Местное летописание
Помимо общерусского летописания и «параллель-
но» с ним в конце XV-XVI в. продолжали вестись местные лето-
писи. Так, и самом конце XV- начале XVI в. при дворе пермско-
го епископа Филофея был создай Вологодско-Пермский свод. В
1520-х и 1550-х годах на его основе были составлены еще два ме-
стных свода. В середине XVI п. появилась Холмогорская летопись,
доведенная первоначально до 1558 г. Впоследствии она была
продолжена текстом краткого Холмогорского летописца, изло-
жение которого доходило до 1659 г. По предположению
Ю.Л. Лимонова, отдельные сообщения Холмогорской летописи
восходят к Летописцу Федора Ярославского XIII в.
К 1499 г. К.Н. Сербина относит завершение первой устюж-
ской летописи. Отдельные записи летописного характера велись
в Успенской церкви Устюга Великого еще с конца XIII в. Но
лишь к концу XV в. разрозненные записи были сведены в связ-
ный, довольно подробный рассказ о местных событиях. С этого
времени летописная традиция Устюга существовала с перерыва-
ми в течение трех веков. Первой сохранившейся Устюжской ле-
тописью является свод первой четверти XVI в. (последняя за-
пись относится к 1516-1517 гг.), дошедший в списках XVII-
216 РАЗДЕЛ 1
XVIII вв. Кроме местных, oн содержит общерусские, ростовские
и новгородские известия. По мнению А.Н. Насонова, Устюж-
ский свод относится к типу общерусских провинциальных лето-
писей. Это независимый свод, созданный, возможно, для того,
чтобы обосновать неподвластность Устюга ростовским князьям
и его близость с: Москвой. Вместе с тем в нем встречаются кри-
тические замечания в адрес не только великокняжеских воевод,
по и самого государя. Устюжская летопись использовалась при
подготовке Никоновского свода.
По справедливому замечанию Я.С. Лурье, исследователь, за-
нимающийся политической историей XV в., находится в более
выгодном положении по сравнению не только с историком
XIV в., но и с историком XVI в. Существование в XVI в. лишь од-
ной общерусской летописной традиции во многом затрудняет
исследование политической истории этого времени. Этот про-
бел лишь частично удается заполнить с помощью источников
других видов (публицистики, документальных материалов).
Совсем в ином положении оказывается исследователь при изу-
чении истории Руси XV в., и особенно его второй половины. Так,
о первой победе Ивана III над Новгородом в 1471 г. сообщают са-
мые различные источники - летописи Москвы и Новгорода, ряд
московских независимых сводов; имеется несколько параллель-
ных рассказом и об окончательной победе над вечевой республи-
кой в 1477-1478 гг. Так же разнообразны и известия о других об-
стоятельствах политической истории второй половины XV в.
6. Летописание и другие исторические
произведения XVII века
Б 1612-1615 гг. появился Пискаревский летописец
(известен в единственном списке первой половины XVII в.). Су-
дя по всему, он был составлен московским печатником, прожи-
вавшим в Нижнем Новгороде (в качестве наиболее вероятных
авторов называют Никиту Федоровича Фофанова и Арсения
Элассонского). Изложение в Летописце охватывает события
1533-1615 гг. и дополнено приписками 1625-1645 гг. Состави-
тель опирался в своей работе на летописи типа Никоновской и
Воскресенской. Кроме того, он широко пользовался какими-то
неизвестными источниками, устными преданиями, слухами,
сплетнями, воспоминаниями современников. Ряд последних за-
писей сделан по личным наблюдениям. По мнению M.Н. Тихо-
мирова, Пискаревский летописец можно отнести к летописям
лишь по формальным признакам; по сути это «воспоминания мо-
ИСТОРИЧЕСКИЕ ИСТОЧНИКИ XI-XVII ВЕКОВ 217
сквича о событиях конца XVI - начала XVII в.». Источник носит
компилятивный характер и интересен прежде всего оригиналь-
ными сведениями,
Самым крупным летописным произведением XVII в. стал Но-
вый летописец. В отличие от предшествующих летописей он охва-
тывает сравнительно небольшой период: от конца царствования
Ивана Грозного до поставления на патриаршество Филарета
(1619 г.). Время составления Нового летописца - 20-е - начало
30-х годов XVII в. Возможно, как предполагал С.Ф. Платонов, он
был создан при патриаршем дворе, в окружении нового митро-
полита Филарета. Целью написания Летописца, скорее всего,
была попытка дать историко-политическое обоснование воцаре-
нию новой династии Романовых, Несмотря на свою краткость,
Новый летописец является одним из наиболее авторитетных и
информативных источников по истории Смуты и гражданской
войны в России начала XVII в.
В конце 30-х годов XVII в. (около 1637 г.) материалы Нового
летописца были соединены с Никоновской летописью, «Пове-
стью о честном житии» царя Федора Ивановича (отличающейся,
кстати, в оценках от Нового летописца), а также «Сказанием о
Магмет-Салтане» Ивана Пересветова, Основной переработке
подверглись тексты Никоновской летописи, повествующие о
взятии Константинополя турками в 1453 г, Компиляция может
рассматриваться фактически как новая редакция Никоновской
летописи. Составленная, вероятнее всего, в Троице-Сергиевом
монастыре (Б.М. Клосс, В.Д. Назаров), она имеет хорошо выра-
женную церковную направленность. Эта, так называемая Троиц-
кая, редакция Никоновской летописи 30-х годов XVII в. извест-
на в семи списках XVII-XVIII вв. Впоследствии она неоднократ-
но использовалась при составлении компиляций, соединявших
летописные материалы с выписками из хронографов и других
источников. В качестве примера можно привести Троицкий
сборник (Хронограф Арсения Суханова, 50-60-е годы XVII в.).
В начале 30-х годов XVII в. в западных районах России (воз-
можно, в районе г. Белая) был составлен Белъский летописец, ко-
торый сохранился в единственном списке середины XVII в. Его
появление связывают с кругами местного служилого дворянства.
Начало и конец летописца утрачены, сохранились известия
только за 1598-1632 гг. Текст основывается на устных рассказах,
записях дворян Бельского и соседнего уездов, местных летопис-
цах, сказаниях и собственных воспоминаниях. Данный летопи-
сец является важным источником изучения Смутного времени.
Вместе с тем в XVII в. продолжает вестись, хотя далеко не
так активно, как прежде, патриаршее летописание. Оно предста-
218 РАЗДЕЛ 1
влено патриаршим сводом, следы которого удалось выявить
А.Н. Насонову. Исследования Б.М. Клосса позволяют говорить о
том, что это была грандиозная летописная компиляция, подгото-
вленная в Казенном патриаршем приказе в 70-х годах XVII в. В
нее вошли материалы Никоновской летописи, Троицкого сбор-
ника, Новгородского свода 1539 г., Хронографа 1617 г., Нового
летописца, а также отдельные фрагменты из других источников
(Космография, Хроника Иоахима Вольского, Степенная книга,
какая-то псковская летопись). Церковное происхождение свода,
как и его связь с патриаршей канцелярией, не вызывают сомне-
ния. В нем получили дальнейшее развитие основные идеи ми-
трополичьего летописания предшествующих веков - защита пра-
вославия, обоснование союза светской и духовной властей и т. п.
Одновременно свод выполнял новую роль: он был своего рода
справочником и заменял учебную литературу.
В 1679-1680 гг. появился новый Устюжский летописец.
К.Н. Сербииа по спискам XVIII в. восстановила его состав и об-
щий характер. Толчком к возобновлению устюжского летописа-
ния, прерванного Смутой, видимо, явилось строительство в
1619 г. в Устюге новой соборной церкви. В основу изложения
был положен «русский летописец» (так составитель называл Ус-
тюжскую летопись первой четверти XVI п.), существенно допол-
ненный устными преданиями. Новый летописец был светским
произведением. Основное место в нем отводилось описаниям
военных походов, в которых участвовали устюжане. Всячески
подчеркивалась преданность жителей Устюга московскому пра-
вительству. По-видимому, причиной составления нового Устюж-
ского летописца стало выделение церкви Устюга Великого из Ро-
стовской епархии и образование самостоятельной Великоустюж-
ской и Тотемской архиепископии. Аналогичные причины (обра-
зование в 1682 г. Холмогорской архиепископии) вызвали подго-
товку Двинского летописца. Он должен был служить своего рода
исторической справкой о вновь образуемой епархии.
Особое место среди летописных источников занимают си-
бирские летописи XVII в. (Есиповская, Строгановская и Кунгур-
ская), восходящие к недошедшему «Написанию, како ириидоша
в Сибирь...». «Написание» повествовало о походе Ермака и было
составлено, вероятно, еще в конце XVI в, кем-то из полковых ка-
зацких писарей. В последнее время получила широкое распро-
странение характеристика сибирских летописей как особых ре-
дакций этой «повести». Соответственно, они лишь условно мо-
гyr относиться к летописному жанру. Скорее всего, в этом случае
можно говорить об исторических повестях, имеющих разбивку
на годы.
ИСТОРИЧЕСКИЕ ИСТОЧНИКИ XI-XVII ВЕКОВ 219
Крайне редко историки привлекают и качестве источника
Синопсис Иннокентия Гизеля (издан типографским способом в
1674 г.). Это была первая попытка написать единую историю
«славянороссийского народа», происходившего из Киевской Ру-
си. Синопсис был составлен в Киеве и отражал очень важную то-
гда для Украины тенденцию единства с Россией. Синопсис, по-
добно поздним летописям, имеет компилятивный характер. На-
ряду с. Густынской летописью его создатель использовал «Исто-
рию Польши» Яна Длугоша (третья четверть XV в.), «Кронику»
Мацея Стрыйконского (1582 г.), Церковные анналы римского
кардинала Цезаря Барония (начало XVII в,). Историческая кон-
цепция И. Гизеля «не выходит за рамки архаических представле-
ний», а «его познания о древнем мире самые фантастические»32.
Общая тенденция Синопсиса заставляла Иннокентия Гизеля до-
полнять русскую историю совершенно невероятными подробно-
стями, а заодно исключать из нее все, что не соответствовало
его взглядам. Тем не менее Синопсис приобрел большую попу-
лярность как в России, так и па Украине. Он неоднократно изда-
вался (последний раз в 1861 г.). На наш взгляд, значение Сино-
псиса как исторического источника еще не до конца оценено ис-
ториками.
7. Хронографы
На смену летописям пришли иные исторические
произведения. Особую популярность и авторитет в XVII в. при-
обрели хронографы (гранографы). В них поэтапно излагалась
несмирная история от сотворения мира. Это были или перево-
ды греческих хроник, или собственно древнерусские компиля-
ции, включающие выдержки из Священного писания, греческих
хроник и русских летописей. И те и другие получили широкое
распространение еще в Древней Руси. Первые переводы визан-
тийских хронографов (их принято называть хрониками, чтобы
отличить от русских компилятивных хронографов) - Георгия
Амартола, Иоанна Малалы, Георгия Синкелла - стали известны
здесь еще в XI в. На их основе была составлена первая русская
историческая компиляция - Хропоногаф по великому изложению.
Кроме Начального свода 90-х годов XI в., к нему восходят хроно-
графические и Толковая палеи, Троицкий хронограф и Еллин-
ский летописец второй редакции. По мнению О.В. Творогова,
Хронограф по великому изложению был «своего рода объединя-
ющим центром, вокруг которого группировались другие памят-
ники исторического жанра»33. «Великим изложением», очевид-
220 РАЗДЕЛ 1
но, называлась Хроника Георгия Амартола, на которую прежде
всего и опирался составитель Хронографа по великому изложе-
нию. В него вошли также фрагменты из VII и IX книг Хроники
Иоанна Малалы, некоторые апокрифы и фрагменты неустанов-
ленного источника, повествовавшего об Иудее в эпоху римского
владычества. Хронограф по великому изложению - краткий кон-
спект всемирной истории, однако в центре внимания его соста-
вителя (или составителей), несомненно, была Священная и цер-
ковная история.
Не позднее середины XIII в. был создай хронографический
свод, опиравшийся на Хронику Иоанна Малалы (в него почти
полиость вошли VI-Х книги Хроники) и дополненный фрагмен-
тами из библейских книг, «Александрии», а также «Истории Иу-
дейской войны» Иосифа Флавия. Традиционно его принято на-
зывать Иудейским хронографом. К нему восходят сохранившиеся
списки Архивского и Виленского хронографов.
Не позднее начала XV в. (видимо, в XIII-XIV вв.) появились
Еллинский летописец (архетипная или первая редакция) и Троиц-
кий хронограф. Более точной датировке они не поддаются, по-
скольку составлены из заведомо более древних источников и ли-
шены внутренних датирующих признаков. Троицкий хронограф
не имеет продуманной и оправданной композиции. По существу,
это - расширенная редакция Хронографа по великому изложе-
нию. В основе же Еллинского хронографа лежат полные тексты
хроник Георгия Амартола и Иоанна Малалы, а также ветхозавет-
ных III и IV книг Царств. По принципам составления и структу-
ре он близок Иудейскому хронографу и отражает начальную ста-
дию развития древнерусской хронографии. Помимо указанных
источников оба хронографа в разных комбинациях использова-
ли библейские книгу пророка Даниила с толкованиями Римско-
го епископа Ипполита, книгу пророка Иеремии, а также Сказа-
ние о Софии Цареградской, Житие свв. Константина и Елены и
другие памятники.
Следующим хронографическим сводом был Еллинский летопи-
сец второй редакции, созданный в середине XV в. (дошел в девяти
списках XV-XVI вв.). Его составитель продолжил изложение
Хроники Амартола до 1391 г., включив в число источников крат-
кийперечень византийских императоров, известный по различ-
ным сборникам начиная с XV п., и летопись, близкую к москов-
скому своду 1448 г. Кроме того, изложение было дополнено све-
дениями по истории церкви, заимствованными из разных источ-
ников. В отличие от предыдущих, эта редакция представляет со-
бой цельный текст, имеющий связное изложение. Все повество-
вание разбито на краткие статьи, соответствующие периодам
ИСТОРИЧЕСКИЕ ИСТОЧНИКИ XI-XVII ВЕКОВ 221
правления того или иного царя или императора. Тем самым бы-
ла заложена основа структуры Русского хронографа.
Он был составлен на рубеже XV-XVI вв. Древнейший вид
Русского хронографа представлен Хронографом 1512 г. Помимо
сведений из всемирной истории, в него вошло значительное ко-
личество известий, касающихся русской истории (в основном за-
имствования из Сокращенных сводов конца XV в.). Видимо, это
было связано с оформлением идеи Руси - «третьего Рима». Это
удивительно гармоничное и стройное - в композиционном и
стилистическом планах - произведение. Вместе с тем, по мне-
нию О.В. Творогова, Хронограф 1512 г. «подобен крепости,
строившейся в течение многих лет и отразившей в своем совре-
менном виде замыслы и вкусы нескольких поколений строите-
лей»34. Его составители стремились, судя по всему, создать свое-
образную историческую энциклопедию, «научный» труд. И эта
задача была ими успешно выполнена.
Хронограф 1512 г. получил очень широкое распространение.
К настоящему времени выявлено более 130 его списков XVI -
первой трети XVIII в. Он был использован при составлении ли-
цевого летописного свода, а также более поздних редакций Рус-
ского хронографа.
В Хронографе Западнорусской редакции, отсутствует вся библей-
ская история, история стран Востока и Руси. Зато он имеет об-
ширное продолжение, излагающее по Хронике Мартина Бель-
ского историю западноевропейских и западнославянских госу-
дарств с XI в. по 1527 г. Считают, что это объясняется стремле-
нием дополнить уже существовавший Никоновский свод «обзо-
ром исторических событий европейских народов»35. Хронограф
Пространной редакции не сохранился. Известны лишь восходя-
щие к нему списки Хронографа 1599 г. и Хронографа 1601 г. Ос-
новная задача, которую ставили перед собой его создатели, -
расширить объем излагающейся информации, не изменяя осно-
вы. В этой редакции достаточно ясно прослеживается процер-
ковная тенденция.
Расцвет хронографического жанра относится к XVII в. Соз-
данные в первой четверти столетия редакции 1617 и 1620 гг. раз-
ных типов, многочисленные «хронографы особого состава» по-
степенно вытеснили хронографы XVI в. и почти полностью за-
менили собой летописи.
В хронографах не только излагались исторические события.
В них содержались сведения естественно-научного характера,
пересказывались произведения античной литературы, приводи-
лись выдержки из святоотеческих произведений, христианские
апокрифы, агиографические данные. Это были своего рода сре-
222 РАЗДЕЛ 1
дневековые энциклопедии. К сожалению, историки редко при-
бегают к хронографическим материалам. Между тем использова-
ние их в работах по истории древней Руси очень важно, тем бо-
лее что сюжеты, образы и характеристики, почерпнутые из хро-
нографов, широко применялись в летописании. Поэтому верно
понять летописные сообщения зачастую невозможно без обра-
щения к хронографическим компиляциям, которыми пользова-
лись летописцы.
ГЛАВА 2
Законодательные источники
1. Памятники законодательства
как исторический источник
и методы их изучения
ОДНОЙ из важнейших политических функций
государства является право формулировать новые нормы жизни
общества, издавать законы. Система законодательства непосред-
ственно отражает деятельность государственных институтов по
осуществлению этой функции. Именно поэтому изучать полити-
ческую историю невозможно без документов, зафиксировавших
совокупность всех правовых норм, которые действуют в данном
государстве и регулируют отдельные сферы социальных отноше-
ний. Политико-юридическая система, которая отражается в за-
конодательстве, является наиболее общей формой социального
контроля за поведением человека. По словам В. Бергера, она об-
разует «внешний» концентрический круг социального давления
на человека. Наиболее же «тесным» и - соответственно - жест-
ким оказывается круг личных связей человека (прежде всего его
отношения в семье), которые peгулировались не светскими зако-
нодательными памятниками, а нормами канонического права.
С официальным законодательством человек в добуржуазном
обществе сталкивался нечасто. Видимо, с этим связана размы-
тость в древности понятия о законодательном памятнике: все
ранние законы передаются в окружении текстов, не имеющих
собственно юридического характера. Большая же часть повсе-
дневных отношений средневекового человека с окружающими
регулировалась нормами обычного права, попросту говоря, тради-
цией. Она слабо рефлексировалась и, как правило, не находила
отражения в памятниках письменного права, поскольку не нуж-
ИСТОРИЧЕСКИЕ ИСТОЧНИКИ XI-XII ВЕКОВ 223
далась в санкции (утверждении законодательной властью). По-
добная фиксация - в виде исключения - была возможна в основ-
ном в тех случаях, когда обычай приходил в противоречие с но-
выми отношениями, формирующимися в обществе, и нуждался
в некоторой корректировке. Нормы обычного права могли рас-
сматриваться в качестве источника письменных правовых норм,
которые были призваны регулировать либо отношения между
новыми, прежде не существовавшими социальными группами,
либо новые отношения, в которые не вступали члены традици-
онного общества.
Роль традиции - обычного права в древней Руси, судя по
всему, была особенно велика, поскольку в силу ряда культурно-
исторических причин здесь отсутствовала рецепция римского
права, заложившая основы правовых отношений средневеко-
вых государств Западной Европы. В какой-то степени роль, эк-
вивалентную римскому праву, на Руси играли правовые нормы,
зафиксированные в Библии. К сожалению, история канониче-
ского права и его место в социальной жизни древней Руси изу-
чены пока недостаточно. Основное внимание исследователей
по ряду причин в дореволюционной и советской России было
обращено па социально-политические и социально-экономиче-
ские отношения, регулировавшиеся преимущественно нормами
уголовного и цивильного права. Пробудившийся в последние го-
ды интерес к истории русской повседневности заставляет вни-
мательнее относиться к памятникам канонического и церковно-
го права па Руси.
При изучении законодательных источников следует пом-
нить, что каждая правовая норма и закон в целом формулируют
желательные «стандарты» поведения и поступков. Однако из
этого следует, что, пока действует данный закон, соблюдение за-
фиксированных в нем норм не стало общим правилом. В то же
время законы несколько запаздывают относительно самих при-
чин, породивших необходимость формулирования новых пра-
вил отношений людей между собой, а также между членами дан-
ного сообщества и государством. Кроме того, нельзя забывать,
что, по крайней мере, до середины XVII в. на Руси ни один за-
кон никогда полностью не выполнялся. Одной из важнейших
причин такого положения было отсутствие со стороны государ-
ства возможности контролировать выполнение закона не только
па местах, по и в столице. Соответствующих структур аппарата
власти (как, впрочем, и самого аппарата как такового) просто не
было. Все это задает определенную специфику в изучении зако-
нодательных источников и использовании информации, полу-
ченной из них в историческом построении.
224 РАЗДЕЛ 1
Определенные сложности в изучении ранних законодатель-
ных источников вызывает разделение их на отдельные статьи.
При этом учитываются киноварные заголовки, инициалы (или
пропуски для них), грамматическая структура фраз. От того, на-
сколько точно осуществлено членение текста, во многом зави-
сит верное понимание как отдельных правовых норм, так и об-
щего смысла законодательного источника.
Не менее сложной оказывается проблема определения, как
«работали» (и работали ли вообще) та или иная правовая норма
и законодательство в целом. Здесь на помощь приходит сравне-
ние правовых норм с данными актового источниковедения и
нарративных источников. В тех случаях, когда это возможно,
желательно также привлекать для решения этого вопроса запис-
ки иностранцев, часто обращавших внимание на особенности су-
допроизводства в России.
2. Памятники светского права
«Русская Правда»
Начальные фазы законотворчества в Древнерус-
ском государстве практически не отразились в дошедшем до нас
комплексе письменных источников. Исключением являются
ссылки на статьи некоего Закона Русского, которые встречаются в
договорах Руси с греками (6415/907 г.: «Олга водивше на роту, и
мужи его по Рускому закону кляшася...»; 6420/911 г.: «Аще ли уда-
рит мечем, или бьеть кацем любо сосудомъ, за то ударение или
бьспье да вдасть литръ 5 сребра по закону рускому»; 6453/945 г.:
«аще украденное обрящеться продаемо, да вдасть и цену его су-
губо, и тъ показъненъ будеть по закону гречьскому, и по уставоу и
по закону рускому», «аще ли от нея [кубары] возметь кто что, ли
человека поработить, или убьеть, да будеть повиненъ закону ру-
ску и гречьску», «ци аще ударить мечемъ, или копьемъ, или ка-
цемь любо оружьемь русинъ гречина, или грьчинъ русина, да то-
го деля греха заплатить сребра литръ 5 по закону рускому»). На
основании сопоставления этих статей с нормами позднейших за-
конодательных памятников (прежде всего с Русской Правдой)
М.Б. Свердлов попытался реконструировать этот источник. По-
добные реконструкции можно рассматривать пока лишь в каче-
стве рабочих гипотез. Обращает на себя внимание то, что в упо-
мянутых статьях используются греческие единицы веса (литры).
Впрочем, это могло быть связано с тем, что договоры с Византи-
ей попали в летопись в виде переводов с греческого. В литерату-
ре широко распространено мнение, что Закон Русский предста-
ИСТОРИЧЕСКИЕ ИСТОЧНИКИ XI-XVII ВЕКОВ 225
влял запись норм обычного права восточных славян. Насколько
обоснованна такая точка зрения, сказать трудно. Тем не менее
считается, что именно Закон Русский лег в основу первых до-
шедших до нас памятников письменного права Древней Руси, ко-
торые принято обобщенно называть Русской Правдой.
Древнейшим из них является Краткая Правда (20-70-е годы
XI в.). Она представляет собой кодекс норм прецедентного пра-
ва. Всеми этими нормами, видимо, регламентируются отноше-
ния в пределах княжеского (позднее также и боярского) хозяй-
ства, вынесенного за пределы официальной столицы государст-
ва. Возможно, это определило и название самого памятника
«Правда роськая» (от раннего значения слова «русь» - дружинни-
ки). Косвенным подтверждением такой догадки может служить
то, что в ряде списков Русскую Правду продолжает Закон Суд-
ный людей («людьми» в Древней Руси называли подданных).
Именно в княжеско-дружинной среде складывались новые соци-
альные отношения, не регламентируемые традицией: между са-
мими дружинниками, между дружинниками и «служебной орга-
низацией», между князем и слугами, князем и свободными кре-
стьянами-общинниками. Все остальное население Киевской Руси
в обыденной жизни, скорее всего, продолжало руководствовать-
ся нормами обычного права, нигде не записанными. О них мож-
но судить лишь по косвенным следам, сохранившимся в Русской
Правде, Самым ярким из них является, несомненно, обычай
кровной мести, об ограничении которого говорится уже в пер-
вой статье Краткой Правды.
Краткая Правда сохранилась в двух списках XV в. (в составе
Новгородской I летописи младшего извода) и 11 списках
XVIII-XIX вв. Ее текст помещен в статье 6521 (1016) г. после со-
общения о том, что Ярослав Мудрый дал новгородцам Правду и
Устав - за помощь в борьбе против Святополка Окаянного. Текст
Русской Правды - явно вставной - в старшем изводе Новгород-
ской I летописи отсутствует.
По структуре и источникам, которые вошли в ее состав,
Краткую Правду принято делить на Правду Ярослава (первые 17
статей по разбивке М.Н. Тихомирова; в самих текстах деления
на статьи нет) и Правду Ярославичей. Существование Правды
Ярослава основывается на формальном признаке (ее текст пред-
шествует записи о съезде Ярославичей, на котором они «устави-
ли Правду руськои земли»). Однако в более поздней Простран-
ной Правде, в которой запись о съезде сыновей Ярослава приво-
дится, скорее всего, в первоначальном виде, речь идет только об
отмене кровной мести и замене се денежным штрафом, «а ино
все якоже Ярослав судил, такоже и сынове его уставиша». Это да-
8 — 4463
226 РАЗДЕЛ 1
ет основания для сомнений о существовании Правды Ярослави-
чей. Из состава Правды Ярослава иногда выделяются первые 10
статей, которые, по мнению М.Н. Тихомирова, составляли Древ-
нейшую Правду. Считается, что она была составлена в Новгоро-
де около 1016 г. В 1036 г. на ее основе была создана Правда Яро-
слава. После его смерти (около 1072 г.) во время съезда в Выш-
городе Ярославичи дополнили ее еще рядом статей (до ст. 26).
Новую редакцию Правды связывают с городскими восстаниями
1068-1071 гг., поскольку в нее вводятся повышенные денежные
штрафы за убийство княжих людей. Остальные статьи Краткой
Правды, отчасти повторяющие нормы Древнейшей Правды,
принято считать дополнительными, введенными позднее. К бо-
лее позднему времени относят также Покон вирный, устанавлива-
ющий нормы прокорма сборщиков судебных платежей, и Урок
мостникам, определяющий расценки за мощение новгородских
улиц (оба датируются первой половиной XII в.). Несмотря на,
возможно, составной характер, Краткая Правда рассматривает-
ся как единый цельный памятник, возникший в результате целе-
направленного редактирования ее текста на рубеже XI-XII вв.
Появление первого памятника письменного права, вероят-
но, было вызвано тем, что именно в княжеском окружении нача-
ли формироваться новые, нетрадиционные социальные отноше-
ния, не подпадавшие под обычные нормы. Основой «официаль-
ного», «необычного» законодательства могли выступать как пе-
реработанные древние правовые памятники (типа Закона Рус-
ского) и традиционные нормы права, так и нормы принципиаль-
но новые, заимствованные, скорее всего, из наиболее авторитет-
ного - для князя и его окружения - источника, Священного пи-
сания. О том, что именно библейские нормы легли в основу
письменного законодательства, можно судить хотя бы по очевид-
ным параллелям статей Русской Правды и ветхозаветных тек-
стов: