Но вместо этого я затолкал подальше свои эмоции и покрепче стиснул зубы, по дороге схватил стул и присоединился к ним на лужайке. Я сел рядом с Эмметтом и прямо напротив нее, мои глаза встретились с ее.
- Эй, братан, - воскликнул Эммет, хлопнув меня по спине. – Уже вернулся?
Я пожал плечами.
- Я никуда и не уходил. Я лишь вышел на крыльцо подышать свежим воздухом.
- Да уж, не сомневаюсь, что именно на воздух ты и выходил, - съязвила Розали со своего места по другую сторону от Эмметта. - От тебя пахнет дымом. Это просто отвратительно. Иисусе, сядь против ветра от меня.
Я закатил глаза.
- Ветер даже не дует, мать твою, Розали. Так что лучше, на хер, заткнись.
- Эй, парень, - предупредительно окликнул Эммет, посмотрев на меня из-под бровей. - Не говори так с мамкой моего ребенка, или...
Прежде чем он успел даже закончить свое заявление, Розали протянула руку и толкнула стул, почти опрокинув его.
- Сколько раз я должна повторить, чтобы ты не называл меня так? – прошипела она.
- Черт, прости, Рози, - сказал Эммет, стрельнув в нее извиняющимся взглядом.
Глядя на его покорность, я покачал головой и почти спросил, не носит ли она в своей дамской сумочке его гребаные яйца, но разумно решил, что, вероятно, не стоит говорить это дерьмо, так как и сам был под каблуком.
И даже хуже, ведь я был под каблуком у той, которую не видел на протяжении двух сраных лет.
- Ты куришь? - нежный голос Изабеллы снова завладел моим вниманием.
Она смотрела прямо на меня, и на ее лице застыло выражение любопытства.
- Не то чтобы… - пробормотал я. - Время от времени я выкуриваю сигарету, но это не входит у меня в привычку.
- Говоря о привычках, - начал Эммет, указывая на бутылку в моей руке. - Это точно вода, братан? Это не совсем обычный для тебя выбор напитка...
|
|
Я посмотрел на него, прищурив глаза, раздраженный его дурацким вопросом.
- Да, вода, - сказал я. - Неужели в это так чертовски трудно поверить?
- Вообще-то да, - ответил он, пожав плечами. – Единственная прозрачная жидкость, которую ты пил эти годы - водка.
- Чушь, - сплюнул я. – Ты, мать твою, не можешь этого утверждать. Вы нечасто видели меня за эти два последних года.
- Лишь потому, что все это время ты был пьян, - подхватила Розали, невесело усмехнувшись. - Ты, наверное, даже и не помнил про нас.
- Я, мать вашу, пью не так уж и много, - возразил я, зная, что это гребаная ложь.
Я напивался до бессознательного состояния столько раз, что даже не в состоянии подсчитать, и в моей памяти имелось очень много белых пятен, иногда я не мог вспомнить даже целые дни своей жизни.
- Разве ты не напиваешься сегодня весь день? - спросила Элис со своего места рядом с Изабеллой.
Я проигнорировал ее вопрос, надеясь, что они, на хер, оставят эту тему, но мне не повезло.
- Да, где твоя фляжка? – спросил Джаспер. – Она у тебя с собой?
- Нет, - лязгнул я зубами, глядя на него.
Краем глаза я поймал взгляд Изабеллы и увидел выражение тревоги на ее лице. Мой желудок сжался. Я только что солгал, и мы оба это знали.
- Белла забрала ее.
- Котенок забрал ее у тебя? - спросил с недоверием Эмметт.
Я кивнул, и они все заржали, а брат, забавляясь, снова хлопнул меня по спине.
– Ну хоть кто-то это сделал. И ты, блядь, реально пьешь слишком много, братан. Слишком.
- Да пофиг, - проворчал я, опуская глаза вниз.
Я не хотел говорить об этом; из-за поднятия этой темы – по иронии судьбы - мне захотелось выпить даже еще сильнее, чем до этого. Я начал рассеянно потирать шею, мое беспокойство нарастало.
|
|
– И, кстати, что это было, долбаное вмешательство?
- Может быть, - ответил Джаспер.
- Ну так вы зря утруждаетесь, потому что мне это ни хера не нужно.
- Мы не согласны, - встряла Элис. – В том смысле, что ты и раньше пил, но теперь стало намного хуже. Даже ты сам должен это понимать.
- Оставь меня, блядь, в покое, Элис.
Она начала было мне возражать, но Розали прервала ее.
- Давайте просто оставим это, - сказала она. - Да, он пьет. Ну и фиг с ним. Могло быть и хуже. По крайней мере, он больше не путается с Молли.
Над нами мгновенно повисла напряженная тишина, я медленно поднял глаза, глядя на Розали, и чувствовал, как меня переполняет гнев. Она заметила враждебность в моем взгляде и побледнела. Начала, заикаясь, мямлить, что она вовсе не это хотела сказать, и уже было повернулась к Изабелле, но я остановил ее.
- Просто... закрой свой поганый рот, Розали. Сейчас не время и не место для этой херни. Поговорим о чем-нибудь другом, неважно. О чем там вы говорили до того, как я пришел сюда и помешал вам?
- Мы предавались воспоминаниям, - сказал Джаспер, бросая на меня озабоченный взгляд и стараясь как можно быстрее сменить тему. – Делимся любимыми моментами воспоминаний об отце.
- Ну, тогда продолжайте, - ответил я, открывая бутылку с водой, чтобы глотнуть.
Потому что в горле чертовски першило, и оно болело.
- Как насчет того дня, когда все мы пропустили школу и удрали на Первый пляж? Тогда еще надвигалась большая буря, - напомнил Эмметт.
|
|
Я вздохнул, зная, что это был за гребаный день, а остальные подхватили.
- Никто из нас и не думал соваться в воду, потому что берег был очень скалистым, но Джейкоб взял Эдварда на "слабо" и подбил на серфинг, - сказал Джаспер.
- Это было чертовски глупо, - пробормотала Розали.
- Он попытался поймать большую волну, но просчитался, и эта хрень накрыла его. Когда он исчез в воде, мы все в панике забегали по берегу, - добавил Эмметт.
- О Боже, это было страшно, - сказала Элис, вспоминая. - Я думала, что он утонет, и кричала Джасперу, чтобы он шел за ним.
- Но я бы ни за что не полез в эту воду, - сказал Джаспер, качая головой и сухо смеясь. - Я предложил пойти Эму, но он посмотрел на меня так, будто я сошел с ума.
- Эмметт ни за что не полез бы за ним, - твердо сказала Розали. – Нужно быть совсем без мозгов, чтобы сунуться в тот день в воду. Джейкоб уболтал его задницу рискнуть. Так что он и должен был один идти его вытаскивать.
- Да, но Джейкоб был как баба, - добавил Эмметт. - Он бы точно утонул. Элис была лучшим из нас пловцом.
- Серьезно? – недоверчиво спросила Элис. - Вы ждали, что я его спасу?
- Ну а почему бы и нет?
- Потому что она весит всего девяносто фунтов, Эмметт, - сказал Джаспер. - Она бы не смогла вытащить Эдварда из воды.
- Ты думаешь, что я вешу девяносто фунтов? - спросила Элис, с удивлением глядя на своего друга.
Он неопределенно пожал плечами, и она улыбнулась, соединив свою руку с его.
- Ты такой милый.
Розали застонала и закатила глаза.
- Вы все идиоты, клянусь. Эдвард полез в воду по собственному желанию. Что бы с ним ни случилось, это было бы по его же собственной вине.
- Бессмысленно, мать вашу, спорить об этом, потому что я вовсе не нуждался в спасении, - перебил ее я. – Хотя приятно было узнать, что вы все с легкостью оставили мою задницу тонуть.
- Так все обошлось? - с любопытством спросила Изабелла, глядя на каждого из нас, так как ждала, что мы закончим рассказ. - Что случилось?
- Приехали полицейские, патрулировавшие пляж из-за шторма, они услышали крики Элис и остановились. Примерно в это же время Эдвард показался из воды… голый, - веселился Эммет.
- Ты был голый? – спросила изумленная Изабелла.
Я вздохнул.
- Да. Это вовсе не было основной целью, но все же. Когда меня смыло с доски, волной сорвало шорты. Поэтому я и не вылезал так долго из воды - пытался найти проклятые вещи.
- А-ха, так вот, Эдвард выходит на пляж совершенно обнаженный в то же время, как полицейский выходит из своей машины, - сказал Джаспер, хихикнув, а потом добавил, - и как будто ситуация и без того не была достаточно ужасной, полицейским оказалась женщина.
- Она была потрясена, - хохотал Эммет. - Она старалась не смотреть на его причиндалы, но он шел прямо на нее, будто в этой ситуации не было ничего такого особенного, и встал, уперевшись руками в бока.
- И, - снова подхватил Джаспер, - он наклонился прямо перед ней, чтобы взять из холодильника содовую, и даже предложил ей одну.
- Это не самая худшая часть, - сказала Розали. – Полисменша была крайне смущена, а он еще начал клеиться к ней!
- Я не клеился к ней, - возразил я, качая головой.
- Нет, клеился, - подтвердила Элис. - Ты спросил у нее, не пользовалась ли она когда-нибудь наручниками у себя в спальне, и отпустил несколько ужасных шуточек о своей ночной дубинке.
Я усмехнулся.
- Я просто издевался над ней. Просто она так пялилась на мой член...
- И что же она сделала? - с любопытством спросила Изабелла.
- Она сделала то, что должна была, - ответила Розали. - Арестовала эту тупую задницу.
- Знаете, я вот никак не пойму, как эта хрень связана с папой, - вставил я. - Мы должны вспоминать о нем, а не о том дерьме, которое я когда-то натворил.
- Ну, ему ведь пришлось вытаскивать тебя из полицейского участка, разве нет? – задал вопрос Джаспер.
- Ну да.
- Так что, как видишь…
- Он был 'ооочень' зол, - сказал Эммет. – Предполагалось, что мы должны быть в школе, но ему позвонили в больницу и сообщили, что мы все прогуляли занятия, а Эдварда арестовали за непристойное обнажение.
- Все равно. Никаких обвинений мне предъявлено не было, - пробормотал я, вспоминая, что в тот день отец впервые пригрозил отправить меня в интернат.
Я поставил его в неловкое положение, и он сказал, что мое поведение порочит его репутацию. Тогда мне на это было насрать, но сейчас, заново пережив это, я почувствовал, как во мне начало зарождаться чувство вины. Это было ужасно банально, но он упорно трудился, чтобы оградить нашу жизнь от криминала, а я упрямо возвращал нас к нему.
- Они просто велели мне тщательнее следить за своей одеждой.
- И ты следил? - спросила Розали, с ухмылкой глядя на меня. - Если я правильно помню, та полисменша сунула тебе свой номер телефона.
- Неужели? – ахнула Изабелла.
- Да, она дала мне свой номер, - пробормотал я. – Но я не трахался с ней.
- Она просто отсосала у него, - ответил Эмметт, смеясь. - В ту же ночь.
- Да быть не может! Что, серьезно? – переспросила Розали, с ужасом взглянув на меня.
Я нерешительно кивнул, зная, что это не самый клевый из моих поступков, и она застонала.
- Это отвратительно.
- Да ладно тебе, Роуз. Не ревнуй, что я ни разу не позволил 'тебе самой' у меня отсосать.
- О, меня тошнит! - она сплюнула. - Я бы не стала сосать твой член даже ртом Джессики Стэнли.
- Разве она сейчас тебе не подруга? – спросил Джаспер, взглянув на Розали. – Нехорошо так говорить о друзьях.
- А чего вы ждете? – спросил я. - Она - сука.
- Эй! – прикрикнул на меня Эмметт, прищурив глаза. - Не говори это дерьмо о мамке мо…
- Эмметт!
Мы просидели так еще некоторое время, атмосфера становилась все более легкой, поскольку мы делились и другими историями, и просто дурачились. Все было как в старые добрые времена. Мы, все вместе. Я не отводил взгляда от Изабеллы, сомнения больше не появлялись. Она казалась беззаботной, улыбалась и смеялась, но не очень активно участвовала в разговоре, лишь время от времени задавая вопросы.
Я же хотел слышать ее голос и слушать ее рассказы, чтобы узнать, что она делала, когда жила сама по себе. Я хотел знать о ней все. Чувствуя уколы ревности, когда думал о том, сколько, должно быть, я упустил. Я знал, что сам был виноват в том, что оставил ее, но теперь у нее была жизнь, о которой я знал очень мало, и мне это чертовски не нравилось.
Когда остальные гости начали расходиться, Эсме тоже вышла на улицу и присоединилась к нам, добавив несколько историй из своего опыта. Изабелла то и дело поглядывала на меня, застенчиво улыбаясь, и щеки ее розовели, напоминая о той робкой девушке, которую я знал. И это подарило мне надежду, которой я не чувствовал уже черт знает как давно – с тех пор, как вышел за дверь дома в Форксе.
Я встал, чтобы, наконец, сходить в туалет, а когда вернулся, заметил, что они уже разбились на группы. Элис и Джаспер ушли, а Эмметт сидел в одиночестве и болтал с кем-то по телефону. Я подошел и сел рядом с ним, стараясь заблокировать звук его голоса, чтобы не выглядело, будто я, на хер, подслушиваю. Розали, Эсме и Изабелла были увлечены разговором, я наблюдал за ними, и эмоции вновь накрыли меня, когда я увидел, как Изабелла положила руку на живот Розали. Она ощутила ладонью толчок ребенка и кинула на меня быстрый взгляд, а я сдерживался изо всех сил, потому что не имел права тосковать по этому дерьму. Я отказался от своих прав в тот момент, когда сделал тот гребаный выбор и принес присягу организации, а сожалеть об этом сейчас было пустой долбаной тратой времени. У меня не могло быть проклятой обычной жизни, в которой дерьмовый большой дом, белый забор, двое или даже пятеро детей и золотистый ретривер по имени Бадди. Мир, в котором жил я, всегда будет отмечен насилием и в нем не будет ни солнца, ни радуги, а только постоянные бури на горизонте, угрожающие подступить ближе в любой момент.
И это место совершенно точно не подходило для того, чтобы создавать в нем чертову семью.
- И когда срок? – спросила Изабелла.
- В конце года, - ответила Розали. – Скорей бы. А то я чувствую себя такой по-дурацки раздутой.
- Ты - красавица, - искренне сказала Изабелла. - Ты вся светишься.
- Спасибо, - улыбнулась Розали. – Хотя на самом деле кажусь себе жирной свинкой.
- Это странно? - нерешительно спросила Изабелла. – Мне еще никогда не приходилось разговаривать с беременной. Странное ощущение, что у тебя внутри шевелится крошечный человечек?
- Да, немного, - ответила та. – Такое чувство, будто мое тело кем-то занято, и больше мне не принадлежит.
- Когда я смотрела фильмы ужасов, мне всегда было интересно, каково это – когда пришельцы овладевают чужим телом, - сказала Изабелла. – Ну знаете, как "Вторжение похитителей тел".
Розали засмеялась.
- Ну, это не совсем так, но похоже, - ответила она. - Приятно, однако, чувствовать толчки ребенка.
- А ты хочешь детей, Изабелла? – спросила Эсме.
Я напрягся, испугавшись ее проклятого ответа, а Изабелла на краткий миг замерла и тут же убрала руку с живота Розали. Мы уже говорили об этом раньше, и я пообещал ей, что у нее будет большая семья и так много детей, сколько ей, на хер, захочется. Это было до того, что произошло, еще когда я был наивным и думал, что мы выберемся из всего невредимыми.
Я не знал, что она чувствует, и захочет ли она теперь пройти через это дерьмо со мной. Я понимал, что забегаю вперед, учитывая, что до сих пор не смог подойти к ней и обнять, но ничего не мог с собой поделать. Она могла запросто встать и уйти в любую долбаную секунду, ни разу не оглянувшись, но так же она вполне может и остаться.
И что тогда?
- Хотела, - ответила она после паузы. – И не совсем уверена, что хочу сейчас. Я хочу сказать, что очень много детей нуждаются в обретении дома и семьи.
- Знаешь, мы с Алеком подумывали об усыновлении, - сказала Эсме. - Это такой самоотверженный поступок. Я всегда уважала Элизабет и брата за решение взять к себе Эмметта. В нашем мире придают слишком много значения происхождению, и очень многие знакомые нам семьи никогда не отважатся на усыновление именно по этой причине, но сама я считаю, что это замечательно.
- Вы с Алеком подумывали о том, чтобы взять приемного ребенка? – спросила Розали чертовски удивленным голосом, примерно так же чувствовал себя и я.
Алек станет отцом? Это не укладывалось у меня в голове. Он был слишком черствым для этого. Когда я был ребенком, то от страха чуть не обделывал штаны, даже если он просто входил в комнату, в которой был я. Я не мог себе представить, как можно жить с таким ублюдком.
- Да, было дело.
- А вы когда-нибудь планировали завести своих детей? – спросила Изабелла.
Эсме пожала плечами.
– Хотела, когда была моложе, как и большинство девочек, я полагаю. Но и всегда знала, что Алек не хочет детей, так что я на этом не зацикливалась. Мой муж, да благословенно будет его сердце, в глубине души хороший человек, но он воспитан не в самой любящей семье. И сказал, что не хочет проклясть ребенка своим ДНК, что показалось мне безумием, но я уважаю его решение, - она замолчала, вздохнув. - Он твердо верит, что мир, которому он принадлежит, неподходящее место для ребенка, - сказала она, ошарашив меня тем, что только что произнесла вслух мои же гребаные мысли. – Однако спустя годы он смягчился и немного изменил свою точку зрения. Вот почему мы уже некоторое время рассматриваем возможность усыновления, но теперь я уверена, что наш корабль ушел и уже слишком поздно.
- Для этого никогда не бывает слишком поздно, - тихо молвила Изабелла. - Вы стали бы прекрасной матерью. Если вы когда-нибудь решитесь на это, я уверена, что тому ребенку - или двум - очень повезет.
Эсме тепло улыбнулась и обняла Изабеллу, а Эмметт как раз закончил разговор.
- Роуз, детка, нам нужно идти, - сказал Эммет, вставая и окинув взглядом всех нас. - Было клево снова тусануться всем вместе. Нам следует почаще собираться, а не только когда... Ну вы знаете... что-то случится.
- Да, - пробормотал я, все промычали что-то в знак согласия.
Они попрощались, взяв с Изабеллы обещание оставаться на связи, и ушли. Эсме извинилась, сославшись на дурацкую необходимость что-то проверить, и суетливо удалилась, оставив нас с Изабеллой одних.
Мгновение мы сидели в тишине, просто глядя друг на друга, и воздух между нами густел из-за незаданных вопросов.
- Ты… ну… - начал я, не зная, что сказать или как, черт возьми, себя вести. – Блядь, я не знаю. Ты не хочешь пойти выпить кофе или чего-нибудь еще? Что обычно люди делают?
Она непринужденно засмеялась и пожала плечами.
- Я не знаю насчет других людей, но для меня это звучит неплохо.
- Вот и славно, - пробормотал я.
Нервы снова были напряжены до предела, и меня подташнивало. Я протянул ей руку, а она нерешительно посмотрела на нее, на ее лице появилось выражение испуга, которое заставило меня понять, что я тороплю события. Я быстро опустил и сунул ее в карман.
- Ты вовсе не должна. Я просто... Боже, ну почему мне так чертовски неловко?
- Я не знаю. Так не должно быть. Ведь это всего лишь 'мы'. И не подумай, что я не хочу брать тебя за руку, - сказала она, вставая. – Просто ты травмирован, и я не хочу причинить тебе боль.
- А, - протянул я, снова вынимая руку и осмотрев ее. - Ничего страшного, не волнуйся. Ты не сделаешь мне больно.
Она нервно прикусила нижнюю губу, когда протянула ко мне руку, и я с улыбкой взял ее, переплетя наши пальцы. Нежно пожал ее ладонь и тут же поморщился, так как боль пронзила запястье, рука явно была не в порядке, несмотря на то, что я сказал. Она по-прежнему чертовски болела, видимо, все же не помешало бы наложить треклятые швы, но я был слишком занят, чтобы сходить к врачу.
- Все нормально, - снова сказал я, когда она нахмурилась, заметив мою реакцию.
- Что обо всем этом говорит доктор? Насколько это плохо?
- Не знаю, - пробормотал я, отпуская ее руку и начиная разматывать повязку. – Да ничего серьезного, но вообще-то я не был в больнице.
Сняв повязку, я протянул к ней руку, и, взяв ее, она застонала. Тыльная сторона ладони покраснела и распухла, она прижала пальцы к коже и резко выдохнула, когда я поморщился.
- Это воспаление, ты в курсе? – поинтересовалась она. – Ты должен обратиться к врачу.
- Откуда ты знаешь?
- Честно? - спросила она, вскинув брови и глядя на меня так, будто это был чертовски глупый вопрос. – В Финиксе нам наносили очень много травм, и не допускали к нам врачей, так что мы вроде как стали экспертами по такого рода травмам. Твоя рука воспалена и болит, и, по всей видимости, неправильно заживает, Эдвард. Я видела людей, которые умирали от ран, гораздо менее серьезных, чем эта.
- О, - сказал я, глядя на руку и чувствуя себя полным идиотом. – А может, я обойдусь перекисью или спиртом, ну или чем там еще обычно обрабатывают?
- Ты все такой же упрямый, - пробормотала она, осторожно взяв меня за руку, едва, черт возьми, прикасаясь к ней пальцами. – Ты можешь попробовать, но я считаю, что лучше пойти к врачу за антибиотиками, - сказала она, глядя на меня умоляюще, а потом добавила, - поэтому, пожалуйста, пойдем... ради меня?
Я вздохнул и отступил, с досадой кляня себя за то, что она по-прежнему точно знала, как воздействовать на меня.
- Я схожу завтра или запишусь на прием в другой день, - проворчал я. - Но не сейчас. Сейчас у меня свидание… ну или что-то в этом роде.
- Свидание? – эхом повторила она, улыбнувшись уголками губ.
Мы обошли дом вокруг, чтобы ни на кого не наткнуться по дороге, потому что я был не в настроении выслушивать чертовы соболезнования и смотреть на чью-то жалость к себе.
Когда мы шли по улице, я нервничал и держал голову опущенной, но внимательно следил за всей херней, что происходила вокруг. Не имело значения, что сказал Алек, я не мог избавиться от паранойи. Аро по-прежнему был где-то рядом, и пока я не был уверен, что все не разрешилось, я не мог позволить себе расслабиться.
Мы дошли до машины Изабеллы и она пошла обходить ее, но я ее остановил и качнул головой.
– Сначала мне нужно переодеться. Эти проклятые туфли меня убивают.
- Хорошо, - ответила она, последовав за мной в дом.
Я жестом пригласил ее войти, она улыбнулась и, зайдя внутрь, с любопытством осмотрелась.
- Э-э, кухня, столовая, гостиная, ванная комната и прачечная или как там ее, - перечислял я, тыкая на двери на первом этаже. - Комната в коридоре напротив гостиной, раньше - когда я был ребенком - была кабинетом отца, но сейчас это просто кладовка, полная коробок и прочего дерьма. Я никогда не заморачиваюсь их распаковкой.
- Без шуток? – удивилась она. - Ты жил здесь почти два года, и так ничего не распаковал?
- Да, я полагал, что у меня есть более важные дела, - пожал я плечами. – Ну, в общем, чувствуй себя как дома. Я скоро вернусь.
Я оставил ее одну в коридоре, а сам направился на второй этаж, скинул ботинки и снял одежду. Переоделся в джинсы и зеленую футболку с длинными рукавами, обулся в белые с зелеными вставками «Найк» и вошел в ванную. Намочив волосы, я пробежался по ним пальцами, отчего гребаная рука запульсировала еще сильнее. Я порылся в шкафах и, найдя бутылку с перекисью, вылил ее на руку. Рану зажгло, и я матерился, дуя на нее в попытке хоть немного охладить.
Спустившись вниз, я замер, когда увидел в гостиной Изабеллу. Она стояла ко мне спиной, и я усмехнулся, поняв, что она смотрела на висевшую над фортепиано картину, которую - я знал это - нарисовала она сама.
- Очень мило, - сказал я, напугав ее звуками своего голоса.
Она подпрыгнула и, схватившись за грудь, повернулась ко мне лицом.
- Я не слышала, когда ты спустился, - пробормотала она, внимательно осмотрев меня с ног до головы, и только потом вернувшись к моему лицу.
Я ухмыльнулся ее пристальному вниманию, она покраснела, осознав, что ее поймали с поличным, и отвернулась обратно к картине. Я подошел к ней и встал рядом.
Она снова заговорила.
- Что ты видишь, когда смотришь на нее?
- Это я должен спросить у тебя, - ответил я. – Хотя нет, я должен спросить: о чем ты думала, когда рисовала ее.
- Ты знаешь? – робко спросила она, глядя на меня с удивлением.
Я кивнул, а ее румянец усилился.
- Как? Эсме рассказала тебе?
- Нет, она не сказала мне это дерьмо, но я сам догадался, - похвастался я. – Вообще-то, я даже летал в Калифорнию, как только все понял.
- Правда? - спросила она, потрясенная услышанным.
- Да, но тебя уже не было, - сказал я. - Я встретил твою подругу, Эмили… Кажется, так ее звали. Она оказалась сучкой, и я не пойму, какого черта ты общалась с кем-то вроде нее. Ну, и она сказала мне, что ты уехала. Мне показалось, что она переживала за тебя. Просила меня, если я когда-нибудь с тобой встречусь, сказать тебе, чтобы ты связалась с ней.
- Ой, - пробормотала она, больше никак не прокомментировав мои слова.
Она как будто пребывала в глубокой задумчивости, нахмурив лоб.
- Знаешь, было бы гораздо проще, черт возьми, найти тебя, если бы я знал, что ты больше не Свон, - сказал я после минуты молчания. - Почему ты решилась сменить имя?
Она вздохнула.
- Это была идея Алека. После того, как федеральный агент выследил меня в Сиэттле, я…
- Ди Фронзо? – уточнил я, прерывая ее.
Она кивнула и рассказала, что случилось в парке, и что заставило ее уехать в Калифорнию, объяснила все то дерьмо, что сделал Алек, чтобы защитить ее, пока она жила там. Это объясняло, почему он взбесился, когда узнал, что я ездил ее искать, и почему он напинал мне под зад, когда я вернулся.
- Но все это было бессмысленно, потому что, в конце концов, меня нашли, - сказала она. – По этой причине я и покинула Калифорнию.
- Снова агент Ди Фронзо? – спросил я.
Она покачала головой.
- Нет, - ответила нерешительно и тихо добавила: - Мафия.
Я нахмурился и начал расспрашивать ее, желая знать, кто это, блядь, следил за ней, но она откашлялась и быстро сменил тему.
- Так ты будешь отвечать на мой вопрос? - спросила она. - Хочу знать, что ты видишь, когда смотришь на картину.
- Полагаю, я вижу свою жизнь, - ответил я, взглянув на нее. - Музыка, как что-то хорошее в моей жизни, то дерьмо, которое делает меня счастливым, а красный – своего рода напоминание о крови и другой стороне моей жизни, той части меня, которую я, на хер, ненавижу. И все это туманно и перемешано, потому что как бы сильно я ни хотел, не могу разделить эти две гребаные части меня. Это все... я, наверное.
Изабелла положила мою руку себе на плечо и прислонилась головой к моему.
– То, как люди воспринимают живопись, многое может сказать о них, ты знаешь об этом?
- И что же это говорит обо мне? Что я облажался?
- Нет, - ответила она. - Это говорит мне, что ты все тот же Эдвард Каллен, которого я помню, все тот же человек, который клялся, что никогда не оставит меня.
Я закрыл глаза, из-за ее слов боль сдавила грудь. Я, блядь, солгал ей и нарушил свое обещание, уйдя сразу после того, как поклялся.
- Я подвел тебя.
- Нет, неправда, - сказала она уверенно. - Потому что, помимо этого, ты клялся, что сделаешь все, что угодно, для того, чтобы я была в безопасности. И по иронии судьбы, для того, чтобы сдержать одно обещание, ты решил, что должен нарушить второе. Вот почему то, что ты увидел в картине, поведало мне, что ты все тот же человек. Ты разбит и пытаешься понять, что делать с этими частичками, узнать, как сложить их друг с другом, чтобы сложить одну большую правильную картинку. Это Эдвард Каллен, которого я помню, и которого люблю.
Я убрал руку с ее плеча и заключил в свои объятия.
- Скажи это снова, - пробормотал я, зарывшись лицом ей в волосы и вдохнув.
- Я люблю тебя, - повторила она без колебаний.
- М-м-м, скажи это еще раз, но на этот раз добавь к фразе "чертовски", - попросил я. - Это дерьмо было очень сексуально.
Она засмеялась и покачала головой.
– А теперь ты испытываешь свою удачу.
- Ну, я же должен был, по крайней мере, попытаться, - ответил я, усмехаясь. - И я тебя тоже люблю, 'tesoro'.
Мы молчали некоторое время, просто прижимаясь друг к другу, а потом она произнесла:
-День святого Валентина.
Ничего не поняв, я наморщил лоб.
- День святого Валентина? – переспросил я, гадая, что она, на хер, имела в виду.
- Да, день святого Валентина, - повторила она. - Вот о чем я думала, когда писала ее - о ночи, которую мы провели в Порт-Анжелесе, в отеле Джорджа Вашингтона. Ты в первый раз играл для меня "Балкон на восемнадцатом этаже", и по всей комнате были расставлены розы, вот откуда на картине музыка и красный цвет. Это все связано, потому что это был первый раз, когда мы были вместе, первый раз, когда ты занимался со мной любовью. А туман по всему холсту потому, что та ночь была такой, ну... 'страстной'.
- Ничего себе, - сказал я, потрясенный ее словами, и снова взглянул на картину, висящую на стене.
В нее был вложен прекрасный смысл, и когда она объяснила его мне, картина стала еще значимей для меня.
- Я никогда не отдавала ни одну из моих работ, потому что все они очень личные, но эта была настолько же и о тебе, как обо мне, поэтому я попросила Эсме передать ее тебе, - пояснила она. – Она была первой, которую я написала в Калифорнии. Заданием было нарисовать лучший день в нашей жизни.
- Это был лучший день твоей жизни? – спросил я.
Она кивнула, и я еще крепче обнял ее.
- Знаешь, говоря мне это дерьмо, ты рискуешь тем, что я слишком много о себе возомню.
Она засмеялась.
– У тебя уже и без того раздутая самооценка.
Я ухмыльнулся в ответ на ее слова, пытаясь сдержать смех.
- Самооценка не единственная раздутая часть моего тела, Белла, - ответил я без долгих раздумий.
С ней чертовски легко было расслабиться и быть просто самим собой. Она застонала и снова оттолкнула меня, но по тому, как быстро ее взгляд опустился на мою ширинку, и она мгновенно покраснела, я понял, что она явно не совсем не согласна с моей оценкой.