Когда касаешься вопроса исследования Второй Пунической, то начинаешь невольно ужасаться тому, насколько близорукими являются те представители «научной элиты», которые в той или иной мере касались изучения данного периода. Вероятно, я бы мог принять данный тезис за чистую монету, если бы среди этих «представителей научной элиты» не было тех людей, которых я по-настоящему уважаю и считаю в вопросе изучения Ганнибаловой войны своими наставниками. В этой связи, надо искать причину неверности выводов в решении основополагающих базовых вопросах, на которых строится вообще всё здание последующих рассуждений. Главная ошибка в данном случае, как мне кажется, проистекает вследствие слишком большого доверия римским источникам и рассмотрения типичных порождений пропаганды в качестве истинных причин войны. В этом смысле, самым главным детищем римской патриотической мифологии по поводу Второй Пунической является выдумка о том, что именно Ганнибал был главным инициатором военных действий. Причем это не является выдумкой историков и анналистов – это пропагандистский миф, созданный изначально и синхронно с событиями самой римской политической элитой для оправдания начала войны (об этом подробнее уже говорилось выше). Собственно, как нельзя лучше этот пропагандистский тезис должна была подтверждать история о т.н. «клятве Ганнибала».
Пожалуй нет исследователя, который бы в том или ином месте своего повествования о событиях Второй Пунической не начинал бы во всех красках описывать перед нашим мысленным взором алтарь, стоящего перед ним 9-летнего мальчика и его знаменитого отца рядом с ним, тени. мечущиеся по стенам храма от жертвенного огня, жрецов… Эта картина клятвы Ганнибала в «вечной ненависти к Риму» (хотя, на самом деле, даже это миф, ибо речь шла лишь о том, чтобы «никогда не быть другом римлян»), без сомнения, один из самых ярких эпизодов тех событий. От того, наверное, становится ещё более печально, когда понимаешь, что ничего подобного никогда не было, ибо достаточно заглянуть в первоисточники, дабы легко в этом убедиться.
Подробно все обстоятельства рассказа о клятве нам приводят Полибий и Корнелий Непот. И уже сами эти обстоятельства не выдерживают ни малейшей критики, дабы делать из неё какие-либо однозначные выводы. Итак, обратимся к Полибию:
В то время, как Аннибал, вконец сраженный римлянами, покинул отечество и проживал у Антиоха, римляне, тогда уже постигавшие замыслы этолян, отправили посольство к Антиоху, желая разгадать планы царя. Послы видели сочувствие Антиоха этолянам и готовность его на войну с римлянами, а потому оказывали Аннибалу знаки внимания и старались навлечь на него подозрение Антиоха, что и случилось на самом деле. С течением времени подозрительность царя к Аннибалу все усиливалась, пока наконец не представился им случай объясниться открыто по поводу затаенного отчуждения. При этом Аннибал приводил многое в свою защиту, но видя, что слова его мало действуют, рассказал в заключение приблизительно следующее: в то время как отец его собирался перейти с войском в Иберию, ему было девять лет, и когда отец приносил жертву Зевсу, он стоял у жертвенника. «Когда жертва дала благоприятные знамения, богам сделаны были возлияния и исполнены установленные действия, отец велел остальным присутствовавшим при жертвоприношении удалиться на небольшое расстояние, а меня подозвал к себе и ласково спросил, желаю ли я идти в поход вместе с ним. Я охотно изъявил согласие и по-детски просил его об этом. Тогда отец взял меня за правую руку, подвел к жертвеннику, приказал коснуться жертвы и поклясться, что я никогда не буду другом римлян». Антиох знал теперь истину, а Аннибал просил его довериться ему спокойно и считать его своим надежнейшим союзником до тех пор, пока он замышляет что-либо враждебное римлянам.
Как можно из этой истории делать вывод об истинности того, что клятва Ганнибала существовала???
Сами обстоятельства этого разговора, даже если он имел место быть, недвусмысленно свидетельствуют, что Ганнибал был поставлен в очень затруднительное положение и мог придумать историю с клятвой под влиянием сложившихся обстоятельств. Ведь в тексте совершенно точно сказано: «Ганнибал приводил многое в свою защиту, но видел, что слова его мало действуют». Не более ли уместно предположить, что в данном случае имела место «ложь во благо», ибо «выслушавши Ганнибала и убедившись в его искренности и правдивости, Антиох перестал подозревать его». Надо понимать, насколько в те времена довод в пользу «договора с богами» был железобетонным аргументом, дабы быть последним доводов, когда все прочие уже испробованы.
Однако же пойдем дальше…
Почему столь странны сами обстоятельства, которые единственно являются доказательствами существования клятвы Ганнибала? Почему это было такой тайной за семью печатями, что об этом не знали ни ближайшие соратники великого полководца, ни даже его биографы? А ведь между тем мы знаем о существовании карфагенских источников о событиях Второй Пунической, причем написанные непосредственными участниками походов Ганнибала. Силен из Лакедемона оставил свой труд по Второй Пунической. И, О БОЖЕ!!! Сосил написал БИОГРФИЮ ГАННИБАЛА В 7 книгах!!! А ведь этот самый Сосил не просто сопровождал Ганнибала в походах, но был его другом и по некоторым данным даже его учителем греческого языка. То что римские авторы столь недоброжелательно относятся к этим источникам, лично у меня не вызывает ни малейшего недоумения. Римская история была пропагандистской, а карфагенские источники излагали очевидно настолько иную точку зрения на события, что всерьёз учитывать их было попросту невозможно по идеологическим причинам.
Однако вопрос сейчас разбирается совершенно другой, и лежит он поверхности. На тот момент, когда Полибий писал свою историю совершенно очевидно, что труды Сосила и Силена существовали, и он с ними был знаком. Более того, эти труды, вероятно, уже существовали даже на момент разговора Антиоха и Ганнибала. Так почему же у римских авторов этот разговор является единственным источником и доказательством существования обета Ганнибала? Между тем, если бы такая клятва существовала в действительности, то несомненно не было бы резона Ганнибалу скрывать её от своего ближайшего окружения. И даже если бы с его стороны такая тенденция и имела бы место быть, то в силу малолетнего возраста, в котором клята была дана, история об этом событии несомненно бытовала бы у Баркидов и их соратников помимо его воли. Однако если ни Силен, ни тем более биограф Ганнибала Сосил об этой клятве не упоминают ни слова (раз в доказательство римские и проримские авторы приводят только разговор с Антиохом), то вывод совершенно очевиден – КЛЯТВЫГАННИБАЛА НИКОГДА НЕ СУЩЕСТВОВАЛО В ПРИРОДЕ КАК ТАКОВОЙ.
Между тем введение римской пропагандой этого мифа убивало сразу двух зайцев: во-первых, делало именно Ганнибала несомненным зачинщиком войны, а, во-вторых, оправдывало ту травлю, вследствие которой великий враг Рима вынужден был бежать из Карфагена, скитаться при дворах эллинистических царей и, в итоге, был фактически доведен до самоубийства.