Поразительная женщина Чечилия




...Прошло время. Теперь Тициан нарасхват. Его зазывают и богатые мона­стыри, и папский двор в Риме. Но он предпочитает трудиться на благо Венеции, тем более что в 1517 году его назначили официальным живописцем правительства, а Совет Десяти поручил ему роспись Дворца дожей. Это не только почет, но и га­рантированная оплата. Тициан снял крошечное поместье Ка'Трон и мастерскую в приходе Сан-Самуэль. Только брат не­доволен:

- Вчера в кухне побились тарелки, сегодня в прихожей дымит печь. За всем нужен глаз да глаз. Я разрываюсь между ма­стерской и домом!

- Забудь о доме! - отмахнулся Тициан. - Ты отличный колорист. Я без боязни могу поручить тебе закон­чить любой холст.

Франческо хмурился:

- Тебе, конечно, дела нет до житейских мелочей. Ну а я решил привезти из Кадора какую-нибудь добрую женщину. Пусть служит у нас домопра­вительницей!

Лето 1522 года выдалось хлопотным. Тициан писал алтар­ный образ Мадонны для почтенного семейства Пезаро, завер­шал «Воскресение Христа», заказ папского легата. Торопясь в мастерскую, еле проглотил кусок пересоленной брынзы (ну как заставить служанку ее вымачивать?), закашлялся, и тут поя­вился Франческо с обещанной домоправительницей. Но ка­кой! Совсем юной девушкой.

- Это и есть твоя добрая женщи­на?- съязвил Тициан.

- Ее зовут синьорина Чечилия, - важно ответил брат. - Уже пять лет она прекрасно управляется в доме цирюльника. Особо славится своими сырами. Так что тебе больше не придется давиться пересоленной брынзой!

На другой день братья повели Чечилию к мессе. У девушки голова шла кругом. Утром она ходила за провизией и порази­лась богатству венецианских лавок, но еще больше ее смути­ли разговоры местных женщин.

- Тебе повезло! - ахали тор­говки. - Тициан такой красавец! И ты станешь жить с ним!

Чечилия совсем растерялась: она собиралась жить в доме у Тициана, но никак не с ним самим. Она - честная девушка! Но вот теперь, входя в храм, Чечилия невольно любовалась своим спутником - статным, представительным, богато оде­тым. У него мягкие, чуть вьющиеся темно-русые волосы и за­дорные темные глаза. Такой достигнет в жизни всего, чего за­хочет. Тут Чечилия подняла голову и увидела величественную картину.

- Это «Вознесение Марии» кисти нашего Тициана! - горделиво прошептал Франческо. Чечилия прижала руки к груди: неужели люди молятся на картины ее хозяина? Как же ей, простой деревенской девчонке, отказать ему, если вдруг синьор художник захочет стать не только ее хозяином, но и возлюбленным?..

Тициан ругал себя: что он нашел в этой деревенщине? Дамы самых благородных кровей готовы скрасить его одиночество, лучшие куртизанки Венеции всегда к его услугам. Сама знаме­нитая Виоланта позировала ему обнаженной для картины «Лю­бовь земная и небесная». Художник обожал ее чувственное гра­циозное тело, и вот нате вам - неуклюжая Чечилия!

Тициан ощущает присутствие Чечилии в доме каждую секунду. Вот и сейчас услышал, как девушка вошла в свою комнатку. Зашуршала оде­жда, скрипнула кровать... Кровь забурлила в жилах. Тициан рывком открыл дверь. Чечилия приподнялась на локтях в своей постели.

«О!» - только и выдохнула она. Но в этом возгласе было столько счастья!..

Наутро он честно признался ей:

- Мне безразлично все, кро­ме живописи. Из меня не выйдет хорошего мужа, Чечилия!

В ответ она тихо прошептала:

- Разве я просила вас жениться на мне?

Поразительная женщина! О своей первой беременности она вообще не сказала ни слова. Просто купила у аптекаря ку­сок мыла и какой-то белый порошок и, смущаясь, попросила Франческо (не Тициана, нет!) дать немного денег. Майским ут­ром 1524 года, когда братья ушли в мастерскую, Чечилия кликнула повитуху, и уже к вечеру Тициана ждал крошечный Помпонио.

Второй сын, Орацио, дался не так просто. Врачи советовали поехать на поправку в родную деревню.

-Нет! - глухо ответила Чечилия, и по ее щекам потекли слезы. - Разве я могу показаться от­цу?..

И Тициан вдруг понял: его верная подруга считает себя падшей женщиной. Да она достойна звания богини, а он все не найдет времени дать ей свое имя!..

Третий ребенок художника появился на свет уже в законном браке. Тициан взглянул на девочку в розовых пеленках и задох­нулся от счастья. Пусть сыновья считаются наследниками, но его сердце навсегда отдано крохе Лавинии.

…Да, то были счастливые времена! Сам герцог Мантуанский Федерико Гонзага поручил художнику написать кающуюся Ма­рию Магдалину. В качестве модели предложил слою любовни­цу Джулию Осетину - красотку с притягательными глазами и

огненно-рыжей гривой волос. Еще недавно Джулия носила обноски и торговала хлебом, а теперь живет в герцогском замке, ходит в шелках и жемчугах. Тициан писал ее взволнованно алевшее ли­чико, дав себе клятву:

- Вернусь домой - одену Чечилию не ху­же этой размалеванной куклы!

Но 3 августа 1530 года пришло короткое послание от Франческо: «Приезжай срочно!» Тициан нанял повозку, но по жуткой жаре лошади еле плелись. До Ве­неции он добирался без малого два дня, к дому подъехал уже в сумерках. На пороге сидел осунувшийся Франческо:

- Несколь­ко дней назад Чечилия родила дочку. И все пошло ужасно! Де­вочка умерла в тот же день, а сама Чечилия...

Брат махнул ру­кой и горестно заплакал, Тициан кинулся в комнату жены. Та слабо улыбнулась:

- Я не могу встать, чтобы приветствовать вас, муж мой... Но я так рада, что вы вернулись... Не могли бы вы по­звать отца Паоло, который венчал нас пять лет назад?

Скоро пришел священник и исповедовал больную.

- Не бой­тесь, все страшное позади. Ей лучше. Она заснула, - сказал Ти­циан отцу Паоло. Всю ночь он просидел в коридоре у комнаты жены, а когда утром зашел, Чечилия еще «спала», но уже накры­тая простыней. Бедняжка, она так привыкла никого не беспокоить в доме, что перед смертью последним судорожным дви­жением сама натянула на лицо простыню.

После похорон Тициан три дня не выходил из своей комна­ты. По дому бродили приехавшие родственники, бегали и го­монили дети. От этих звуков полнокровной жизни осиротев­ший художник еще сильнее чувствовал свое одиночество.

И он помчался назад, в Мантую, - к живописи. Но теперь под скорб­ной и яростной кистью Тициана красотка Джулия преврати­лась в глубоко страдающую женщину. Прикрывшись длинны­ми волосами, со слезами на глазах она взывала к Небесам. За кого просила - ведомо только ей. Но кисть художника проси­ла за его кроткую жену...

 

В фаворитах у императора

...Тициан стоял перед золоченой дверью особых покоев мантуанского дворца. Сам император Священной Римской им­перии Карл V, гостивший у герцога Гонзаги, назначил худож­нику аудиенцию. Ждать, однако, пришлось долго. Важные при­дворные бросали на Тициана высокомерные взгляды. Наконец золоченые двери распахнулись, и на пороге появился худоща­вый невысокий человек в простом темном камзоле с умным и грустным лицом. Все склонились в низком поклоне. Один Ти­циан замешкался, изумляясь: если это - император, то где его важность и надменность?

- Где тот, кого я жду?- спросил мо­нарх по-итальянски. Придворные ринулись навстречу, уверен­ные - император ожидает их. Но Карл, брезгливо отмахнув­шись, направился к Тициану:

- Мой живописец!

Придворные как по команде склонились перед художником. Продолжения сцены Тициан не увидел - Карл пригласил его в свои покои.

- Я хочу остаться в веках!- без предисловия заявил он.

- Вы - великий император! - робко вымолвил Тициан.

Карл вздохнул:

- Любых правителей забывают. Но картины гения будут жить вечно! Я хочу, чтобы ты, Тициан, написал меня в полный рост с любимой ирландской собакой. И поторопись, пока я здесь!

Через неделю Тициан заканчивал портрет. Герцог Гонзага выделил ему залу с высоким сводчатым потолком, где устано­вили двухметровый холст. Художник забрался на скамейку, чтобы подправить фон в верхнем углу картины, и в этот мо­мент с шумом отворились резные двери - на пороге в сопро­вождении герцога появился Карл V. От неожиданности Тициан выронил кисть. Император сам поднял ее. Художник спустился со скамьи, запоздало склонившись в поклоне:

- Ваше величест­во, ваш слуга не заслуживает такой чести!

- Тициан достоин то­го, чтобы ему служил Цезарь: монархов много, Тициан один! - ответил Карл.

На другой день художник был снова приглашен в личные покои императора.

- Я не желаю более быть изображенным ни­каким другим художником, кроме Тициана Вечеллио! - взвол­нованно провозгласил Карл. - Отныне ты - мой первый придворный живописец. Я жалую тебя титулом рыцаря и кавалера империи и произвожу тебя и твоих потомков в дворянское зва­ние испанского королевства и Священной Римской импе­рии. Каждая новая твоя картина для меня - не меньшая ценность, чем завоевание новой территории. За каждую работу помимо оплаты ты будешь получать дополнительно тысячу золотых!

В родную Венецию Тициан вернулся окрыленный: теперь можно купить большой дом с мастерской. Все равно он не мо­жет жить там, где все напоминает о Чечилии. Правда, через год оказалось, что не только «подарочные» золотые задерживают­ся в императорской канцелярии, но даже оплата за работу по­ступает крайне нерегулярно. Приходится снова искать бога­тых заказчиков: надо содержать большой дом на Бири Гранде, где постоянно гостят родственники, да и мастерская полна уче­ников - и все, между прочим, хотят есть!..

 



Поделиться:




Поиск по сайту

©2015-2024 poisk-ru.ru
Все права принадлежать их авторам. Данный сайт не претендует на авторства, а предоставляет бесплатное использование.
Дата создания страницы: 2020-12-27 Нарушение авторских прав и Нарушение персональных данных


Поиск по сайту: