Я как раз занималась намазыванием сырной массы на хлеб, когда они прилетели сюда.
- Да нет, мы попить, – объяснила Етни, и я лишь теперь заметила, что язык у нее черный от конфет. Заставив и Майю показать мне язык, я с укором посмотрела на них двоих.
- Сладкое на ночь, - констатировала я. – И вообще, который час, что вы еще не спите.
- Нам вообще-то почти 14 лет, - Етни сложила на груди руки и выпятила вперед подбородок.
- Не имеет значения, вы просто пользуетесь тем, что родители все спускают вам из-за Майи, но я не они. В кровать!
Этни и Майя, насупившись, смотрели на меня. Майя не совсем понимала, что означает моя строгость, а Этни надеялась на то, что раз ей почти 14, то можно и не слушать меня. Я так и думала, что они начнут пользоваться добротой родителей к Майе. Но со мной такое не проходит. И все же, нужно было быть умнее.
- Если нет, то не возьму вас с собой на вечеринку к Сьюзи.
- На вечеринку? – благоговейно переспросила Этни, и глаза у обоих девочек засветились.
- Лишь до одиннадцати. Но только при условии, что всю неделю вы в одиннадцать уже в кроватях.
- Да мы… да мы уже… - Этни схватила стакан с водой и потащила прочь Майю. Как же просто было на них влиять. Я понимала, почему мои родители так относились к Майе, ей нужно было дать передышку, но боюсь, потом уже будет поздно, и Этни станет разбалованной тоже.
- Умно, - тихо сказал знакомый голос, и я, подпрыгнув на месте, уронила нож. Как он, черт возьми, зашел, что я не слышала?!
- Идиот! Ты меня напугал! – прошипела я, поднимая с пола нож, и чувствуя, как сердце выпрыгивает из груди, постаралась скрыть это. – Нельзя же так.
- Так и думал, что ты меня не заметила, иначе не продолжала бы так идиотски самодовольно улыбаться.
Ничего общего с тем милым парнем, что стоял с девушкой на ступеньках. Со мной он не улыбался и, уж тем более, не радовался. Человек с плохими эмоциями.
- Я улыбалась не идиотски, и, тем более, не самодовольно. Самодовольный у нас ты, – и тихо добавила себе под нос «баран». Отвернувшись от него, я принялась вытирать нож. Схватив бутерброд, я залила кипятком чай и села за стол. Немного разлив, я не стал вытереть. Потом вытру, когда «оно» уйдет.
- Да нет, я даже горд за тебя. Очень умно придумано. Твои родители просто жалеют Майю и многое ей разрешают. Я тоже боюсь, как бы ее не разбаловали. Но я всего лишь брат, и не знаю, как ее воспитывать.
Я промолчала, вспомнив, что не говорю с ним, как и то, что, в общем-то, должна начать говорить, чтобы сделать то, что просила Сьюзи. Набив рот бутербродом, я с трудом пережевывала его. Сыр ставал комьями в горле, и немного отпив чая, я со слезами на глазах проглотила его.
- Ну, уж не надо так давиться, лишь бы не говорить со мной.
Ирвинг сел напротив меня портить мое пищеварение. Его зеленые глаза не улыбались. Он был серьезным, усталым и, как всегда, раздражающим. Раздражающе симпатичным. Но я об этом тоже не думала.
Я отметила, что одет он в светло-синюю рубашку и темные джинсы, на плечи накинут свитер. Эдакий студент Оксфорда. Он выглядел старше своих 18 лет. Смотря на него, я бы дала ему года 23, не меньше. Не удивительно, что он и у более старших девушек пользовался бешеной популярностью. Моя кружка стояла не слишком близко ко мне, и наглым образом он взял ее, чтобы выпить немного чаю. Я даже не успела возмутиться.
- Сделай себе сам, - буркнула я, отбирая свой чай, и ненадолго наши пальцы соприкоснулись.
- У тебя холодные руки – Лендон что, не мог их согреть? – вместо улыбки тяжелая насмешка. А вот глаза требовательные и серьезные.
- Не твое дело. К тому же мы с Лендоном друзья.
- Ну как же. Он почему-то до сих пор думает иначе. Я же тебе говорил не давай парню надежды.
- Мне теперь что, с ним не общаться, чтобы он не думал, что я даю ему надежду? – не выдержала я. Можно подумать это вариант. Вот с ним, Ирвингом, я до сегодня с удовольствием не общалась. А Лендон - мой друг, наверное, немного раздражающий из-за своих чувств, и все же, друг.
- А чем не вариант? – пожал плечами Ирвинг. – У тебя что, друзей кроме него нет?
- Кстати о друзьях. Так как ты шантажом заставляешь меня с тобой снова говорить, Сьюзи пригласила тебя на вечеринку. И да, не смотря на то, что мне действительно не приятна сама мысль, отдыхать с тобой в одном месте и дышать с тобой одним воздухом, не хотел бы ты пойти на вечеринку, как подарок?
Брови Ирвинга медленно поползли вверх, и, сложив руки на груди, он внезапно расхохотался. Я смотрела на него, раздувая ноздри, и чувствовала, что подходит тот момент, когда я выплесну ему чай в лицо. В моей голове уже даже нарисовался этот приятный образ, но даже будучи на него очень злой, я бы такого не сделала. Хотя, какая соблазнительная мысль.
- Вот это ты выдала петицию! Значит, я шантажом заставил тебя со мной говорить? Просто я знал, что лучше, чтобы это была твоя идея, а не моя, иначе бы ты подумала, что я пошел на вечеринку, чтобы позлить тебя.
- А это не так?
- Конечно же, нет. Есть одна девушка, с которой я бы хотел сходить туда. Но, если бы ты потом дулась, мне это ни к чему. Ведь, твоя очередь на следующей недели, убирать. Не хочу снова маникюрными ножничками отковыривать скобки, которыми были припечатаны мои носки.
Совершенно на миг я позволила себе позлиться – маникюрные ножнички были то мои! И тут же себя успокоила, ведь с ним нужно другое оружие – хладнокровие.
- Я тебе уже говорила, что это не я сделала, – покачала головой я, невинно хлопая ресницами. Кружка чая скрыла мою улыбку. Я даже не догадывалась, что та идея так долго будет приносить мне наслаждение от последствий. И все же ножнички жаль.
- Не твоими руками, но это была твоя идея, - настаивал Ирвинг, смотря прямо на меня, в упор. Если он думал смутить меня, ему это не удалось.
- Попробуй, докажи, - я изобразила мстительную улыбку. Мы сидели друг напротив друга, словно игроки в покер, тщательно маскируя свои чувства. Он даже не представляет, какое удовольствие испытала я, слушая, как он мучается, выковыривая скобы и отдирая носки. Второй прилив радости, когда половина носков оказалась в мусорной корзине.
- А ты хитрее, чем я когда-либо предполагал. Все в городе считают тебя тихоней Флекс. Но стоит тебя погладить против шерсти, и ты начинаешь не только кусаться и царапаться, ты начинаешь метить территорию, – он с прищуром смотрел на меня. Смех полностью исчез из его внешности. – Я просто раньше не догадывался, что ты еще и жестока.
- Я жестока? – не удержалась я, понимая, что он меня просто провоцирует. Да я могла бы стать вегетарианкой, если бы так не любила чизбургеры!
- Ну да. Пользуешься своей внешностью и харизмой, чтобы разводить таких лохов как Лендон. Не могу только понять, что тебе это вообще дает. Не могу сказать, что ты такая же, как Рашель, ты явно не для удовлетворения кое-каких потребностей их используешь – о чем свидетельствовал твой поцелуй. Так что еще? Они делают за тебя домашнее задание? Тоже нет, ты за кого хочешь его сделаешь, даже по той же физике, с которой у тебя туго, по твоим словам. Кто же ты, Флекс Хаттон? Я не могу этого понять.
Даже для меня это было слишком много. Мне стало не просто обидно, я даже ощутила привкус горечи во рту после его этих слов. Таких несправедливых, обидных и которые задевали меня каждым словом, напоминали о том проклятом поцелуе. Но не в моей привычке было швыряться едой. Заставив себя ненадолго успокоиться, я осталась сидеть на месте, представляя, как его это должно удивлять. Я спокойно доела свой бутерброд, даже не скривившись от его слов. Мне хотелось плакать, но я знала, что придержу слезы до ванной. Допив чай, я оставила на дне самую малость, вместе с заваркой, и, спокойно встав, подошла к нему.
- Знаешь кто я?
- Кто же? – Ирвинг действительно был несколько сбит с толку моим спокойствием.
Я опустилась так, что наши глаза были на одном уровне. Мои серые и его зеленые, и на один миг от этой цепочки у меня прервалось дыхание. Но я не позволила своей физике, затуманивать разум и оставлять месть на потом.
- Я та, кто никогда тебе не будет спускать твое хамство.
Сказав это, я перевернула остатки чая ему на голову. Он тут же подскочил, чуть не опрокидывая стул, да так, что я боялась, появления родителей, но, видимо, они уже поднялись наверх. Ирвинг стоял, тяжело дыша. Я видела, как его руки сжимаются и разжимаются от гнева, и еще чуть-чуть, и я явно могу получить хорошенькую взбучку.
Я начала отступать от него, и это было ошибкой, так как он начал наступление на меня, как зверь, который охотился за жертвой. И когда моя спина уперлась в стену, я поняла, что зря это сделала. По глазам Ирвинга, почти черным и озлобленным, я увидела, что сейчас будет что-то плохое. Не то чтобы я думала, что он меня ударит, но Ирвинг может придумать месть и похуже.
Он медленно приблизился ко мне вплотную, и все, что я могла сделать, это оставить кружку между нами. Он с угрожающей улыбкой глянул вниз на нее. Его руки легли по две стороны от моего лица, и меня затрясло. Я чувствовала, как воздух стал вдруг плотной гущей, от которой становилось тяжело дышать.
- Сегодня тебе за это ничего не будет, - пообещал он мне, и я поняла, что это так. Но потом его лицо оказалось всего в каких-то сантиметрах от моего, и даже если бы я хотела, не смогла бы отвернуться от его взгляда, которым он буравил меня.
- Но теперь ты будешь каждый день думать и ждать, что я сделаю тебе в отместку за это, Флекс.
Я была склонна ему поверить. И его лицо в разводах от заварки вовсе не показалось мне смешным. Я видела как по его губам стекло несколько капель чая, и тяжело сглотнула. Мне казалось, что сейчас он меня поцелует, и тогда я просто умру на месте от стыда. А может и радости. Я не знала. Но знала точно, то, что он сказал правду про свою месть.
Еще минуту Ирвинг стоял и смотрел на меня. Тепло от его рук перекочевывало на мои все еще прохладные щеки. В насмешливом жесте, он прошелся одной ладонью по моей щеке и дрожащим губам.
- Жди возмездия. Ты ведь знаешь, я тоже могу быть находчивым.
Когда он ушел, я все еще стояла на том месте возле стены. Словно во сне я провела холодными пальцами по тому месту, куда прикоснулась его горячая ладонь. Я его ненавижу!!!
И все же почему мне так хотелось, чтобы он меня поцеловал?
Глава 7. Свидания
Любить того, кто очевидно вас ненавидит, не в природе человека.
Генри Филдинг
Как и прогнозировал Ирвинг, я чуть ли не лишилась сна, все думая, что такое он может мне сделать, чтобы отомстить за вылитый на его голову чай. Подошла пятница, но он все еще не сделал своего шага, и я, измученная тревогой, была на грани того, чтобы подойти к нему и извиниться. Наверное, я даже стала более сдержанной с ним в разговорах, не грубила при других и не насмехалась. Он на это лишь улыбался и качал головой, давая понять, что моя вина не может быть искуплена так. Теперь я понимала, что сморозила глупость, потому что Ирвинг был не тем человеком, с которым можно поступить подобным образом. Если бы подобное случилось с Лендоном, он, скорее всего, просто бы обиделся или бы сказал, что сам виноват. Да и к тому же, не представляю себе ситуации, чтобы Лендон заслужил подобный мой гневный поступок. Лендон бы никогда не позволил себе оскорблять меня, к тому же, вовсе незаслуженно. И почему он мне не нравится? Ах да, это отдает немного слюнтяйством. А вот Ирвинг, конечно же, более взрослый, но при этом мне постоянно хочется его послать куда подальше. В таких, как Ирвинг, легче влюбляться, и, в то же время, любить их невозможно.
В пятницу у нас, как назло, было много уроков, где мы сидели рядом. И Ирвинг намерено все время то толкал меня, то оставлял на парте мало места, закрывая все своими ручищами. Я не протестовала, и он, видимо, этим пользовался. Во-первых, чтобы мне это дало, а во-вторых, я надеялась показать ему тем самым, какой он урод. Но на Ирвинга мало что действовало. Его мои чувства, как человека живого, никогда не интересовали.
На литературе нам дали один проект на двоих, часть которого мы должны были сделать прямо на уроке. Нам нужно было сложить план проекта, и я, честно говоря, не знала с чего начать. Меня ужасно раздражало поведение Ирвинга. Да и его присутствие тоже. А самым сильным раздражающим моментом был его одеколон. Мягкий и дразнящий, даже нехотя я прислушивалась к тому, как он пахнет – а пах он замечательно. Я почему-то тут же вспоминала о том, какими были его губы на вкус, тогда, в море. И то, как по его губам стекал чай. А так же то, как близко были тогда наши лица на скале, и как он смотрел на меня.
Плохие мысли – укорила я себя. Очень плохие мысли, которые не давали мне сосредоточиться на работе. На важной работе, за которую я хочу получить нормальную оценку. Кошмар, какая же я зануда!
Нашим проектом было произведение Эдгара Алана По «Ворон». Мы должны были написать об истории написания и разнице между некоторыми разными версиями перевода стиха-поэмы. Но, пока Ирвинг сидел так близко, думать целесообразно я не могла. Все вспоминала вечер на кухне, и то, что сделала. И то, что не сделал он потом. Я могла бы поклясться, что он хотел того поцелуя не меньше чем я, у меня лишь по-прежнему не было объяснения тому, почему он так привлекает меня и притягивает. Зная, что ненавижу его, его шуточки, слова и высказывания в мою сторону, а тем более, оценку моих поступков, но ничего не могла с собой поделать. Может он и прав, физика тел это нечто совершено иное. Ну, разве нельзя страстно ненавидеть и, в то же время, думать о его губах и глазах, когда он не издевается надо мной.
Вот и сейчас я смотрела на то, как волосы спускаются на воротник его рубашки, и думала, что, наверняка, приятно пропускать их сквозь пальцы или нарушать границы прически, которую так тщательно создавал он. Все еще загорелая кожа его скул была гладкой и нежной, как мне казалось, но я не дотрагивалась до нее. Мне бы хотелось. Зато он трогал мое лицо. Интересно, какой на ощупь показалась ему моя кожа? Я провела незаметно по ней пальцами, будто бы смахиваю пылинку, и почувствовала лишь гладкость. Была ли она и для него такой? Кошмар!!! О чем я думаю?!! Это ведь ненавистник Ирвинг!
- Ты будешь спать или мне поможешь? – грубо окликнул меня Ирвинг, но так, чтобы не слушали другие. Я с тяжелым вздохом оперлась на локоть, с другой стороны книги, и опустила в нее глаза. На листочке подле Ирвинга, уже был ощутимый список того, что нужно будет внести в проект. Мне от этого действительно захотелось спать. Не знаю почему, но я всю неделю думала о вечеринке. Не думала, что так захочу на нее пойти.
- А что, у меня есть выбор? – переспросила я, на что получила надменный взгляд. Можно подумать, он у нас святоша.
- Да, можешь встать, послать меня и учителя к черту и гордо выйти.
- Ну и предложение. Знаешь, я лучше уж буду спать. А то, что ты мне сделаешь? Сдашь меня?
- Не зарывайся, а помоги.
Он до такой степени уже достал меня, особенно тем, что я даже во сне видела, как он мне мстит, видимо, пришла стадия пофигизма, и я начинала психовать. Ирвинг это понял и немного отступил, перестал давить на меня. Это меня удивило. А я думала, он будет с наслаждением наблюдать за моими мучениями. Фыркнув, я перетянула одну сторону книги на себя. Ирвинг податливо ее отпустил и уставился на меня с ехидной улыбочкой. Не обращая на него внимания, я прочитала текст под одним из стихотворений. И начала выписывать на отдельный листок то, что посчитала нужным. Все это время Ирвинг рассматривал меня, явно желая смутить. Ну и пусть, я его не боюсь. Зато щеки предательски краснели. А он так и не опускал глаз. Ну почему я даже теперь, краснея от злости и стыда, все равно помню его губы? Что со мной не так?
- После уроков нужно зайти в библиотеку и взять некоторые книги для проекта, – сказала я, обращаясь к нему. Он молчал, и мне стало слышно, как остальные пары переговариваются между собой, а наша учительница ходит между рядами. Я подняла на него глаза. – Ты меня слышал?
- Так сходи, - равнодушно пожал плечами он, - у меня планы.
- А мне то что. Я не собираюсь обрывать себе руки и тащить книги сама, – у него понимаешь планы! Гаденыш и бабник! Мне стало обидно.
- Ну, раз так, тогда сходим, – сказал он после некоторого молчания, и снова посмотрел на меня, отрывая глаза от своей ручки. Его ответ прозвучал напряженно, словно он хотел еще что-то сказать.
На перемене он, как и обещал, пошел со мной в библиотеку. Я выискивала книги и отдавала их ему, скучающе рассматривающему обстановку библиотеки, но даже тогда, когда он не смотрел на меня, я будто звук, слышала его напряжение. Оно передавалось мне и сковывало меня, и раздражало.
Я немного отдалилась от него, Ирвинг же остался на месте. Когда я вернулась, возле него стоял один парень из команды по регби. Я его знала, потому что город был маленьким, но он был младше меня на год, потому мы не общались. Его симпатичное лицо растянулось в улыбке, когда я подошла ближе. Краем уха я услышала конец их разговора, который касался тренировки. И тут же он поменялся, когда я оказалась рядом.
- Вы идете на вечеринку к Сьюзи? – спросил он уже нас двоих, но его глаза задержались на мне. Красивые такие синие глаза, с черными густыми ресницами, обрамляющими их. Волосы его были русыми, но он не был блондином. Скорее они были недостаточно каштановыми, но и не светлыми. Роста он был почти такого же, как Ирвинг, а значит, тоже на голову возвышался надо мной. Я улыбнулась ему. Эту улыбку также перехватил Ирвинг, но что он думает по этому поводу, я не смогла понять. Его лицо стало пустым, как захлопнутая книга.
- Да, – однозначно ответили мы оба.
Настала тишина, и парень явно помялся, прежде чем спросить:
- Вместе?
- Нет, - рассмеялась я, но уже одна. Ирвинг даже рта не раскрыл. Глянув на него нахмурившись, я добавила. – Конечно же, нет. Я без пары, в отличие от Ирвинга.
- Тогда можно тебя пригласить?
Он явно смутился, что пришлось приглашать меня в обществе Ирвинга, который, к тому же буравил нас двоих тяжелым взглядом. Думаю, он был зол, что я не дала ему уладить его дела, а теперь у меня здесь такой разговор, в который втянут и он.
- Да, с удовольствием…э… – я вдруг поняла, что не помню, как его зовут.
- Денис, - тут же услужливо и с сарказмом подсказал Ирвинг, сделав парня пунцовым, как и меня впрочем, тоже.
- Я знаю, как его зовут, – огрызнулась я в сторону Ирвинга и тут же соврала:
- Хотела уточнить, знаешь ли ты, где я живу?
- Конечно же, - парень явно расслабился, и его улыбка стала почти сногсшибательной, но я поняла, что мое дыхание вовсе не прерывается от нее. Зато, думаю, с ним будет приятно.
- Тогда договорились. В 6?
- В 6, - подтвердил он, и пожав руку Ирвинга, быстренько ретировался, словно боялся, что я могу еще отказаться. Да ни за что, особенно после того, что меня пригласили на глазах Ирвинга, прийти теперь одной на вечеринку я не смогу.
Не скрывая удивленной и довольной улыбки, я поставила еще две книги на ту гору, что уже держал Ирвинг, а он продолжал смотреть вслед Денису.
- И ты пойдешь с тем, имени которого даже не знала?
- А что, я должна была номер его социального страхования спрашивать? – ехидно в его стиле заметила я.
Лицо Ирвинга было темнее тучи.
- Это кончено же не мое дело, но ведь ты хотела взять девочек с собой.
- А я уже договорилась с мамой, что она их привезет и заберет, – тут же отозвалась я, словно этот ответ был уже приготовлен мной. – Да и вообще, какое тебе дело до того, с кем я пойду. Я вот, например, не знаю, с кем пойдешь ты, и мне на это от чистого сердца наплевать. Просто не путайся под ногами и не порть вечер.
Глаза Ирвинга предостерегающе сверкнули. И я подумала, что немного перегнула палку. Мне не было наплевать, но откуда ему знать это? Ирвинг не сможет догадаться, о чем я думаю, в данный момент, даже если очень захочет. Ну, при условии, что он не думает о том же. Мы стояли, прислонившись к одному из книжных шкафов, и довольно близко друг к другу. И как всегда, когда Ирвинг был рядом, и вот так вот молчал, в моей груди росло теплое чувство, которое я могла назвать лишь одним словом – притяжение. Мне хотелось бы поднять сейчас руку и наклонить его непокорную голову, чтобы поцеловать. Даже не знаю, как бы он повел тогда бы себя. Мне бы хотелось, чтобы он откинул книги на пол, и, как тогда в воде, обнял меня. Так крепко, что мои ребра начали болеть, и та боль смешалась с остальными чувствами.
- Ты права, мне нет дела до тебя, и того, с кем ты идешь.
Сказав это глухим грубым голосом, Ирвинг пошел прочь, а я посмотрела ему вслед тоскливым взглядом. Ну почему нам было так тяжело разговаривать друг с другом? Почему после каждой такой баталии я чувствовала себя паршиво, словно выжатый лимон. Эта его пустота, когда он бывал рядом со мной, пугала меня. Неужели я такая, что ему не просто скучно со мной, но и противно? Смахнув украдкой слезу, я повернулась и забрала свою сумку. Предстоял еще один урок, который оказался для меня мучительным больше, чем когда-либо. Я узнала, что Ирвинг пригласил на вечеринку Вокс, и почему-то не могла этому порадоваться. Мне было тяжело дышать и, тем более, думать. А Ирвинг, который сидел буквально через проход, кажется, излучал свет и радость. Я просто не могла смотреть на него и видеть это. Мне было до того тоскливо, что я не смогла поехать домой после уроков, и на тренировку тоже. Я собрала свои вещи, и убежала из класса, только закончился урок, чтобы никто меня не расспрашивал, пойду ли я на вечеринку, что подарю, и правда ли это, что Ирвинг идет с Вокс. Я не могла об этом говорить сейчас. Да и потом, наверное, тоже. Но в данный момент я более чем раньше нуждалась в отдыхе.
Приехав на пляж, я вытащила свое полотенце, которым пользовалась в школе и улеглась на него. Небо было белоснежно-серым, затянутым местами свинцовыми тучами, и лишь в мелких прорехах выглядывала синь. Почти лазурь, но уже далеко не летняя, а такая как бывает осенью. С оттенком индиго. Кажется такие глаза у Дениса, но они не зеленые. Зеленые глаза у Ирвинга, у того, кто меня ненавидит, и его глаза самые красивые на свете. Давно уже пора себе признаться, что не только ненависть к нему живет в твоем сердце. Тебе нравиться он, тебе нравиться, как движутся его губы, когда он говорит, но ты не нравишься ему. Разве можно одновременно любить и ненавидеть? Но я его не люблю, не может быть такого. Возможно, я немного его ревную, думаю часто о нем, и поцелуй, который я храню в своей памяти, самый лучший, что был у меня. Но это ничего не значит. Это однозначно не любовь. Наверное, Рашель назвала бы это похотью, на свой манер, я бы назвала страстью, но и она не может быть без каких-либо чувств. Я и раньше не замечала в себе романтики, но это уже перебор. Думать о чувствах к Ирвингу, это почти ненормально. Но и не признаваться себе в том, что я ничего не чувствую, еще глупее.
Сев на полотенце, я положила подбородок на колени и посмотрела вдаль. Почему я сразу же не поняла, что это, то место, куда мы приезжали плавать? Совсем недалеко я увидела камень, за который мы цеплялись. Ни задумываясь о том, что я делаю, я начала быстро стягивать с себя одежду. И вот, я вошла в воду. Она была ледяной, все-таки середина октября, и мне казалось, что я ступаю в резервуар наполненный стеклом, а не водой, но, начав плыть, я уже не останавливалась. И все же, не судьба мне было добраться до камня. Волны были слишком сильными, и чтобы не было слишком поздно, я повернула назад. Понятное дело, что выбралась я на камни почти обессиленная и озябшая. Волны оказались сильнее и холоднее чем я думала. Небрежно одевшись, я заскочила в машину, и поехала назад к школе. Нужно было забрать с тренировки младших, а также моего ненавистника Ирвинга, о губах которого я не могла перестать думать. Я включила печку, но так и не успела обсохнуть до приезда к школе.
Сначала мой вид поразил Этни и Майю. Они были почти возмущенны, тем, что я ходила купаться, тем более, что их на море одних не пускают. Кое-как я уладила это дело. Но пока мы сидели и ждали Ирвинга, начался дождь. Вот и хорошая отмазка. Я вылезла наружу, и, прислонившись к машине, стояла так под дождем. Довольно таки теплым. Намокла я быстро, особенно, когда начался ливень, и в это же время начали выходить ребята с тренировки. Майкл быстренько побежал ко мне, а старшие ребята, играющие в регби, шли вальяжной походкой, мол, им не страшен дождь. Заметив Дениса, я помахала ему рукой, он в ответ. Мне был как мед на душу его радостный ответ. Он не казался глупым, а наоборот, очень милым. Другие парни начали улюлюкать над ним, но он не смутился. Мокрая от дождя, я с таким вдохновением вернулась в машину, что даже не обратила внимания, что там уже сидит Ирвинг. Его молчание было гробовым. Он следил из машины, за тем как по двору перемещаются остальные парни. Потом он посмотрел на меня. О, к этой разновидности его взглядов я уже привыкла. Что-то среднее между желанием меня задушить, и замуровать в стене. И вполне возможно, что поцеловать.
Майя перегнулась вперед ко мне, не видя, как мы меряемся взглядами с Ирвингом, и даже не ощущая, как воздух между ним и мной накаляется.
- Ну, раз Лендон просто друг, значит, с этим парнем ты встречаешься?
- Еще не знаю, он сегодня лишь пригласил меня на свидание, – созналась я, насилу отрывая глаза от Ирвинга. Ирвинг опустил голову, и мне стало трудно понимать, что он чувствует теперь. Я плохо знала его, но читать по глазам мне ставало все легче. Кроме тех моментов, когда он словно закрывался изнутри.
- Он красивый, - задумчиво добавила она и с тяжелым вздохом вернулась на место. Я увидела, как в зеркале заднего вида девочки начали шептаться между собой, а Майкл удивленно и с любопытством на них взирает.
- Может, мы поедем домой, - наконец изрек Ирвинг, и, ничего не говоря, я повернула ключ в замке зажигания. Мне и самой хотелось поскорее приехать домой и переодеться. Вся одежда стала мокрой, и прилипала. Как и волосы облепившие шею и подбородок.
В субботу я позволила себе спать допоздна. Мы втроем с девочками занялись уборкой, мама готовила на кухне и параллельно выясняла у мамы Сьюзи, что еще нужно привезти на праздник из угощения. Заняться толком после уборки было не чем, кроме, как своей комнатой. Я перебрала шкафы в поисках грязной одежды, повыкидывала ненужные старые тетради, вытерла пыль, и только после этого вплотную занялась выбором платья. У меня как раз оставалось время принять ванну, и заняться собой. Высушивая волосы, я вдруг почувствовала, что меня тошнит от занудной постоянной прически, которую я носила. У меня были натуральные черные волосы, которые хорошо укладывались. Приподняв их наверх, я подумала, что мне даже очень идет. Чтобы они хоть немного завились, сегодня я не стала их выпрямлять, как делал часто, потом подкрутила. Собрав челку на голове, я занялась остальными волосами. Вскоре, с помощью нескольких шпилек и плойки, я узнала, что у меня, оказывается, есть шея и тонкое открытое лицо, на котором почти кукольно выглядят серые глаза с большими зрачками. Раздобыв под кроватью коробку с косметикой, большей частью, которая принадлежала когда-то Рашель и была спихнута мне как надоевшая, в надежде на то, что я начну краситься. Ну вот, Рашель дождалась. Так как я давно не ходила на свидания, мне очень бы хотелось выглядеть сегодня хорошо, но не для Дениса, или не целиком для Дениса. Я хотела, чтобы Ирвинг увидел меня другой, чем видит постоянно. Даже когда я была в одном нижнем белье, он не смотрел на меня с интересом, так может косметика, платье и туфли помогут?
Я, конечно же, могла бы сейчас распинаться сама перед собой и твердить, что мне все равно, что он подумает обо мне, но, вроде бы, я уже решила для себя, что хватит лгать. Я призналась, что какой-то частью моего больного, по всей видимости, мозга, он мне нравиться. И нравиться намного больше, чем я готова была принять.
Я нанесла на веки темно-синие тени, не очень захватываясь глубиной взгляда, иначе буду похожа на вампира. Подвела глаза карандашом и совершенно немного добавила туши. Ни пудрой, ни румянами я не стала пользоваться, так как лицо все еще сохраняло легкий бронзовый загар, от чего кожа была гладкой и хорошо выглядела. А вместо помады взяла легкий блеск, который вмещался в мой клатч, где уже лежало помимо салфеток, телефон, зеркальце и ключи от дома и машины. Осталось платье. Хорошо, что утюг был у меня отдельный, а то бы пришлось в неглиже искать его по дому. Я достала из шкафа платье, которое подарила мне «девушка» деда. Она сама была когда-то костюмером в театре в Лондоне, и неплохо разбиралась не только в моде, а и в том, кому что лучше носить. Могла безошибочно угадать размер и, тем более, подобрать модель.
В прошлом году она привезла мне на рождество в подарок платье, увидев которое мама едва не упала в обморок. Я не могла бы назвать его не скромным или вульгарным, но на мне оно сидело не просто как влитое, а и слишком уж соблазнительно. Цвета металик, оно хорошо сочеталось с моими глазами и волосами. Сверху оно шло на одно плечо, акцент на талии шел широким поясом, немного более темного цвета и к тому же из шифона, а не шелка. На груди образовывалась маленькая ложбинка, так как лиф плотно облегал меня, как и все платье, потому под него я не могла надеть ничего кроме трусиков. И его длина шла не до самого пола, как вечерние платья, а до колена, где оно драпировалось от талии. Помесь чего-то греческого и современного. Все это дополняли тоненькие цепочки – несколько на плече, и на драпировке юбки. Туфли и клатч под него мне со временем купила мама, смирившись, что я довольно быстро повзрослела, они были темно-синего цвета, как полуночное небо. Я смотрела на себя в зеркало, и боялась, что если сейчас выйду в таком виде на глаза родителям, то они или заставят меня переодеться или просто оставят дома. Я явно не выглядела вульгарно, но то, что я выглядела соблазнительно, было однозначно. Смущено подтянув лиф, чтобы грудь немного утопилась в нем, я еще раз покружила на месте. Я была красивая в этом платье, вовсе не похожая на себя, и уж тем более на 17-тилетнюю. Теперь я понимала, как Рашель проходила во все бары и дискотеки Кардиффа. В таком бы виде и я прошла. Меня выдавали почти детские глаза, которые казались широко распахнутыми из-за косметики. И да, там точно не было никакой опытности. Ирвинг потому так потешался надо мной из-за моего поцелуя. Двое парней к 17 годам, это можно назвать стыдом.