью по правому борту. Эта опасная скалистая банка располагалась приблизительно в семи милях к юго-востоку.
В течение двух часов Королевский Флот постепенно перекрывал брешь между своим авангардом и четырьмя кораблями французского тыла — «Формидабль», «Тесей», «Эро» и «Суперб». Приблизительно в 2 часа дня ведущее судно британского авангарда, «Ковентри», попало под огонь, открытый французами. Но как только французы стали приближаться к берегу, Хоук, командовавший британским авангардом, дал сигнал своим экипажам сохранять хладнокровие и не открывать ответный огонь, пока они не приблизятся к противнику на расстояние, до которого достать дула орудий противника. Но артиллеристы на борту корабля его величества «Уорспайт» не повиновались приказу. Без команды своего капитана (сэра Джона Бентли) они открыли огонь по самому дальнему кораблю противника, находившемуся вне предела досягаемости.
Было уже около 2.30 дня, когда Конфлан на своем флагманском корабле «Солейль Рояль» подошел к скалам Кардинал. Обогнув их, маршал-адмирал услышал артиллерийские залпы и понял, что его медлительный арьергард попал под огонь. Четыре французских корабля, отставшие на восемь или десять миль от адмирала, атаковали девять линкоров Королевского Флота.
Конфлан, который уже допустил грубую ошибку, не используя свой флагманский корабль в качестве центра, вокруг которого должны сгруппироваться остальные суда, теперь допустил еще одну. Он не развернулся и не направился к ним, чтобы спасти. Времени для спасения арьергарда до подхода главного соединения Хоука оставалось еще достаточно.
Конфлан оправдывался тем, что увидел, что арьергард дает достойный ответ противнику, и решил: можно обойтись и без его помощи. Более того, он не мог развернуться, пока не показал путь в залив Киброн кораблям, следовавшим непосредственно за ним.
К этому времени четыре изолированных и покинутых французских корабля в арьергарде неистово сражались с девятью судами авангарда Королевского Флота. Приблизительно в 2 часа 45 минут дня корабли «Магнаним», «Свифтшуэ», «Торбей», «Дорсетшир», «Резольюшн», «Уорспайт», «Монтегю», «Ревендж» и «Дефайанс» оказались в пределах досягаемости пушечного залпа от французов. На расстоянии около шести миль позади находился Хоук и остальная часть британской флотилии. Непосредственно перед 3 часами дня «Ревендж» начал бой с кораблем «Формидабль», вооруженным восьмьюдесятью пушками, флагманским судном контр-адмирала Сент-Андре дю Вергера. Но он отошел к кораблю «Магнифик», у которого вскоре сбили стеньгу и фок-рею.
Капитаны «Дорсетшира» и «Дефайнса» решили, что их коллеги достаточно сильны, чтобы разобраться с французским арьергардом и разбить его. Они ушли под огнем противника, надеясь перехватить Конфлана.
Вскоре после начала сражения начали действовать природные силы: на обе флотилии обрушились мощные шквалы, шторм особенно потрепал корабли Королевского Флота. Судно «Темпл» было вынуждено приспустить топсели, «Дорсетширу», чьи подветренные иллюминаторы оказались под водой, пришлось сливать воду, набравшуюся между палубами, «Торбей» пришлось лавировать против ветра на полной скорости. Это судно набрало огромное количество воды в подветренные иллюминаторы.
Приблизительно в 3 часа 17 минут дня на флот Хоука обрушился такой мощный шквал, что снесло фок-топсель на корабле «Чичестер». «Магнаним», «Уорспайт» и «Монтегю» столкнулись друг с другом, в этом столкновении все три судна потеряли утлегари и ярды шпринтовых парусов. Позднее с борта «Монтегю» сообщили о потере утлегари, шпринтового паруса, ярда шпринтового паруса-топселя, драйвер-гика и запасного паруса, а также о серьезных повреждениях главных цепей и юта.
Столкновение трех кораблей Королевского Флота мгновенно остановило преследование. Но как только «Магнаним» освободился, он напал на «Формидабль». Завязался ожесточенный морской бой.
Вскоре «Магнаним» вместе с присоединившимся к нему кораблем «Уорспайт» начал совершать постоянные атаки на обороняющийся «Формидабль». Через полчаса, несмотря на проявленный героизм, французский корабль прекратил сопротивление. Но колоссальные достижения «Формидабля» нельзя забывать: он, окруженный со всех сторон, дрался, словно раненая пантера, принимая на себя огонь ряда последовательно идущих кораблей. Восхищенные британские моряки, штурмовавшие судно, сообщали, что оно превратилось в гигантский дуршлаг, но продолжало сражаться, хотя стало уже настоящей плавающей развалиной.
Приблизительно в это же время «Магнаним» отделился от остальных кораблей и начал преследовать корабль «Эро», вооруженный семьюдесятью четырьмя пушками, который находился в самом пекле боя, потеряв фок и бизань-мачты. Как только французское судно попыталось уйти на юг, «Магнаним» догнал и обстрелял его. Подошел также «Четем», вскоре после этого на «Эро» спустили флаг. Опустошение, нанесенное «Магнанимом», оказалось таковым, что все офицеры вплоть до корабельного гардемарина были убиты. На борту находилось 400 убитых и раненых, штурвал судна был разбит, палубы завалены обломками.
Сдавшийся корабль «Эро» встал на якорь. Но был такой сильный ветер, что оказалось невозможным спустить лодки, чтобы подняться на его борт.
Непосредственно перед капитуляцией «Эро» на французов обрушилось еще большее несчастье. Вскоре после 4 часов дня корабль «Тесей» вступил в бой с «Торбей». Маневрируя в гигантской зыби, оба судна рисковали неизбежным потоплением в результате использования главных батарей. Французский корабль сбил четыре паруса противника, он имел на борту лучшее артиллерийское вооружение, но капитан «Тесея» Керсент де Кетнемпрен не был столь же блистательным мореходом, как Кеппел. Последний бросил «Торбей» прямо против ветра, как только вода начала заливать его орудийные амбразуры.
В пушечные амбразуры «Тесея» внезапно начала поступать в огромном количестве морская вода. Он опрокинулся и за какие-то секунды пошел на дно. Капитан Керсент из восходящих «звезд» французского флота погубил 650 человек своей команды. Выжили только двадцать. Кеппел, придя в ужас от жестокого обращения моря с коллегой-мореходом, спустил шлюпки в кипящий котел моря. Отвага капитана не уступала мужеству его матросов: экипаж одной шлюпки подобрал девять уцелевших французов и оставался в море даже после наступления темноты. И лишь в полной темноте спасатели вернулись на борт «Торбей».
В этом случае часть проблемы заключается в том, что Кеппел, едва уцелев, поставил свой корабль рядом с разбитым «Формидабль», чтобы покончить с ним, нанеся последний удар двойным бортовым залпом. На борту французского судна происходили ужасные сцены. Раненый дю Вергер, увидев, что разбита фок-стеньга, продолжал руководить операцией из кресла на палубе, пока не получил смертельную пулю. Затем командование принял на себя его брат, он погиб точно таким же образом. Наконец, операцией стал руководить второй помощник, но и он точно также был убит. В конце концов, «Формидабль» спустил флаг и сдался кораблю «Резольюшн». Он представлял собой всего лишь плавучий остов, на палубах лежало множество трупов, разорванных на части пулями и пушечными ядрами.
Сага скорби на борту кораблей французского арьергарда еще не закончилась. К этому времени преследование противника, оказывающего сопротивление, привело сражающиеся корабли к краю скал Кардинал. Там на входе появился Конфлан на борту «Солейль Рояль», который все еще надеялся построить свои корабли в боевой порядок или, по меньшей мере, быстро пройти отмель Фор около Круазика, чтобы заставить английский флот выйти в открытое море.
От попытки сформировать боевой порядок внутри залива вскоре пришлось отказаться вообще, как от невозможной. Конфлану не удалось даже занять позицию в центре. Перед тем как поставить свои корабли в надежный оборонительный строй, все они должны были находиться внутри залива. Но судов там не было.
Когда «Магнаним» ворвался в залив, его со всех сторон окружили французские атакующие корабли, словно киты-убийцы вокруг кита-полосатика. Довольно быстро для его спасения пришли другие суда Королевского Флота, но к тому времени корабли якобы оборонительной линии Конфлана оказались в полном замешательстве из-за нового развития событий. Ветер перешел на северо-западное направление. Французские корабли в результате не имели возможности уйти. Они оказались зажатыми в туннеле, с одной стороны которого были скалы, а с другой — Королевский Флот.