– Э-э, двадцать, - ответила я. – Стойте, нет, мне девятнадцать.
Я попыталась вспомнить дату, думая, как скоро будет мой день рождения, но время от меня ускользало.
- Такая юная и хорошенькая, - с улыбкой сказала она. – Если это из-за мальчика, сладенькая, поверь мне – он того не стоит. Если бы стоил, ты бы не была сейчас одна.
Я грустно улыбнулась, зная, что она ошибается, но она, похоже, решила, что я согласилась. Она ушла, смеясь, и говоря, что я слишком молода, чтобы мучиться из-за парня. Я отрезала кусочек оладьи и хотела уже съесть его, как вдруг догадка ударила меня. Восемнадцать… Мне только восемнадцать.
Она вернулась с еще одной чашкой кофе, предупреждая, что он горячий, пока я тихо ела. Аппетит пропал, и я хотела лишь забросить какую-то еду в желудок, не зная, когда вновь смогу поесть. Я отложила вилку в сторону – не могла больше съесть ни крошки, и сделала глоток кофе, осматриваясь по сторонам. Удивление переполнило меня, когда я услышала, что мужчины у бара теперь обсуждают Вторую поправку – право носить оружие – и насколько важен контроль за вооружением в Америке. Их спор становился все жарче, и я отвернулась, но тут же застыла в шоке, вновь проливая кофе, когда взглядом наткнулась на телевизор. Желудок подвело, стоило мне увидеть знакомого мужчину, глаза быстро скользнули по надписи внизу экрана – специальный агент Джозеф Ди Фронзо, Министерство Юстиции США.
Кофе был горячий, и руку будто обожгло огнем. Я сцепила зубы, игнорируя пульсирующую боль, в кафетерии стало тихо, все обернулись, чтобы посмотреть на источник шума. Официантка бросилась ко мне на помощь, но я проигнорировала ее, внимание было сосредоточено только на мужчине из новостей. Мне было сложно слышать его, боль в руке отвлекала, было ощущение, будто я барахтаюсь под толщей воды.
|
|
"…сделал заявление, что инцидент в Чикаго не должен был произойти… департамент в затруднении… рейд обернулся смертью … резня в доме общеизвестного дона мафии Аро Вольтури… крупнейший случай массовых смертей в истории подразделения… ближний бой… дебаты, как следует поступить с жертвами…"
На меня будто свалилась тонна кирпичей, грудь сдавило, когда на экране появилось изображение доктора Каллена.
"…подозреваемый преступник был в бегах… выдан орден на арест за неявку на суд по обвинению в нарушении законов RICO…
- О Господи, - выдохнула я, когда показали кадр с огромным особняком, десятки полицейских машин окружили его, а периметр оградили желтой лентой.
"… по слухам, давал показания федеральной службе… обеспечил информацию, благодаря которой состоялся рейд… открыл огонь до приезда полиции… массовый хаос… неизвестно, кто был целью… орден на арест Аро Вольтури, который сбежал с места преступления… похоже, был ранен в перестрелке…"
Они показали фотографию Аро и номер внизу экрана, по которому любой мог позвонить, если заметит его, за его поимку назначили награду. Я поежилась, на глазах появились слезы, и я тяжело задышала.
"… семь человек погибло, семерых взяли под стражу… похороны погибших начались вчера…"
Я громко выдохнула, когда на экране вспыхнуло изображение Алистера, а потом снимки еще нескольких. Как заявили, эти жертвы были мертвы до приезда полиции. Я в шоке уставилась на телевизор… Алистер мертв? Я не знала остальных, среди них назвали заместителя босса по имени Кай и других членов организации, но все были незнакомы мне. Меня так поразила и ошеломила эта ситуация, я испытала такое облегчение, что Эдвард, похоже, непричастен, что едва не пропустила следующие слова.
|
|
"… похороны Карлайла Каллена назначены на завтра…"
От ужаса я застыла, и услышала, как один из мужчин в кафетерии раздраженно вздохнул.
– Превосходный пример необходимости ужесточения контроля за оружием.
- А вот и нет, - тут же парировал другой мужчина. – Это отбросы общества. Они сделали нам одолжение, что перестреляли друг друга.
Из горла вырвался громкий всхлип, и я тут же поднесла руку ко рту, не в силах сдержать потоки слез. Я дрожала и яростно трясла головой, пока до меня доходило. Похороны? Доктор Каллен мертв? Это, должно быть, ошибка!
- Изабелла? – раздался голос официантки, и я оглянулась, замечая ее около себя. – Ты в порядке, сладенькая?
Она выглядела озабоченной, и я хотела было ответить, но стоило мне открыть рот, как вырвался еще один громкий всхлип, который эхом разнесся по помещению. Я резко подскочила со скамьи и чуть не упала - ноги обмякли и едва выдерживали мой вес. Я пронеслась мимо нее и быстро полетела к двери, в спешке совершенно забыв заплатить. Я выскочила на улицу, где была припаркована машина. Кто-то кричал мне вслед, но я даже не обернулась, дрожащими руками я открыла дверь и залезла внутрь. Я завела машину и тронулась с места, едва не врезавшись в пассажирский автобус. Сквозь слезы я плохо видела дорогу, я мчалась по улице, руководствуясь лишь памятью. Открыв центральную консоль, я полезла туда, но тут раздался громкий гудок и покрышки завизжали, я нажала на тормоза и выкрутила руль, чтобы избежать столкновения с какой-то тачкой – я ехала прямо на красный. Я вскрикнула и быстро свернула на обочину, понимая, что потеряла контроль, страх охватил меня.
|
|
Я выключила двигатель и положила голову на руль, прикрывая глаза и пытаясь взять себя в руки. Я была в шоке, слова из новостей неустанно крутились в голове, но я никак не могла понять их. Как он может быть мертв? Что произошло? Новости поразили меня так сильно, что я устроила настоящую сцену, хотя столько времени пыталась слиться с толпой и не выделяться. До меня дошло, что на мне надета футболка Эдварда с именем Каллен на спине, и я задумалась, видел ли кто-то эту надпись, когда я убегала. Возможно, они провели параллели.
Когда я, наконец, взяла дыхание под контроль, я открыла глаза и начала вытирать слезы с лица. Я добралась- таки до центральной консоли и извлекла оттуда черный телефон, набирая единственный записанный там номер. Гудков не было, сразу раздался голос автоответчика. "Алек Эвансон. Оставьте сообщение".
Раздался сигнал, и я попыталась справиться с нервами, которые всегда сопровождали эти звонки, даже спустя столько месяцев. Вздохнув, я произнесла одно-единственное слово, жжение в груди постепенно вытеснялось другим чувством. Сквозь шок, ужас и страх я ощутила решительность.
- Чикаго, - прошептала я.
Рука дрожала, пока я заносила в навигатор программу, на экране быстро появились цифры вычисленного расстояния поездки – 980 миль – путь, который я могу осилить за шестнадцать часов.
Я, наконец, нашла свое направление.
Дорога прошла в тумане, я следовала инструкциям и останавливалась лишь для того, чтобы дать ногам передышку, или выпить кофе, или воспользоваться уборной. Когда я начала уставать, остановки участились, мне требовалось больше кофе, чтобы взбодриться, и через тринадцать часов за рулем я была так изнурена, что едва не заснула. Машина отклонилась с пути и съехала на обочину, едва не врезаясь в знак автострады. Меня трясло, пока я парковалась, потом я протерла руками лицо и сделала глубокий вдох. Мне нужно поспать, хотя я не хотела, но если я продолжу вести в таком состоянии, то обязательно нанесу кому-нибудь вред.
Едва сердце успокоилось, и дрожь ушла, я завела машину и выехала назад на шоссе, замечая через несколько миль место, где можно остановиться. Я поставила машину, закрыла все двери и откинула сиденье. Веки опустились, я надеялась отдохнуть, но, несмотря на истощение, ум продолжал работать. Я пыталась понять происходящее, сердце ныло, когда я думала о докторе Каллене.
В отличие от всех предыдущих раз, когда мне первым делом на ум приходил случай с наказанием, я начала вспоминать хорошее. Я думала о том, как он подарил мне фотографию мамы, как делился со мной воспоминаниями о посещении меня вместе с женой. Я воскрешала в памяти праздники, которые были у меня благодаря ему, его смех, когда мальчики делали что-то интересное. Выражение гордости на его лице, когда Эмметт и Джаспер закончили старшую школу. Я никогда не забуду, как он сидел рядом и держал меня за руку, пока доктор извлекал у меня чип. Я думала о «Макдональдсе», где он кормил меня в первый день, как он впервые купил мне фаст-фуд, и как отдал ключи от своего «Мерседеса», чтобы я училась водить. Он даже не разозлился, когда я вернула машину с царапиной на боковом зеркале, он просто починил ее, не говоря ни слова. Я вспоминала, как проснулась в Чикаго после похищения и обнаружила рядом обеспокоенного доктора Каллена, он снова и снова проверял меня, и тогда я поняла, что он искренне переживал за меня.
Оказалось, что спустя год остались лишь лучшие воспоминания, и вместе с ними пришли и слезы. Большинство значительных моментов, первых в моей жизни, были связаны с ним. Я помнила, как впервые увидела его в Финиксе, на его губах появилась улыбка, когда мы встретились взглядами. Тогда она показалась мне зловещей, потому что меня учили не смотреть людям в глаза, но теперь я поняла, что он улыбался, потому что я была храброй и сделала попытку. Он увидел мою силу и решительность, и несмотря на боль и гнев, который испытывал из-за гибели жены, он дал мне шанс попрощаться с матерью.
Не знаю, сколько я лежала там и отдавалась воспоминаниям о прошлом, пока, наконец, задремала. Но как раз перед тем, как я провалилась в бессознательность, в голове всплыли слова Джаспера, те, которые он говорил мне у реки в Форксе. Он спросил меня о самом большом моем страхе, и я нерешительно ответила, что это надежда. Я боялась надеяться на лучшее в жизни, боялась разочароваться. И тогда я спросила его, а каков самый большой его страх, и он вздохнул, когда говорил те слова. "Я больше всего боюсь потерять отца. Я уже потерял мать из-за его образа жизни; не хочу, чтобы и он ушел".
Джаспер показал мне, что это нормально – хотеть большего в жизни, рисковать, даже если можно пораниться. Кто не рискует, тот не пьет шампанское. Он помог мне встретиться со своим худшим страхом… и будет честно, если я буду рядом в его худший момент.
Спустя какое-то время я внезапно очнулась от гудка, я резко выпрямилась и застонала – тело затекло. Я прищурилась на солнце, слепящее меня через стекла, и оглянулась по сторонам, чтобы очистить голову. Стоянка была занята и, глянув на часы, я увидела, что уже восемь утра.
Я быстро воспользовалась уборной, а потом вернулась на шоссе, желая добраться побыстрее. Из-за нервов последние три часа тянулись невыносимо долго, но когда я проехала под огромной зеленой вывеской, приглашающей в Чикаго, решимость вернулась. Алек сказал мне не останавливаться, пока я не найду безопасное место, прислушаться к интуиции. Куда бы я ни приезжала, мне было неуютно, но внезапно, на въезде в город, я ощутила, что именно тут я должна быть.
Я вспомнила адрес Эдварда и поехала прямо в окрестности Парка Линкольна, замедляясь и паркуясь на первом же свободном месте у обочины, когда увидела дом. Он выглядел как и в тот полдень, когда мы сидели на крыльце, дверь была ободрана и нуждалась в покраске. Я застыла на миг, желудок крутило. Я так давно не видела его, и я задумалась, как он сейчас выглядит, счастлив ли он будет видеть меня, или разозлится, что я вернулась. В голове было столько вопросов и возможных сценариев, что я едва заставила себя выбраться из машины и, сделав глубокий вдох, пересечь улицу. Я замерла у боковой дорожки возле дома, разглядывая черную машину на подъездной аллее. Нахмурившись, я увидела сигаретные окурки в траве. Он теперь курит? Что еще изменилось?
Я попыталась справиться с паникой, когда ступила на крыльцо, но едва я решилась постучать, как дверь отворилась. Я застыла, сердце замерло, а в глазах потемнело. Нервы накалились до предела, и надежда поглотила всю меня, когда я заметила силуэт на крыльце, но стоило мне сфокусироваться получше, как я смутилась. Передо мной стояла девушка, я внимательно осмотрела ее. У нее были темные волосы и очень смуглая кожа, тело было худощавым, но женственным, и она носила длинное черное платье. Сердце подпрыгнуло, когда я заметила, что ее волосы влажные, она только что приняла душ, и я начала бороться с тошнотой. Кто она? Она принимала душ в доме Эдварда? Он еще живет там? Она его девушка?
Она не произнесла ни слова, лишь достала из кошелька сигарету и подожгла ее.
– Хочешь? – спросила она, нарушая тишину.
Я подскочила он звука ее голоса и покачала головой, когда она протянула мне пачку. Она пожала плечами и спрятала упаковку.
– Мне больше достанется.
- Я, э-э… это, э-э… я имею в виду, ты… - начала заикаться я.
В горле формировался ком, и я сглотнула. Я отвернулась и посмотрела на машину, в панике думая сбежать, но прежде чем я решилась, она вновь заговорила.
- Его тут нет, - сказала она.
- Кого?
- Эдварда. Сама знаешь, мудака, который тут живет, – уточнила она, на ее губах скользнула улыбка, будто она вспомнила что-то смешное. – Его тут нет.
- Оу, - ответила я, немного злясь на ее слова.
Мудак?
– А откуда ты знаешь, что я ищу Эдварда?
Она засмеялась, как будто я тупая, и я вспыхнула.
– На тебе написано "Эдвард", девочка.
Я нахмурилась и опустила голову, краснея еще сильнее, когда поняла, что на мне по-прежнему вчерашняя одежда – футбольная майка Эдварда из Форкса. Похоже, она увидела имя на спине, когда я отворачивалась.
- Плюс, - продолжила она, - я видела твои снимки, припрятанные в столе. Изабелла, да? Я Леа.
- Э-э, да, Изабелла. Приятно познакомиться с тобой, - промямлила я, не уверенная, что означают ее слова. Меня поразило, что она меня знает, и я задумалась, что говорил обо мне Эдвард. Если говорил. Она снова улыбнулась и бросила окурок на землю, а потом откинула его носком в траву. Я смотрела на мусор на газоне, интересуясь, сколько окурков принадлежит ей.
- Да, и мне тоже, - ответила она. – Приятно увидеть посетителя, которого он, возможно, захочет видеть. Он вечно брюзжит, когда сюда приходят люди, что очень прискорбно, учитывая, сколько труда я вкладываю, чтобы держать этот свинарник в чистоте.
Я не сводила с нее глаз, впитывая слова.
– Ты… живешь тут? – нерешительно спросила я.
Ее глаза расширились от удивления, и она захохотала, качая головой.
- Господи, нет. Мы говорим об одном и том же мужчине? Он - заноза в заднице. Я едва терплю его раз в неделю – я бы в жизни не жила с ним. Он платит мне целое состояние за уборку, поэтому я терплю его поведение, - ответила она. – Иногда, кстати. А иногда я не сдерживаюсь и говорю ему, что он придурок. Кто-то же должен это делать.
- О, так ты работаешь на него? – спросила я, когда она закончила свою болтовню, пытаясь выяснить. – Как горничная?
- Что-то вроде того, - ответила она, глядя на часы. – Кстати, мне пора. Эдвард, наверное, сейчас с семьей, но, уверена, позже ты застанешь его. Если захочешь, конечно. У него дерьмовое настроение, учитывая, что произошло.
- Да, - ответила я, пока она закрывала на ключ входную дверь, а потом пошла к припаркованной поблизости машине.
Она крикнула издалека, что будет рада еще раз меня увидеть, и я вежливо махнула в ответ, наблюдая, как она отъезжает.
Я задумалась, что делать дальше, а потом направилась вниз по улице, где, как я помнила, был дом Эвансонов. Возможно, я смогу увидеться с Алеком. Подъехав, я нерешительно постучала, нервно закусывая губу; внутри раздался шум. Дверь открыли через минуту, и едва я смогла рассмотреть человека, как меня притянули в объятия.
– Изабелла!
- Клара? – удивленно проговорила я, узнавая голос.
Она отпустила меня, и я застыла, когда смогла разглядеть ее. Она выглядела здоровой, набрала вес с тех пор, как я видела ее в последний раз. На ней было платье и высокие каблуки, а еще макияж – никогда не думала, что увижу такое на Кларе.
– Вау, я удивлена видеть тебя.
- Могу сказать то же самое, - с широкой улыбкой ответила она. – Я даже не знала, увижу ли тебя вновь! Господи, как я переживала! Как ты?
- Хорошо, думаю, - сказала я. – Немного не в себе, но в остальном в порядке. А ты?
- Еще лучше, когда ты здесь, - воодушевленно ответила она. – Все вокруг грустят из-за того, что случилось с доктором Калленом, но я плохо его знала. И я благодарна ему за то, что он сделал. Никогда не думала, что это произойдет.
- Э-э … а что он сделал? – спросила я, еще больше озадачившись, что она так счастлива.
Он был мертв, и он убил несколько других людей.
- Ты не знаешь?
- Я знаю, что его больше нет, - прошептала я, содрогнувшись от этих слов – Эдвард столько раз повторял их, вспоминая мать.
Я прочистила горло, пытаясь взять себя в руки.
- Он освободил нас, Изабелла, - с внезапной серьезностью ответила она. – Десятки нас. Он потратил месяцы, выясняя, где мы все, а потом рассказал это все полиции. Эсме и ее муж, они отдали меня другому мужчине неделю назад. Я чувствовала себя преданной, потому что считала Эсме другом… Я думала, что у меня появился друг. А меня просто отдали, как будто я никто, и это было больно. Я боялась, что ад снова вернется, но вдруг… случилось это. Они пришли посреди ночи, и полиция забрала меня, они дали мне личность – и все потому, что доктор Каллен дал им информацию. Я думала, что Эвансоны избавились от меня, чтобы помучить, а они сделали это, чтобы помочь. Если бы я была с ними, полиция бы не пришла за мной. Они спасли меня, Изабелла.
Я уставилась на нее, ощущая, как глаза вновь наполняются слезами.
– И меня, - прошептала я. – Они спасли и меня тоже.
- Я знаю, - ответила она, вновь улыбаясь и притягивая меня назад в объятия.
Так мы стояли какое-то время, прижимаясь друг к другу, как вдруг она прочистила горло и отпустила меня.
– Я очень рада видеть тебя.
- И я тебя, Клара, - сказала я, улыбаясь и вытирая слезы. – Где все?
- Они уже в церкви. Я предложила остаться тут и помочь с подготовкой дома к собранию после церемонии, - ответила она. – Ты поедешь на похороны?
Я глянула на себя, оценивая одежду. Я совсем не подумала…
- Э-э, я не знаю…
Но едва она сказала хоть слово, как к дому подъехал белый фургон и она вздохнула.
– Это поставщик. Эсме слишком занята, чтобы самой этим заниматься.
- Не сомневаюсь, - прошептала я, мне стало грустно.
Я еще не думала, как Эсме справляется со всем этим, она потеряла единственного брата.
– Мне пора.
Клара грустно улыбнулась. В это время из грузовика выбрались мужчина и женщина и начали разгружать коробки.
– Я еще увижу тебя? – спросила она.
Я нерешительно кивнула, и ее улыбка стала шире.
– Хорошо. Я думаю, доктора Каллена похоронят на кладбище Маунт Кармель. Для них много будет значить, если ты придешь.
Я кивнула, но без ответа; я сама не знала, как поступить. Поставщик продуктов начал заносить заказ в дом, и я быстро ускользнула на улицу к машине. Я проехала по окрестностям, и в нескольких милях от дома Эсме обнаружила маленький отель, в котором остановилась на сутки. У меня едва хватило денег, я отдала последние запасы налички. После того, как мне дали ключ от номера, я начала перерывать вещи в багажнике машины и тут громко застонала, вспоминая, что покинула Океанический Остров, оставив одежду в прачечной.
Я зашла в маленькую комнату и бросила на диван то, что было с собой, а потом начала обследовать жилище. Номер был потрепанным, светло-коричневая краска на стенах облупилась, а на кровати было постелено дешевое разноцветное белье. Отель был похож на те, в которых я жила все последние месяцы, но, что странно, напомнил мне о том месте в Калифорнии, где мы с Эдвардом оставались на ночь по пути в Финикс. Я улыбнулась воспоминанию, думая, какими счастливыми мы были вместе, перед нами простирался целый мир возможностей, и лишь небо было пределом. Мир, где я бежала не от вещей, а к ним.
Я тосковала по этому чувству.
Я приняла теплый душ, а потом надела свое единственное черное платье. Эмили купила его для меня в один из походов по магазинам, она заявила, что у каждой девушки должно быть простое черное платье. Присев на край кровати, я подумала о подруге, размышляя, чем она занимается сейчас и взволновали ли ее события, связанные со мной. Не могу даже представить, как она все поняла, какие дикие мысли приходили ей на ум.
Я схватила пару черных туфель под платье, также моих единственных, и быстро скользнула в них. Я нервничала, когда накладывала макияж и надевала украшения, пытаясь выглядеть прилично. Взгляда в зеркало хватило, чтобы понять, что я готова. Я была взволнована и не уверена в себе, происходящее казалось невероятным, в животе порхали бабочки.
С ночной стойки я взяла телефонную книгу и просмотрела ее в поисках адреса кладбища, прежде чем выйти. Дорога прошла в тумане, но как только я приехала, то поняла, что нашла правильное место. Служба в церкви уже завершилась, и машины стояли возле кладбища, у поворота дороги были припаркованы несколько черных лимузинов и катафалк, укрытый цветами. Большинство машин были черными, и почти все похожи на «Мерседес» доктора Каллена и на тот, что стоял у дома Эдварда. Я знала, что это обычные машины мафии, но никогда не думала, что в одном месте соберется столько опасных людей. Моя машина была незаметна среди массы остальных автомобилей и впервые со времени отъезда из Калифорнии я радовалась, что «Вольво» забрали. Я припарковалась позади остальных, не желая привлекать к себе внимание, и нервно выбралась с водительского сидения.
Я изо всех сил старалась держаться позади толпы, избегая людей. Пройдя несколько ярдов, я застыла, когда увидела длинный золотистый гроб с импровизированным монументом из цветов. От этого зрелища коленки подогнулись, все вдруг стало реальным. Тело доктора Каллена лежит внутри этого ящика, его сердце больше не бьется, жизнь покинула его. Он ушел. Из моих легких будто забрали воздух, голова закружилась, и в глазах потемнело. Я сделала несколько шагов в сторону и прислонилась к дереву, стараясь сделать вдох, я боялась, что потеряю сознание. Там были дюжины людей, одетых в дорогую черную одежду, все они молча стояли и тихонько ждали. Я судорожно обыскивала взглядом толпу, краем глаза заметив Эсме и Джаспера, но остальные были скрыты из вида.
Никто не заметил моего присутствия, все проходили мимо меня, и мне хотелось подобраться поближе, увидеть Эдварда, но ноги не слушались. Церемония началась, и я слушала, как священник произнес несколько молитв, прежде чем приступить к описанию жизни доктора Каллена.
"Карлайл Каллен был преданным человеком. Он твердо стоял за то, во что верил, и боролся за то, чего желал. Он был мужем и отцом; сыном и братом. Он не был идеальной личностью, он делал ошибки, но человек не может быть совершенным. Все мы совершаем грехи, становимся жертвами соблазнов. И Карлайл не был исключением. Жадность, похоть, чревоугодие, леность, гнев, зависть, гордыня – семь смертных грехов. Он боролся со всеми ними, пытаясь найти баланс между добром и злом, и не раз он терпел поражение. Но то, что он поддался злу, не означает, что он сам стал злом. Он был добрым человеком. Он был врачом и встречался со многими людьми в своей жизни, некоторым он спас жизнь. Он был любим многими, и многие будут скучать по нему.
Он страдал на земле, особенно после потери его любимой Элизабет, но он боролся с отчаянием. Теперь страдания Карлайла закончены, и мы должны радоваться этому. Он теперь с Богом, и он воссоединился в том мире со своей женой. Карлайл приходил ко мне перед самой своей смертью, и мы долго говорили о ситуации, в которой он оказался. Он выразил огромное сожаление за всю ту боль, которую причинял людям долгие годы, и, несмотря на его изъяны и ошибки, я уверен в одном – Карлайл Каллен был человеком чести".
Церемония продолжалась, из толпы раздавались всхлипы, и от этих звуков мою грудь сдавило еще сильнее. Когда священник закончил, люди начали подходить ближе и класть на крышку гроба красные розы с длинными стеблями, тихо говоря свое последнее "прости". Я заметила Эмметта и Элис, но другие члены семьи стояли впереди остальных и были не видны. Когда гроб начали опускать, рыдания стали громче, люди подходили и бросали пригоршни земли в яму, прежде чем отойти в сторону.
Я нервно прикусила губу, когда толпа начала рассеиваться, я искала кого-нибудь знакомого и застыла, наконец,увидев Эдварда. Он стоял ко мне спиной, я не видела его лица, но без тени сомнения я знала, что это он. На нем был черный костюм, волосы прилизаны назад, голова опущена – он смотрел на яму в земле. Люди говорили с ним, проходя мимо, но он никому не отвечал. Я увидела, как приблизился Эмметт и похлопал его по спине, но Эдвард лишь вздрогнул от прикосновения. Он просто стоял на месте, как статуя, пока все вокруг двигались. Я забыла об остальных и не могла отвести от него глаз. Позади я услышала, как кто-то прочистил горло, и я подскочила, звук вырвал меня из транса. Я обернулась, замечая в нескольких шагах от себя Алека.
- Рад видеть, что ты в порядке.
- Да, я, э-э… - начала я, не зная, что сказать.
На нем был такой же костюм, как на Эдварде, взгляд был пристальным, лицо – суровым. Моя паранойя тут же проснулась, я подумала, что мне нельзя быть тут. Он приказал мне держаться подальше от Чикаго, пока ситуация не будет решена, и я не знаю, все ли теперь в порядке. Меня охватила паника, когда я подумала, что еще могу быть в опасности.
– Я не знаю, стоило ли мне… ну, я просто подумала…
- Хорошо, что ты приехала, - сказал он, прерывая мое бормотание и подходя ближе.
Он молчал с минуту, просто глядя поверх моей головы, и я тоже отвернулась, находя взглядом Эдварда. Он не сдвинулся с места.
– Извини, что не позвонил и не сказал тебе о случившемся, но меня арестовали после происшествия и освободили только вчера. Когда я получил твое сообщение о намерении приехать, то подумал, что ты уже в курсе.
- Я видела новости, - тихо сказала я. – Они сказали, что была резня.
Он поежился от этого слова, и я глянула на него, замечая на его лице раздраженное выражение.
– Это не была резня. Тогда это значило бы, что произошедшее было случайным и не нужным, но, могу тебя заверить, Карлайл знал, на что идет. Будь это резня, никто бы не вышел оттуда живым, но мы с Эдвардом выжили.
- Эдвард был там? – с ужасом спросила я. – Он видел?
- Да, он видел, как это случилось, - тихо сказал Алек. – Сама понимаешь, ему нелегко. После гибели Элизабет он ушел в себя и ни с кем не говорил; похоже, смерть отца отобразилась на нем так же.
- О Господи, - сказала я, грудь разрывалась от боли, а глаза вновь наполнились слезами, я посмотрела на Эдварда.
Он не шевелился, несмотря на то, что остальные уже уходили и похороны заканчивались. Эсме стояла около него, и я видела, что она разговаривает, но он даже не замечал ее.
– Он видел смерть их обоих.
- Это так.
Мы молчали какое-то время, просто обдумывая все, а потом Эсме потрепала Эдварда по плечу и ушла. Она посмотрела в нашем направлении и запнулась, удивленно глядя на меня. Она тепло улыбнулась мне, подходя ближе, и притягивая меня к себе.
– Ты прекрасно выглядишь, Изабелла. Прошло так много времени.
Она дрогнула, когда произнесла эти слова, ее голос сорвался.
– Спасибо вам, - тихо прошептала я, отпуская ее.
Ее лицо покраснело, макияж размазался, а глаза налились кровью от слез.
– Я сочувствую вашей потере, Эсме.
- Я тоже, солнышко. Я тоже, - шептала она, нежно погладив меня по щеке.
Она глянула на Эдварда, а потом снова на меня.
– Иди, - сказала она, кивая в его сторону. – Ты нужна ему. Убедись, что он доберется домой в безопасности, хорошо?
Алек положил руку жене на плечо, коротко кивнув мне, прежде чем увести ее. Не веря, я застыла на месте, происходящее казалось нереальным. Я посмотрела на Эдварда. Он выглядел другим, начиная от его позы, и заканчивая костюмом, все это было чужим и смущающим. Не было того, к чему я привыкла в Эдварде, и я задумалась, знаю ли я его теперь, все стало иным. Даже отсюда я могла сказать, что ему больно, его плечи были опущены, руки в карманах, и ему было безразлично все происходящее вокруг.
Я сделала несколько шагов в его направлении и вновь остановилась, когда он, наконец, пошевелился, вынимая руку из кармана и приглаживая волосы. От его движения несколько прядок выбились из прически, и я непроизвольно улыбнулась – хоть что-то осталось прежним. Тут он напрягся и быстро отдернул руку, сгибая и разгибая пальцы. Я заметила на предплечье белую повязку и задумалась, что произошло. Инстинктивно я глянула на собственную руку, на которой от горячего кофе остались красные отметины. Эдвард направился в противоположном от меня направлении, и я запаниковала, думая, что он уходит, но он лишь взял одну розу с монумента и подошел к ближайшей могиле. Он присел на корточки и положил цветок на землю, прослеживая кончиками пальцев надпись на белом мраморе.
Я медленно двинулась к нему, меня наполняло любопытство, но через несколько шагов до меня дошло. Той ночью, когда мы играли в двадцать вопросов в его комнате, он говорил, что его мать на кладбище в Маунт Кармеле, и есть смысл в том, что доктора Каллена похоронили рядом с женой. Сердце бешено забилось, и желудок скрутило, я тут же почувствовала, что вмешиваюсь во что-то очень личное. Но тут Эдвард поднялся. Я вспомнила, как он сидел у фортепиано, склонившись над клавишами и плача, в годовщину смерти его матери, и боль сдавила грудь. Я поежилась и снова задохнулась, делая шаг назад, но он как-то почувствовал мое движение и напрягся.