- Вашу мать, - выплюнул я, доставая из кармана мобильный.
Я набрал номер дома Эсме, хаотично кружа по комнате.
- Да, Эдвард? – раздался спокойный и тихий голос Алека.
Я хотел говорить отнюдь не с ним, но и он сойдет.
- Где Эсме взяла этот рисунок?
- Рисунок? – нерешительно уточнил он, его тон подсказал мне, что он ни черта не знает.
- Да, она послала мне рисунок на день рождения. Где она? Мне нужно с ней поговорить.
- Откуда он прибыл? – спросил он, игнорируя мой вопрос.
- Я, на хер, не знаю, поэтому и спрашиваю у тебя.
- Откуда его прислали? – нетерпеливо переспросил он.
- Из галереи в Сан-Франциско.
Я услышал, как он тихо выругался, и уже это подсказало мне все, что нужно.
– Это она, да? Это гребаный подарок от Изабеллы?
- Изабелла? С чего ты взял?
- Потому что на этой хрени были инициалы И.С., - объяснил я. – Это не может быть совпадением, учитывая, что картину прислали из Калифорнии, а она, блядь, там.
- Кто сказал тебе, что она в Калифорнии? – потребовал он ответа.
Я замер в нерешительности, понимая, что, черт побери, должен был попридержать язык, а Алек тем временем застонал от раздражения.
– Это моя жена? Потому что, если она предала мое доверие…
- Нет, она не говорила мне это дерьмо. Я сам понял, где она, - солгал я, не желая вовлекать в это Эсме, потому что она не при чем, но я и не хотел выдавать отца. У него уже офигенно много неприятностей, зачем ему еще.
- Ты просто понял, - повторил он, и по его голосу я догадался, что он ни на йоту не поверил этой хрени.
- Да, - сказал я. – Я прав? Она, черт возьми, это сделала?
- Я ничего не знаю о рисунке, - ответил он. – И думаю, я уже выразился четко, чтобы ты оставил ситуацию с Изабеллой в покое. Прекрати расспрашивать о ней, прекрати копать в поисках информации, и, во имя Спасителя, хватит вмешиваться в дела других людей! Ты не извлек выводов из смерти своей матери?
|
|
- Э-э, - запнулся я, его вопрос застал меня врасплох.
- Насколько я знаю, есть более насущные дела, чем возня с этой абсурдной конспирацией – кто рисовал или не рисовал картину. Прямо сейчас у меня нет времени и терпения для твоих маниакальных идей. Сделай нам всем одолжение и прекращай свое эгоистичное поведение, лучше сфокусируйся на более важных вопросах… например, жизнь твоего отца.
Но прежде чем я смог ответить, раздался щелчок и разговор прервался. Я раздраженно застонал и отключился, направляясь вниз в гостиную, тихо ругаясь. Я устроился на диване, не включая свет, пил водку и не сводил глаз с рисунка на стене, пока из-за темноты не перестал его видеть, а потом просто напился до потери сознания.
Я находился в запое еще несколько дней, отдавшись во власть чувств, которые, подобно волнам, бились о скалы, мучая меня. Я не выходил из дома, не отвечал на телефон и не подходил к двери. Алек не звонил. Как и Аро. И я был благодарен, что они оставили меня в покое, у меня появилось время разобраться со всем дерьмом. Происходящее казалось мне чертовски нереальным, я с трудом верил, что это происходит наяву.
Но так и есть… и мне не скрыться.
Я несколько раз в день звонил отцу по телефону, и каждый раз попадал прямиком на его автоответчик. Я не оставлял сообщения, я даже не знал, что изначально ожидал от звонков. Я понимал, что он не ответит, он слишком разумен для этого дерьма, и даже если бы он ответил, что, блядь, мне говорить? Эй, пап, привет. Ты можешь заскочить, когда будет возможность? Мне нужно убить тебя, и это причиняет мне гребаные неудобства. Надеюсь, ты не против.
|
|
Неделю спустя я продолжал звонить, наверное, уже в сотый проклятый раз, но теперь вместо автоответчика раздавался механический голос, сообщающий, что номер больше не обслуживается. Прекратили его действие… как и моего отца. Он в бегах. И я все равно звонил каждый сраный день, хотя и не знал, зачем.
Честно, я все еще, блядь, ждал, что проснусь, я хватался за надежду, что открою глаза и окажусь в Форксе, буду лежать в своей теплой безопасной кровати, рядом будет моя Bella Ragazza. И хоть я понимал, что это абсурд, но мне так хотелось, чтобы это стало реальностью. Я бы продал душу дьяволу и провел вечность в муках, если бы смог ненадолго вернуть это, но пути назад нет, я уже продал душу кое-кому другому. Кому-то похуже, чем дьявол.
Возможно, это глупо, но спустя неделю пристального разглядывания чертового рисунка, я не мог игнорировать голос подсознания. Было ясно, что это ее рук дело, и это, на хер, впечатляло. Я всегда знал, что она талантлива и сможет воплотить в жизнь что угодно, но я никогда не думал, что она создаст подобную вещь. Я часами смотрел на картину, размышляя, о чем она думала во время работы, и знает ли она, блядь, что рисунок у меня. Создавала ли она его для меня, или Эсме малодушно прибрала к рукам вещь Изабеллы, никому не говоря? Я знал, что она может ненавидеть меня за все, что я с ней сделал, особенно после того, как я пообещал никогда не оставлять ее, а потом тупо сбежал посреди ночи. На ее месте, я бы больше не подошел ко мне и близко. Я отказался от нее, нарушив свою клятву. Аро был прав – кое-кто из Калленов просто трус и заслуживает позора.
|
|
Не знаю, зачем я сделал это. Может, потому что знал, что Алек убьет меня, если обнаружит, а я хотел смерти. Однажды в полдень я посмотрел на рисунок и набрал номер галереи, которая прислала его. Я сказал ответившему мне мужчине, что получил подарок через их компанию и хочу знать имя художника и как мне с ним связаться. Я сто раз повторил им свои данные и каждый раз меня целую вечность держали на линии, а потом заявили, что знают о художнике не больше моего. Они сказали, что они просто посредники и обеспечивают приватность сделок, все держится в секрете по требованию продавца. Какое-то время я засыпал их аргументами, настаивая, что у них остались записи и копия договора, но они ответили, что у них есть лишь квитанция с именем Эсме. Художник настоял, чтобы выручка была отправлена на благотворительные цели, и деньги отдали какому-то гребаному дому культуры в центре Окленда.
Я рискнул и набрал дом культуры, но там мне заявили, что они понятия ни о чем не имеют. Я попытался описать ее, не зная, осталась ли она прежней, но мужчина на линии потерял терпение и сказал, что я перечисляю черты половины популяции. Меня это взбесило – в Изабелле не было ничего, на хер, простого, а сравнение ее со сраным десятицентовиком довело меня до исступления. Я начал ругаться, говоря ему, что он просто тупоголовый придурок, что эффективно завершило разговор.
Я начал обзванивать все гребаные колледжи в округе, вспоминая из сообщения Алека, что она учится в школе, но там мне отвечали, что не предоставляют информацию о студентах, сколько бы я ни молил. Я рылся в Гугле в поисках местных галерей и имен тамошних художников, но ее нигде не было. Повсюду я попадал в тупик, и через несколько дней мне больше некому было звонить. В полупьяном состоянии я обыскивал телефонный справочник и звонил выборочным людям, зная, что это бессмыслица – поиски иголки в стоге сена.
Из отчаяния я даже позвонил Эсме, и умолял ее дать мне больше информации, но она не удивилась моему звонку и ответила, что ей нечего добавить. Она не отрицала, что картина принадлежит кисти Изабеллы, но заявила, что у нее нет ни ее телефонного номера, ни адреса, только общее понимание месторасположения, как и у меня. Она сказала, что Изабелла всегда сама выходила на контакт, а в остальных случаях с ней связывался Алек. Не знаю, правда ли это, но я не хотел доставлять Эсме неприятности.
У меня закончились идеи, поэтому я поступил как любой логически думающий и благоразумный мудак… я поехал в аэропорт.
Ладно, может это и неблагоразумно, и лишено логики, но я дошел до ручки и не мог ясно мыслить. Я позвонил Аро и сказал ему, что уеду из города на несколько дней, чтобы проветрить башку, и доложил, что не обнаружил месторасположение отца. Он колебался, но потом ответил, что все в порядке и попросил вернуться как можно скорее и доложить Алеку об отъезде. Я поблагодарил его и бросил трубку… блядь, я никак не могу сказать Алеку.
Четвертого августа, ровно за две недели до официального начала суда над моим отцом, я приземлился в Калифорнии. Все гребаное время полета я была на иголках, я еле вынес столько часов без спиртного, нервы расшатались. Странно было находиться без оружия – я привык постоянно носить его, без пушки я чувствовал себя охеренно уязвимым. Каждый раз, когда кто-то смотрел на меня дольше, чем несколько секунд, я начинал паниковать, моя паранойя в незнакомом окружении только возросла. Когда мы приземлились в Сан-Франциско, я вздохнул с облегчением. В четыре часа дня я вышел из здания аэропорта и взял напрокат машину, а потом покружил по округе в поисках приличного на вид отеля, который мог себе позволить. Тот, в котором не будет камер в номерах.
Я не знал, что будет отправной точкой, и как я надеялся это провернуть. Я даже не знал, что, блядь, скажу ей, когда найду ее – если найду. Не знал, что ждать, чего я хочу от нее. Я не знал, как она отреагирует на меня, будет ли рада меня видеть, или охеренно разозлится за то, что я нарушил обещание – можете быть уверены, не в последний раз в своей жалкой жизни. Я не знаю, что, черт возьми, теперь делаю… Единственное, в чем я был уверен – мне нужно видеть ее, собственными гребаными глазами. И именно это я намеревался совершить.
Следующие три дня, от заката до рассвета, я рыскал по всем галереям и музеям в городе. У меня была ее фотография, и я показывал снимок людям в надежде, что найдется кто-то, кто ее опознает. Я посетил все ближайшие школы, очаровывая, а иногда и, на хер, подкупая работников в административных офисах, чтобы они проверили свои записи. Несколько раз мне казалось, что я нашел ту самую сраную зацепку, но каждый раз надежды были ложными. Не та Изабелла, не похожа на нее, другой возраст… ничего, блядь, не подходило. Я не знал, какую историю она рассказала окружающим, возможно, она теперь даже носит другое имя. И меня это пипец как пугало – я мог никогда не найти ее.
Во время поездки в Окленд я обнаружил дом культуры и заметил там небольшую художественную студию в виде пристройки. Здание была старым, а студия закрыта, но тут учились бедные студенты младшей школы. Я зашел туда и спросил, знают ли они Изабеллу Свон, но это тоже оказалось безрезультатно, как и по телефону… Никто, блядь, не хотел помочь мне.
Уже на выходе, чертовски раздраженный, я услышал детский голос. Я остановился.
- Ты знаешь Иззи-беву? – спросил маленький мальчик, глядя на меня.
Я неуверенно кивнул.
- Да, я знаю девушку по имени Изабелла, - ответил я. – А ты?
- Да, - сказал он, улыбаясь, и обнажая дырку на месте выпавших передних зубов. – Она хорошенькая.
- Моя Изабелла тоже красавица, - с ухмылкой ответил я.
Я залез в карман и достал ее фотографию, чувствуя себя полным придурком – я завел разговор с пятилетним ребенком, но ему единственному было интересно, чем, блядь, я занимаюсь, так что я не зря тратил время. Он глянул на снимок, а потом его лицо осветила широченная улыбка.
- Это Иззи-бева! – заявил он.
Я застыл, уставившись на него.
- Это твоя Изабелла? – нерешительно уточнил я, он кивнул. – Блядь, ты уверен?
Его глаза расширились от шока, и на лице появилось озадаченное выражение. Я понял, что только что выругался при ребенке.
– Дерьмо, прости.
- О-о, - сказал он, снова улыбнувшись и хихикнув. – Ты сказал еще одно слово!
- Я знаю, плохая привычка, - промямлил я, нервно взъерошивая волосы.
Не могу вспомнить, когда еще я говорил с ребенком… понятное дело, что Эмметт переживал, каким, на хер, дядей я буду.
– Ты уверен, что это она?
- Да, - ответил он, еще раз кивая. – Она моя учительница.
- Учительница? – недоверчиво переспросил я.
- Она учила меня рисовать, – подтвердил он.
- Здесь?
- Да. Она ходит в колледж искусств. И она была милой. Я скучаю по ней.
Я стоял на месте с минуту, пытаясь, блядь, осмыслить его слова, но тут мальчика кто-то позвал. Он развернулся и побежал, не говоря ни слова, а я вздохнул, глядя на фотографию в руке. Потом я положил снимок в карман.
– Я тоже скучаю по ней, - прошептал я.
Следующим утром я во второй раз помчался в Калифорнийский колледж искусств, где попал в студенческий городок выпускников Сан-Франциско. И хотя она, будучи студенткой, преподавала в Окленде, с ее именем никого не нашли и даже прочитали мне лекцию о приватности учащихся. Я начал шататься по окрестностям, расспрашивая людей о ней, но никто не узнавал ее или не признавался в этом. Я уже хотел сдаться и свалить оттуда, как вдруг прошел мимо открытого кабинета и увидел сидящего за столом мужчину. Я нерешительно замер, а потом постучался и зашел внутрь.
- Простите меня, сэр, - сказал я.
- Профессор, - поправил он, даже не глядя на меня.
Я тут же понял, что он надменный урод и посмотрел на табличку с именем на столе. Квил Атеара – профессор анимации. Я осмотрелся, замечая на стенах разные наброски, и закатил глаза. Этот ублюдок рисовал карикатуры, чтобы заработать на жизнь.
– Что я могу для вас сделать?
- Э-э, я просто подумал, что вы можете знать эту девушку, - спросил я, показывая ему фотографию. – Ее зовут Изабелла. Она художница.
Он на секунду поднял на меня глаза и покачал головой, а потом снова вернулся к бумагам на столе.
– Простите, нет. Художественная галерея рядом. Поищите там.
- Спасибо, - пробормотал я, засовывая фотографию назад в карман.
На выходе из кабинета я едва не врезался в темноволосую девушку, она удивленно посмотрела на меня, на ее губах мелькнула улыбка.
- Эй, привет, - сказала она.
- Привет, - ответил я, едва глянув на нее, а потом просто прошел мимо, покидая здание.
- Кто это был? – услышал я, как она спрашивает этого чокнутого профессора, но ответа уже не услышал.
Наверное, он меня и не слушал в достаточной мере, чтобы ответить ей.
Я обследовал художественную галерею, меня охеренно мучило чувство провала. Внутри была женщина, но она была занята – говорила с кем-то другим, так что я начал просто прогуливаться внутри, ожидая, пока она освободится. Я рассматривал рисунки на стенах и завернул за угол, вдруг мой взгляд упал на табличку с именем. У меня перехватило дыхание.
Художник: Изабелла С.
- Вашу мать, - тут же пробормотал я, застыв на месте.
Я не мог оторваться и сделал несколько шагов поближе, замечая в углу два инициала – точь-в-точь похожие на те, что были на картине в моем доме.
- Ты знаешь Изабеллу? – раздался позади меня голос, застав меня врасплох.
Я быстро обернулся и нахмурился, узнав девушку, в которую едва не врезался несколько минут назад.
- Да, - ответил я, снова отворачиваясь к картине. – По крайней мере, я так думаю.
- Да, и со мной так же, - проговорила она, подходя ко мне ближе. – Я думала, что знаю ее. А теперь так не считаю. Могу я увидеть фотографию, которую ты показывал профессору Атеара?
- Да, - сказал я, давая ей снимок.
Она взяла его и едва глянув, вздохнула.
- Правильно, это Изабелла, - проговорила она, возвращая мне фото.
- Так ты знаешь ее? – спросил я, в груди вспыхнула надежда, едва не свалив меня с ног.
- Как я уже сказала, думала, что знаю, - ответила она, пожимая плечами. – Изабелла – это ее настоящее имя?
- Да, - сказал я, вопрос меня озадачил. – А почему бы и нет?
- Не знаю. Я уже не понимаю, где настоящее, - промямлила она, глядя на меня. – Я Эмили, кстати.
- Эдвард, - ответил я.
Имя ее удивило, и она несколько раз моргнула, не сводя с меня глаз.
- Вау. Ты хотя бы реальный, - с улыбкой сказала она. – Я много о тебе слышала.
- Разве? – пораженно спросил я.
Сердце бешено забилось, и надежда вспыхнула с новой силой, я больше не мог сдерживаться.
- Да. Изабелла говорила о тебе, - сказала она. – Она, правда, не упоминала, что ты чертовски привлекательный. Не удивительно, что она ни на одном парне не задерживала взгляд. Испей я такого, как ты, ни один другой ублюдок не утолил бы мою жажду.
- Значит, она ни с кем не встречалась? – спросил я, меня подташнивало.
Я чувствовал себя тупым влюбленным подростком, но если она ни с кем не встречалась, это давало надежду, что она не ненавидит меня.
- Не, не особо. Похоже, у нее уже был главный приз, – она снова оглядела меня и засмеялась, бормоча под нос, что некоторым девушкам везет.
- Так как хорошо ты знаешь Изабеллу? – быстро уточнил я, игнорируя ее пожирающие взгляды.
- До последних нескольких недель я думала, что знаю ее офигенно неплохо, - ответила она. – Виделись постоянно, говорили каждый день.
- А что случилось несколько недель назад? – сконфуженно спросил я.
Она с мгновение внимательно наблюдала за мной, раздумывая.
- Чем ты зарабатываешь на жизнь? – спросила она, вопрос застал меня врасплох.
- Э-э, я студент, - ответил я. – Музыка.
- А где ты живешь?
- В Чикаго.
- Твоя фамилия?
- Ты что, гребаная полиция? – скептически спросил я.
Она вздохнула, качая головой.
- Нет. Мне просто интересно, а не один ли ты из них.
- Из них?
- Ну да. Мафия, – я впился в нее взглядом, понимаю, что она имела в виду под событиями прошлой недели, после чего она задумалась, знала ли она Изабеллу… Алек.
- А с чего ты взяла, что я в мафии? – спросил я.
- Потому что остальные парни были, - ответила она. – Алек Эвансон.
- А почему ты думаешь, что мой дядя Алек - мафиози?
- Твой дядя? – спросила она. – Иисусе, да у тебя первоклассная семья. Он похож на гангстера, или как их там называют в наши дни. Помню, в новостях показывали, когда его арестовали.
- Ты видела это в новостях? – спросил я, не покупаясь на это дерьмо.
Я знал, что был репортаж об их аресте, но там сказали всего пару предложений, и вряд ли рядовой студент из колледжа искусств в другом штате запомнил бы это событие.
- Да.
- Как ты на самом деле это узнала? – тихо спросил я. – Потому что это были не новости.
Она не отвечала с минуту, а потом вздохнула.
– Мой друг сказал мне. Твой дядя напал на него, угрожал убить, если он еще раз приблизится к Изабелле.
- У твоего друга есть имя?
- Сет, - сказала она. – Сет Клируотер. Он позвонил мне сразу после этого происшествия и рассказал о случившемся. Твой дядя сам признался, кто он, пытаясь запугать. Похоже, сработало, потому что я больше о нем не слышала. Он исчез на следующий день. Тюфяк.
Я стоял на месте, не ожидая от нее таких слов. Я знал, что он не добровольно испарился, особенно, если здесь замешан Алек.
– Почему ты солгала о том, откуда это узнала?
- Потому что ты охеренно пугаешь, и я не хотела, чтобы мафиози подумал, что какая-то простая горожанка оговаривает его.
- Ты не выглядишь напуганной, - заявил я.
- Так и есть, - сказала она. – Я думаю, что я в безопасности. Мой отец могущественный человек. Он не даст никому обидеть меня.
- А кто твой отец?
- Он сенатор.
Как только она произнесла эти слова, я сухо засмеялся, сразу сообразив, какого хера Алек понесся в такую даль к Изабелле. У них полно политиков в кармане, и Алек никогда бы не потерпел, чтобы Изабелла дружила с Эмили, особенно если ее отец честный деятель. Такие ублюдки, которые придумывают законы, стоят на ступень выше ублюдков, нарушающих их.
- Да, думаю, ты в безопасности, - солгал я, зная, что никто не может быть в гребаной безопасности, когда имеет дело с нами. – Ты знаешь, где живет Изабелла? Можешь дать ее адрес?
- Да, могу. Но он тебе не поможет.
- Почему?
- Потому что она тоже исчезла.
Я недоверчиво глянул на нее, внутри все еще трепетала надежда, но ее постепенно убивала волна паники.
– Что значит - она исчезла?
- Я обвинила ее в том, что твой дядя мафиози, и она прекратила со мной общаться, скрылась. Я пошла к ней домой на следующий день, но она не открыла, так что я позвонила в полицию и попросила проверить, в порядке ли она – я волновалась. Они сказали, что дом пуст, там ее нет. Она просто… исчезла посреди ночи.
- Блядь.
- Да, это ужасно. Если найдешь ее, скажи, что я переживаю. Ее телефон не отвечает, я не могу с ней связаться. Она должна была начать интернатуру в тот день, когда исчезла, и она очень этого ждала. Впервые такую возможность дали первокурснику, это огромное достижение. Она бы никогда не уехала, если бы только у нее не было иного выбора. Я просто хочу знать, что она в порядке.
- Хорошо.
Она залезла в кошелек и достала маленький кусочек бумаги и ручку, быстро написав что-то.
– Здесь адрес, по которому она жила, - сказала она, протягивая мне клочок бумаги. – Возможно, он поможет тебе. Мне пора. Приятно было наконец-то познакомиться с тобой, Эдвард.
- Каллен, - сказал я. – Эдвард Каллен.
Она застыла, качая головой.
– Ты один из них, - проговорила она. – Я много гуглила с тех пор и запомнила эту фамилию.
- Не надо верить всему, что читаешь, - пробормотал я. – Спасибо за помощь.
- Всегда пожалуйста.
Я наблюдал, как она уходит, а потом посмотрела на записку в руке, нахмурившись, когда прочитал написанную фамилию… Изабелла Смит. Смит? Неудивительно, что я не мог найти ее.
Спустя несколько часов я нашел адрес, это был вполне обычный дом в Окленде. Как и говорила Эмили, место опустело. Я стоял напротив фасада здания и сокрушенно понял, что это очередной тупик. Тут раздался телефонный звонок. Я вытащил трубку и глянул на экран, напрягшись от ужаса, когда рассмотрел имя Алека. Я не хотел отвечать, это все не к добру, но избегание этого общения только усугубит ситуацию. Глубоко вдохнув, я открыл мобильный и поднес его к уху.
– Да, сэр.
- Езжай домой. Прямо сейчас, - резко сказал он, гнев в его голосе был столь сильным, что у меня по спине побежал холодок.
- Да, сэр, - тихо ответил я. – Буду через несколько часов.
Я отключился прежде, чем он сказал еще хоть слово, а потом застыл на месте, впиваясь взглядом в дом, где она жила последний год. Тут она спала, тут мечтала и воплощала в жизнь эти мечты. Не знаю, куда она могла отправиться, но надеюсь, что где бы она ни была, ей там хорошо.
Она заслужила это.
Я взял билеты на первый рейс в Чикаго в тот же вечер, я сидел у окна и смотрел на темнеющее небо. Весь полет я был в трансе, время пролетело быстро. Моя машина так и стояла припаркованная у аэропорта, и когда мы приземлились, я помчался прямиком домой. Поставив машину, я достал из-под сидения пистолет и засунул его за пояс, а потом выскользнул из машины. Но прежде, чем я успел закрыть дверь, меня схватили.
Я выругался, пойманный врасплох, когда меня кинули на капот. Я инстинктивно потянулся за оружием, кровь закипала, но нападающий был быстрее и обезоружил меня раньше. Меня охватил шок, я слепо моргал, а потом краем глаза заметил Алека. Прежде, чем я смог отреагировать, он поднял руку и замахнулся. Его кулак врезался мне в лицо, я взвыл от боли, пытаясь интуитивно прикрыть голову руками, но это не помогло. Он замахнулся еще несколько раз, избивая меня, я чувствовал, как по лицу потекла кровь, я ничего не видел.
- Дерьмо, Алек! – закричал я, пытаясь остановить его. – Пожалуйста, прекрати!
Он врезал мне еще несколько раз, попадая по щекам и рту. Он порвал мне губу, и я тут же ощутил вкус крови, от солоноватого привкуса меня затошнило. Он отступил, но в левой руке по-прежнему держал мой пистолет. Я сполз на землю и прислонился к машине.
- Тебе повезло, что я не выпустил в тебя пулю, - серьезно сказал он, кидая в меня оружие.
Я быстро поднял руки, не позволяя ему ударить меня, пистолет упал на землю.
- Почему ты этого не сделал? – спросил я, вытирая кровь со рта.
- Потому что не хочу разбивать сердце своей жены, - сказал он. – Она уже теряет брата. Ей не стоит одновременно терять и племянника.
- Как это заботливо с твоей стороны, - пробормотал я.
Он горько засмеялся.
– После всего, что я сделал для твоей семьи, для Изабеллы, я думал, что заслужил от тебя какую-то благодарность.
- Я благодарен.
- А ведешь себя так, будто нет, - возразил он. – Я начинаю думать, а не послал ли ад мне вас с женой в наказание.
- Это смешно.
- Да? – спросил он. – Я просил у тебя только одну вещь – позволить мне позаботиться о ней, но ты даже не дал мне эту малость! Я из кожи лез, чтобы обеспечить ей безопасность, чтобы убедиться, что она получит все, что заслужила в жизни, а тебе на это плевать!
- Мне не плевать, - сказал я. – Я просто… я чертовски люблю ее, ясно? Ты не можешь просто сказать мне сдаться и отступить. Я не смогу.
- Любовь не оправдывает опрометчивую тупость, - заявил он. – Неужели ты не считаешь, что она заслуживает большего? Ты не подумал, а что бы она чувствовала, если бы увидела тебя прямо сейчас?
Я молчал с минуту.
– Она испытала бы отвращение, - тихо сказал я.
- Да, - подтвердил он. – Это последнее предупреждение, Эдвард. Я надеюсь, что тебе понравилась твоя маленькая поездка в Калифорнию, потому что это твое последнее путешествие на долгое время. Ты собственноручно сделал ее объектом сплетен и привлек к ней внимание. Хорошо, что я успел перевезти ее в другое место до своего возвращения, это была просто предосторожность, потому что ты привел бы их прямо к ней, учитывая твой шумный спектакль.
Я озадаченно нахмурился.
– Кого?
- А есть разница?
- Для меня есть.
- Я даже не знаю, с чего начать, - сказал он, качая головой. – Скажу так: некоторые люди сейчас активно ищут твоего отца, и так же внимательно они ищут и Изабеллу, и в ее интересах сейчас залечь на дно. Она быстро это поняла… так почему ты не можешь?
У меня не было ответа, вопрос ошеломил меня, но он и не ждал никаких слов. Он сказал мне зайти в дом и привести себя в порядок, а потом развернулся, чтобы уходить. Я поднялся, хватаясь за машину.
– Прости, - тихо сказал я, но достаточно громко, чтобы он расслышал. – И спасибо тебе. За то, что хранишь ее в безопасности.
Он поднял руку в знак, что слышал меня, а потом я зашел в дом. Я задержался в фойе, затем направился наверх, где смыл с лица кровь и обработал раны. Я забрался в постель, и веки тут же отяжелели, я погрузился в сон.
Следующие дни пролетели быстро. Я оставался дома, и никто не беспокоил меня, кроме Леа, которая приходила для регулярной уборки. Я по-прежнему ежедневно звонил отцу, и каждый раз слушал сообщение, что номер недоступен, а потом часами рассматривал картину Изабеллы. Однажды я снял ее со стены и внимательно обыскал, чтобы убедиться, что не пропустил от нее сообщения, но ничего не было.
Я думал, где отец может быть, чем занимается, и жив ли он еще. Я надеялся, что Аро прав, и он попал под программу защиты свидетелей, я представлял, как он сидит на гребаном пляже на Гавайях, пьет фруктовые напитки и зажимает под зонтиком какую-нибудь загорелую сучку в бюстгальтере из кокосов и юбке из травы. Это было бы так на него не похоже, его это никогда не интересовало, но альтернатива была еще хуже. Я представлял, как программа защиты даст ему новую личность, новую работу, новую жизнь подальше от этого дерьма. Я знал, что такое предположение очень смело с моей стороны. И, что бы ни говорили другие, мой отец не трус. Он, блядь, не может бежать вечно, как бы я на это ни надеялся.
День суда над моим отцом прошел без него, судья выписал орден на его арест за побег. Датчик GPS с его лодыжки был отслежен и найден – его срезали и выбросили у дороги в штате Юта. Какого хера он там делал, я не знал, но, возможно, это была лишь одна из дорог его путешествия, чем бы оно ни кончилось. Недели проходили без событий, вскоре наступил сентябрь. Аро по-прежнему звонил мне и давал разную мелкую работенку, никогда не упоминая отца. Он был взыскательным – ничего похожего на того доброго человека, который заботился обо мне, пока я рос. Его голос был жестким, приказы не терпели возражения. С каждым следующим днем я ненавидел его все сильнее, как и боялся. Я отказался становиться его тупой марионеткой, и теперь он, не колеблясь, уберет меня, если будет возможность. Я стал еще одной пешкой в игре, которой с охотой пожертвуют, если ставка будет стоящей.
В первый уик-энд сентября Аро сказал, что устраивает прием в честь помолвки единственной дочери Кая, и я должен появиться и почтить заместителя босса своим присутствием. В субботу я через силу оделся, а потом заехал в магазин и купил какую-то долбанную поздравительную открытку, на которой нацарапал свое имя, а потом засунул внутрь наличку. Я подъехал к Аро в шесть вечера и припарковался поодаль от остальных. Пока я шел к входной двери, я нервно взъерошивал волосы, а потом нерешительно постучал. Мэгги открыла мне через миг, на ее лице расцвело облегчение, когда она увидела меня. Она отступила в сторону, чтобы дать мне пройти.
- Привет, как ты? – спросил я.
Она мягко улыбнулась, пожав плечами.
- А вы, сэр? – тихо спросила она, ее голос был едва отличим от шепота.
- Хорошо. Рядом с этими мудаками дела не могут идти охеренно круто, - пробормотал я.
Ее улыбка стала шире, и она прикрыла рот ладошкой, чтобы сдержать смешок.
- Я рада, что вы пришли. Приятно время от времени видеть дружелюбное лицо, - тихо сказала она, предлагая забрать мое пальто.